Череп в небесах

Автор выражает сердечную признательность:

Ленке Виноградовой - за упорные бои с превосходящими силами газет «Правда», «Известия» и «Красная звезда» в районе Российской национальной библиотеки и Дмитрию Олейнику - за тактико-техническое обеспечение прорыва вражеского кольца; майору Константину Гришину (ВС России) и майору Владимиру Следневу (МВД России) - за неоценимую помощь и квалифицированный комментарий.

Vixi et, quem dederat cursum fortuna, peregri;

Et nunc magna mei sub terras ibit imago¹

Публий Вергилий Марон, «Энеида», IV.

ИМПЕРСКИЕ НОВОСТИ

(Торжественный гром фанфар. Бравурный марш сменяется торжественной мелодией, с детства знакомой равно всем гражданам и всем поражённым в правах великой земной Империи - неофициальным гимном на выход Его Величества кайзера. Экран: полотнище имперского красно-бело-чёрного стяга, Орёл-с-Венком-и-Солнцем. Голос диктора полон неописуемой значительности; так и кажется, что чтец всё время норовит подняться на цыпочки и вот-вот выскочит из начищенных до блеска лаковых туфель.)

...Сегодня в одиннадцать ноль-ноль по Столичному Времени началось посещение Его Императорским Величеством кайзером Вильгельмом III Академии Генерального Штаба. Его Императорское Величество осмотрел классы, новую библиотеку Академии, спортивный комплекс, совершил прогулку по парку. После этого Его Императорское Величество выступил с традиционной речью перед выпускниками Академии, которые в эти тревожные дни срочно разъезжаются в войска.

(Экран: широкий коридор Академии, до блеска натёртый древний паркетный пол. Снова диктор, как бы вполголоса.)

- Бережно хранимая легенда гласит, что этот паркет составлен из досок, взятых в мэриях вражеских столиц: Варшава и Копенгаген, Париж и Прага, Осло и Белград...

(И тут же перебивает сам себя, переходя на торжественный и официальный тон.)

- Передаем выдержки из речи Его Императорского Величества...

(Экран: актовый зал Академии. Мрачного вида готические своды, белые оштукатуренные стены, пересечённые коричневыми деревянными балками. Вычурная резная кафедра, тоже очень старая, с имперским орлом, оседлавшим лавровый венок. Середина венка выглядит как-то странно, такое впечатление, что некогда там помещалось совсем иное изображение, сейчас тщательно убранное, поверх которого и наложили встающий солнечный диск. Глубина сцены затянута тёмно-зелёным занавесом, там застыли неподвижные фигуры в чёрных мундирах с серебряными аксельбантами. Снова поют фанфары. Из-за правой кулисы выныривают четыре офицера охраны в чёрном, оружие наготове; между ними неторопливо, с достоинством идёт худощавый пожилой человек, невысокий, лет шестидесяти на вид; он в мундире танкиста, над левым карманом - небольшая колодочка орденских лент. Человек носит витые погоны оберста с двумя четырёхугольными «ромбами» и цифрой «1» меж ними - император по традиции занимает пост почётного командующего Первого танкового полка Первой танковой дивизии рейхсвера. Слышен шум - невидимая аудитория, как один человек, поднимается с мест, и в следующий миг громкоговоритель чуть не лопается от слитного рёва сотен глоток):

- Heil der Kaizer! Heil der Kaizerreich!

(Экран: Кайзер поднимается на трибуну. Поворачивается к аудитории, улыбается, вскидывает руку в известном римском приветствии. Он сухощав, подтянут, седые волосы коротко острижены по военной моде. Резкие морщины, тонкая линия бесцветных губ, волевой подбородок.)

- Meine Herren, благодарю вас за прекрасную встречу. В этот трудный час она подарила мне надежду. Нет, не надежду и даже не веру - полную уверенность в том, что с такими офицерами и, конечно же, солдатами, которые им подстать, - наша неколебимая Империя не может не взять верх.

(Гром аплодисментов, крики «Zieg Heil!».)

- Но нам всем предстоят суровые испытания. Господа офицеры, вы - кровь и плоть армии, наших доблестных Вооружённых сил. На вас сейчас с надеждой смотрят добрые фермер и ремесленник, рабочий в цеху и инженер за дисплеем. Вы знаете, что после трагических событий на планете Омега-восемь мы ввели во всей нашей Империи военное положение. Стали действовать многие весьма суровые его законы. Но - не все. Мы можем достать из-под спуда и остальной их пакет, о да, мы можем, как того требуют, к примеру, организации «Память и Гордость» или «Союз Изгнанных». Лишить мирных людей их прав и свобод, выжать их досуха, и всё - во имя победы. Но нужно ли нам это? Я считаю, что нет. С такими офицерами, как вы, - нет и ещё раз нет!

(Овация. Крики: «Да здравствует Император!»)

- Мы ограничились военным положением, не став вводить куда более жёсткий режим чрезвычайного или, тем более, осадного положения. Хотя, не скрою, многие в Бундестаге очень на этом настаивали. Особо-чрезвычайный режим сохраняется только в Восьмом секторе, там, где сейчас труднее и опаснее всего.

Империя сильна, сильна вами, такими, как вы, другими офицерами, что уже находятся на передовой, защищая мирный сон наших сограждан. Мы - сильны. И потому мы не пойдём ни на какие переговоры с инсургентами. Мы предлагали - и предлагаем - прекратить бессмысленное кровопролитие, распустить незаконные вооружённые формирования, сдать оружие и добровольно покинуть пределы нашей Империи. О да, нам прекрасно известно - они не остановятся. Но, когда они окажутся за пределами наших планет, они уже не смогут отравлять сознание наших юношей и девушек, своей псевдореволюционной риторикой подталкивая их к противоправным шагам.

(Вновь аплодисменты.)

- Сильному нет нужды опираться на одни только штыки. Мы объявляем экономическую блокаду тех планет, что согласятся принять главарей бандформирований.

(Овация.)

- Само собой, мы пошлём дополнительные части в Восьмой сектор. И вы, господа, будете теми, кто поведёт в бой новые полки и дивизии!.. Но может случиться и так, что вам придётся, словно простым солдатам, взять в руки винтовку и сражаться на передовой. Мы должны быть готовыми к тому, что в сражение вновь, как и всегда в решительные моменты истории, пойдут офицерские полки! И пусть в этот час осияет нас слава наших предков, Гебхарта Леберехта фон Блюхера, победителя самого великого Наполеона Бонапарта, Отто фон Бисмарка, объединителя Германии, фельдмаршала фон Мольтке, создателя «мозга армии», Генерального штаба!..

* * *

- Чепуха, - сказал человек за столом напротив меня. Сказал по-русски, но с сильным акцентом. - Офицеров из Академии Генштаба не отправляют в бой так сразу. Они должны вернуться в части, сработаться, изучить людей, наладить взаимодействие... Боевое слаживание - слыхал о таком? Что наше Славное Величество кайзер, да поразит его запор, хотел этим сказать? Если на передовую бросают училища или сводные офицерские полки из столичных академий, не надо иметь, как говорите вы, русские, «семь пядей во лбу», чтобы понять - дело дрянь.

- Нет, - ответил я. - Напротив, это прекрасный ход. Император или сам очень умён, или у него прекрасные советники.

- Почему?

- Потому что все - или почти все, кто умеет думать и анализировать, - решат именно так, как ты. Что дело Империи швах, что дыры на фронте приходится затыкать лучшим племенным материалом, потому что иначе рухнет уже всё и вся. Обычные части ненадёжны, в маршевых ротах волнения, и так далее и тому подобное. Ведь признайся, ты так и подумал?..

- Гм... ну да, - нехотя кивнул мой собеседник. - Первый слой, открытый. Второй слой, истина.

- А там был и третий слой. Смотрите, как мы слабы. Смотрите, мы боремся из последних сил. Мы жертвуем даже офицерами Генштаба. Шлём их в бой, точно простую пехоту, иными словами - на убой. Ещё одно ваше усилие, и мы рухнем. Давайте, вводите в дело всё без остатка. Вам остался последний рывок.

- Но если ты так легко расшифровал этот третий слой - почему так уверен, что этого не сделают другие? - покачал головой человек напротив.

- Вот именно поэтому, - признался я, - я полагаю, что там есть и четвёртый слой. Понять его - и мы поймём, что на самом деле собирается предпринять Империя.

Человек напротив меня поднялся из-за стола. Он носил громадные, на пол-лица зеркальные очки, надёжно прятавшие глаза, простую солдатскую куртку без знаков различия, эмблем рода войск или какой-то отдельной дивизии. Встреча с ним стоила мне и моему отцу доброго месяца усилий - и немалого, очень немалого количества денег. Звали его Конрад, вернее, он назвался этим именем.

Да, прошло уже четыре с половиной недели, как я дома. Тридцать два дня надо мной - небо Нового Крыма. Братья и сестры о моём возвращении ничего не знают. После дела на Шестой бастионной интербригады впали в какое-то странное оцепенение. Я не знал, уцелели ли милейшая Дариана Дарк вкупе с господином Кривошеевым, однако отец, предприняв какие-то свои невнятные разыскания, посвятить в каковые меня он не счёл нужным, уверенно заявил, что «эти негодяи, несомненно, живы». Я, если честно, сомневался. Заряд в моей бомбе был изрядный. Разведчики отца пробрались в Шестую бастионную несколько дней спустя; внутри практически всё было выжжено.

И мы стали исходить именно из этого предположения - что они таки живы.

Отец, надо сказать, пришёл в неистовство, когда услышал о моём последнем выстреле.

- Ты должен был её прикончить, - то и дело повторял он, несколько театральным жестом хватаясь за голову.

Я отмалчивался. Что уж тут говорить - струсил, не смог принять греха на душу. Хотя по тем же убегавшим повстанцам на Сильвании стрелял без зазрения совести. Может, потому, что здесь, на Шестой бастионной, не было Дальки?...

А тем временем Империя медленно, но верно подтягивала войска к мятежному сектору. И здесь, на Новом Крыму, народ вовсю готовился к обороне.

Я же все эти дни сидел, как крот, у компьютера, и просматривал хронику недавних событий.

Вот - объявление системы гражданской обороны: замечен неопознанный объект, вышедший на околопланетную орбиту. Доклады средств слежения - как оказалось, наша система контроля заатмосферного движения на высоких и низких орбитах значительно мощнее, чем требуется обычному космодромному диспетчеру, и способна выполнять задачи по раннему обнаружению, классификации и отслеживанию целей даже с минимальной эффективной отражающей поверхностью. Гражданская оборона - само собой, эвфемизм для наиболее массовой планетарной военизированной организации. По договору с Империей Новый Крым имел свою собственную криминальную полицию и отряд быстрого реагирования ограниченной численности, «замотивированный» необходимостью борьбы с оборотом наркотиков, как химических, так и электронных. Гражданская оборона же официально создавалась «для борьбы с последствиями глобальных и локальных природных и техногенных катастроф, ликвидации последствий цунами, землетрясений, извержений и ураганов». К отрядам «спасателей» было приписано чуть ли не всё взрослое мужское население.

Итак, объявлено «состояние готовности». Мобильным отрядам спасателей, иными словами - призыву первой очереди, пользуясь старыми мобилизационными терминами, - предписано перейти на казарменное положение. Интербригады заявляют, что «всецело поддерживают позицию и меры, принимаемые правительством Нового Крыма, и готовы немедленно передать под его команду все свои части».

Как выяснилось впоследствии, всё получилось с точностью до наоборот. Не интербригады оказались под командой правительства, а все силы Нового Крыма встали под знамёна интербригад.

Дариане Дарк хватало ума держаться в тени и не светиться в центральных сетях. Я полагал, что втайне она прибыла на Новый Крым заранее - где и приняла команду над всеми своими формированиями. Места, подобные Шестой бастионной батарее, очевидно, тоже готовились заранее, туда завозились припасы и тому подобное. Сейчас укрепления оставалось только занять.

А потом в хронику «ворвались» «матки».

Панорамные фото, снимки с орбиты, доклады постов слежения. Почти наверняка подделка - путь «маток» окончился на Иволге, они не пошли дальше. Отец говорил, что «зародыш» неспешно вызревал где-то в одной из речек Сибири, запружённой руками подельников Дарианы, а потом готовый монстр был аккуратно и без лишнего шума спущен в океан.

Громада «матки», плавно и величественно опускающаяся в наше знаменитое, ярко-синее тропическое море. Тоже подделка, компьютерная имитация, способная нарисовать любую картинку так, что не отличишь от настоящей. Вернее, отличишь, но для этого потребуется настоящая экспертиза.

Патрульные катера, на полном ходу зарывшиеся в волны по самую палубу. Всплески от падающих рядом с «маткой» лёгких снарядов - такие используются, чтобы отгонять от стад хищных кракенов и зубастых китов. Это уже, скорее всего, правда. Катерники - особая каста на Новом Крыму, и интербригады там не имели большого влияния. Так что, начиная отсюда, почти уверен, идёт правдивая хроника.

Разумеется, никакого вреда «матке» лёгкие снарядики с наших МО² причинить не могли; хроника преследовала исключительно одну-единственную цель: показать героизм «простых стражей планеты».

Тварь тяжело рухнула на океанское дно. А четыре дня спустя бестия выползла на берег - в какой-нибудь сотне километров от Нового Севастополя. По странной случайности именно там, где располагалось одно из старых укреплений, подобных Шестой бастионной.

Бой новосевастопольского ополчения и интербригад с наступавшими монстрами был зафиксирован со всеми мыслимыми подробностями - словно и не хронику с риском для жизни снимали репортёры.

...Море раздвинулось, волны вскипели, из пены на песок ринулись знакомые нам ещё по Иволге орды. Однако крылатых бестий отчего-то не появилось, да и тех, что топтали нежно-розовый песок пляжа, словно специально создавали, чтобы человеческому оружию было легче с ними справиться.

Нет, тут тоже хватало и когтей, и зубов. И, когда зелено-коричневая волна чудовищ докатилась до ополченцев, крови и оторванных конечностей хватило с избытком. Камеры выбирали самые выразительные ракурсы. Я видел, как пулемёты интербригад косили надвигавшиеся на них шеренги - кажущиеся бесконечными ряды оскаленных клыкастых пастей, роговых гребней, как падали не успевшие занять место в строю парни и девчата, как и их убийцы в свой черёд гибли, поражённые разрывными пулями.

...Геройский бой длился до темноты. Когда над полем сражения разгорелась вечерняя заря, невидимая Дариана Дарк, словно опытный режиссёр, скомандовала финал. И - я должен был признать, этот самый финал поставлен был мастерски. Как в хорошей мелодраме.

Бьют пулемёты, расчищая интербригадовцам проходы. Группа человек в пятнадцать выныривает из окопов, с криками «ypa!» бросается в прорыв; они совершенно явно жертвуют собой. У меня невольно сжимались кулаки, когда я видел - ребята на самом деле добежали до «матки». Что у них были за гранатомёты - я не понял, хотя просматривал ролики по десять раз. Во всяком случае, броня «матки», с которой не могла справиться тяжёлая артиллерия имперцев, этим гранатомётам поддалась. Правда, тоже не сразу. Кумулятивные заряды били в одно и то же место, на горстку смертников уже наваливались со всех сторон многоразличные крабораки и ракочуды, спасения не было - и тут доспехи «матки» наконец-то поддались. Падали мальчишки и девчонки с гранатомётами, падали, до последнего отстреливаясь и прикрывая собой худенькую блондинку со смешными косичками, которая, оставшись одна, широко размахнулась, забрасывая внутрь раны на боку «матки» нечто металлическое, камуфляжно-зелёное, продолговатое...

В следующий миг светлые косички окрасились кровью, брызнувшей из перерезанных чудовищной клешнёй артерий, фигурка в серой штормовке переломилась надвое, будто хрупкая игрушка в грубых нетерпеливых руках, - и в следующий миг исчезла в облаке взрыва. Заряд, который закинули внутрь «матки», поистине внушал уважение.

Я не сомневался, что ту же операцию можно было проделать и без подобного драматизма. Не бросая на смерть мальчишек и девчонок, лучших мальчишек и девчонок Нового Крыма, безоглядно верящих в Дариану Дарк и готовых ради неё на смерть, сколь угодно мучительную. Но Дариане нужно было эффектное и кровавое представление; помните: «...дело прочно, когда под ним струится кровь»? Она не колебалась. Планета увидела небывалое, и после этого авторитет интербригад вообще и Шестой Интернациональной в частности стал абсолютно непререкаем.

А Дариана Дарк по-прежнему держалась в тени, не появляясь на публике, не принимая участия в торжествах по случаю «победы». Не спеша, но и особо не мешкая, она готовила свой арсенал. Новому Крыму, как я сильно подозревал, отводилась роль «корзинки с завтраком» для новоявленной Федерации. Моря Нового Крыма могли прокормить очень многих. На шельфе водились не только деликатесные ползуны, но и самая простая рыба, которую наши сейнеры не считали даже за добычу. Восемьдесят процентов продукции давали морехозяйства, они гораздо безопаснее с точки зрения экологии, однако если раскрутить на полную мощность маховик лова в открытом океане, на богатых банках, рудничные планеты не будут знать недостатка в пище. Особенно если свернуть производство деликатесов и заняться солдатскими рационами. Разумеется, на время, пока у нас самих, на Новом Крыму, не начнётся бог весть что...

И для того, чтобы это не началось, мне следовало действовать незамедлительно. Я, конечно, имею в виду «незамедлительно по получении точной разведывательной информации».

Нападение наше на Шестую бастионную наделало шуму, и в прямом, и в переносном смысле. Не так-то просто скрыть стрельбу из десятков стволов, считай, под самыми стенами столицы. Невозможно и скрыть гибель людей от их товарищей.

Тут придётся признать, что Дариану мы недооценили. Она не попыталась это замолчать. Атака на Шестую бастионную в единый миг сделалась главной темой новостей. «Фашистские прихвостни» и «предатели дела свободы», на чьи происки свалили штурм, попытались трусливо, подло и коварно напасть на старый форт, подготавливаемый к отпору на случай вторжения имперских войск. Атака коллаборационистов отбита с большим для них ущербом, однако погибло и немало доблестных защитников Нового Крыма; всё время грозились объявить «имена пособников и предателей», но пока что никаких открытых действий против нас Дариана не предприняла. Хотя...

Имя Юрия Фатеева замелькало в новостях, и имя это всякий раз оказывалось связано с чем-то более чем неприглядным. Не торопится, мол, в отличие от других «именитых граждан», пожертвовать часть своих баснословных богатств на дело свободы, непонятно для чего содержит личную армию, вооружённую до зубов, и притом отнюдь не спешит передать свои отряды под контроль законного правительства; впрочем, чего же ждать от человека, чей старший сын служит фашистам, в самой отвратительной эсэсовской дивизии «Мёртвая голова»...

Не питая никакой любви к дивизии «Totenkopf», замечу, что она таки не была самой отвратительной. По числу расправ с мирным населением сто очков вперёд ей дала бы другая дивизия - «Галичина»...

Пока это было только устно. Но в Думе уже готовился соответствующий депутатский запрос главному прокурору, а недавно образованный думский комитет по национализации вдруг очень озаботился эффективностью использования в военное время крупных морехозяйств, сосредоточенных в частных руках и не осуществляющих массированных поставок для Вооружённых сил Федерации.

Дариана действовала с похвальной расторопностью.

Но пока что всё, предпринятое против нас, вполне укладывалось в определённый шаблон. Ощущался исходный приказ Дарианы, но не чувствовалось её личной и окончательной шлифовки операций.

Времени у нас оставалось немного. Скоро Дарк оправится окончательно. И тогда церемониться уже не станет. От показательного процесса она точно не откажется.

Отец, конечно же, отвечал. Из-за разрыва с Империей он не мог заявить, что его старший сын дезертировал, но, разумеется, распускать свою маленькую армию не собирался. Потому что атаки можно было ожидать в любой момент. Кроме того, им прикормленные журналюги выдали несколько статей, куда более желчных и разоблачительных. Уж чего-чего, а компромата у отца всегда хватало. И притом на всех. Как он при этом ухитрялся сам выходить сухим из воды, я не знаю, но факт: в сети валом замелькали записи весьма высокопоставленных людей, которые либо занимались сексом с малолетками обоих полов, либо бессвязно мололи языками в наркотическом угаре, либо... А вот на отца никто при всём желании ничего накопать не мог, и все крики, что записи - подделка, разбивались об оценки независимой экспертизы. Прокуратура начинала расследования, ей просто некуда было деваться. А Дариана Дарк могла только скрипеть зубами от злости. Пока правила игры существовали, она ничего не могла с нами сделать. Конечно, донельзя соблазнительно - объявить всю Думу Нового Крыма коррупционерами, предателями и имперскими агентами, разогнать её к чёрту вкупе с судом, прокуратурой, коллегией адвокатов, независимой экспертизой, Ревизионной палатой, арбитражем, комиссией по деловой этике и так далее и тому подобное. Заманчиво, но пока что и Дума, и прочие институты стояли на её, Дарианиной стороне; распусти их - и на планете неизбежно гражданское столкновение, чего имперцы только и ждут. И пойдут они тогда набивать трюмы идущих на Сваарг каторжных транспортов и новокрымчанами, и интербригадовцами вперемешку.

...В тот день, когда мы начали поиски сидящего сейчас передо мной человека в зеркальных очках, отец как-то криво улыбнулся, хмыкнул и достал из сейфа старую-престарую записную книжку. Не наручный компьютер, не электронный блокнот - бумажную записную книжку в потёртом кожаном переплёте, светло-коричневом, с вытесненным на обложке двуглавым орлом. Уголки переплёта окованы металлом - записная книжка была не из дешёвых, Новый Крым не изобиловал скотом, и кожа ценилась высоко.

- Старые друзья, - нехорошо усмехаясь, сказал отец, раскрывая пожелтевшие, сплошь покрытые записями страницы. Я, признаться, чуть рот не разинул - неужели отец держал совершенно секретные сведения вот так, на бумаге, пусть даже и зашифрованными?

- Есть всякие шифры, сын, - угадал он мой невысказанный вопрос. - Иные ставят многоуровневую компьютерную защиту, да только зря - имперские специалисты взломают любые пароли. А есть шифры старые, временем проверенные... хе-хе... о которых забыли даже в Его Императорского Величества Криптографической службе. Ты же знаешь, какой это фетиш у имперцев, как они безоглядно доверяют всякого рода машинерии... достаточно вспомнить твоё приключение с полиграфом. То же и тут...

- Что ты хочешь делать, пап?

- Я уже сказал - будем искать старых друзей. Далеко не все тогда приняли моё решение уйти из «непримиримых». Далеко не все сложили оружие. Но также далеко и не все пошли следом за Дарк и ей подобными. Я разделяю твои подозрения, Рус, что так называемые «легальные» интербригады находятся под плотным колпаком Гехайме Стаатсполицай, вернее, имперцы долго и свято в это верили. Тем не менее внутри остепенившегося вроде бы движения продолжают действовать самые оголтелые экстремисты, вроде той же самой Дарианы. А есть и такие, кто сперва воевал с нами рука об руку, а потом по разным причинам наши пути разошлись. Нам потребуются люди, много людей, не столько бойцов, сколько информантов, тех, кто сможет сказать, что на самом деле творится там-то и там-то... Потому что меня весьма волнует ещё один момент из твоих рассказов, - вдруг сменил он тему. - Ваше приключение на Зете-пять. Когда колонна БМД попала в то подобие засады в лесу. Помнишь?

- Что за вопрос, отец, конечно, в мельчайших деталях...

- Ну и что это, по-твоему, было?

Я пожал плечами:

- Думаю, ещё какой-то эксперимент Дарианы. Неудачный. Подобный тем, что она проделывала с лемурами, пытаясь поставить их под контроль.

Отец покачал головой.

- Нет. Ты ведь тогда что сделал? Списал на «необъяснимое», на «флуктуацию»... помню-помню, как ты мне всё это излагал. Но необъяснимого и сверхъестественного не бывает, во всяком случае, на войне его быть не должно, а если таковое и случается, то случаться должно исключительно к нашей пользе. Так вот, я боюсь - этот эпизод не имеет никакого отношения ни к Дариане Дарк, ни к чему-то остальному. Это именно лемуры, их персональная особенность, и, признаться, я огорчён, что ты так беспечно отмахнулся от этого эпизода.

- Папа, да когда же мне было...

- Согласен, - вздохнул отец. - Хотя в разведке нет и не может быть такого понятия «когда ж мне было». Мы слабы. И потому, как учил Сун-Цзы, обязаны использовать любое нестандартное решение. Понимаешь меня?

Я кивнул.

- Ты хочешь узнать, что это был за феномен, и, возможно, его использовать?

Отец всплеснул руками.

- Слава богу, наконец-то дошло. Какое же мы имеем право пройти мимо такой возможности? Целый взвод оказался небоеспособен, и его могли перерезать без всякого труда!..

- Но моё-то отделение сознания не теряло... - возразил я.

- И это тоже требует изучения, - непререкаемо заявил отец.

- Папа, мне кажется, у нас есть более срочные дела...

- Верно. Но спину верблюду, как известно, ломает последняя соломинка. Я не могу и не хочу упускать никакого, даже самого малого шанса отыскать для нас эту соломинку. Вот ещё почему я буду звонить старым друзьям...

...Разумеется, «звонить» - это слово, оставшееся из глубокого прошлого. Отец рассылал сообщения. Некие каналы сношения с Империей всё равно оставались, несмотря на блокаду и так далее. Лайбы контрабандистов по-прежнему приходили за нашими ползунами и октопусами.

Кому и о чём писал отец - оставалось тайной даже для меня.

- Если нас таки раскроют, не хочу, чтобы ты выдал этих людей даже невольно, допустим, не успев вовремя умереть, - заявил он мне. - Обычные психотропные препараты на тебя особо действовать не должны, но кто ж знает этих палачей из Гехайме, до чего они там додумались за эти годы?..

...Человек в зеркальных очках - Конрад - согласился встретиться со мной сразу. Некогда «непримиримый», он «непримиримым» и остался. У него была собственная организация, небольшая, но мобильная и глубоко законспирированная. Помимо своих, так сказать, прямых обязанностей эти люди не брезговали и сугубо мафиозными заработками - якобы для великой цели. Отец сообщил мне об этом с плохо скрытым отвращением:

- Но это, скорее всего, наши единственные союзники, Рус. Неприглядные, согласен, но уж какие есть. Они, пожалуй, замаскировались хитрее других - под обычный мафиозный клан, хотя я всё больше подозреваю, что сугубо бандитские способы добычи денег и отъёма чужого бизнеса мало-помалу вытесняют у них всю нашу борьбу. Тем не менее Конрад и его люди - единственные, кто ещё хоть что-то делает. Остальные залегли слишком глубоко. Я никого не смог отыскать.

- Значит, будем говорить с теми, кто есть, - решительно сказал я.

И мы говорили.

Конрад согласился встретиться. Для этого он, нарушая все писаные и неписаные законы конспирации, даже специально прибыл на Новый Крым - первым официальным рейсом новой «компании космического транзита» «Свобода». На захваченных имперских пассажирских каботажниках наспех закрасили Орла-с-Венком-и-Солнцем. Вместо него в жёлтом поле расправлял крылья чёрный журавль.

Федерация Тридцати, новорождённая «свободная демократическая республика», в которую объединились три десятка старых «независимых» и провозгласивших отделение от Империи вместе с Новым Крымом планет, спешила обзавестись всеми атрибутам государственности. На «независимых» имелись промышленные мощности, запасы ископаемых. Да, условия жизни суровы, кое-где, особенно на «рудничных» планетах, сидеть приходилось под куполами жизнеобеспечения. Но вместе с Новым Крымом - и если удастся овладеть, к примеру, Сильванией - получалось вполне жизнеспособное образование...

И тут, должен признаться, я заколебался. Не о том ли мечтали? Если Федерация Тридцати окрепнет, даже Империя подумает трижды, прежде чем начать открытую интервенцию. Рынок достаточно ёмок, до нормализации отношений можем обойтись и без имперского экспорта, даже если они ухитрятся полностью перекрыть дорогу контрабандистам, во что я лично не верю.

И достаточно покончить с маньяками-властолюбцами в верхушке интербригад, выследить и уничтожить все их запасы биоморфов, чтобы наступило полное благорастворение на воздусях и во человецех благоволение.

Однако в то же время я не сомневался, что «матки» нас в покое не оставят. Война шла уже не по нашему плану и уж, конечно, не по плану госпожи Дарианы Дарк. Моё последнее видение, там, в казематах Шестой бастионной, для меня служило самым лучшим доказательством. Жаль только, что его нельзя предъявить другим.

Где-то в глубине космоса скапливалась потрясающая, всесокрушающая мощь Вторжения. Мы, люди, любим порой сочинять страшные сказки - о явлении расы Разрушителей, которые, не вступая в переговоры и ничего не требуя, просто уничтожают всё на своём пути, давая таким образом нам право уничтожать их в ответ без каких-либо колебаний. Идеальный враг, который так необходим...

Но это только сказки. Чужие, с которыми мы вошли в контакт (или которые вошли в контакт с нами), как раз не отличались никакой патологической манией стереть человечество с лица земли. Все Чужие расы числились, само собой, в потенциальных противниках, сухопутные осьминоги-Дбигу, наши ближайшие соседи, - среди наиболее вероятных. Другая активная раса невдалеке от нашего Восьмого Сектора, Слайм, тоже не брезговавшая внешней экспансией и увлекавшаяся перестраиванием планетарных биосфер, тем не менее на переговорах оказалась вполне гибкой, вменяемой и вполне даже впечатляемой продемонстрированной им мощью земного оружия. Всё-таки технологический путь развития тоже имеет свои преимущества.

Теоретически Слайм как раз могли стоять за «матками» - детали доступной нашим ближайшим соседям биотехнологии, само собой, известны не были; но антигравитация! Ничего подобного за ними не водилось, что называется, даже близко. Сверхсекретный проект? - возможно, и полностью сбрасывать этих ребят со счетов я бы не стал, хотя мой внутренний, «биоморфный» голос подсказывал, что это не так, что они тут ни при чём.

Враг пришёл откуда-то из глубины. И почему-то оказалось так, что именно мы, человечество, - на острие его удара. Не октопусы-Дбигу, не странноватые, похожие на большеглазых барсуков Слайм - а именно мы. Какой в этом смысл? Война не ведётся просто так. Она всегда преследует определённые и вполне понятные цели. Я не удивился бы вторжению наших ближайших соседей, почему привыкшее к изученной истории войн сознание и сопротивлялось тому, чтобы окончательно исключить из списка подозреваемых и октопусов, и барсуков; но неведомый враг, не вступающий в переговоры, использующий столь сложный путь, как подбрасывание своих невероятных технологических «подарков» интербригадам?.. Меня назовут сумасшедшим и будут правы. Я не сомневался - у имперского Генерального штаба нет никакой ясной стратегической линии. Рейхсвер реагировал хаотично, пытаясь парировать удары врага, но не предупредить их и уж тем более не перейти в контрнаступление. А «маток» не сдержит никакая оборона. Судьба Первой танковой армии на Иволге показала это яснее ясного.

- Так чего же ты конкретно хочешь от меня, Руслан? - Человек в очках по-прежнему сидел напротив, смотрел спокойно, словно и не взволновал его нимало мой рассказ и все изложенные обстоятельства. - Моя организация никогда не прекращала борьбы за независимость пограничных планет. Если тебе нужны союзники, изложи мне чётко, чего ты собираешься добиться. Хотя бы на первом этапе операции.

- Мои желания зависят от многого, - осторожно начал я. - В частности, и от твоей готовности несколько сменить образ жизни.

- Считай, я готов, - коротко бросил мой собеседник. - Что дальше?

- Дальше?.. Ну, в первую очередь нам нужна информация. Из верхушки интербригад; из окружения Дарианы Дарк, поскольку, как мы считаем, она во многом действует сама по себе; ну и, конечно же, из имперского Генштаба.

- А собственноручных показаний Её Величества императрицы о любимых сексуальных позициях государя тебе, случайно, не надо? - усмехнулся человек в маске.

- Мне они без надобности, - сухо, отозвался я. Не люблю скабрезностей. Даже по отношению к врагам. - Но, Конрад, ты хочешь сказать, что можешь получить такую информацию? У тебя есть осведомители среди личных слуг кайзера?

Конрад фыркнул.

- Прости, Руслан, но о таких вещах, как наличие или отсутствие осведомителей в определённых местах, вслух говорить не принято. Я имею в виду, конечно, людей моей профессии.

- Судя по твоей реакции, получить сведения из опочивальни кайзера существенно легче, чем из руководящего центра интербригад?

- Совершенно верно, - сухо кивнул мой собеседник. - Руслан, нынешние интербригады - это такое гнездо змей, по сравнению с которым Гехайме Стаатсполицай или контрразведка - пансион благородных девиц. Раздрай - я правильно сказал? - возник ещё и потому, что... Впрочем, тут мне уже придётся выдавать тебе некую информацию, а мне, напомню, ещё не оплатили даже проезд сюда, - он хохотнул.

Я полез во внутренний карман. Для внушительности отец выдал мне чековую книжку в дорогущей обложке тонкой кожи с рельефными золотыми монограммами.

- Сколько я тебе должен, Конрад?

- Вот странные люди, - над очками поднялись вскинутые как бы в недоумении брови. - Вы совсем не понимаете шуток. Я надеюсь увезти отсюда много, много больше, Руслан, чем простое возмещение стоимости перелёта. Тем более что кормили отвратительно. Не то, что здесь, у вас. Так вот, интербригады, по моей информации, курируются, с одной стороны, Innere Sicherheit³, то есть контрразведкой, с другой - гестапо и с третьей - собственной службой охраны кайзера. Довелось мне слышать и про такую организацию, как разведотдел Generalstab-a, тоже проявлявшей к ним интерес. Думаю, для тебя не секрет, что само существование интербригад стало возможным после принятия - по настоянию контрразведки - стратегии «управляемой оппозиции». Иными словами, отстойник, резервуар для недовольных, могущих выпустить пар в безопасных для Империи формах. Разумеется, безопасных для Империи в целом, а не для отдельных её подданных.

Конрад сделал выразительную паузу. Много из этого я знал и так, но...

- А не получается ли там неразберихи, когда оппозиционная структура - под контролем аж трёх силовых ведомств?

- Ты прав, - кивнул мой собеседник. - И каждая из сторон думает, что вот она-то уж точно владеет ситуацией, в то время как все остальные... ты понимаешь. Более того, я не исключаю, что интербригады вполне могут использоваться теми же спецслужбами в борьбе между собой, а при определённых обстоятельствах - и некоторыми кругами аристократии, если им вдруг вздумается несколько изменить свой статус в государстве.

- Ударный отряд, который не жаль в любой момент пустить под нож?

- Совершенно верно.

- Слишком уж тонкая игра, - усомнился я.

- В столице рейха и не такое проворачивают, - отмахнулся Конрад.

- Истории историями, но мне всё-таки нужна информация, - мой собеседник любил демонстрировать свою осведомлённость, но мне требовалось совсем иное. - Информация из верхушки интербригад, из окружения Дарианы Дарк.

- Можно и информацию, - ни мгновения не колебался мой визави. - Тебе и твоему почтенному отцу это обойдётся недёшево, но если уж мы возьмёмся, это будет настоящая информация. Впрочем, полагаю, наше реноме тебе и так известно.

Я кивнул.

- Сведения от Дарианы получить будет потруднее, чем из центра. Дарк последнее время слишком много перемещалась, таская с собой лишь небольшую мобильную группу. Но нет на свете ничего невозможного. Имелись бы деньги.

- Деньги имеются.

- Не сомневаюсь, Юрий Фатеев никогда не обратился бы ко мне, не располагая достаточным финансовым резервом, - ухмыльнулся Конрад. - Две недели с момента получения аванса - и ты получишь первое сообщение.

- Надеюсь, не типа того, что, мол, приступаю к работе?

- За кого ты нас принимаешь? Нет, «сообщение» будет именно сообщением, и именно той информацией, которая тебе так нужна. Не спрашиваю зачем, а ты не спрашивай меня, как именно я заполучу эту информацию.

- А тут и спрашивать не надо, - я пожал плечами. - Ты расконсервируешь кого-то из лёгших на дно информантов в окружении Дарианы. Слишком мало времени для подготовки настоящего внедрения, что называется, с чистого листа.

- Ну а раз ты сам всё понимаешь, то не будем и говорить об этом, - в свою очередь пожал плечами Конрад. - Две недели, как я сказал.

- Дешифровка?

- Если мы договоримся, то в стоимость контракта войдёт мой собственный шифровальный комплекс. Он у меня, кстати, с собой.

Я кивнул:

- Договорились, Конрад.

- Приятно иметь дело с людьми, понимающими, что они хотят, - усмехнулся тот. - Запрошенное тобой информационное обеспечение обойдётся в...

- Погоди, - я поднял руку. - Не исключено, что мне потребуется и ещё одна услуга. Не исключено, что надобность в ней возникнет внезапно и мы не сможем вступить в контакт.

- Это какая ж такая услуга? Выкрасть кронпринцессу Маргрету?

- Нет. Намного сложнее.

- Вот как? И что же?

- Найти и обезвредить верхушку интербригад.

- То есть попросту уничтожить? - Мой собеседник попытался усмехнуться, но полностью скрыть своего изумления так и не смог.

- Как угодно. Но они не должны спровоцировать Империю на вторжение.

Конрад помедлил. Пригладил ладонью волосы. Покачал головой. И заговорил - теперь уже совсем другим тоном:

- Руслан, я знавал Дариану, как ты понимаешь. Она всё рассчитала верно. Империя сейчас не пойдёт на крупномасштабную гражданскую войну. Иволга ими потеряна. Что творится на этой планете - засекречено по уровню Эпсилон, у меня нет... пока нет, - не без гордости поправился он, - пока нет никакой информации. Но если верно всё то, о чём ты мне рассказал... эти самые «матки» очень скоро должны появиться вновь. А вот я не понял... когда «матку» всё-таки удавалось уничтожить - этот самый антигравитатор находили?

Я покачал головой. Вопрос бы задан совершенно точно. Правда, в суматохе боя, наверное, было не до этого...

- Уверяю тебя, - усмехнулся Конрад, - и гестапо, то есть контрразведка, и служба охраны кайзера прочесали все места уничтожения «маток» частым гребнем. Если только имели возможность. Под Пенемюнде они ведь спокойно могли это сделать, я прав?

Я кивнул.

- Но на Иволге было уничтожено и ещё несколько «маток». Тебе известны обстоятельства их уничтожения? Каким образом, каким оружием?.. Не знаешь? - вот то-то. Имперская разведка вполне могла заполучить один или два таких прибора...

- Ну и что? - не выдержал я. - В человеческих руках антигравитаторы бесполезны. Я же говорил!

- Я отлично запомнил всё, о чём ты говорил. Но имперцы об этом ещё не знают и...

- Я не понимаю, к чему ты.

- К тому, что имперская контрразведка, со свойственным части этой организации авантюризмом, может попытаться убедить высшее руководство Империи, Генштаб, самого кайзера, что ей необходимо собрать как можно больше данных о вторгшихся. О том, что изучение их технологий может дать невероятно мощный толчок земной науке. Поэтому контролируемое вторжение - по аналогии с «управляемой оппозицией» - должно продолжаться. Более того, при этом Империя убьёт двух зайцев. Если «матки» покончат с мятежом Тридцати, с этой новосозданной федерацией, - то не надо и посылать войска.

- Но это ж безумие! - не выдержал я. - Какое ещё контролируемое вторжение! Если представить себе, что «матки» очистят от людей три десятка планет в Восьмом, Девятом и Одиннадцатом секторах - что потом Империя станет делать с этим анклавом?!

- А вот это уже другой вопрос, - засмеялся человек в маске. - Представь себе, что контрразведка надеется как следует изучить врага и только потом нанести удар. Не танковыми дивизиями и не десантными корпусами. А, к примеру, боевыми штаммами. Вирусами, бактериями, грибками. Паразитами, специально приспособленными к борьбе с этими монстрами. По старому доброму методу «Войны миров». Герберт Уэллс - помнишь такого прокреатора бактериологического оружия?

- Это чудовищная авантюра. Император на неё никогда не пойдёт.

- А кайзер может ничего и не узнать, - заметил мой собеседник. - Достаточно поставить грамотный фильтр на пути докладываемой ему информации.

- Мы занимаемся каким-то мозготрахом, - хмуро сказал я. - Согласен ли ты помочь в одном прямом и чётком деле?

- Снабжать тебя точной и своевременной информацией - это одно. Нейтрализовать головку интербригад - другое. А вот снести центр их Сопротивления - совсем, совсем даже третье, Руслан. Дариана Дарк была одним из столпов именно этого центра. А он включал в себя не только интербригады. Однако, если ты настаиваешь... я могу это сделать. Но подобная операция будет стоить очень, очень дорого, Руслан.

- Догадываюсь. И насколько ж дороже обычного информационного обеспечения?

- Скажи мне сперва - какими средствами ты располагаешь? Примерная сумма активов твоего достойного отца мне известна, но сколько ты можешь выделить на эту операцию?

- Я всегда считал, что...

- Что я окажусь таким вот идиотиком, проникнусь патриотическими идеями и пойду класть своих лучших людей только вследствие того, что ты нам так сказал? Нет, любезный. Этого не будет. У меня свои методы и своя борьба. Мы-то как раз и готовим отделение... настоящее, не игрушечное отделение, и не жалких трёх десятков планет, а трёх сотен, по всей нашей границе. Мы готовим истинное освобождение. Интербригады нам не мешают. Ты хочешь, чтобы мы убрали их, отлично. Отсутствие интербригад нам тоже не повредит. Но за это надо платить. Моя цена - четырнадцать миллионов триста пятьдесят тысяч марок. Имперских марок, разумеется.

- Так точно всё уже сосчитано. Впечатляет, - кивнул я.

- Разумеется. Мы ведь не бандиты. Мы - «организованная гарантия» и больше некоего разумного процента свою прибыль не поднимаем. Короче, Руслан. Если тебе нужна только информация - я затребую с тебя три миллиона восемьсот тысяч марок. Ну а если полное и окончательное выкорчёвывание... тогда, как я сказал, четырнадцать миллионов с копейками, как вы говорите. Так что подумай. Моя цена окончательна и коррекции не подлежит. Где меня найти, ты знаешь. Я пробуду здесь ещё три дня. Море великолепно, а таких рыбных ресторанчиков, как у вас, не сыскать во всей Империи. Будет жалко, если всё это пропадёт...

Он резко поднялся, коротко, отрывисто кивнул мне и вышел.

* * *

Отец был в ярости. Он, что называется, рвал и метал.

- Негодяи. Ну какие же негодяи, - только и повторял он, нервно меряя шагами кабинет.

- А и впрямь, пап, чего ты от них ожидал? Приступа безумного патриотизма?

- Скидки по старой памяти, - буркнул отец. - Почти четыре миллиона марок наличными, это ж с ума сойти можно! И только за самый минимум миниморум! А за полное решение проблемы - четырнадцать! Да знает ли он, что...

- От таких скидок ожидать не приходится, - прервал я отцовское возмущение. Папа вздохнул, покивал, успокаиваясь, провёл ладонью по лайковой коже старого кресла, по спинке, на которой, помню, я так любил сиживать в детстве, воображая себя за рычагами штурмовика.

- Правильно, Рус, правильно. Не могу не признать - кое-что интересное Конрад тебе всё же высказал. Насчёт тех же антигравитаторов и контролируемого вторжения. Горячие головы в Империи могут попытаться использовать такую стратегию.

- Это не стратегия, а дерьмо, - мрачно ответил я.

Кабинет скупо освещала лишь настольная лампа. Была ночь, но у отца, я знал, на полную мощность (как всегда) работала техника защиты от подсматривания и подслушивания.

- Тем не менее ничего лучшего у нас пока всё равно нет, - заметил отец.

- В каком смысле?

- Нельзя недооценивать контрразведку...

- Нельзя, - перебил я отца. - Однако они уже прокололись один раз - когда решили, что полиграф есть последнее и полное решение всех их проблем. Удивительно, что они ещё оставили хоть кого-то на простой оперативной работе!

- Это верно, - отец примирительно поднял руку. - Однако мы до сих пор не владеем всей информацией. И я предпочту...

- Ну да, переоценить врага... только как бы эта переоценка нас вконец не запугала.

- Экий ты ершистый сегодня, - усмехнулся отец. - Помолчи и послушай меня. Я думал над этим... над подобным... последние двадцать лет. Если не больше.

- И что же? - всё-таки у меня прорывался сарказм. Нельзя. Нехорошо... не по-людски.

- А вот что. Есть отличная от нуля вероятность, что имперская контрразведка на самом деле добьётся воплощения в жизнь теории «контролируемого вторжения». Это один вариант. Антигравитаторы - такая добыча, что ради неё эти, во Внутренней Безопасности и в гестапо, с радостью отдадут на съедение пару-тройку планет. Но какова ж Дариана! Не побоялась, воспользовалась «подарком»...

- На самом деле, пап, это очень слабое место. Во всех наших теориях.

- Почему, сын? Я знаю Дариану. Она авантюристка, каких мало. И, как я говорил, никогда не умела мыслить стратегически.

- Папа, я рассказывал всю историю Конраду... и как-то оно всё само собой разложилось по полочкам. Да так, что я теперь думаю, рассказ Кривошеева - совершеннейшая фантастика. «Посылка». «Подарок». Почти как в древней песне - «прилетит вдруг волшебник в голубом вертолёте»... Туда, где занимаются биоморфами, с необычайной точностью попадает «посылка», сама объясняет людям Дарианы, что с ней делать... И потом, антигравитаторов, если верить услышанному, изначально было всего пять. А потом с неба начинают падать остальные. Их точно так же подбрасывают людям Дарианы. Отец, ты говорил, вы с мамой очень долго спорили, вы много лет пытались разрешить эту загадку - разве тебе самому не видно, что версия Кривошеева шита белыми нитками?

- Ты думаешь, он солгал? - папа поднял брови.

- Нет. Мне кажется, дело обстояло всё-таки несколько посложнее. Кривошеев, может быть, и искренен, хотя... Кажется мне, он просто не знает всего.

- Ты хочешь сказать, - прищурился отец, - что Егор наш Фёдорович просто повторяет то, что ему рассказали? Что он сам этого не видел, и...

- Так ведь, пап, ты лучше меня знаешь, где он бывал и чем занимался двадцать лет назад!

- Не двадцать, несколько поболее, - проворчал отец. - Мы тогда все были ещё совсем молодые.

- Кстати, да, - заметил я. - Как таким, гм, «юным бойцам», удалось провернуть столь сложную операцию, как рассылка биоморфов по разным университетам? То есть в руки надёжных, проверенных людей, могущих организовать настоящие исследования, занимающих немалые должности? Сопротивление существовало уже тогда, верно? Но оно не могло...

- Мы были самым активным звеном, - вздохнул отец. - «Непримиримыми». Самыми младшими. Само собой, там хватало людей и кроме нас, но до наших дней дожили совсем немногие. Те, кого я порывался найти.

- А отозвался один Конрад...

- Совершенно верно, - папа невесело кивнул. - А вот тем, кто исследовал биоморфы на других планетах, отчего-то очень не повезло в жизни - почти все они погибли при загадочных обстоятельствах. Кое-кто поспешил скрыться. Я слышал, что люди Дарк отлавливали и уничтожали «предателей» вплоть до Внутренних Миров. Убивали даже на Земле, говорилось.

- И всё-таки вернёмся к антигравитаторам. Папа, ты ведь сам их не видел, верно?

- Верно.

- Если следовать «модели Кривошеева», то агрегаты эти должны были прилетать сами, аки Божьи ангелы. Егор болтал, будто сперва существовала какая-то «инструкция» о том, как сопрягать антигравитатор с «маткой». Значит ли это, что везде и всюду, на Омеге-восемь, на Иволге, здесь, у нас, генератор подсаживался к «матке» руками людей?

- Хороший вопрос, - задумался отец. - Из слов Кривошеева это напрямую не следует, но... Я думаю, что если неведомые «отправители» тех антигравов были способны точно нацелиться именно на нужный университет и именно так, чтобы «посылку» обнаружили бы те, кому следовало, - им нет проблем забросить всё, что угодно, на любую планету.

- Если только мы не ошибёмся ещё сильнее, и на самом деле «матки» не нуждаются ни в каких генераторах, - сказал я. - Если уж строить безумные теории, то пусть они будут безумными до конца.

- А рассказ Кривошеева?

- Папа! Мне кажется, тут дело не в Егоре Кривошееве, не в Дариане Дарк и вообще не в людях. Это вторжение Чужих. Я рассказывал тебе про свои видения, пап!

Отец мрачно потупился.

- Про это как-то не хочется даже и думать. Вообще же, отвлекаясь от вещей глобальных, хочу сказать, что больше верю в теорию, так сказать, «присланного железа». Тогда становится понятно, почему Чужим - если это Чужие - нужны Дариана и иже с ней. Потому что иначе - не умножая сущности по принципу Оккама - не объяснить «подбрасывания» как антигравов, так и самих биоморфов. Если «матки» полностью автономны, способны взлетать и садиться на планеты безо всякого, так сказать, дополнительного оборудования - зачем им Дариана? Они сметут человечество в считанные недели. Если стоит задача просто уничтожить вид Homo - достаточно послать не десять-двадцать, а сто тысяч «маток». И от всей гордой человеческой Империи не останется даже мокрого места. Понимаешь меня, Рус? Когда ты говорил о своих видениях... облака «маток» в открытом космосе... Какой смысл в столь точно выверенном, «адресном сотрудничестве» с интербригадами, если не необходимость внешней помощи для «установки» каждого отдельного антиграва?

- Зачем им Дариана - согласен, у меня слабое место, - признал я. - Но тогда что же получается - к каждой «матке» нужен генератор. Если их «засылают», то...

- Погоди! - отец вдруг хлопнул себя по лбу. - А что, если эти антигравы способны в определённых условиях к саморепликации?

- Ага, если хорошо его кормить редкими сортами высоколегированных сталей или что они там кушают... Едва ли, папа. Мне трудно поверить в существующий тайный канал связи Дарианы с ещё более тайными Чужими, но это всё-таки представляется более правдоподобным, нежели саморепликация.

- «Если хорошо его кормить...» Грешно смеяться над породившим тебя, - отец в шутку погрозил мне пальцем.

- Я не смеюсь, пап. Я пытался прикинуть энергию, необходимую, чтобы поднять этакую тушу в воздух. Откуда она берётся? Если верить Кривошееву, антигравитатор размером отнюдь не со штурмовой танк.

- Придумать можно всё, что угодно, вплоть до микроколлапсара. Или последовательности ядерных микровзрывов. У меня из головы нейдёт, что первую «матку» фактически инициировали жёстким облучением...

- Мне отчего-то не хочется верить, что интербригады до такой степени втянуты в дело с «матками», - признался я. - Я помню те инкубаторы на Омеге. Неужто люди Дарианы обходили каждый, и...

- Не думаю, - покачал головой отец. - Они вполне могли получить «посылку» и потом просто заложить антигравитаторы в тех местах, где планировали выводить своих монстров.

- Получить посылку... Пап, а что, Дариана лично писала заявку? «Дорогие Чужие, пришлите нам, пожалуйста, десять генераторов, необходимых нам для проведения войсковой операции в таком-то секторе, на такой-то планете...»

- Верно, - отец смущённо усмехнулся, - это слабое место в моей теории. Но, если признать за Чужими способность точно определять место, где находится, так сказать, активность биоморфов, то...

- Мы скатываемся к бесплодному теоретизированию, - сказал я. - Я бы понял, если б «матки» вообще не были способны к межзвёздным перелётам. Тогда всё ясно. Люди требуются, чтобы перемещать эту заразу с планеты на планету. А так - ерунда какая-то выходит...

- Не совсем ерунда, - отец что-то набрасывал на листке, карандаш двигался его всегдашними отрывисто-отточенными движениями. - У меня появилась теория, что этих самых антигравитаторов вообще конечное число, постоянное и неизменное. Возможно, некая «первоначальная посылка».

- Кривошеев говорил о «сотне» и о том, что «за первой посылкой последовали остальные»...

- Может быть, так, а может, и иначе, - не смутился отец. - Сотни «маток» мы в деле ни разу не видели.

Я кивнул:

- Да. С Омеги ушло около десятка - на спутниковой фотографии, я помню, видели шесть, но округлим для простоты. И как раз десяток свалился на Иволгу.

- И одна у нас...

- Выращенная здесь, как я уже сказал. Возможно, специально ослабленная. Пап, броня «маток» на Иволге не поддавалась тяжёлым снарядам! А тут - какие-то примитивные гранатомёты... Мне кажется, Чужие используют оба вида доставки. Где возможно - антигравы. Где нет - зародыши везут туда люди Дарианы.

- Кстати, а эти «кротовьи норы» - как далеко они тянутся? - осведомился отец.

- Астрофизики пока не пришли к единому мнению, но вроде бы - только на короткие расстояния. И я помню, передавали в новостях, что из нашего Восьмого сектора нет «кротовьих нор» ко Внутренним Планетам.

- Тоже мне источник... - фыркнул отец. - Передавали в новостях... По сведениям агентства ОБС...

- Какого-какого агентства?

- Одна баба сказала! - рявкнул папа. - Как можно тут что-то утверждать наверняка? Да передать такое могли исключительно для поддержания спокойствия в метрополии, вот и всё!

- Конечно, могли. Но почему бы не принять, что это правда? Она неплохо согласуется с нашей теорией «двойной доставки» - и людьми, и антигравитаторами.

- От меня всё равно ускользает исходная логика всего этого мероприятия, - признался отец. - Зачем, ну зачем такая сложность - при имеющейся в их распоряжении мощи?

Я только развёл руками.

- Примем в качестве рабочей гипотезы, что мышление и логика Чужих не во всём совпадает с человеческими.

- Иронизируешь, да? - хмыкнул отец. - Ладно, мы с тобой всё витаем в облаках, а пока что... Давай-ка вернёмся к нашим ползунам, - и он резко сменил тему. Мне показалось, что разговор о Чужих вызывал у отца раздражение - главным образом потому, что он всегда был и оставался человеком действия. С имперцами и Дарианой Дарк можно было драться насмерть, и они точно так же умирали от наших пуль, как и мы - от их. Отец предпочитал ставить перед собой достижимые цели. И, наверное, сейчас именно в этом состояла его ошибка...

- ...Есть вероятность, - говорил он, и пальцы его рук то сжимались в кулак, то резко вновь распрямлялись, напряжённо прихлопывая по столешнице, - и тоже ненулевая - что, несмотря на потерю Иволги и Омеги-восемь, кайзер всё-таки решит подавить Федерацию силой. Да-да, и несмотря на теорию «контролируемого вторжения», сын. После разгрома Первой танковой армии силёнок у Четвёртого Рейха поубавилось, лучших своих псов он там положил, но и остающегося более чем достаточно. Не знаю, добьются ли имперцы полного успеха, но крови прольётся едва ли не больше, чем во всех сражениях с «матками», вместе взятыми. Дариана рассчитывает, что кайзер или не сунется, или она пустит в ход «маток»...

- А в действительности? Ты так говоришь, что я всё время ожидаю твоего «но на самом деле»...

- А в действительности нам придётся платить за информацию. И ещё - за отсрочку имперского вторжения. Я всё-таки думаю, что оно неминуемо.

- Ты собираешься отдать этому бандиту четырнадцать с лишним миллионов? - поразился я.

- На первых порах ограничимся четырьмя без двухсот тысяч, а потом всё же постараемся выторговать оптовую скидку, - суховато сказал отец. - Предоставь это мне, у тебя никогда не было никаких способностей к торговым делам. Сперва информация. Потом, скорее всего, центр и верхушка других интербригад, остающихся вне нашей досягаемости. А вот самую головку Шестой интернациональной... лучше оставить себе. Это слишком лакомое блюдо, чтобы уступать его убийцам. Самое скверное то, что мы не знаем, где сейчас Дарк и Кривошеев. Я задействовал - пытался задействовать - и других... старых друзей, но, в отличие от этого... коммерсанта, они и впрямь отошли от дел. Сколько в точности убежищ было у Дарк, не знает никто, кроме неё. А что говорит твоё... твоё чувство?

Я пожал плечами.

- Если честно, молчит, папа. Но я не могу... не способен ощущать «маток» и их порождения за сотни километров.

- А зов? - помолчав, спросил отец. - Ты чувствуешь зов?

- Только изредка. Когда оказываюсь в непосредственной близости от них. Да и то... это стало развиваться совсем недавно.

- Ничего удивительного, - уронил отец. - Как только ты узнал... всё о себе, эта способность, что называется, пошла в рост. Признаться, я на это рассчитываю. Дариане пришлось уничтожить свою собственную «матку»; даже если это была ложная цель, приманка, маскировка - эту бестию её ребята взорвали по-настоящему. Основной запас биоморфной плазмы мы выжгли в Шестой бастионной. Вопрос: осталось ли что-то ещё? Зная госпожу Дарк, можно не сомневаться, что да. Надо узнать, где.

- Каким образом?

- Несколько моих людей сейчас вступили в интербригады...

- Только сейчас, папа?

Несколько мгновений он молча смотрел на меня, видимо, колеблясь; потом, словно бы нехотя, отец отрывисто кивнул головой:

- Ты прав. Конечно же, не только сейчас. Я, как и Конрад, пытался присматривать за Дарианой с самого начала, с того самого дня, как наши пути разошлись. Но эта дамочка хитра, как муха. Всех своих ухоронок и отнорков она не доверяла никому. И сейчас... ребята работают, но пока - ничего.

Я развёл руками. Перестрелка в сети становилась всё ожесточённее и развязнее, но настоящие пули пока что не полетели. Нам нельзя было мешкать, Дариана поправляется, вскоре всё руководство операцией вновь окажется в её цепких изящных ручках, и тогда нам придётся совсем солоно.

...Вот почему я говорил с Конрадом о «нейтрализации». Враг должен быть уничтожен. Даже если потом мне придётся держать за это ответ на Страшном Суде.

Вынужденное безделье представило мне возможность вновь, с самого начала обдумать всё происходившее. Абстрагируясь, само собой, от собственного происхождения. Выяснилось, что этого лучше не касаться - во избежание неотвечаемых вопросов и накатывающего волной безумия. Я просто старался принять вещи такими, каковы они есть, однако это не слишком получалось, следовало признать. Урод, результат жуткого евгенического эксперимента... вернувшись сейчас домой и собрав всю волю в кулак, я как-то попытался попросить у отца лабораторные записи «Проекта Руслан Фатеев». Папу перекосило, однако передо мной на стол легли три толстых журнала, со старомодной жёсткой картонной обложкой и линованными страницами. Отец извлёк их не из тайника, не из сейфа, как можно было бы подумать, а просто из письменного стола. Юрий Фатеев не доверил эти материалы никаким электронным носителям. Мне оставалось только пожать плечами, в моём понимании отыскать эти чудовищного вида кипы листов не составляло никакого труда, а уничтожить, к примеру, микроплёнки можно намного быстрее и легче. В ответ отец только усмехнулся и заявил, что именно поэтому никому и в голову не придёт искать здесь, в этих нагромождениях старых бумаг, хоть что-то сколько-нибудь важное. Все давным-давно держат данные в компьютерах. Считается, что это надёжнее. Х-ха!..

Однако прочесть журналы я так и не смог. Руки тряслись, лоб и щёки покрывались потом, перед глазами вставали такие кошмары, что впору было бежать за помощью к психиатру. Мне осталось только твердить себе «эссе хомо», до одури и до помрачения в мозгах. Иногда мне казалось, что по свету могут бродить и неведомые мне пока братья по крови, что не только моим родителям могла прийти в голову такая мысль. А что, если и кто-то ещё решил попробовать?..

Мне не удалось досконально изучить «Проект «Руслан Фатеев». Как бы я себя ни заставлял. Наверное, даже у биоморфа есть предел чувствительности. Читать подробности имплантации «комбибласта» в... утробу моей матери - нет, увольте. Пусть я упускаю какие-то, возможно, очень важные детали - но, наверное, именно это непередаваемое отвращение, испытываемое мной при чтении старых лабораторных журналов отца, - лучшее доказательство того, что я всё-таки не биоморф. А человек, esse homo.

Как бы то ни было, я понимал, что действовать придётся вслепую. Валленштейна и его мистический «заговор офицеров» больше всего волновало единство Империи. Отца - Дариана Дарк и её отморозки. Папа не сомневался, что Бешеная Дари по сей момент твёрдо контролирует биоморфов и стоит покончить с ней - все наши, так сказать, неприятности кончатся разом. А я точно так же не сомневался, что главное - те полчища «маток», что молчаливо ждали где-то в глубине неведомого космоса, как те немезиды человечества, коими наш род так часто любил попугать себя на сон грядущий из безопасного каждодневного бытия.

Три вопроса: насколько Дарк в реальности контролирует «маток», как оные «матки» осуществляют космическую навигацию (антигравитаторы - это хорошо, но как они находят путь?); и, главное, - где их основные силы. Империя не прерывала своих передач на Новый Крым (и до поры до времени они нас достигали), мы знали (или, по крайней мере, нас пытались уверить), что Иволга намертво блокирована и с неё в окрестное пространство не выскользнет даже муха. Омега-восемь лежала громадным кладбищем, поисковые группы прочёсывали её до сих пор - по сообщениям сетей, безрезультатно, если не считать таковыми новые и новые поля скелетов.

Что происходило на самой Иволге, от нас, само собой, тщательно скрывали.

«На всех фронтах ничего значительного не произошло». Пауза. Затишье. Стороны зализывали раны, подтягивали резервы и втайне перебрасывали к местам задуманных прорывов свежие танковые дивизии. «Федерация Тридцати» объявила всеобщую воинскую повинность, «перевод народного хозяйства на военные рельсы», одновременно предложив Империи «взаимное признание на основе существующего статус-кво». Об ответе Его Величества кайзера подконтрольные Федерации сети предпочитали не распространяться.

Одновременно Федерация объявила «обусловленную состоянием войны цензуру и борьбу с вражеской пропагандой», то есть отключила все дотоле свободно ретранслируемые имперские каналы. Остались только официальные новости. «Временное правительство» Федерации объявило, что всеобщие выборы состоятся незамедлительно по наступлению мирного времени, а пока ввело мораторий на деятельность политических партий «вне муниципальных пределов», то есть на межпланетном уровне.

Федерация выпустила свою валюту, которая немедленно стала падать относительно имперской марки; расчёты же «в платёжных средствах враждебной иностранной державы» немедленно приравнялись к государственной измене. Ну и, само собой, излишне говорить, что «свободную конвертацию валют» тоже запретили.

Я ожидал протестов. Я ожидал, что Дума Нового Крыма сообразит, что происходит. Однако господа депутаты оставались всё это время донельзя серьёзными, точно знали, что требуется для блага нации, и до поры до времени единогласно поддерживали все приходившие по правительственному каналу законопроекты. Новый Крым послушно принял на себя «повышенные обязательства» по военным поставкам (в кредит, оплата по завершению военных действий, расчёт дензнаками Федерации), по формированию сил самообороны, по строительству космических кораблей. Мы не имели больших запасов руды, разработка велась в очень небольших масштабах - один металлургический комбинат на всю планету. Экспорт ползунов и осьминогов делал куда более выгодным для нас импорт стали и тому подобного. Верфи у нас имелись, как и несколько своих транспортных компаний (не отдавать же имперцам все доходы от перевозок!) - и сейчас эти верфи работали в четыре смены. Недостающая сталь и всё прочее пошло с рудничных планет Федерации; на стапелях появились первые наборы штурмовых транспортов, орбитальных батарей и ракетных платформ.

Я гадал, сколько же ещё времени даст нам Империя, прежде чем атаковать. Гадал и не понимал, чего они тянут (в теорию контролируемого вторжения мне не верилось. Одно дело, если бы «матки» легко уничтожались тяжёлым оружием...). В прошлый раз «завоевание» Нового Крыма обошлось без атомных бомбардировок и применения БОВ. Но тогда у нас не было мощной орбитальной обороны. Конфликты между планетами давным-давно ушли в прошлое, всем и так хватало места. Да и дел тоже - у себя дома. Сейчас штурмовым транспортам с имперским десантом ничто не помешает высадиться у нас, один-единственный старый лёгкий крейсер «Нюрнберг», захваченный новоявленной Федерацией на ремонтных верфях мормонской планеты Новая Юта, спешно переименованный в «Зарю свободы» и отправленный к Новому Крыму, не продержится против атакующих мониторов и часа; однако, если имперцы промедлят и планетарная оборона успеет развернуться, нападающим придётся несладко, решись они всё-таки сунуться. Разумеется, против мощной бомбардировки эти орбитальные «форты» долго не продержатся (достаточно нескольких ядерных зарядов, чтобы разнести их в пыль), но и за себя отомстить сумеют. Неприятная особенность войны в космосе - то, что здесь, в отличие от сражения морского, очень мало шансов выжить, оказавшись, так сказать, «за бортом».

Мы ждали. Ждали и искали.

* * *

НОВОСТИ НАРОДНО-ДЕМОКРАТИЧЕСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ ТРИДЦАТИ ПЛАНЕТ

На передовых рубежах

(Наш специальный корреспондент передаёт с линии соприкосновения Народно-Освободительной Армии и имперско-фашистских захватчиков.)

Сохраняется напряжённая обстановка на Шестой планете Федерации, Шайтане. Как известно, после референдума, в ходе которого 99,5% принявших участие отдали свои голоса за независимость от Империи и присоединение к Федерации, алчные и преступные слуги кайзера отказались вывести свои вооружённые силы, захватив и силой удерживая целый ряд стратегически важных населённых пунктов, энергетических станций и промышленных объектов, включая четыре из пяти коммерческих космопортов. Вооружённые силы Федерации, части под командованием тов.Шемберта выдвинулись на так называемую «зелёную линию», отделяющую их от банд оккупантов. Стремясь к мирному урегулированию и во избежание излишнего кровопролития, Правительство Народно-Демократической Федерации предложило имперским представителям незамедлительно вывести свои части с территории независимой Федерации, на что имперские бандиты ответили надменным отказом. Демонстрируя добрую волю и желание решить возникший спор мирным путём, а также заботясь о сохранении жизней мирного населения, оказавшегося на временно оккупированной территории, наше Правительство не отдало Вооружённым силам Федерации приказ перейти в наступление и разгромить посягнувшего на наши земли коварного врага, по-прежнему отдавая приоритет мирным, дипломатическим средствам решения конфликта. Однако нашим доблестным солдатам и офицерам с каждым днём становится всё тяжелее сохранять терпение.

...Эти люди - беженцы с контролируемой имперцами территории. Посмотрите на них, на эти измождённые лица, изорванную одежду, сбитые в кровь босые ноги. В глазах - отчаяние и в то же время - надежда. Послушаем их бесхитростные рассказы, рассказы простых горняков, шахтеров, машинистов, литейщиков, инженеров, их жён и детей, чудом избегших имперских пуль. Вот что они говорят:

- Они пришли к нам ночью... к нам в поселок у карьера Широкий... наверное, целый батальон... все имперские солдаты были пьяные... Они выгоняли всех из домов, выгнали нас с женой... Мила спросила - что вы делаете, а солдат ударил её по лицу и грязно обругал... Я хотел заступиться, но меня ударили сзади прикладом и сказали, что сейчас расстреляют за попытку мятежа...

- Нас собрали на площади... сказали, что будут искать оружие, и предложили сдать его добровольно... Но мы - мирные люди, откуда у нас оружие?.. Тогда офицер - он тоже пьяный был, с эмблемой такой - череп на рукаве - сказал, что если мы не выдадим десять пулемётов и пятьдесят винтовок, они расстреляют шестьдесят человек, по одному за каждый... за каждое... ну, понятно...

- Пьяные солдаты хватали девушек и оскорбляли их, дёргая их за юбки прямо на улицах, а офицеры только смеялись...

- А потом они стали грабить наши дома...

- У меня забрали машину, совсем новую, я купил её два месяца назад, целый год копил деньги...

- Подожгли поселковый информаторий...

- Обыскивали всех, с ног до головы...

- Вламывались в дома, переворачивали всё вверх дном... Говорили, что искали оружие, но вместо этого забирали всё, чем могли поживиться...

Но теперь этим людям уже ничто не угрожает. Они под надёжной защитой наших доблестных Вооружённых сил. Солдаты и офицеры нашей армии преисполнены гнева, они рвутся в бой, они мечтают стереть имперскую нечисть с лица земли, и страдания ни в чём не повинных стариков, женщин и детей лишь усиливают их благородную ярость. Имперская солдатня постоянно провоцирует наших бойцов и командиров. Так, на одном из участков «зелёной линии» наши передовые пикеты и патрули за последние сутки обстреливались шесть раз. К счастью, лишь один наш боец получил лёгкое ранение; пуля пробила ему руку, но мужественный стрелок-радист Михаил Швырин отказался покинуть своих товарищей и, превозмогая боль, вёл ответный огонь, пока вражеские пехотинцы не убрались восвояси. Жизнь смелого бойца вне опасности. Его представили к правительственной награде.

Вражеский беспилотный разведчик сбит над космопортом Свободный (от нашего спец. корр.).

Несмотря на неоднократные предупреждения со стороны наших Вооружённых сил, имперские агрессоры с временно оккупированной территории продолжают засылать свои самолёты-разведчики в подконтрольные правительству Народно-Демократической Федерации районы. Но бойцы ПВО бдительно сторожат родное небо. Дивизион, где командиром тов.Шеллерман, был на боевом дежурстве. Внимательно наблюдали за экранами бойцы, рядовые Сергей Шубченко и Эугениуш Дебски. Враг пытался прикрыться помехами, сбить с толку наших операторов, но выучка и боевое мастерство воинов-зенитчиков не позволили врагу ускользнуть. Один за другим чётко звучали доклады: «Цель обнаружена!», «Цель захвачена!»... И вот в ответ раздалась долгожданная команда: «ПУСК!»

Взмыла ввысь наша быстрая ракета. Словно молния, мчится она вперёд. Враг пытается уклониться, но офицер наведения тов.Ракоци и весь его расчёт знают своё дело. Все маневры воздушного пирата не помогли ему. Взрыв - и только дождь пылающих осколков падает с обожжённых небес. Имперский разведчик уничтожен, он не смог передать важную информацию о нашем космодроме. И так будет с каждым, кто посягнёт на наши священные рубежи!

* * *

- Мы потеряли темп, - мрачно сказал отец. И принялся барабанить пальцами по столешнице. - У нас нет продвижения ни по одному направлению. Даже задание, данное тебе Валленштейном... и то стоит, - он досадливо покачал головой. - Наш с тобой главный план рухнул, теперь приходится импровизировать, на ходу сочинять что-то... А скоро, как известно, не бывает споро.

- Не всё так плохо. Пришла первая шифровка от Конрада.

- Ещё б она не пришла, - желчно заметил папа. - Они ж как-никак «организованная гарантия». И денег высосали у нас целую кучу. Пришлось залезть в неприкосновенный запас.

- Но информация того стоит, - возразил я. - Дарк не покидала Новый Крым и в ближайшее время готовит взятие планеты под полный контроль. «Наигралась в демократию», как сказано в сообщении.

- Х-ха! - фыркнул отец. - Что-то мне кажется, что нас элементарно водят за нос. Дариана лично может «устать от народоправства», но на этой же демагогии построена вся их Федерация! Что тогда скажут остальные? Чем милейшая Дарк лучше Империи?

- Да они просто заблокируют информационные каналы, и всё, - неожиданно поддержала меня мама. - Новый Крым оккупируют. Народ из-под куполов, уверяю тебя, весьма охотно поверит в нашу «измену» - просто чтобы иметь повод искупаться в настоящем море и подышать нормальным, а не регенерированным воздухом. Так что я бы отнеслась к этому сообщению очень серьёзно. Ты ведь знаешь - у нас у всех перед глазами пример... когда отмахнулись от предостережений. В сорок первом году...

Наверное, это единственный год, который мы мгновенно определим только по двум последним цифрам.

- Да помню я, всё помню! - насупился отец. Опять побарабанил пальцами по столу. - Но толку от Конрада всё равно чуть, - раздражённо продолжал он. - Нам нужна сама Дариана! Найти её - и прикончить!

- Легко сказать, - иронически заметила мама. - Дариана залегла сейчас в самую глубокую щель. И выковырять её оттуда...

- Значит, надо заставить её выползти на свет Божий, - папа продолжал нервно барабанить пальцами. Мама пару раз недовольно покосилась - она терпеть не могла этой отцовской привычки, но ничего не сказала.

- Прекрасная идея. Может, ты заодно скажешь, как это сделать?

- Ну что ты, Таня, куда уж мне, сущеглупому...

- Не обижайся, - мама подошла, села на подлокотник кресла, ласково провела ладонью отцу по волосам. - Дариану действительно можно сейчас только выманить. На Конрада я не надеюсь.

- Да, - самокритично признался отец, - Надо признать, идея просить помощи у Конрада в... гм... нейтрализации верхушки интербригад оказалась порочной. Как, впрочем, и сама цель.

- Но, папа, не ты ли говорил...

- Говорил, - поморщился отец. - Но не зря ведь сказано: из всех возможных решений выбирай самое этичное, и оно почти наверняка окажется ещё и единственно правильным.

- Не глупи, Юра, - резко заметила мама. Она встала, подошла к плотно зашторенному окну, взглянув в ночь сквозь узкую щель. Я сидел в глубине папиного кабинета, так, чтобы при всём желании, даже при опущенной фрамуге, меня никто не смог бы засечь снаружи. Как и обычно, глушилки работали на полную мощность, отец, богатый промышленник и рыботорговец, влиятельный депутат Думы, имел все основания заботиться о своей перманентной информационной безопасности. Аппаратура всегда старалась вовсю, так что можно было не опасаться, что внезапно усиленный режим секретности вызовет подозрения у секуристов Дарианы.

- Почему это я глуплю? - обиженно сказал отец. Они всегда спорили с мамой и всегда обижались друг на друга. Удивительно серьёзно для людей, проживших вместе столько лет и вместе через столько прошедших.

- Потому что в данном конкретном случае решение совершенно верное. Или мы убираем обезумевших фанатиков, или... Это как инфекция. Наша иммунная система не ведёт переговоров с вирусами и не рассуждает об этичности уничтожения бактерий. На руках Дарк и её присных столько крови, что...

- Что убить её - дело благое? - перебил папа.

- Именно, - отрезала мама. - И с чего это ты вдруг заколебался, Юрчик? Или старая дружба не ржавеет?

- Ты о чём? - возмутился отец. - То случилось... тридцать лет назад! Мы щенками все были!

Мама пожала плечами.

- Руслан, я думаю, ты должен знать. Когда-то твой отец... дружил с Дарианой.

- То есть как? - опешил я. - Она ж с...

- Ну, родилась-то она не здесь, само собой. Но сам посуди - если она не учила языка в детстве, откуда у неё такой русский? Почти без акцента? Так что можно сказать, что в каком-то смысле ни с какого она не с Нового Ковенанта. Наша она, новокрымская. Вот так-то вот.

- Может, она ещё и не Дариана? - обалдело пробормотал я.

- Дариана, Дариана, - проворчал отец. - Это-то верно. И семья у неё - «новые пуритане». Сотня или полторы их в своё время приехали к нам, на Крым. Дариане было...

- Семь лет тогда, - подсказала мама.

- Ну да. Верно. Семь лет. Она окончила школу тут у нас. Но родилась - не здесь. На всё ещё независимом Новом Ковенанте.

- Какую же она школу закончила? Здесь, в Севастополе?

- Ты что, - фыркнула мама. - Эти пуритане, хоть и с приставкой «новые», единственные, кто точно знает, как следует исповедовать Веру, разве они позволят, чтобы их дети ходили в простую общественную школу?.. Да ещё в православную?

- Окончила она частично - экстерном, частично - частную гимназию Оболенской, - нехотя сказал папа. - Там мы и познакомились... Мы её Дашей звали... Но какое отношение это имеет... я и мысли допустить не могу, чтобы помиловать Дарк из-за... Я первый сказал Русу, что он обязан был добить её...

- Верю, верю, милый, не старайся так, - проворковала мама. И тотчас тон её изменился, сделавшись колючим и резким: - Для меня и без Конрада очевидно, что Дарк планеты не покинула. Ей надо наработать своё оружие, вывести новых «маток»...

- А почему у Дарк не может быть ухоронок на других планетах? - резонно заметил папа.

- Могут. И наверняка есть. Сучка предусмотрительна. Но бросить нас за спиной на Новом Крыму она не может. А биоморфы едва ли повинуются кому-то кроме неё... ну, и ещё пары-тройки людей из ближайшего окружения. А бросить нас она не может потому, что без Нового Крыма, без его морей, её разлюбезная Федерация протянет ноги. На хлорелловых брикетах долго не продержишься, нужна полноценная пища. Да и счастливые граждане Федерации, освобождённые от тяжкого имперского гнёта, не слишком-то возрадуются смене рационов. Поэтому Дарк просто обязана...

- Тогда отчего бы ей просто не взять этот дом приступом? - заметил отец. - Быстро, просто, эффективно. Никто особенно не станет задавать вопросов.

- Можно придумать тысячи объяснений, Юра. Первое, к примеру: понимает, что этот дом хорошо укреплён и штурм обойдётся ей в копеечку. Не то, чтобы Даша так сильно озаботилась бы сохранением жизней своих ребят, но класть их без счёта тоже непрактично. А в непрактичности её никак не заподозришь. Второе - штурм загородной усадьбы известного депутата, первого заместителя председателя бюджетного комитета Думы наделает шуму. А поскольку по периметру расставлены видеокамеры... и наша Даша это знает - то зачем рисковать?

- Если ты веришь Конраду, что Дарк вот-вот попытается взять планету под контроль, - то чего ей бояться? - возразил отец.

- Именно потому, что она собирается взять планету под контроль, - усмехнулась мама, - она и будет сидеть тихо до самого последнего момента. Нет, Даша постарается покончить с нами, не поднимая лишнего шума. И, более того, мы с тобой ей, в общем-то, не нужны. Только Руслан. Только он - неизвестный, неоцениваемый фактор в её расчётах. Выживший в активной массе. Свалившийся как снег на голову в надёжном, упрятанном под землёй бункере. Последовательно разрушающий её планы...

- Не больно-то разрушающий... - проворчал я.

- Не скромничай, - строго сказала мама. - И слушай меня, герой. Мы действительно отвлеклись... на ненужные воспоминания. Растеклись мыслею по древу. А надо действовать.

- Не вижу точек приложения, - заметил отец. - Пока не найдём убежище Дарк...

- Точка приложения появится, как только начнём действовать, - непререкаемым тоном отрубила мама. - Эх вы, мужики, ничего-то вы без баб сделать не можете.

- Ladies first, - улыбнулся папа.

- Само собой. Раз лиса, то есть Даша, сама из норы не вылезает, придётся её оттуда выманить. Сколько раз вам это надо повторять?

- Это как? - хором спросили мы с отцом.

- Валленштейн прав - сейчас отделяться от Империи безумие. Это не то, чего мы добивались и чего мы хотели. Значит, ты, мой дорогой, произнесёшь на ближайшем заседании Госдумы зажигательную речь, подчёркивая пагубность отделения в настоящий исторический момент. Упирай на экономические последствия, потерю рабочих мест, стремительное обесценивание новых денег и отсутствие доверия к ним. Заяви, что твоё прошлое...

- Не учи учёного, - буркнул отец. - Ты представляешь, что после этого поднимется?

- Представляю. Но это заставит Дариану наконец действовать.

- Почему ты так уверена?

- Потому что никому из крупных компаний не улыбается полностью перестраивать свой производственный цикл с тех же ползунов на какого-нибудь... - мама прищёлкнула пальцами, отыскивая слово, - на какого-нибудь минтая, если уж пользоваться старыми терминами. Что давало налоговые поступления? Экспорт в Империю дорогущих ползунов, осьминогов, икры и так далее. Откуда сейчас течёт тонкая струйка твёрдой валюты? Оттуда же, от контрабандной торговли деликатесами. А чего хочет Федерация? Числом поболее, ценою подешевле. Причём в кредит. И за свои деньги, которые валятся уже сейчас. А мы - чуть ли не единственная планета с развитой пищевой промышленностью.

- И почему ты решила, что сей прекрасно всем известный факт заставит Дариану высунуться? - Папа насупился: не любил, когда ему читали лекции.

- Потому что будет инициирован запрос бюджетного комитета...

- Какой запрос, - раздражённо бросил отец, - когда у нас есть решение всепланетного референдума?

- Тем не менее Дума не утвердила никаких чрезвычайных мер по расходной части бюджета, - заявила мама.

- Зачем нужны чрезвычайные меры, если мы же сами, добровольно, приняли закон о военных поставках...

- Тем не менее с формальной точки зрения бюджет Нового Крыма остался в полном развале. И тебе стоит обратить на это внимание... всех здравомыслящих депутатов.

- Я думал об этом, - кивнул папа. - Но, признаться, всё равно не вижу, как это повлияет на саму Дарк. Да, будет шум. Да, меня в очередной раз обольют грязью. Но при чём тут Дариана?

- Она придёт, Юра. Не сможет не прийти. Её щёлкнули по носу, да так, что долго помнить будет. Ей надо отыграться. Это её слабость, она не может долго оставаться в проигравших. Слишком мало выдержки, слишком мало терпения и понимания - отсюда-то и все беды.

- Рискованно, - покачал головой отец. - Пока весь этот шум в сетях - не более чем шум. Но выступление в военное время с пораженческими речами... Ты не хуже меня знаешь историю, Таня.

- Демократию на Новом Крыму пока ещё никто не отменил. Тем более что пока ещё нет и военных действий, - возразила мама.

- Стреляем по кустам, - папа, похоже, не слишком верил в задуманное. - Но твоя интуиция...

- Уже не раз показала себя, - докончила мама. - Готовь речь. Готовь сам, твоим комитетским я не доверяю.

- Чтобы получить слово для чрезвычайного доклада, потребуется дня три, - кивнул отец. - Этого вполне достаточно. Статистику мы соберём. Кривить душой не придётся. Экономические показатели... более чем красноречивы, хотя времени прошло всего ничего.

- Деликатесные ползуны, перерабатываемые на мясокостную муку, кормовые добавки и солдатские рационы, потому что больше их некуда девать, - кивнула мама. - Федерация забирает всё в кредит, расплачивается резаной бумагой...

- А её же собственные планеты втихую матерятся и требуют с нас старых добрых имперских марок, - добавил отец.

- А всё потому, что эти идиоты вылезли слишком рано, - назидательно закончила мама, поднимая палец. Так она обычно завершала редкие воспитательные беседы с нами, детьми.

- Короче, мы не будем будить лихо ещё семьдесят два часа, - подвёл итог папа. - Но потом уж разбудим... да так, что в пекле жарко станет.

* * *

...Не знаю, как отцу удалось этого добиться за какие-то несчастные 72 часа, но ему это удалось. Он действительно инициировал не что-нибудь, а запрос от бюджетного комитета. И вдобавок за подписями многих влиятельных думцев - таких же, как он, владельцев больших рыбозаводов и морских ферм. Легко было предугадать, что скажут об этом леваки... но нас больше не интересовали электронные сплетни.

Речь отца транслировали все сети. Небывалый случай. И даже не прерывали рекламой. Одному Богу известно, сколько папе и его сторонникам пришлось за это заплатить.

...Сыпались цифры. Экспорт стремительно падает. Оборотные средства на счетах предприятий - тоже. Перевод Нового Крыма на осадное положение будет стоить огромных денег и нанесёт колоссальный ущерб экономике, а в выигрыше останутся дальние «независимые» планеты, опора новоявленной Федерации, где люди до сих пор зачастую живут под куполами. Рудничные миры уже сейчас безбожно вздувают цены на металл и металлоизделия, при этом требуя оплаты в имперских марках (что заставляет заподозрить их в контрабандной торговле с Империей), морепродукты же Нового Крыма забирать хотят в кредит с расчётом «после войны», то есть после дождичка в четверг. Военным же временем оправдывается невиданное подавление гражданских свобод - вся власть в Федерации принадлежит так называемому «Временному правительству», действующему на основании непонятно каких правовых норм и, судя по всему, совершенно не желающему хоть в чём-то свою свободу ограничивать. Никто даже не ведёт речь о конституции Федерации, о правах входящих в неё планет, мол, война всё спишет. Но самое-то смешное, что никаких военных действий не ведётся! Имперские войска на планетах Федерации большей частью разоружены, и они не оказывали сопротивления. Противостояние сохраняется только на Шайтане, потому что там изначально базировалась целая пехотная дивизия имперцев. Однако и там рейхсвер, несмотря на подавляющее преимущество в живой силе и технике, не спешит атаковать.

Федерация проявила полное неумение достигать локальных компромиссов, выстраивать отношения даже там, где это можно было сделать относительно легко, к примеру на том же Шайтане. Бюджетный комитет Думы Нового Крыма считает своим долгом предупредить уважаемых господ депутатов, что ориентированная на экспорт в Империю экономика не выдерживает «военных усилий». На планете очень мало предприятий тяжёлой индустрии, а имеющиеся зависят от импорта сырья, на которое поставщики установили монопольные, неприемлемые цены. Предлагаемый ими бартер разрушает налогооблагаемую базу, и, более того, совершенно непонятно, что теперь делать страховым компаниям, в которых многие крупные рыбоэкспортирующие предприятия застраховали свои коммерческие риски. Рухнула индустрия туризма, сотни тысяч людей вот-вот останутся без работы, взамен чего им предлагается только одна альтернатива - добровольно явиться на призывной пункт...

Разумеется, в Думе разразился настоящий скандал. С обычными нашими народными забавами, как то: тасканием за волосы, попытками «набить морду» и так далее и тому подобное. Разумеется, крики «предатель!» и «фашистская сволочь!» - в ассортименте. Отец невозмутимо стоял на трибуне, время от времени отвечая - да, он считает объявление независимости преждевременным. Да, он предпочёл бы видеть Новый Крым, как встарь, свободной самоуправляющейся планетой, а не членом какого-то странного... новообразования. Да, его волнует нерешённость правовых вопросов. Да, он озабочен статусом т.н. «Вооружённых сил Федерации», неподконтрольных законно избранному правительству планеты. Да, он считает, что... - и так далее и тому подобное.

Думцы бушевали весь день и полночи, а к утру нежданно-негаданно проголосовали. За радикальный проект - «О приостановлении поставок... до выяснения правовых обстоятельств...». Против высказались только леваки. Но принадлежавшая им четверть голосов радикально ничего не могла изменить.

Как это удалось отцу - я до сих пор не понимаю. Это было чудо. Только сделали его не Панин со Стрижом, как в «Театральном романе», а мой отец. У него - получилось.

Теперь, если мамины предположения верны, Дариане придётся пошевелиться. Предпринять хоть что-то, нажать на свои собственные рычаги, добиться отмены решения, роспуска Думы, ареста смутьяна... Проигнорировать случившееся она уже не могла.

...Отец вернулся домой в сопровождении солидной охраны. Нашим ребятам пришлось в общих чертах объяснить, что происходит. Отцу они привыкли верить. И они поверили.

Ночь в Новом Севастополе выдалась неспокойной. Само собой, громче всех возмущались студенты, словно не понимая, что отправляться на передовую в качестве пушечного мяса придётся именно им. Самые горячие головы предлагали немедленно отправиться к «логовищу предателя» с целью и задачей предать оное логовище огню.

Не сомневаюсь, что Дариана очень порадовалась бы такому исходу.

Но за сутки до этого случилось другое событие, для меня едва ли не более значимое - как ни старался результат эксперимента «Биоморф» Руслан Фатеев уверить себя, что эта глава его жизни закончилась давным-давно.

Как я уже говорил, о моём возвращении домой никто из моих братьев и сестёр ничего не знал. Равным образом ничего они не знали и о том, что сцена моего «изгнания из дома» была лишь спектаклем, разыгранным специально для имперских спецслужб, вздумай они копнуть глубже обычного. Для них старший брат так и оставался предателем. Другое дело, что ни отец, ни мама не устраивали «пятиминуток ненависти» - Руслан словно бы умер. О нём не произносилось ни слова.

Сейчас, когда тучи стали собираться, а первоначальный план приказал долго жить, мама заявила, что скрывать что-либо уже бессмысленно. Что младшие дети тем не менее достаточно сознательны, чтобы не проронить нигде ни звука. Что пора, наконец, покаяться перед старшими.

Папа только обречённо кивал.

На короткое время я расстался с пластическим гримом-маскировкой.

Мама сама позвонила Георгию и старшим девочкам - Лене со Светой. Мол, приезжайте. Бонну, гувернантку и прислугу из столичного особняка распустить по домам. Семейные реликвии и ценности из домашнего сейфа, само собой, вывезти. Мебель и прочее - оставить. Не жалко, дело наживное.

Они приехали целым конвоем - два джипа с моими, ещё пара - охранники. Я не высовывался, ждал внутри.

Первый джип вёл Георгий, второй - Лена. К ней, как всегда, жалась мелкота - Саша, Люда, Витя и Танюшка. Ларион - дома все, само собой, звали его Лариосиком - вытащил следом за Георгием пару внушительных кофров. От него не отставала Света.

- Внутрь, дети, внутрь! - командовала мама. На высоком крыльце она казалась командиром старинного линкора. - Лена, веди младших!

И, едва за моими братьями и сестрами захлопнулись высокие двери (и сомкнула незримые крылья защита от дистанционного подслушивания), мама объявила высоким, звенящим от волнения голосом:

- Дорогие мои. Мы с папой... очень виноваты перед вами. Мы сказали вам неправду.

Из моего убежища за портьерой я видел округлившиеся Танюшкины глаза. Мама сказала неправду? И папа тоже? Всё, небеса рухнули.

Света сорвала свои смешные и старомодные очки, принялась немилосердно терзать пальцами оправу. Лена закусила губу, а Георгий, похоже, догадался.

- Это про Руслана, да, мам?

- Ой! - хором пискнули Таня-маленькая с Людой.

- Правда, дорогие мои, - шагнул вперёд и папа. - Мы... были неискренни с вами. Руслан не предатель. И никогда им не был. Он...

Я ощутил, что в глаза кто-то словно плеснул кислотой. Щипало и резало, щёки вдруг стали мокрыми.

В конце концов человеческие гены, кодирующие слёзные железы, у меня всё же оставались...

Я вышел из-за шторы. Шагнул, словно под обстрел. В меня сперва вонзились взгляды; а потом словно прорвало плотину. Вперемешку, старшие и младшие с визгами, воплями и совсем уж нечленораздельными звуками, напоминавшими боевые кличи диких племён мумбо-юмбо, разом ринулись ко мне.

Но при этом всех опередила Танюшка. Не знаю, как это удалось мелкой девчонке, но она кинулась мне на шею - косички вразлёт - словно настоящий рысёнок, таким прыжком, что заставил бы удавиться от зависти всех тренеров по лёгкой атлетике.

Я подхватил её в воздухе, закружил, прижимая к себе. Пусть я биоморф. Пусть в моих жилах, кроме крови, течёт и ещё нечто, не имеющее названия (и которое я не желаю знать), но сейчас на мне висит моя маленькая сестрёнка, захлебываясь счастливым плачем, и я знаю, что я - человек.

Миг спустя на меня набросились все остальные, и получилась настоящая куча-мала, в которую, забыв о солидности наследника фамильных предприятий, бросился даже Георгий.

Наверное, это было поопаснее вылазки на Шестую бастионную, потому что мне сейчас всерьёз грозило оказаться задушенным в радостных объятиях. Кто-то таскал меня за уши, кто-то пытался дёрнуть за коротко остриженные волосы, Лена со Светой повисли на плечах, целуя в обе щёки; обе сестры при этом уже ревели в голос. Лариосик запрыгнул мне на спину, по нему норовил забраться ещё выше Сашка; а потом у меня просто подкосились ноги.

Короче, разбирать нашу кучу-малу пришлось родителям. Кое-как они оттащили от меня всех, кроме Танюшки, вцепившейся в меня крепче, чем детёныш лемура - в свою висящую вниз головой мамочку.

Очень долго никто так и не смог выговорить ничего более-менее связного. Мама тоже расплакалась, бледный папа что-то бормотал про «высшие интересы нашего освобождения», но его никто не слушал.

И немало времени прошло, когда все, наконец, более-менее поуспокоились, рассевшись по низким диванам в каминном зале. Танька так и висела на мне, явно не собираясь слезать. Остальные тоже примостились как можно ближе.

Папа было откашлялся, но мама решительно взяла инициативу на себя:

- Дети, Руслан поступил на имперскую службу, потому что...

- Да мам, что мы, маленькие! - стараясь говорить солидным баском, перебил её Лариосик. - Ясно и так. Он - разведчик, верно?

Ох, ну что ж это за конспирация, мелькнуло в голове. Перед мелкими детишками, малышнёй несознательной...

Мама кивнула:

- Так было нужно. Мы с папой можем только молиться, чтобы вы простили бы нас. И нас, и Руслана.

- Я знала, я знала! - вырвалось у Светы. - Я подозревала...

- И я, я тоже! - не отстала от сестры Лена.

- А я и не подозревал, я и вовсе всегда знал! - Георгий отчаянно пытался соблюсти солидность. - Пап, так ведь, конечно же, надо немедленно вернуть Русу его долю в...

- Нет, Герка, - я поднял руку. - Ничего менять не надо. Всё должно оставаться как было. Маскировка есть маскировка. Да и то сказать - я в бизнесе всё равно ничего не понимаю.

- Ничего не всё равно! - упрямо набычился брат. - Чтобы я... поперёк тебя... мне, значит, семейные деньги - а тебе?.. Кота, как в сказке?

- Вот кончится война, всё и поделите по-братски, - напустилась на Георгия мама. - Случиться может всё, что угодно, так что перестань загадывать! Дурная примета, сам знаешь.

- Какие ж у православного человека приметы, кроме погодных?! - вознегодовала Лена, самая убеждённая из всех нас.

- Ох, прости, прости, это я от радости заговариваюсь...

...Ещё не скоро в эту ночь удалось в конце концов утихомирить и отправить по постелям младших. Остались я, Георгий и Света с Леной. Лариосика, несмотря на его отчаянные протесты, отправили конвоировать мелких в спальни.

И опять мама с папой рассказывали, под дружные охи и ахи сестёр. Георгий глазел на меня, полуоткрыв рот, и, похоже, отчаянно завидовал. Я подсел, положил брату руку на плечо:

- Не переживай. Сейчас тут у нас самих выйдет славная заварушка.

- Мы готовы! - хором выпалили сестры.

- Готовы они, вертихвостки! - проворчал папа. - Ваше дело - дома оставаться и за младшими смотреть. Георгию тоже нечего лезть...

- Папа! - Герка возмутился чуть ли не до слёз.

- А что «папа»? Что «папа»? Это мне уже умирать можно - вас всех родил, в люди старших вывел, дело основал, развил, кое-что на чёрный день скопил. А тебе - за ними всеми смотреть, девчонок замуж выдавать, о приданом беспокоиться.

Георгий покраснел до ушей и опустил голову. Наверняка давал себе страшную клятву во что бы то ни стало сбежать «на фронт», где бы этот фронт ни проходил.

- Нет, Гера, даже и не думай, - уже мягче проговорил отец, закуривая трубку. - Ты думаешь, мы тебя затираем, славы и подвигов не даём? Так ведь в бою под пули сунуться - дело нехитрое. Пуля - она дура, сама тебя найдёт. А вот сохранить холодную голову, выжить, несмотря ни на что, - здесь-то и нужны настоящие смелость с твёрдостью. Знаешь же, как говорят: на миру, мол, и смерть красна? А если нужна не смерть, а победа? Нет уж, мне надо знать, что есть у нас неприкосновенный боевой запас - ты. Который в дело пойдёт, когда уже окончательно всё станет ясно - где надо бить и куда. Тебе, мой дорогой, самое трудное предстоит. Ждать, когда хочется карабин наперевес - и вперёд. Ан нельзя. Понимаешь меня?..

- Понимаю, - проворчал Георгий, поднимая голову. Глаза у него подозрительно поблёскивали. - А всё-таки лучше б нам вместе...

- Не зарекайся, - напомнила мама. - Если Дариана Дарк устроит тут заварушку и вмешаются имперцы - все к амбразурам ляжем.

- Я тоже стрелять умею! - занервничала Лена. - Нас что же, всех в няньки-мамки?..

- Старые да бесплодные, - тяжело усмехнулась мать, процитировав древний классический роман, - нынче роду не нужны. Я, Леночка, думаю, что стреляю не хуже тебя. Опыт, так сказать, имею. Настоящий, не в тире.

- Мам! Ну нечестно так! - выпалила Света.

- Честно-честно. Всё честно. Хоронить надо стариков, а не молодых.

- Да какие вы старики! - хором завопили Георгий и сестры.

- А такие, - мама пожала плечами. - Как рожать не можешь - всё, старуха. Ты не смотри, что я ещё лет тридцать много чего смогу сделать - главное кончилось. Так что мне на передовой самое место. Одна на тот свет не отправлюсь, это уж вы будьте уверены.

- Давайте не будем, - я поднял руку. - Ну что мы, в самом деле...

- Правильно, Рус, - кивнул отец. - Пока что нам всем надо подумать, как не упустить нашу лису Дашу, когда она таки высунет нос из норы...

* * *

Дума Нового Крыма проголосовала за небывалый закон. Поставки по «военным контрактам» приостанавливались на неопределённый срок. Кабинет министров, сформированный думским большинством, не имел права вето. Новый Крым был благоразумно основан как парламентская республика. Президенты до сих пор были нам без надобности, хотя я запоздало пожалел - будь такой пост учреждён и имей мы там своего человека (да хотя бы и известного политика Ю.Фатеева) - всё могло бы повернуться совсем иначе.

Парламентские демократии - не самый лучший вид государственного управления, когда идёт война. Даже Англия имела своего Черчилля...

Папа и его сторонники не покидали Думы. Охрану здания усилили; отец совершенно серьёзно побуждал коллег заложить окна первого этажа мешками с песком и установить пулемёты. Его, само собой, выслушали, но совету не последовали.

А на повестку дня уже выдвигался следующий вопрос - «об устранении перекосов, вызванных политикой Федерации Тридцати Планет». Кто-то из горячих голов, младших папиных соратников, даже предложил формулировку «так называемой Федерации», но это было слишком.

И - нервы у «нашей Даши» не выдержали. Мама была права - терпение никогда не относилось к числу многочисленных достоинств матери-командирши Шестой интербригады «Бандера Росса».

По одному, по двое и по трое на площадь перед Думой стали подтягиваться молодые люди, парни и девушки, многие открыто носили головные повязки интербригад.

Пока это было просто скопление. Наша полиция общественной безопасности не из таких, что отслеживает «смутьянов и возмутителей спокойствия», но несколько сотрудников затесалось в толпу. Если это будут только беспорядки, в крайнем случае - погромы, разговор один. Покушение на общественный порядок - это пока ещё не так страшно. Если же будет покушение на властные структуры, тут уже можно будет задействовать совсем другие методы.

Охраняло Думу специальное подразделение ОБОР, засевшее внутри и уже забаррикадировавшее двери. Их дело - не высовываться, но и не допустить, чтобы кто-то перешагнул порог вверенного их попечению гособъекта, не имея на это соответствующего права.

Пока что в толпе не было заметно никакого оружия, кроме наспех намалёванных плакатов «Позор национал-предателям» и тому подобное. Собравшиеся вели себя довольно-таки шумно, но всё же удерживались в неких традиционных рамках «несанкционированного студенческого митинга», явления привычного для Нового Крыма, и в особенности для Нового Севастополя, с его ершистым университетом.

Полицмейстер Нового Севастополя - давний приятель отца - поступил в точном соответствии с присягой. Собравшихся стали окружать кордонами.

Разумеется, мы были готовы к любому исходу. И на самой площади, и вокруг неё хватало людей отца, готовых ко всему. Не наёмников, отрабатывающих жалованье. Тех, кто нам верил.

Когда перевалило за полночь, на площади зажглись костры. Полицейские стояли в оцеплении; митингующие продолжали гневно обличать «продажных политиканов». Ничто не предвещало беды - даже машины и магазинные витрины (какие ещё оставались по нынешнему полувоенному времени) на близлежащих улицах никто не трогал. Конечно, толпу несложно было рассеять - той же «Сиренью» - но к чему?..

У меня даже закралось сомнение - а действительно ли Дариана заглотила приманку?

Мы ждали прямой атаки на Думу вооружённой толпы - однако вместо этого только сотрясающие воздух речи, вскинутые кулаки... и всё.

Однако, когда пробило три, с площади перед Думой стали поступать совершенно иные сообщения. Кто-то из толпы швырнул бутылку в сторону оцепления. Обычную бутылку из-под пива; привычный к подобному полицейский ловко принял её пластиковым щитом, отбрасывая в сторону. Однако в ту же секунду откуда-то со стороны Думы в толпу грянул одиночный выстрел.

Нарочито-громкий, словно стрелявший как раз и хотел, чтобы его услыхали.

Один из студентов, замахнувшийся пустой бутылкой из-под пива, разжал пальцы и беззвучно повалился на асфальт. Посреди лба появилась аккуратная дырочка.

В следующий миг широко распахнулись высокие двери гордого здания из красноватых блоков полированного гранита. Бывший «Штаб Вооружённых сил Империи, планета Новый Крым» стал, само собой, оплотом интербригад, наконец-то дождавшихся своего часа.

Необходимый ремонт (я помнил пятна копоти над узкими окнами в свой первый день на планете) сделали с похвальной быстротой. Так расторопно не строился ни один из «укрепрайонов», что, по словам новых властей, «неприступным кольцом окружали наш Севастополь».

На площадь высыпало множество крепких парней в маскировочных куртках имперского образца - Дариана Дарк неплохо поживилась в каптёрках «Танненберга». А среди оружия я заметил не только классические 98-kurtz, но и существенно более продвинутые «безгильзовки» Хеклер-Кох G-111, и даже такую экзотику, как «двойники» «штайер»⁴. Мой взвод в «Танненберге» до такого богатства пока что не допускали.

Вокруг окон Думы мгновенно заплясали султанчики бетонной пыли. Пули вдребезги разносили стеклопакеты, взорвалось несколько сорокамиллиметровых гранат, «штайеры» заплевали фасад здания своими снарядами-«двадцатками».

- Убили! Убили, гады! - завопили тем временем сразу в нескольких местах площади. Кто кричал, что убили «Мишку», кто - «Кольку»; это не важно, называть можно было любое имя.

Толпа взвыла, взревела, закружилась, и, наверное, её ещё можно было б остановить, но её словно стальными нитями пронзали цепочки вооружённых интербригадовцев, настоящих, кадровых солдат, в громадном большинстве - не с нашей планеты, появившихся на Новом Крыму уже после формального «отделения». Они увлекли за собой остальных, аморфная масса людей стремительно кристаллизовалась, устремляясь к зданию Думы, подобно ледоходу, сокрушающему деревянные опоры мостов.

Охрана успела открыть огонь на поражение, но и атакующие были не лыком шиты. Они озаботились захватить с собой такую милую штучку, как имперский наплечно-реактивный огнемёт «сурт», и нижний этаж Думы, откуда стреляли в ответ, мгновенно полыхнул чадным рыже-чёрным пламенем. С чёткостью, которой позавидовали бы элитные части рейхсвера, интербригадовцы ворвались внутрь, сбивая огонь струями химических пламегасителей. На краткий миг перестрелка вспыхнула внутри здания - и тотчас же стихла.

Растерянные полицейские из оцепления едва успели схватиться за оружие, когда им прямо в затылки упёрлись многочисленные стволы самых разнообразных калибров. Стражам порядка ничего не оставалось, как бросить оружие - тех, что посмелее, успокоили очень быстро и радикально, хладнокровно расстреляв без предупреждения.

А потом сообщения стали приходить одно за другим - люди Дарк захватили центральный коммуникатор, взяв контроль над всеми сетями планеты, овладели полицейским управлением, несколькими городскими банками, электростанцией, аэропортом и всем прочим, что положено захватывать при государственном перевороте. Без стрельбы не обошлось, но потери атакующих оказались ничтожны, едва ли пять-шесть человек убитыми и ранеными.

К утру Дариана могла торжествовать полную победу. Она контролировала Новый Крым или, точнее, считала, что контролирует. Однако Новый Севастополь прочно оказался у неё в руках.

Над улицами полетели разбрасываемые с вертолётов листовки - для тех, кто не включится в сеть, кто не станет слушать радио. Листовки от имени некоего «Временного Военно-Революционного комитета планеты Новый Крым».

Спрашивается, зачем же мы это допустили?..

В толпе на площади были люди отца. Готовые ко всему.

Конечно, их задачей было не «содействие стражам порядка». Нам требовались каналы связи, люди, непосредственно передававшие приказы. И когда на площади прогремели первые настоящие выстрелы, а на ступенях Думы разорвалась первая настоящая граната, они начали действовать.

Дальнейшее уже неинтересно.

Выделить в толпе нужного человечка, явно облечённого властью, оказаться в момент наибольшей суматохи рядом с ним, аккуратно взорвать гранату с «Сиренью» и мгновенно скрыться, унося с собой надёжно усыплённого пленника.

Сканеры других наблюдателей на площади и передвижные команды пеленгаторщиков тоже не теряли время зря. Отец задействовал всю свою частную охрану, кое-кого из надёжных сыскарей, имевших голову на плечах, приятелей из Департамента Чрезвычайных Ситуаций (не спрашивайте меня, откуда в этом департаменте вполне современные пеленгаторы и зачем они понадобились спасателям. Терпящие бедствие суда обнаруживались через спутниковую сеть и специальные маяки).

Тем временем ожили уличные громкоговорители, прибавляя свои гнусаво-хриплые голоса к негромкому шуршанию устилавших мостовые листовок.

Стиль Дарианы Дарк я узнал сразу. Клеймились «национал-предатели», существующая система власти объявлялась погрязшей в коррупции, все депутаты, само собой, состояли на содержании у имперской разведки. Новый Крым объявлялся на военном положении, со всеми его непременными атрибутами, такими, как запретом митингов, шествий, демонстраций и собраний, «временным роспуском» политических партий, прекращением работы выборных органов и так далее и тому подобное. Не забыли упомянуть и обязательную сдачу населением холодного и огнестрельного оружия.

Продовольственные поставки для Федерации объявлялись главным приоритетом.

Ну и конечно - порция обязательных лозунгов. Дариана Дарк между делом, видать, тоже почитывала историю. «Всё для фронта, всё для победы!», «Наше дело правое, враг будет разбит, победа будет за нами!». Да, и я не забыл упомянуть, что обращение начиналось со слов «Братья и сестры!»?..

- Начудила наша Даша, - только и качал головой отец. - Вляпалась. Не думал, что она всё-таки купится на такую немудрёную приманку, как наша. Впрочем... на это мы и рассчитывали. Не удивлюсь, если назавтра против неё окажется вся планета, а мальчишки и девчонки их интербригад разбегутся по домам. Непрофессионально. Настолько, что даже думаешь - а не померла ли бедняжка Дариана от твоей пули? Ну, скажем, сепсис или что-то в этом роде...

Я не стал спорить. Мы ехали на трёх машинах (сзади и спереди - джипы с охраной) - туда, где должен был находиться штаб Дарианы. Или, во всяком случае, место, откуда исходили приказы начать мятеж в Новом Севастополе.

План прежний, как и на Шестой бастионной. «Шумовая группа» имитирует атаку. Я пробираюсь внутрь и действую по обстановке. И на сей раз я не промахнусь и рука у меня не дрогнет. Конечно, повторять один раз удавшийся приём опасно, но мы надеялись накрыть командира «Бандера Россы» и, быть может, сэкономить не один миллион марок на Конраде.

База Дарианы (хотелось верить, что именно её) нашлась на старой ремонтной верфи. Её закрыли, когда стало ясно - грех держать такие места под заводами, гораздо выгоднее построить отель и принимать туристов, изнемогавших без моря в своих Дальних Секторах.

Закрыть верфь закрыли, но строить ничего так и не начали. Началась всем известная заварушка. Часть старых эллингов и ангаров снесли, часть ещё продолжала стоять. Не слишком привычный для «энвиронменталистского» Нового Крыма постпромышленный пейзаж.

Собственную энергостанцию тем не менее сносить не стали. На заводик можно было подать напряжение.

Остановились мы в полукилометре от верфи. Операция задумывалась широко, в море дежурила наша команда на лёгкой «Катрионе», секреты залегли, окружив верфь широким полукольцом.

Я скользнул в густые заросли.

Остальные остались на дороге. Их дело - имитировать атаку и не лезть под пули. А дальше - моя работа.

Позади остались подъездные пути, повалившаяся ограда из проволочной сетки. Уже сгустилась ночь, на фоне звёздного неба угрюмо чернели стены корпусов - крыши не то уже разобраны, не то просто снесены, здесь прошлось несколько ураганов. Разумеется, ни звука, ни огонька.

Я подумал, что ребятам сейчас придётся вызывать огонь на себя, и мне поплохело.

Однако я не успел проползти и десятка метров, как в тишине злобно затрещали автоматные очереди, гулко бухнула граната, и у меня в наушнике раздался голос отца - быстрый и словно сквозь зубы:

- Пять, пять, пять!

Три пятёрки. Мне лучше поторопиться. Всё с самого начала пошло не так, как планировалось; разумеется, ни один оперативный план не остаётся неизменным после первого соприкосновения с неприятелем, но в наш, похоже, изменения придется вносить слишком быстро и слишком капитальные.

На этом заводике мне раньше бывать не приходилось, в отличие от Шестой бастионной. Однако и я стал другим, визит в логово Дарианы не прошёл даром. Вторично искупавшись в живом студне биоморфов, сейчас я чувствовал их гораздо острее. Все чувства послушно обострились, я не превращался в «супера», но, словно хорошая ищейка, издалека взял верховой след, ведущий к резервуару, заполненному шевелящейся коричневатой жижей.

Кажется, они ещё не успели устроиться тут по-настоящему. Оно и понятно, какие на обычном старом заводе катакомбы и потайные бункеры? Оборону организовали, это уж как водится - ночь вокруг меня то и дело вспыхивала россыпями трассеров, - но глубоко им тут не запрятаться, нет, не запрятаться...

Последние слова я твердил, словно мантру. Они никуда не денутся. Они тут, стоит только протянуть руку.

Всё-таки в «Танненберге» учили на совесть. Господин старший мастер-наставник, штаб-вахмистр Клаус Мария Пферцегентакль гонял нас не зря. Я ужом проскользнул сквозь последние кусты и очутился в углу заброшенной заводской площадки. Здесь с незапамятных времён остались невывезенными какой-то железный лом, ржавые древние контейнеры, вагонные тележки и тому подобный хлам. Кое-где, пробив трещины в бетоне, к свету поднимались гибкие ветки стенолома, упрямого и извечного обитателя Нового Крыма. Неприхотливый, он покрывал скалистые склоны за миллионы лет до того, как нога человека ступила на поверхность планеты.

Бой шёл в стороне, там то и дело вспыхивали осветительные ракеты, доносилась звонкая трель пулемёта; время от времени вспухали рыжие огненные грибы - люди отца запаслись «муспелями» и сейчас не жалели гранат.

Сам двор освещали несколько прожекторов, но Зденек, наш снайпер, со свойственным его народу хладнокровием, уже расстрелял их всех с предельной дистанции. Когда-то он тоже состоял в интербригаде, только другой, не «Бандера Росса», а имени Костюшко, но вовремя понял, что добром это не кончится, уехал на Новый Крым, а там они с отцом быстро нашли друг друга.

Я скользил от одного контейнера к другому, про себя благословляя «ещё встречающиеся порой у нас недостатки» в виде бесхозяйственности на одной, отдельно взятой законсервированной стройке.

«Запах» биоморфов становился всё заметнее. Как в детской игре - «тепло... теплее... ещё теплее... горячо...».

Потом я заметил первого часового. Мальчишка в косо надвинутом на ухо чёрном берете, похоже, неимоверно страдал, что не мог принять участия в бою. Я аккуратно закинул к его ногам газовую гранатку. Пока всё шло хорошо, даже лучше, чем на Шестой бастионной.

Даже слишком хорошо.

Так или иначе, я без помех проник внутрь. Заводской корпус стоял тёмный и опустевший, оборудование отсюда давно вывезли. След свернул вправо, к морю, к самому крупному эллингу, так и оставшемуся неразобранным.

Я полз по пыльному бетону, то и дело натыкаясь на срезанные автогеном шпеньки подведённых к станкам коммуникаций. В глухой тени я позволял себе встать; и, хоронясь за остатками толстенной, как обожравшаяся анаконда, вытяжки, я увидел железные ворота эллинга, наспех сложенную возле них из бетонных шпал баррикаду, стволы пулемётов-спарок над нею и круглые каски стрелков. Совсем молодые лица, как и принято в интербригадах: на смерть Дариана Дарк гнала восторженных юнцов - «новиков», как сказали бы в старину на Руси.

Я не стал рисковать. В стороне продолжали греметь очереди, медленно, как и положено, смещаясь прочь от верфи, - отец скомандовал отход, стараясь увлечь противника за собой.

Теперь постараемся аккуратно обойти эту громадину...

Справа и слева от большого эллинга некогда помещались стапели поменьше, их успели разобрать, но демонтажники оставили после себя такой хаос, что хоть сейчас снимай тут героико-патриотический фильм об уличных боях в Сталинграде. Тут можно было бы провести целый взвод, и охрана ничего не заметит, а когда заметит, то уже не успеет ничего сделать.

Однако обход ничего не дал. Здесь у Дарианы всюду стояли посты, пулемётчики внизу, обычные стрелки - наверху. Кошку не забросишь, не залезешь. А героически разносить ворота гранатой мне, скажем так, не очень хотелось. «Запах» биоморфа, тёплого, живого, голодного начинал сводить с ума.

Ненависть закаменила скулы, мне большого усилия стоило удержать себя в руках. Хотелось хоть на миг обрести мощь истинного мага, чтобы с нагой ладони сорвался бы поток истребительного пламени, чтобы сразу - и наверняка.

Так или иначе, я добрался до самой воды. Со стороны моря эллинг оказался почти не прикрыт. Эх, знай мы раньше, наверное, можно было бы организовать настоящий десант.

Я скользнул в воду. Всё было предусмотрено, в том числе и такое. По воде время от времени шарил прожектор, пришлось нырнуть и провести на дне почти две минуты, пока не начала нестерпимо гореть грудь. Я осторожно залёг в мелкой воде у обломков наклонно уходящего в море спуска, осторожно выставил маленький складной перископ... Беда. Просто беда. Весь эллинг ярко освещён. Впрочем, народу там немного. Оно и понятно - если для публики интербригады насмерть сражаются с «матками», то раскрывать этот секрет широким народным массам Дариане как-то не с руки. Я уверен, что и на Омеге-восемь в «инкубатор» кого попало не пускали, и рядовые вряд ли знали, что же именно там творится. Хотя, конечно, сохранить такое в тайне...

Дариану я не видел. В середине эллинга пролегал глубокий и широкий бетонированный жёлоб - для корабельного киля, когда-то у нас преобладала именно такая модель. Сейчас этот жёлоб был наспех перегорожен, и за плотиной в импровизированном резервуаре поспевало адово живое зелье. К морю тянулась широкая труба, сейчас перекрытая тяжёлой заслонкой.

Страшно подумать, что случится, открой они вентиль...

Да, отсюда так просто не выберешься.

Конечно, по-настоящему здесь нужен был не боец-одиночка, а весь бата... то есть сейчас уже полк «Танненберг».

И, лёжа в тёплой новокрымской воде, глядя на суетящиеся фигурки людей, я вдруг ясно понял, что надо не лезть на рожон, а поворачивать, и возвращаться уже в совсем иной компании. Один раз, на Шестой бастионной, мне удалось почти невероятное, второй раз такого везения не будет. Эллинг открытый, меня прошьют перекрёстным огнём. И бомба тяжела, так просто в эллинг не забросить. Хотя... если изловчиться... один рывок, швырнуть мой груз - и обратно, в воду. Ночь, если ещё успею пальнуть в прожектор - он у них единственный, - то вполне могу уплыть. Оружие можно и бросить. Разлёта ошмётков этого «студня» я не боялся. Термобарический заряд выжжет всё в этом эллинге, не оставив ничего живого. Значит...

Да, у меня мало шансов. Но всё-таки они есть.

Жалко, конечно, что не получится отправить в этот же резервуар саму Дариану...

И тут я осёкся. Стоп, машина - потому что не кто иная, как Дариана Дарк, как раз и шла прямёхонько к резервуару.

Этого упускать нельзя. Она возникла в поле зрения на один миг и вновь скрылась, я никак не успевал выстрелить, но пока она там...

Я рванулся с места, у меня получился настоящий прыжок из положения «лёжа». Пальцы уже вдавили запал на бомбе, через минуту тут разольётся море огня; я одним движением взлетел на бетонную кромку, увидел широко раскрытые знакомые глаза - ба, та самая «тигрица», памятная ещё по Омеге-восемь! - я опять не успевал выстрелить, ближе всего к её голове оказался приклад, чем я и воспользовался. В следующий миг вокруг ствола заплясало пламя, я срезал очередью кинувшегося на меня человека, воздух над головой заныл от пуль, что-то сильно рвануло плечо, но боли я не почувствовал. Прямо передо мной оказалась сама Дариана Дарк, до середины груди её прикрывал остов здоровенной ржавой лебёдки, я вновь нажал спуск, тёмная фигура перед знаменитой террористкой переломилась в пояснице, проваливаясь куда-то вниз из поля зрения, очередная пуля высекла сноп искр из здоровой шестерни, а в следующий миг автомат заклинило.

Обычное дело в этой модели. Перекос патрона.

Я ещё успел проклясть всех демонов мира.

Тягучее время капало истаивающими секундами, трое или четверо автоматчиков уже разобрались, в чём дело, нажали спусковые крючки, заливая всё вокруг веерами свинца.

Я могу убить Дариану - ножом, прикладом, голыми руками - и сам полягу вместе с ней. Уже начинали стрелять караульные с гребня стен.

Жить! - полыхнуло в сознании.

Я знал, что должен умереть. Героически, красиво и глупо. Нет, жизнь не пролетала перед моим взором, но зато я вдруг понял, что нужно делать.

Я схватил Дариану за шиворот. Прикрылся ею. Как и тогда, на Бастионной. Швырнул в резервуар приготовленную бомбу. И рванулся к спасительному морю.

- Стреляа-а-айте! - успела взвыть Дариана. Взвыла - и очень профессионально постаралась заехать мне, что называется, по нежным тестикулам. Я успел перехватить её руку, но пришлось ослабить захват. Дарк вырывалась, словно взбесившаяся змея, мы очутились на самом краю резервуара, уже возле плотины, когда ей наконец удалось меня достать.

Боль вспыхнула, едва не затопив сознание, свирепая и первобытная ненависть стала ответом, и, прежде, чем сумел понять, что же, собственно говоря, творю - я отшвырнул женщину от себя, прямо в ждущую коричневую жижу биоморфа.

В тот же миг в меня попали вторично, и на сей раз - уже не по касательной. Я покатился вниз, в воду, здесь, прямо по центру эллинга, она ещё сохраняла достаточную глубину, дно не завалило бетонными обломками. Освободился от ненужного оружия и бронежилета. И поплыл, оставляя за собой в воде кровавый след.

Шестьдесят секунд до взрыва. Если в эллинге не дураки (а дураки, надо полагать, погибли на Шестой бастионной), то они постараются убраться оттуда как можно скорее. Возможно, что даже за мной в погоню.

Да, выстрелов не последовало. Кто мог - бежал, кто мог - бросился в волны; я обернулся, и увиденное врезалось в память, словно вытравленное кислотой.

Мокрая, вся в коричневой жиже Дариана Дарк, вскарабкавшаяся на бортик резервуара.

Это было невозможно. Но это было.

Я не смог удержаться, я посмотрел ещё. Дарк молнией метнулась прочь из эллинга, в раскрытые боковые ворота. Умирать она явно не собиралась.

Я плыл прямо в открытое море, не чувствуя боли, не замечая ран.

Дариана Дарк выжила в «компосте». Точно так же, как и я.

Может, это был неправильный биоморф? Неготовый, слабый или, напротив, умирающий? Может, ему ничего не требовалось?..

...Взмах, взмах, взмах... Плыть, плыть, плыть...

Нет, это был настоящий биоморф. Я чувствовал его. Я ощущал его голод, его бешенство, его яростно работающие органеллы. Ему требовалась белковая пища. Он переварил бы Дариану в доли секунды. Оплёл бы гибкими всасывающими жгутами, впрыскивая под кожу литические ферменты мгновенного действия, работающими в настоящей кислоте, разъял бы на части вмиг размягчившееся тело, окончательно переваривая, перестраивая, превращая в часть себя. Это был хороший биоморф.

...Взмах, взмах, взмах. Темнеет в глазах, я не знаю, как далеко погоня и...

Оказывается, минута истекла только сейчас. Грохот взрыва и гриб раскалённого пламени, взлетевший выше разваливающихся, складывающихся как у игрушечного домика стен. В эллинге не останется ничего живого, это факт. Но Дариана Дарк выживет. И мне страшно подумать, что случится, бросься она сейчас тоже в море.

Я плыву, я буду плыть, покуда есть сила в руках. Я знаю, что из ран на плече и на боку вытекает кровь, я оставляю за собой след, словно подбитый корабль; но боли нет по-прежнему, и я не знаю почему.

Последнее осознанное усилие я трачу, чтобы вжать кнопку наплечного радиомаячка; и после этого плыву, плыву и плыву, чувствуя, как тают силы, а тело охватывает ледяной озноб.

Взмах. Взмах. И ещё один. Плыть, плыть, плыть...

...В себя я пришёл на палубе отцовского катера.

...Меня, конечно же, спас бронежилет. И ещё - радиомаяк да верные ребята с «Катрионы». Нашли, выдернули из воды, сделали все нужные уколы.

Это потом я мог всё излагать почти гладко и почти ровно. А тогда...

Боль накинулась на меня из ночной черноты, рухнула с небес, словно приснопамятная Туча, облепила сделавшееся очень тяжёлым тело. От плеча и правого межреберья расползался липкий огонь, глодал кости, норовя дотянуться до лёгких. Кажется, я выблёвывал воду и кровь - пополам.

«Катриона», описывая широкую дугу, отклонилась в открытое море. На берегу ещё виден был широко разлившийся по эллингу пожар. Безумная авантюра удалась, мы выжгли ещё один мощный, здоровый и развивающийся биоморф, чудовище, готовое к трансформе, но теперь я уже не знал, что думать. Дрожа на жёстких досках палубы, дёргаясь в руках моряков, в то время как фельдшер торопился вколоть мне противошоковое и обезболивающее, а другие старались остановить кровотечение - я видел совсем другую картину.

Дариану Дарк, гибким движением молодой гимнастки, отнюдь не сорокапятилетней (или около того) женщины, выдёргивающую себя из обречённого биоморфа. Дариану Дарк, выжившую в кипящем жуткой жизнью студне. Выжившую точно так же, как выжил я.

А что отсюда могло следовать?..

Мир переворачивался, вот что следовало, если уж быть с собою честным до конца. Дариана Дарк - не человек, как и я? Биоморф? Или, если уж быть точным в формулировках - человек с примесью биоморфа? А она об этом знает? Может, она тоже - «посылка» от Чужих?..

Где-то ведь я об этом читал...

Да нет же, нет! Биоморф - просто нерассуждающий студень. А Дариана... Она провела детские годы на Новом Крыму. Её знал мой отец - ещё девчонкой. Это просто значит... просто значит, что вся история с биоморфами - куда древнее и запутаннее, чем мне представлялась вначале. Были, значит, своего рода предтечи, кто работал с этим материалом два поколения назад. Может, на него наткнулись во время самой первой волны экспансии, когда человечество едва не разнесло на кусочки собственную родную планету, в лихорадочном темпе строя корабли, способные пробивать пространство?

Ну да, ну да, все эти правильные мысли и рассуждения всё-таки пришли мне в голову много позже. Тогда, на катере, я просто заставлял себя дышать.

...По счастью, раны оказались неглубокими. Первый раз плечо задело по касательной, второй раз спас жилет - пуля пробила его, но, потеряв всю силу, ушла вбок, на излёте разорвав мякоть. С «Катрионы» меня перенесли в вертолёт, там уже был отец, ещё врачи.

Наши дома с этой ночи стояли покинутыми. Вывезены библиотеки и семейные архивы, всё остальное пришлось оставить на поживу мародёрам. Дариана Дарк не преминет отомстить, и теперь-то её ничто сдерживать не будет.

- Уходим в подполье, всё нужно начинать сначала, - грустно пошутила мама, когда имение скрылось за поворотом.

Я не уставал поражаться отцовской предусмотрительности: у него имелись тайные убежища на все случаи жизни.

- Остались ещё с «непримиримых» времён, - кратко отмолвил он на мой вопрос.

Родители не охали и не ахали над моими ранами.

- Дайте мне взглянуть, - решительно потребовала мама и, профессионально поджав губы, вынесла вердикт: - Заживёт, как на собаке.

Конечно, обмануть она могла кого угодно, только не меня. Глаза выдавали.

- Мама, нам же нужно...

- Пока ничего не нужно, - отрезала она. - А нужно тебе лежать, вот и весь разговор.

Спорить с ней было бессмысленно. Это я запомнил с раннего детства.

Ничего не поделаешь, лежал, смотрел новости. Имперцы быстро поняли, что новоявленная Федерация блокирует их передачи, и предприняли контрмеры. Во всяком случае, в этой нашей берлоге сигнал из Рейха брался вполне прилично, хотя и не сравнить с роскошной картинкой Федерации (телекоммуникационное оборудование им досталось просто отличное).

* * *

ИМПЕРСКИЕ НОВОСТИ

(Экран: Развевается красно-бело-чёрное знамя, в середине - Орёл-с-Венком-и-Солнцем. Торжественный марш, флаг мало-помалу истаивает, уступая странному пейзажу - на горизонте к небу вздёрнуты неправдоподобно острые горы, перед ними расстилается унылая красновато-коричневая равнина, покрытая громадными воронками карьеров.)

Наша съёмочная группа Центрального аппарата Министерства пропаганды находится на передовом рубеже соприкосновения имперских войск с инсургентами. Планета Шайтан. В какой-нибудь сотне метров от нас - передовые позиции сепаратистов. Командующий здешним участком имперского периметра разрешил нам подъехать так близко, как это только возможно. Здесь опасно - бандиты используют снайперов и несколько наших солдат было ранено, несмотря на формальное отсутствие военных действий. Вон там, на башенке управления по-прежнему действующего карьера, - их наблюдательный пункт.

(Кадры: Дорога перегорожена бетонными блоками. Поверх - мотки колючей проволоки. Камера показывает лицо имперского пехотинца в камуфлированной броне, старательно избегая раскрыть его чин или эмблему части.)

- Они тут провокации устраивают, что ни ночь. Подползают, обстреливают. Гранатомёты, огнемётные средства тоже. У нас потери. И убитые, и раненые.

- Но вы же, наверное, открываете ответный огонь?

- Видите те грузовики? Они добычу-то не свернули, в карьере-то. Гражданские там. Операторы, контролёры, ремонтники. Это за нами - чистое поле. Ближайшая площадка - в десяти километрах. А тут настоящий муравейник. Куда ж тут стрелять? Люди погибнут. У них и так жизнь несладкая. Вкалывают за нормированный паёк.

- То есть вы не стреляете, чтобы ненароком не задеть гражданский персонал карьеров?

- Точно. Ребята зубами скрипят, но ничего, мы терпеливые.

- А почему же нельзя точечным огнём отвечать по разведанным позициям инсургентов?

- Так у них эти позиции - вечно за спинами штатских. А то ещё детишек, школьников пригонят, мол, экскурсия у них. Знакомство с производством. Тьфу! Срамота одна. Нелюдь это, детьми прикрывается...

- Благодарю вас. Уважаемые сограждане, вы видите, что наша армия, неся потери, тем не менее старается сохранить жизни тем, кто оказался под властью преступного сепаратистского режима, кто, страшась за своих близких, не может перейти на контролируемую нашей армией территорию. Мы делаем всё возможное, чтобы разъяснить искренне заблуждающимся их ошибки. Постоянно вещает на временно занятую сепаратистами территорию станция правительственной Главной вещательной корпорации. Двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю ведёт она свои передачи. Но инсургенты боятся голоса правды. Примитивными устройствами кустарного производства они пытаются глушить наш сигнал. Мы обращаемся к операторам и журналистам этой передвижной станции.

(В кадре - молоденькая рыжеволосая девушка в мешковатом комбинезоне. Одежда на ней гражданская, на шее - полукольцо наушников с изогнутой веточкой миниатюрного микрофона.)

- Представьтесь, пожалуйста, dame корреспондент.

- Катарина, старший корреспондент-обозреватель Главной вещательной. Катарина Фе...

- Достаточно просто Катарина. Совсем необязательно сообщать вашу фамилию нашим визави по ту сторону разграничительной линии.

- Да, конечно, вы правы.

(Девушка смеётся.)

- Катарина, над чем вы сейчас работаете?

- Мы готовим блоки новостей и небольшие аналитические программы. Стараемся затрагивать самые острые вопросы.

- Например, какие?

- «Что несёт вам отделение?», «Правда и ложь о жизни за «зелёной линией», «Как сепаратисты извращают историю...».

- Что же конкретно вы говорите?

- Ну, мы показываем повседневную жизнь на планете под нашим контролем. Показываем, что работают все добывающие и горнообогатительные предприятия, создаются новые рабочие места, экспорт возрастает с каждым днём, растут реальные доходы людей. Показываем школы, больницы, магазины, ресторанчики... ну, знаете, где проходит повседневная жизнь людей. Разоблачаем ложь о концентрационных лагерях и газовых камерах. Многие простые люди передают приветы своим родным и близким, оставшимся на временно неподконтрольной нам территории. Сепаратисты ведь лгут, что имперские войска якобы арестовывают всех, у кого родственники оказались в оккупированных районах. Мы даём слово этим людям.

- А что происходит за «зелёной линией»?

- Там - военное положение, комендантский час, нормированное и скудное снабжение. Вот, смотрите - сепаратисты даже напечатали свои собственные деньги!

(На экране - аляповатого вида розоватые и голубые купюры с изображениями Черчилля, Рузвельта и Сталина.)

- Они делают настоящий фетиш из давно канувших в Лету событий Второй мировой войны. Вы видите - на их денежных знаках напечатаны портреты кровавых диктаторов, ввергнувших мир в нечеловеческую бойню...

- Будем справедливы, дорогая Катарина, Черчилль стал премьером Англии уже после начала боевых действий. Главную ответственность, по-моему, всё-таки несут господа Чемберлен и Даладье...

- Вы совершенно правы. Но это уже вопрос к Герхарду. Он у нас заведует аналитическими программами.

- Благодарю вас, dame Катарина. Господин Герхард! Не откажетесь ли вы...

- Ответить на несколько вопросов? Ну, конечно же нет! Отвечать на вопросы, даже самые острые - это моя профессия.

(Перед камерой - сухопарый, поджарый пожилой офицер со старомодным моноклем. У него погоны оберста.)

- Господин Герхард, вы на действительной военной службе?

- Да, я имею честь быть доцентом кафедры военной истории Академии Генерального штаба имени генерала Гейнца Гудериана. Прибыл сюда для помощи молодым коллегам...

- Скажите, пожалуйста, почему возникла необходимость так подробно говорить о давным-давно минувших событиях Второй мировой? Кого они сейчас могут волновать?

- Гм, я полагаю, ни для кого не секрет, что сепаратисты строят свою лживую пропаганду на утверждении, что наша любимая Империя - наследница якобы «преступного нацистского режима». И для этого они извлекли из-под спуда давно поеденные молью архивные записи, фальсифицировали их и, как говорится, «раздувают старые обиды в новое пламя». Вот и приходится нам, кабинетным историкам, учащим имперских офицеров пониманию логики боя, разъяснять и растолковывать, что на самом деле всё было совсем не так, как пытается внушить, промывая людям мозги, пропагандистская машина инсургентов.

- Не могли бы вы привести небольшой пример?

- Пожалуйста. Как известно любому школьнику, германское государство было вынуждено осуществить ограниченную операцию по устранению угрозы вторжения орд Советского Союза, сосредоточенных на восточных рубежах Третьего Рейха. Подталкиваемый английскими плутократами, преступный сталинский режим, перемоловший до этого десятки миллионов своих сограждан, приготовился к последнему броску на Запад. Было назначено и время вторжения - двенадцатое июня тысяча девятьсот сорок первого года...

- Но, как мы тоже все хорошо знаем, оно не осуществилось?

- Не осуществилось. Как раз в это время мужественный Рудольф Гесс вёл переговоры в Англии, куда его заманили лживыми посулами заключения мира. И Сталин своей азиатской хитростью дикаря почуял неладное, решил выждать. Это, бесспорно, спасло Европу от русского рабства. Удар доблестных германских войск сломал хребет сталинской волчьей стае, не пропустив её в Париж, Женеву, Мадрид, Лиссабон, Брюссель, Копенгаген...

- Простите, господин оберст, но, если мне не изменяет память, сталинские последыши много десятилетий утверждали, что Советский Союз только «готовился к обороне» и потому...

- Ах, сударь, вы совершенно правы! И с этим-то мифом мы и вынуждены бороться по сей день. Ну, посудите сами - русские сталинисты уверяли, что они «готовились к обороне», но где их оборонительные сооружения? Где оборудованная полоса обеспечения? Предполье? Почему их укреплённые районы - чуть ли не на самой границе? Так их никто не строит. А помните их теорию «малой кровью, на чужой территории»?

- Нет, господин полковник, я так глубоко историю не изучал...

- Конечно. Это и не нужно. Такое следует помнить только специалистам. Но... как оказалось, мы все ошибались. Коварство русских неизмеримо. В глубине души они всё равно остаются варварами... Так вот, эта теория - в сочетании с тем, что они якобы «готовились только обороняться», оставляет без внимания один важнейший вопрос: а как они, собственно, собирались переходить от обороны к наступлению? Контрнаступление - это ведь венец важнейшего, сложнейшего раздела в оперативном искусстве. А у русских хватало планов «прикрытия», хватало планов наступления - а вот планов обороны не было!

- Простите мне мою наивность, герр оберст, но разве «планы прикрытия» не то же самое, что планы обороны?

- Что? О нет, конечно же нет! Так может рассуждать только неспециалист. «Прикрытие» в данном случае - прикрытие развёртывания наступающих войск. Это, поверьте, не имеет никакого отношения к настоящей стратегической обороне, к которой следовало бы готовиться русским, желай они и в самом деле обороняться. Им совершенно нечего было делать на передовых рубежах, подставляя себя под всю мощь германского оружия. Русским следовало бы отвести войска в глубь своей территории на пятьдесят-сто километров, там, вдали от границы, оборудовать настоящие укреплённые районы, создать насыщенное заграждениями предполье, заминировать и при первом же признаке начала военных действий взорвать мосты, железнодорожные станции, водокачки, склады и так далее и тому подобное. А германские войска достигли Минска на пятый день войны, пройдя к тому времени около трёхсот пятидесяти километров!..

- Простите, Минск, это, э-э-э...

- Да-да, всё время забываю, что не на лекции в родной Академии. Минск - так назывался крупный город в западной части тогдашнего Советского Союза. Административный и экономический центр тех областей. И можете ли вы представить себе, что мосты оказались не взорваны?..

- Это, бесспорно, является неопровержимым доказательством того, что...

- Что германский народ вёл сугубо оборонительную войну. Хотя и в форме наступательных действий на территории противника.

- Благодарю вас, герр оберст.

- Всегда рад донести слово правды до наших дорогих сограждан!..

...А теперь о других новостях. Патрульные корабли нашего Пограничного флота перехватили сегодня грузовой корабль цивилизации Дбигу, нарушивший пространственную границу контролируемого нашей Империей сектора. После выполнения необходимых формальностей корабль цивилизации Дбигу был препровождён к нашему рубежу и продолжил свой путь. Как отметил представитель погранслужбы, согласно полученным от Дбигу объяснениям, у корабля произошёл сбой в навигационной системе.

...Организация «Память и гордость», известная своей приверженностью так называемому «исконному арийскому пути» и экстремистскими высказываниями ряда своих членов, объявила, что сформирует и отправит на фронт полнокровную дивизию из своих активистов. В последнее время, несмотря на то что в руководящие органы «Памяти» вошёл ряд членов императорской фамилии, в добавление к многолетнему почётному председателю и куратору Его Светлости эрцгерцогу Адальберту, градус высказываний низовых активистов на собраниях первичных ячеек постоянно повышается. Среди требований «Памяти и гордости» - «большее внимание проблемам коренной арийской нации», «контроль за деятельностью и перемещениями уроженцев пограничных секторов, за исключением истинных арийцев, во время их пребывания во Внутренних Мирах и на планетах, где большинство населения составляют представители стержневой нации», создание массового ополчения из представителей исключительно Внутренних миров и тому подобное, достаточно широко освещавшееся в средствах массовой информации.

Как заявила Магда Шрайдер-Гоеббельс, полномочный представитель «Памяти и гордости» по связям с общественностью, закупка снаряжения и вооружения для дивизии, которой, по словам Dame Шрайдер-Гоеббельс, будет присвоено наименование «Арийский легион», осуществляется за счёт частных пожертвований. При наличии достаточного количества добровольцев и денежных средств будут сформированы и другие части, которым уже сейчас присвоены наименования «Кондор» и «Фюрер».

* * *

НОВОСТИ НАРОДНО-ДЕМОКРАТИЧЕСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ ТРИДЦАТИ ПЛАНЕТ

(В музыке, что сопровождает заставку, достаточно нетрудно услыхать нещадно согнанные вместе аккорды «Боже, храни Королеву», «Stars and Stripes» и «Священной войны». Точно так же развевается на весь экран знамя Федерации: жёлтое поле и взлетающий журавль. Точно так же проникновенен голос диктора.)

- Сегодня силы, верные правительству Федерации и идее борьбы за свободу, взяли под контроль ситуацию на планете Новый Крым, где национал-предатели, озабоченные лишь сохранением своих кошельков, богатеи, нещадно эксплуатировавшие природные богатства планеты и использовавшие доходы от контрабандной торговли с нашим врагом для подкупа остального населения, попытались «законными» методами подорвать базу продовольственной безопасности нашей свободной Федерации. В ближайшее время страдающие под куполами передовые шахтёры многих рудничных миров смогут переселиться на Новый Крым. Работа в шахтах будет продолжаться вахтовым методом. Трудовой народ нашей Федерации заслужил свою долю тёплого моря и ласкового солнца, уворованного плутократами и олигархами Нового Крыма. Там, куда приезжали нежиться имперские богатеи, теперь смогут отдохнуть, поправить здоровье трудящиеся Вольного Дона и Славутича, Шайтана и Плимутрока, Смитсонии и других планет, где условия жизни далеки от райских.

На самом Новом Крыму введено прямое правительственное управление. Продажная Дума Нового Крыма распущена. Большинство национал-предателей задержано и интернировано. Однако наше правосудие гуманно. Несмотря на состояние войны и тяжесть измены, предатели содержатся под домашним арестом...

- На линии соприкосновения наших и имперско-фашистских войск (планета Шайтан) ничего существенного не произошло. Имели место столкновения отдельных поисковых отрядов. Во время одного из них боец интернациональной бригады товарищ Алан Броадмен в штыковой схватке заколол имперского офицера, пять солдат и уничтожил гранатой расчёт УРО. Наши разведчики, увлечённые порывом товарища Броадмена, уничтожили в бою около ста имперско-фашистских солдат и офицеров, развеяв миф о «непробиваемости» личной брони, в которую Империя заковывает своих наймитов, надеясь поднять их неуклонно падающий боевой дух...

- По всей Федерации начинает действовать программа всеобщего военного обучения. Мы беседуем с начальником политического отдела военного комиссариата планеты Шайтан, комбригом первого ранга, Адрианом Гольдстейном:

- Сегодня трудящиеся Шайтана, осуществляя Постановление Совета обороны, начинают всеобщее военное обучение. К началу занятий была проведена большая организационно-подготовительная работа. Уже через несколько дней после опубликования Постановления был выявлен и учтён на предприятиях и в учреждениях весь рядовой состав, подлежащий обучению...

...Взводы приступают к отработке первого раздела программы. Действия бойца без оружия. Основная стойка. Повороты на месте и в движении...

...Чётко, лаконично отдают приказы командиры. Ощущается военная подтянутость, должная воинская дисциплина. Каждый боец хорошо знает своих командиров. В строю стоят товарищи, сослуживцы, друзья. Но обращаются они друг к другу совсем не так, как вчера. Никто не забывает, что они в строю...

* * *

У меня внезапно оказалась уйма свободного времени. Я валялся на узкой койке, изо всех сил стараясь предстать той самой «собакой», на которой должны как-то очень уж быстро заживать все раны.

Дариана Дарк выжила в голодном биоморфе. И я находил этому только одно объяснение.

Она из того же теста, что и я.

Родители дружно побледнели, едва я выложил им это своё открытие.

- Не может быть, - слабым голосом простонала мама. У неё подкосились ноги, хватаясь за папино плечо, она почти рухнула на жёсткий, казённого вида стул. - Юра!..

- Что «Юра»? - угрюмо проворчал отец. - Рус прав. Биоморфы не... пожирают своих. Объяснение только одно. Дариана Дарк или продукт такого же эксперимента, что проделали мы с тобой, Таня, или... результат ещё более дерзкой попытки создать из биоморфа истинного homo super.

- Но кто? Когда? Эти... пресвиретяне? - я впервые увидел, как у мамы дрожат губы.

- Хорошие ты вопросы задаешь, - ядовито отрезал отец. - Имей мы доступ к архивам, может, что-то и сообразили бы, а так... Сидим пока что, аки кроты подземные. И, главное, совершенно непонятно, что делать дальше. На всей планете - осадное положение. Всеобщая мобилизация. И всё время прибывают войска. Оно и понятно, если имперцы овладеют Новым Крымом, Федерации конец. Через какое-то время она элементарно протянет ноги с голодухи.

- Для этого необязательно овладевать планетой, пап. Достаточно блокировать её с орбиты.

- Трудно, - ответил отец. - Крупнотоннажные корабли весьма уязвимы. И это тебе не море. Если дело запахнет керосином, на шлюпках не спасёшься. Любое попадание, любая пробоина - фатальны. Ну, или почти фатальны.

- То же самое можно сказать про транспортные корабли Дарианы, на которых будет перевозиться продовольствие. Садиться они не могут, болтаются на тех же орбитах...

- Каботажники могут, - заметила мама. - Малые сухогрузы последних серий. На них сумели втиснуть гипердвигатель и реакторы. Полезный объём мал, но зато они могут взлетать с планеты.

- Вот именно. И вообще, блокадные силы, находясь под постоянным ракетным обстрелом, быстро понесут тяжёлые потери. Никакая ПРО не справится с волной ложных боеголовок. А достаточно одного-единственного попадания даже самого слабого тактического ядерного заряда... Имперский флот, конечно, имеет опыт блокадных операций - тот же Утрехтский мятеж или Жлобинское дело, - но тогда у повстанцев вообще ничего не было на высоких орбитах. И баллистических ракет - ни мобильных, ни шахтных - у них не было тоже. Наша же Даша, приходится признать, неплохо подготовилась. Индустриальные планеты - та же Смитсония - наверняка вовсю гонят компоненты орбитальных платформ, их будет достаточно просто собрать. Платформы - автоматические устройства, их не жалко. Если повесить над Новым Крымом две-три сотни таких подарочков, имперцы умоются кровью ещё на дальних подступах. А если прибавить ещё и комплексы наземного базирования... Или ракеты «высокого старта» со стратосферников? Нет, планету можно захватить только наземным наступлением. А если Дариана ещё пустит в ход «матки»... Кто знает, сколько у неё ещё заготовлено «материальчика»?

Наступило молчание. Действительно «тяжёлое», как его принято называть. Мы оказались в тупике. Новый Крым - под контролем Дарианы Дарк. Империя готовится к контрудару. А то, ради чего мы задумывали всё это - истинная свобода нашего мира, - отодвигалось всё дальше и дальше, в тусклую мглу неопределённого будущего.

- А Конрад? Он-то хоть работает? Или мы только зря деньги выкинули?

- Работает, - кивнул отец. - Информация идёт, но... не из окружения Дарианы. Из центра, формально контролирующего остальные интербригады. Он расконсервировал какого-то давнего информанта, который близок к нашему новоявленному «федеральному правительству», - папа презрительно скривился.

- И что? Есть что-то?..

- Из этой информации, - папа тяжело взглянул на меня, - я вынес, как мне кажется, главное. Дариана Дарк сейчас важнее всех «правительств», «советов обороны» и так далее и тому подобное, вместе взятых. Без её приказа ничего не делается. У неё в правительстве и командовании хватает людей, преданных куда сильнее, чем псы.

- А что, если и они - из того же теста? - мама отрешённо смотрела в узкое оконце.

- Таня! Не думаешь же ты...

- А почему нет? Если Дариана оказалась, так сказать, «с биоморфинкой», почему бы не быть другим? Мы ничего не знаем о ранней истории этой заразы, до того, как она угодила к нам в руки. Яма, прикрытая лапником, и всё. А может, это всё подстроила сама Дариана?

- Что толку гадать, Танечка...

- А что остаётся делать, Юра? Докончи, скажи Русу, что там ещё задумали...

- Принята программа переселения с рудничных планет на Новый Крым, - мрачно сообщил отец. - Как мы и думали. В первую голову - из-под куполов. Эти поселенцы за Дариану Дарк глотки нам перервут. Конрад сообщает масштабы: триста тысяч человек в первой волне.

- Они рехнулись, - покачала головой мама. - Где их селить? Чем занять?..

- Не волнуйся, - посулил папа. - Расселить можно в домах, конфискованных у «национал-предателей». То есть, например, у нас. В пустующих санаториях и гостиницах. Ну и, разумеется, развернуть новое строительство. Это у них тоже запланировано. Перебрасывается масса тяжёлой техники. Это чертовски дорого - таскать грейдеры, скреперы и экскаваторы через подпространство, - но наша Даша, похоже, решила не считаться с расходами. Или она задавит Новый Крым - или конец всей её Федерации.

- Мне сейчас даже больше интересно другое, - заметил я. - Дариана выжила в активной биомассе: а она сама знает об этой своей... особенности, скажем так? Я помню, что испытал, когда... когда всё открылось.

- Хороший вопрос, сын, - отец провёл пятернёй по волосам. - Думаешь, она может быть в шоке?

- Именно, - кивнул я. - Если, конечно, считала себя до этого момента обычным человеком. Идейным борцом с Империей, так сказать, фурией свободы.

- Или на самом деле она - кукла, автомат Чужих, - подхватила мама.

- Не, мам, - я покачал головой. - В это я уже не верю. Слишком сложно. Я помню, как она вела себя тогда, на Шестой бастионной, когда я угрожал им с Кривошеевым биоморфом в черпаке.

- А как же тогда?

- Ну... если теоретизировать, можно предположить, что биоморфов тоже нашли случайно, возможно, в самом начале космической экспансии человечества. Где, кто и как - сейчас не важно. Я не исключаю, что это случилось десятки лет назад. Возможно, кто-то и преуспел в создании идеального человека, а может, пошёл и по вашему пути. Если могли вы - почему не могли другие?

- Резонно. Но это не продвигает нас к главному - что делать сейчас?

- Заплатить Конраду за ликвидацию верхушки интербригад, как и планировали, - резко бросила мама. - Четырнадцать миллионов марок - это многовато, но... Ублюдочная Федерация распадётся сама собой. Империя вернётся сюда, и мы сможем продолжать так, как планировали.

- Так, как планировали, уже не получится.

- Юра, не цепляйся к словам! - мама поморщилась. - Сейчас надо любой ценой убрать и Дариану, и остальной центр.

- Прекрасная, благородная цель, - криво усмехнулся отец. - Ну что ж, тогда я активирую коды для Конрада. Раз уж мы не видим никакого иного выхода.

- Едва ли надо сейчас убивать Дариану, - возразил я. - Надо понять, кто она. Узнать это в точности. Понимаете? Кто она, человек, биоморф или попросту Чужой. Поэтому с активацией надо погодить. Нет никаких гарантий, что Конрад справится с центром и может спугнуть Дариану. А нам она нужна живой. Иначе мы никогда ни в чём не разберёмся. И, если она биоморф... гм, как и я, - надеюсь, что мне удастся кое-что из неё вытянуть.

Отец с мамой переглянулись и дружно кивнули.

Моё предложение они приняли, но вот как его реализовать - тут споры не стихали. Предлагали своё и Лена со Светой, и Георгий, и даже Лариосик. Некоторые из этих предложений, пожалуй, принесли бы мне премию «Фантаст года», удосужься я развернуть их в повесть или рассказ, но, увы, совершенно не годились для реальной жизни.

...После этого разговора минула неделя. Я быстро поправлялся, на мне всё действительно заживало, «как на собаке». Упрятанное глубоко в лесах к северу от Нового Севастополя убежище жило своей жизнью: большинство наших ребят перешло на нелегальное положение в столице Нового Крыма, кто-то старался внедриться в спешно формируемые «новые органы правопорядка», кто-то готовил конспиративные квартиры, явки и прочее. Будни подпольщиков.

Конрад регулярно пересылал сводки. Он по-прежнему не мог дотянуться до «внутреннего круга», непосредственного окружения Дарианы, зато в изобилии снабжал нас информацией из «временного правительства Федерации», обосновавшегося на мормонской Новой Юте - планете, годной для жизни, но совершенно лишённой какой-либо растительности. Там были только руды да уникальные в наших секторах системы пещер, залегавших глубоко в толще базальтов. Никакая орбитальная бомбардировка ничего с ними бы не сделала.

Сельское хозяйство на Новой Юте пребывало в зачаточном состоянии, под землёй лихорадочными темпами, как сообщал Конрад, сооружались гидропонные станции, однако всё это были полумеры. Вода на Новой Юте была редкостью, и немало её приходилось добывать из залежей ископаемого льда. Мне трудно представить себе, какие геологические катаклизмы могли вызвать к жизни подобное, но факт оставался фактом.

Федерация топорщила перья и воинственно наскакивала на имперцев. Вдоль «зелёной линии» на Шайтане (ещё одна рудничная планета, правда, с годной для дыхания атмосферой и подходящей силой тяжести) то и дело вспыхивали перестрелки. Героическими подробностями этих столкновений пестрели все новости «Народно-Демократической Федерации Тридцати Планет», но главным было не это. Интербригады старательно провоцировали имперскую дивизию на вторжение. Несомненно, чтобы потом раззвонить по всем сетям о «вероломном нападении» и о том, что «пробил священный час защиты отечества».

Так или иначе, неделю спустя я покинул своё убежище. Пора было перебираться в Новый Севастополь, попытаться найти уязвимое место у Дарианы Дарк и ударить туда что есть сил.

Я знал, что столица наша, некогда весёлый и беззаботный приморский Новый Севастополь, обратилась в мрачный прифронтовой город. На всех выездах из города, как водится, расставлены блокпосты. И не просто, а со сканерами - старые имперские личные жетоны, всегда почитаемые за «орудие угнетения, слежки и полицейского произвола», не столь давно вновь объявлены новой властью как «обязательные к ношению». Разумеется, всё для фронта, всё для победы и для борьбы со вражескими лазутчиками и диверсантами.

Аэро- и космопорты кипели от кораблей и самолётов, ожили многие законсервированные заводы на окраинах. Всё это хозяйство, разумеется, плотно охранялось. На улицах имперские патрули сменились дозорами из интербригад. Жетон могли проверить чуть ли не на каждом углу. Мальчишки и девчонки в имперском камуфляже с наспех нашитыми эмблемами Федерации вышагивали по городу, преисполненные смешной и наивной важности: они, похоже, не сомневались в значимости возложенной на них миссии. Но всё-таки Новый Севастополь строился совсем не как крепость. Хватало тропинок и в город, и за его пределы. Особенно если ты тут родился и вырос.

Я пробрался за охраняемый периметр через заброшенный хоздвор пока ещё не реанимированного заводика. Очень скоро Севастополь превратится в настоящую мышеловку: Дариана начала с дорог, но вдоль окраин уже деловито возводилась стена из здоровенных бетонных блоков. Эдак нам придётся вспоминать заброшенные коллекторы или же классические подкопы.

В городе пока ещё работали многие магазины, но отпускали в них только по карточкам. Электронная система была сочтена слишком уязвимой для хакеров и прочих «антисоциальных личностей», так что севастопольцам раздали «простыни» разноцветных купонов, разрисованных, словно бумажные деньги, прихотливым узором и украшенных настоящими водяными знаками. На всё это время и средства у Дарианы Дарк нашлись.

Праздных прохожих, вроде меня, я почти не видел. Закрылись наши знаменитые рыбные ресторанчики - «все морепродукты подлежали обязательной сдаче государственной закупочной компании по твёрдой и справедливой цене», как гласил один из последних декретов новой власти.

Интересно, думал я, шагая по сумрачному, какому-то враз посеревшему городу, интересно, понимает ли Дарк, что очень скоро жители Нового Крыма начнут кривиться при слове «свобода» и с ностальгией вспоминать «проклятое прошлое», которое сейчас повсюду именовалось только и исключительно как «оккупация»? Что очень скоро её патрулям станут не только плевать вслед, но и, вполне возможно, стрелять, как стреляли в первое время вслед имперцам? Или это всё тоже укладывается в концепцию «управляемой оппозиции»? Да нет, чушь, конечно, слишком далеко всё зашло.

По центральной магистрали города, спешно переименованной в «проспект Свободы» из «бульвара императрицы Екатерины Великой» или просто «Екатеринки», «Катина бульвара», как его называли горожане, мимо меня тянулась длинная колонна разномастных автобусов и грузовиков. К окнам прилипли бледные физиономии ребятишек, над ними маячили лица взрослых. Люди выглядывали из битком набитых кузовов, и во взгляде каждого я читал безмерное удивление, смешанное с восторгом: «Господи, неужели всё это правда?..»

Не требовалось никого спрашивать, чтобы понять - это везли с космодрома первую партию переселенцев. Под своими куполами они совсем забыли, как выглядит голубое небо и что такое обвевающий лицо ветерок. В их глазах я читал такую безмерную, неутолимую жадность и счастье, что стало даже не по себе. Эти поверят всему, что им напоёт Дариана, только бы убедить себя, что они имеют все основания спихнуть в море прежних обитателей планеты.

Колонна, казалось, не имела конца, она заполонила весь проспект. Грузовики пёрли нагло, без стеснения обдирая бока случайно застрявшим у поребрика легковушкам. Вереница автобусов тянулась к морю - видимо, новоприбывших везли в большие отели на набережной - «Кайзер», «Кронпринц» и «Эрцгерцог», построенные перед самой войной, когда акулы туристического бизнеса Империи сочли, что Новый Крым достаточно безопасен для аристократии из «стержневой нации». Продвигалась колонна медленно, то и дело приостанавливаясь.

Я прошёл вдоль череды машин два квартала, когда она окончательно встала. Двери открылись, люди высунулись наружу - пока ещё неуверенно и даже как-то робко, не без настороженности поглядывая на небо: видать, ещё не привыкли жить без надёжного купола над головами.

Немногочисленные прохожие (всё большей частью пожилые) косились на новоприбывших, как я и предвидел, с недоверием и опаской.

Когда-то я очень любил Екатеринку. Её застраивали, когда Новый Крым был ещё свободен, но уже достаточно богат, когда ползуны и октопусы с рыбоферм стали исправно превращаться в звонкую имперскую монету. Примитивные бараки первых лет освоения снесли, и вместо них поднялись изящные двух-трёхэтажные здания, чем-то напоминавшие старую Москву, какой её рисовали художники девятнадцатого века. Нижние этажи сплошь занимали магазинчики и маленькие рестораны, широкие тротуары засадили деревьями, устроили фонтаны. К Екатеринке примыкал ещё один проспект - Петра Великого, его строили по образу и подобию Невского в Петербурге.

Я шагал и шагал - мимо закрытых дверей, опущенных железных жалюзи, и только фонтаны пока ещё весело и беззаботно журчали, знать ничего не зная о людских бедах.

Декоративная брусчатка Екатеринки кончилась, проспект упёрся в морскую набережную, вознесённую метров на двадцать над пеной прибоя. По правую руку от меня остались Северная и Южная бухты, битком забитые промысловыми траулерами и плавучими рыбозаводами; впереди лежал только океан.

Я повернул налево, вновь зашагал, стараясь придать себе максимально деловой и озабоченный вид. Хотелось пройтись медленно, впитывая и наслаждаясь каждым лучом, отражающимся от беломраморного парапета; но нельзя, ответственные работники так не ходят, это только возбуждает нездоровый интерес патрулей.

Впереди поднималась многоэтажная громада «Кайзера», и в своё время весь Новый Севастополь стоял в пикетах, требуя запретить строительство «этого уродства, губящего неповторимый архитектурный ансамбль города». Правда, протесты утихли после того, как компания перечислила очень большие средства в городской бюджет - никто из чиновников не польстился на втихую предлагавшиеся конверты с более чем солидными суммами.

У отеля густо роились переселенцы. Длиннющая гусеница автобусов здесь заворачивалась кольцом, отрыгивая груды кофров и орды ноющих детей. Я поймал себя на неприязни и устыдился. Эти бедолаги жили в жуткой тесноте под куполами жизнеобеспечения, пили регенерированную воду и дышали регенерированным воздухом. По нашим меркам, они «зашибали сумасшедшие деньги», но что такое деньги по сравнению с радостью броситься в набегающую тёплую волну?..

Коренастый мужчина, с окладистой чёрной бородищей, делавшей его похожим на Карла Маркса, стоял у парапета, пыхтя толстенной сигарой. Рядом с ним возвышалась пирамида потёртых кофров из ребристого алюминия, на кофрах восседали две чернявенькие девочки-двойняшки, а бледная, измождённая женщина старалась согнать в кучу троих мальчишек-погодков.

- Приветствую на Новом Крыму, - я протянул бородатому руку. Само собой, я заговорил на общеимперском.

- Спасиб... - отозвался он, отвечая крепким рукопожатием. - А т... народ ваш н... нас коситс... нехорош...

У него был странный акцент, проглатывались гласные на конце слов.

- Всё будет нормально, - я постарался улыбнуться как можно приветливее. - Вы сами-то откуда?

- Одиннадцатый сектор, планета Борг, - бородач явно сделал над собой усилие, стараясь выговаривать слова медленно и правильно.

- Борг... урановые руды?

- Угу, - мой собеседник криво хмыкнул. - Ни воды, ни черта. Одна радиация, туды её в качель. Пыльные бури. Ветра такие, что только в танках ездить можно. Человека в полном скафандре уносила, мож... представить себе, нет?

- Могу. Меня Александром зовут.

- Оч... приятно. А меня - Дэвидом. У вас тут, я смотрю, красиво. Благодать, туды её в качель. А у нас, йохер-нахер... Ну ничего. Теперь мы тут у вас будем.

- А вы как сюда...

- Навсегда, Александер, навсегда, - мой собеседник утробно захохотал. - Не зря, туды её в качель, я лёгкие в шахте выблёвывал! Не зря свинцом хер оборачивал! Выпал нам таки счастливый билетик! - глаза у него странно заблестели. Сигара у него была явно не с простым табачком.

Я вежливо кивал, не перебивая. Пусть говорит. Иногда такое может дать больше, чем все агенты Конрада, вместе взятые.

- Выпал нам, грю, билетик счастливый! Приехали сюда к вам измену выкорчёвывать! Вы тут, йохер-нахер, зажрались вконец, тольк... ты не обижайс..., ладн...?

- Да что ты, Дэвид, что ты, - я успокоительно похлопал бородача по плечу. Пусть говорит. Что бы ни сказал.

- Зажрались, говор...! - рявкнул тот, обдав меня ядрёным табачным ароматом. - Вы тут изменом изменить решил...! А почему? Потому шт... жили слишком хорошо! Вам-то не понять, каково это - в шахте по двенадцать часов, да в скафандре, потому шт... иначе сразу каюк!

- А вы уехать разве сами не могли? - поддержал я. - Неужто вас Империя там насильно держала?

- Х-ха! - бородатый Дэвид аж руками всплеснул, словно призывая всех в свидетели моей потрясающей наивности. - Конешн.., силком! Ссыльные мы там все были, Алекс, спецпоселенцы! За грехи дедунь да папашек расплачивались. Деньги, конешн.., платили, не без того. Можешь скопить да выкупиться на свободу. Да только как там скопишь, если за каждую каплю воды платишь, как за жидкое золот.?! Помыться раз в неделю - праздник. Да и то, вся вода - регенерированная. Детишки болели, лейкемия, саркомы - что твой насморк. А почему? А потому, что на всех скафандров детских не укупишь.

- А это все твои, Дэвид? - я кивнул в сторону близняшек.

- Мои, - с мрачной гордостью подтвердил бородач. - Тоже... наш общий грех. Аборты запрещены. Кондомов в аптеках не купить! Не говоря уж о таблетках.

- А почему же, почему?

- Да всё потому же! - рявкнул мой собеседник. - Кто ж уран добывать-т... станет, а?! Я сам на Борге родился. Дедулю моего, старого хрыча, туда упекли за невосторженный образ мыслей. Так вот, ежел... у тебя детки рождаются, с тебя часть срока списывают, у кого он был, а кто на планете проклятущ... родился - тому на счёт денег подбрасывают. Был у нас один такой - десятерых родил и выкупился.

- И с детьми уехал?

- Х-ха! Держи карман ширше! - презрительно фыркнул Дэвид. - Ежели ты выкупаешься и много детей у тебя, то одног.., самое меньшее, оставь. У тог... парня, с его десятерьми, двоих потребовали. Мальчишку и девчонку.

Меня передёрнуло. Да полноте, имеет ли право на существование такая Империя?..

- Г-гады, - выдохнул бородач, сжимая пудовые кулаки. - Сволочи. Ну да ничег... Вырвались мы с-под тех куполов, навсегда вырвались! Спасиб... товарищ... Дарк за то, освободила она нас. Порвём теперь Империи глотк..! А то, понимаешь, пока мы там гнили, ваши тут с врагами сговориться пытались!

- Так что ж, Борг теперь просто опустеет? - я игнорировал опасные темы насчёт гниения и сговора с врагами.

- Не-ет, зачем пустеть? Где ещё такие богатые руды найдёшь? Стране нашей уран надобен! Куда ж без урана? Как от имперцев отбиваться станем?.. Только ведь вахтами там попахать за дело свобод... совсем не то, что раньш... И если знать, что малышня моя в море плещется... - бородач закатил глаза и ощерил зубы в ухмылке. - Ничё, ничё, мы тут у вас порядок-то наведём.

- А это как? - полюбопытствовал я.

- Ну, как! Перв...-наперв... - всех предателей - в лагерь! А ещё лучше - к нам, на Борг. Пускай поработают, вину свою искупят. А мы пока в их особнячках да квартирках поживём. Эвон, у вас ванные больше, чем у нас спальни были! По три-четыре толчка, это где ж видан...?! Мы, йохер-нахер, заслужили. Детскими могилками всё оплатили! А? Что молчишь? Скажи, оплатили или нет? А?

- Да, конечно, конечно, - я постарался улыбнуться и покивать как можно убедительнее. - Ты не сердись, Дэвид. Я ж просто так спросил.

- Ничег.., ничег..., - прихмыкнул тот. - Радуюсь я просто, Алекс. Что из той смерти выбрались. Что Дариана нас спасла, что заживо не гниём теперь. Что теперь хоть на море да на солнышко посмотрим. Даже умирать, коль придётся, не так хреново будет. Потому как знаем, за что драться станем.

Я опять покивал.

Дэвида кто-то окликнул от входа в «Кайзер».

- Ну, бывай, Алекс, - бородач протянул мне ладонь, шириной больше смахивавшую на лопату. - Пора мне. Покуда тут устраиваемся, потом уж по квартирам разместимся. Эй, Саманта! Детей быстро взяла и пошли!

Бледная, до срока постаревшая женщина поспешно и мелко закивала, хватая девочек в охапку. Мальчишки тоже подскочили к ней, кроме одного, который, простодушно расстегнув штаны, мочился с парапета прямо в синий, коронованный белою пеной прибой.

Я стиснул зубы и отошёл.

* * *

- Кошмар, - простонал отец, хватаясь за голову. - Я предполагал, что дело скверно, но чтоб настолько... Конечно, эти несчастные с Борга за Дариану всем глотки перегрызут. И кем мы окажемся, если выступим против них? Мол, несчастных детей, от радиации погибающих, не пожалели, оттолкнули?!

- Если Новый Крым заполонят такие, как этот Дэвид, тут очень скоро не за что станет сражаться, - холодно проговорила мама. Она застыла, скрестив руки на груди, словно изваяние Возмездия. - Да, у них была ужасная жизнь. Жизнь, недостойная человеческого существа. Но сейчас они вырвались оттуда и, похоже, потеряли рассудок.

- Как там говорилось в далёком прошлом? «Понаехали тут...», - пробормотал отец.

- А что ты предлагаешь делать с гостями, которые гадят у тебя на ковёр, срывают картины со стен и бьют посуду? - обрушилась на него мама. - Кто был бы против принять детей с того же Борга? У нас санаториев бы хватило. Да и места ещё многим хватит! Только если они вести себя станут соответственно.

- Да таких уже поздно, Тань, воспитывать. Честное слово, поздно. Только если вот детей у них отобрать и поместить у нас в интернатах. С лучшими учителями, психологами, священниками... Глядишь, и помогло бы. А так - они вырвались из-под куполов, свобода, эх, без креста! Хочешь помочиться в море - мочись! А что, заслужили! Как этот, как его, Дэвид, выразился? Детскими могилками всё оплатили? Вот сейчас они и станут Новый Крым другими могилками покрывать. Нашими могилками. Спасибо дорогому товарищу Дариане за наше счастливое детство. Знала, ехидна, куда иглу отравленную воткнуть!

- Я уверен, что Дарк специально отбирала самые... выдающиеся экземпляры, - я поднялся, тоже подошёл к узкому оконцу верхнего бункера, где мы устроили очередной семейный совет. - Убивает сразу двух зайцев. Во-первых, формирует запасную гвардию. Во-вторых, провоцирует нас. Не знаю, но мне этому мальчишке, писавшему с парапета, ужасно захотелось надрать задницу. Как минимум. У других, не столь выдержанных, могут возникнуть и более радикальные желания. И всем ведь не объяснишь, что эти несчастные не виноваты, что жизнь у них была такая...

- Какая б жизнь ни была, это не повод становиться скотами! - резко отрубила мама.

- Ну, пока что они и не ведут себя, как скоты, - вступился за переселенцев папа.

- Когда поведут, будет поздно, - отрезала мать. - Их просто поднимут на штыки, а Дариане только этого и надо. Она не остановится перед геноцидом на Новом Крыму, подобно тому, что её «матки» устроили на Омеге-восемь.

- А как же эти, с Борга? - попытался оспорить папа.

- Ты думаешь, это её остановит? - мама презрительно усмехнулась. - Да это даже лучше! Это легко можно будет свалить на нас, новокрымчан. А желающих выбраться из-под куполов, не бойся, меньше не станет. Зато какие выгоды! Прекрасная планета, свободная от не шибко расположенного к Дариане населения. Все пищевые ресурсы в её полном распоряжении. Плюс избыток воды и тепла, необходимых, чтобы выводить новых «маток».

- И что же делать? - как-то беспомощно развёл руками папа.

- Во-первых, мне кажется, надо дать знать Валленштейну, - сказал я. - Пришла пора наведаться на бывшую базу «Танненберга». Каптенармус Михаэль должен находиться там.

- Предположим, мы дадим им знать. А что потом?

- А потом, пап, продолжим то же, что начали. Дариана дважды уходила от нас. В третий раз ей это не удастся.

- Блажен, кто верует, - проворчал отец. - Она ведь ещё и биоморф... Мне вот всё не даёт покоя вопрос - сама-то она об этом знает?

- А она может ни о чём и не догадаться, - заметил я. - Предположим, она ничего не подозревает. Так ведь и я ни о чём не подозревал, когда в первый раз выбрался живым из резервуара Дарианы. Мало ли что! Мало ли как, вот выбрался, и всё тут. Невкусным оказался. Или запах у меня какой-то не такой. Можно придумать миллион объяснений. Дариане совсем не обязательно впадать в шок. Она так давно возится с биоморфами, что вполне могла себя успокоить, мол, «пропахла уже вся ими, вот и не тронули».

- Гм, резонно, - кивнул отец. - Мы, конечно, продолжим поиски.

- Я б на это не слишком рассчитывала, - покачала головой мама. - Третий раз Даша не попадётся. Пуганая. И опытная. Сейчас главное - найти её резервуары, буде таковые ещё есть. Твоя, Рус, мысль о геноциде... что-то мне не нравится, настолько она логична. Уж лучше б тебе ошибиться, сам понимаешь. Кстати, Юра, где сейчас Зденек?

- Завербовался в новую полицию Нового Севастополя, «антитеррористическое отделение». Стоило это уймы денег, но...

- Пусть отчитается, на что их ориентируют. Если Дариана готовит-таки массовое устранение оппозиции...

- То может и не воспользоваться недавно набранными на неблагонадёжной планете сотрудниками. У неё хватает верных псов.

- Тем не менее. А пока - Руслан прав, надо отыскать Михаэля...

Пока что на Новом Крыму царили тишь, гладь да Божья благодать. «Прямое федеральное правление» заставило очень и очень многих стиснуть кулаки, назревал всегдашний «конфликт поколений» - множество мальчишек и девчонок вступило в интербригады и даже слушать ничего не хотело против своего кумира, товарища Дарианы Дарк. Тем не менее монорельсы ходили, самолёты летали - планета изо всех сил пыталась жить «нормальной жизнью», хотя, конечно, это были напрасные попытки.

Вновь воспользовавшись плодами мимикриционных технологий, имея на шее подлинный имперский чип на чужое имя, я уже безо всяких пролезаний и перелезаний прибыл в Новый Севастополь. Автобус остановили на блокпосту, долго и нудно проверяли всех пассажиров - девчонки из интербригады плохо умели обращаться со сканером и базой данных, каждый запрос занимал чуть ли не по пять минут - но в конце концов всех пропустили. Мой жетон никаких вопросов не вызвал.

Город показался мне ещё грязнее и серее, чем в последний визит. Улицы заполняли толпы переселенцев, на Екатеринке и набережной специальным декретом для них даже открыли рестораны, «целево отпустив необходимые ресурсы морепродуктов», как говорилось в официальном сообщении. Моё такси притормозило на светофоре; на углу, за широкой полосой зелени, как раз размещалось открытое кафе, сейчас заполненное до предела. Я увидел, как к столику, где развалилось четверо здоровенных, заросших по самые глаза мужиков в комбинезонах (явно с Борга), подошла молоденькая официантка и как один из бородачей, нимало не стесняясь окружающих, по-хозяйски запустил ладонь девушке под юбку. Та дёрнулась, но другой тотчас схватил её за руку, дёрнул так, что она едва не повалилась на стол.

- Вот твари... - сквозь зубы прошипел пожилой шофёр-таксист, тоже заметивший эту сцену. - Сударь, может, того, задержимся? Сил нет на это смотреть. Они ж как с цепи сорвались... - таксист выразительно поиграл монтировкой.

- Задержимся, - решительно сказал я. Это было очень неправильно с точки зрения конспирации, и, возможно, именно на такие инциденты и рассчитывала Дариана, но я слишком долго гнул шею и маршировал под фашистские марши в «Танненберге», чтобы сейчас покорно молчать.

- Давненько я не дрался... - зло прошептал мне таксист, надвигая кепку на глаза и пряча за спину руку с монтировкой.

Тем временем гогочущие бородачи дали официантке выпрямиться. Руки ей под юбку запустили уже двое, их приятели наперебой диктовали заказ. Девушка дрожала, по щекам текли слёзы, однако дрожащий стилос в тонких пальчиках быстро делал отметки на планшетке.

Нас с таксистом тут явно не ждали. Пожилой шофёр крепко меня удивил, без слов и предупреждений просто огрев монтировкой по жирному затылку одного из тех, что лапали официантку. На лице бородача успело отразиться несказанное изумление, и он молча ткнулся мордой в расстеленную салфетку.

Негоже отставать от того, кто годится тебе в отцы, если не в деды. Ребро моего ботинка врезалось в переносицу ближайшего переселенца, и тот с грохотом опрокинулся вместе со стулом. Двое других попытались было вскочить, но один поймал ухом молодецкий замах монтировки, а другому я без долгих колебаний заехал ногой в причинное место.

- Вот и славно, - перевёл дух шофёр, окидывая презрительным взглядом других переселенцев, остолбеневших от такой нашей наглости. - И запомните, судари любезные, будете наших дочек так лапать - кончите, как эти свиньи, - он кивнул на четыре валяющихся тела и махнул мне рукой: - Поехали, дорогой.

Официантка закусила губку и робко улыбнулась нам сквозь слёзы.

В машине мы с шофёром пожали друг другу руки. И, само собой, перешли с имперского на русский.

- Александр.

- Трофим я, Саша.

- А по батюшке?

- Хм, по батюшке... значит, стар я уже, так, что ли? Сергеевич я.

- Хорошо вы их, Трофим Сергеевич. Даже не пикнули.

- Да и ты, Саша, их славно приложил. Где так драться выучился?

Я и глазом моргнуть не успел.

- Да так, занимался то здесь, то там... ещё когда в универе учился.

- А-а-а... понятно. А у меня уже сил нет смотреть, что творят! Да ещё и возникают, мол, вы тут все изменники, империи предаться хотите, мол, жрали да спали, пока мы в шахтах...

- Гнили, - подхватил я.

- Ну да. Гнили. По мне, так гнили б там и дальше, если такие... такая мразь. Понавезли их тут, млин. У меня у самого дочка меньшая в интербригаде, при имперцах чуть на Сваарг не угодила, а они мне - «изменники»! И чуть что - промеж глаз. Их вон много, они злые, сплочённые, а наши-то все словно попрятались...

- Так нашим, небось, совестно - дети-то на Борге и впрямь безвинно гнили. Радиация, Трофим Сергеич, она не разбирает, кто ты...

- Да знаю, всё знаю! - досадливо отмахнулся водитель. - Конечно, на таких планетах жить... эх! Да неужто мы б их детишек не приняли? Если б они к нам по-людски, по-человечески? А то... ссут, прости за выражение, где попало, урны словно не для них поставлены, а газоны - специально, чтобы вытаптывать да бутылки с-под пива раскидывать!

- Они люди, Трофим Сергеевич. Несчастные люди. Их пожалеть надо. «Ибо не ведают, что творят».

- Ишь ты, Саша, пожалеть... Я их с охотою пожалею, ежели они себя в рамках держать станут.

- А не боитесь, что номер ваш заметили? - я поспешил сменить тему.

- Не, не боюсь. Куда им. Да и машина за живой изгородью стояла, не вдруг разглядишь. Обычное такси, каких сотни. А вообще я её на прикол ставить собирался. Сейчас дела - хуже некуда. Чтобы карточки отоварить, как теперь говорят, мне заначки хватит. А по городу ездить... только сердце кровянить. Лучше уж на ферму податься, зять старший всё зовёт...

...В аэропорту я вновь подвергся тщательной проверке. Прошёл контроль (при этом меня раздели до трусов), сел в кресло - и имел возможность лицезреть «оперативный полицейский репортаж» из того самого кафе, где мы погеройствовали с таксистом Трофимом Сергеевичем.

- Наглое и возмутительное нападение на отдыхающих переселенцев... Причинение тяжких телесных повреждений... перелом носа... Ничем не спровоцированное... - доносилось из динамика.

- Ничем не спровоцированное, как же! - фыркнула седая старушка рядом со мной в лихо повёрнутой козырьком назад бейсболке. - Опять, небось, лапы свои грязные распускали! Ох, и молодцы же те, что им дали!

Судя по лицам пассажиров - а среди них преобладали пожилые - старушка высказала всеобщее мнение.

Я опустил голову. Оружие Дарианы Дарк разило точно.

Рейс до Владисибирска шёл полупустой, и это несмотря на то, что «Столичные авиалинии» вдвое уменьшили число полётов. Новый Крым замер, словно былинный богатырь, оглушённый ударом дубины по шелому.

Во Владисибирске меня встретили. Верных людей оставалось всё меньше и меньше, но пока ещё отцовские связи срабатывали. Двое молчаливых крепких парней, меняясь за рулём джипа, лесными дорогами довезли меня до предполья базы.

- Там сейчас никого, но бережёного Бог бережёт.

- Даже охранения не оставили? - удивился я.

- Стояло тут охранение, по первости, покуда всё не вывезли, - ответил мне водитель. - А как пакгаузы очистили, так и делать им тут стало нечего.

Я кивнул.

- Удачи, Рус. Будем тебя ждать сутки.

- Столько не понадобится, - я помахал моим провожатым и шагнул в густой подлесок.

Все окрестности базы «Танненберга» я в своё время пропахал на пузе, прошагал под полной выкладкой; я знал тут без преувеличения каждый куст, каждый овражек и каждое дерево. Сейчас кончатся заросли, и я увижу широкую безлесную полосу, за которой - три высоких забора из колючей проволоки и бетонный ров. В небо воткнуты сторожевые вышки, а за ними - размалёванные камуфляжными разводами родные бараки. Чуть подальше, за самой базой - военный городок, с нашим собственным «Невским», его бары и забегаловки, где я встретил Гилви, где я маршировал во главе своего отделения, когда мы вернулись с Зеты-пять...

Я осторожно отогнул последнюю ветку, не торопясь высовываться на открытое место.

Базы больше не было. Большая часть бараков - подорвана, торчат обугленные остовы; в заборе из колючки проделаны широкие проходы, ров во многих местах завален. Там, где был военный городок, тоже остались только руины. Словно кто-то в первобытной ярости старался стереть базу с лица земли.

И где же здесь мне искать Михаэля? Как он вообще мог здесь выжить? Городок «Танненберга» раскатали по брёвнышку, а самого каптенармуса, хоть он и вольнонаёмный, самое логичное было б упрятать в кутузку. И вообще, что сделалось с гражданским персоналом базы? Когда «Танненберг» уходил с планеты, он оставил тут довольно многих, в том числе и офицерские семьи.

Где-то там, среди развалин, должны валяться обломки огромной мраморной плиты, на которой «Танненберг», ещё не успев раздуться до полка, отмечал всех своих погибших и награждённых. Где-то там имена Кеоса, погибшего в самой первой нашей операции на Зете-пять, Ханя, так и не вернувшегося к нам после Сильвании, других ребят... Там имена Микки, Глинки и Назариана - после того, как они стали командирами отделений. Там и моё имя, мой Железный Крест третьей степени с дубовыми листьями - за Кримменсхольм и Ингельсбург...

Там часть меня. Там люди, которые не были ни патологическими садистами, маньяками и убийцами, равно как и не были ангелами в белых ризах. Их можно было направить и на добро, и на зло, они хорошо умели выполнять приказы. Да, конечно, совесть у большинства из них дремала, поскольку солдат есть «автомат, к винтовке приставленный», и, следовательно, «за него думает начальство». Но всё-таки её ещё можно было бы разбудить, эту совесть...

Я мешкал, наблюдая за безжизненными руинами. Что-то удерживало меня от того, чтобы очертя голову выскочить на открытое место. Уроки господина старшего мастера-наставника, штабс-вахмистра Клауса-Марии Пферцегентакля.

И я дождался. Среди руин появилась медленно бредущая человеческая фигурка. Она двигалась, нелепо дёргая руками и ногами, то и дело «ныряя» головой то вправо, то влево. Так ходят умалишённые; вскоре я укрепился в своём подозрении, потому что человек громко распевал какую-то бессмысленную песню, смешивая слова в дикую кашу.

Вскоре я узнал несчастного каптенармуса. В драных и почерневших от копоти лохмотьях, он тащился ненормальным, дергучим шагом, порой падал, поднимался, даже не давая себе труда отряхнуться. Вскоре он скрылся в зарослях примерно в сотне метров от меня, и я бросился следом.

...Мы столкнулись у края зарослей как раз на середине пути. Михаэль смотрел на меня спокойным и серьёзным взглядом совершенно нормального человека.

- Привет, Руслан. Я ждал тебя. Господин оберст-лейтенант прислали извещение.

- Михаэль!

- Само собой. Михаэль, уже сколько лет как Михаэль. Ты правильно сделал, что не высовываешься на открытое место: интербригадовцы держат тут нескольких наблюдателей. Добрые люди, - он хихикнул, - даже подкармливают меня, несчастного психа, сошедшего с ума, не в силах вынести расставание с любимым складом армейского нательного белья.

- И они оставили тебя здесь? Не забрали никуда?

- А зачем им официально брать на содержание рехнувшегося слугу ненавистной Империи? Никакой информации из меня не выкачать. У госпожи Дарианы Дарк есть дела поважнее.

- Вот именно, что поважнее. Михаэль, у меня срочное сообщение для герра Валленштейна.

- Перескажи мне. Я передам. Для того здесь и оставлен.

- Но... как? На базе одни руины...

- На поверхности, Руслан, на поверхности. Могу тебе сказать, когда всё это строили, готовились в том числе и к таким ситуациям. Не волнуйся, мой передатчик никто не засечёт. Остронаправленная антенна, луч - как игла. И шифр, само собой, не стандартный армейский. Ну, давай своё сообщение.

Я помедлил. При прочих равных, подобное я предпочёл бы закодировать и передать сам, но, раз Валленштейн так доверяет этому человеку...

- Дариана Дарк не является человеком, - отчеканил я. - Она - биоморф или, возможно, результат скрещивания человека с биоморфом. Отсюда её власть над Тучей и «матками».

У Михаэля отвисла челюсть.

- Вот это весть так весть... - тихо проговорил он. - Всего ждал, Руслан, но такого... Впрочем, прости меня. Что ещё нужно передать господину подполковнику?

- На планете назревает конфликт между коренными жителями и спешно перебрасываемыми сюда поселенцами с рудничных планет. Не исключено, что Дариана Дарк готовит всеобщий геноцид новокрымчан с помощью контролируемых ею «маток». Дариана, по моему мнению, уже не подчиняется никому, кроме себя самой, и цели, которые она перед собой ставит, могут оказаться совершенно нечеловеческими. Добавь, что в случае возникновения конфликта между переселенцами и местными жителями Империя может рассчитывать на лояльность Нового Крыма, если, конечно, не обрушится на него с карательными акциями.

- Понял тебя, Рус. Что-нибудь ещё?

- Как с тобой можно связаться, Михаэль? Каждый раз летать сюда было бы несколько неудобно.

- Я понимаю, - кивнул «каптенармус», а на самом деле - резидент частной разведки оберст-лейтенанта Иоахима Валленштейна. - Соединись со мной по сети. Вот координаты...

- Это как? - остолбенел я.

- Так. Коммуникационный центр целёхонек. Эти дурачки сожгли казармы, но где ж им найти то, что прятал сам герр оберст-лейтенант!

- Да, конечно, - я несколько раз пробежал глазами строчку букв и цифр и вернул бумажку Михаэлю.

- Запомнил, лейтенант?

Я повторил.

- Прекрасная память, - вздохнул Михаэль. - Завидую. Не то что у меня, старика... Ну, прощай, Руслан. Да, координаты, что я тебе дал, - временные. Я их меняю каждые два-три дня. Буду держать тебя в курсе их изменений. У тебя есть безопасный адрес, за который ты ручаешься?

Я продиктовал бессмысленную на первый взгляд последовательность букв и цифр. Каптенармус пожевал губами и кивнул, мол, запомнил. Понятно, что память у него была как минимум не хуже моей.

- Погоди, Михаэль, а что случилось с гражданскими на базе? Семьи офицерские... э-э-э... девчонки наши?

Михаэль поднял брови и пожевал губами.

- Дариана Дарк никого и пальцем не тронула. Всех собрали и выслали на Шайтан, где, как я слышал, уже передали нашим.

- Вот так-так! - поразился я.

- Дариана не дура, небось знает, что её ждало бы, вздумай она хоть пальцем офицеровых жён тронуть. Не говоря уж о детях...

Я смолчал. Дариане было, по моему разумению, уже глубоко плевать на Империю и возможные последствия, но Михаэль, хоть и резидент, был явно информирован «на достаточном для выполнения функциональных обязанностей уровне». Я не стал его разубеждать.

Мы простились.

...Я летел обратно в Новый Севастополь со стойким убеждением, что только что попросил помощи против Вельзевула у его почти что полного близнеца Астарота. Конечно, если признать, что это разные сущности.

* * *

Обратная дорога прошла безо всяких происшествий, если не считать за таковые утроенные кордоны в аэропортах и допрос с пристрастием, учинённый мне и во Владисибирске, и в Новом Севастополе. Сканеры послушно высвечивали нужные мне сведения (разумеется, липовые), база по отпечаткам пальцев так же послушно опознавала меня как Александра Сергеева, не имеющего ровным счётом никакого отношения к опаснейшему преступнику-рецидивисту Руслану Ю.Фатееву, усердно разыскиваемому всеми новосотворёнными «спецслужбами Народно-Демократической Федерации». Империя дотошно составляла обширные досье на всех «политически неблагонадёжных граждан» (а в таковых, напомню, ходило всё население Нового Крыма), однако у неё хватало ума не делиться этими сведениями с «верноподданными». Наша криминальная полиция, например, довольствовалась отпечатками пальцев; считывание рисунка радужной оболочки глаз имперцы оставили себе. И слава Богу: радужку подделывать куда сложнее, чем «пальчики». Хотя я не сомневался, что эту «брешь в системе безопасности» Дариана постарается закрыть как можно скорее.

За прошедшие два дня, казалось, число поселенцев в городе утроилось. Однако вот ресторанов на Екатеринке было открыто куда меньше. Встретило меня наглухо опущенными жалюзи и то кафе, где мы геройствовали с таксистом Трофимом Сергеевичем. Впрочем, над закрывавшими окна железными языками фасад уродовали полуовалы жирной копоти. Похоже, за нашу «смелость» пришлось расплачиваться хозяину заведения - и как бы ещё не той несчастной официантке...

Я долго выбирался из города. Кружил, петлял, не только стараясь отделаться от гипотетического «хвоста», но и вглядываясь в людские лица. Совсем недавно мы, новокрымчане, гордились своим небольшим, но некоррумпированным парламентом, известным на все Дальние Сектора университетом, своей планетой, которую, горьким опытом наученные, сумели сохранить в первозданной чистоте. Да, мы страстно мечтали о свободе и готовы были обмануться - так не потому ли «народ безмолвствовал», когда всю Думу объявили «национал-предателями» и власть почти без выстрелов перешла в руки Дарианы Дарк и её креатур? Эти несчастные обманутые поселенцы, грубые и невоспитанные - заставят ли они нас забыть о том, что Русь всегда принимала гонимых и отверженных, что в ней каждый, кто хотел, находил себе дом? И что случится, если Империя действительно начнёт высадку? Против кого повернётся наше оружие?..

А переселенцы с Борга уже вовсю хозяйничали в Новом Севастополе. Их сразу можно было отличить: мужчин по солидным бородам, женщин - по забитому и замордованному виду. Детвора с визгом носилась по некогда аккуратным газонам, походя опрокидывая и ломая всё, до чего только могла дотянуться. На фасадах и ещё остававшихся незакрытыми витринах появились первые граффити.

Они не виноваты, твердил я себе. Они вырвались из ада, и никто, кроме Империи, не виноват, что они такие. Они просто опьянели от моря и неба. Они не «плохие», потому что нет изначально плохих и хороших. Их изуродовала скотская жизнь. Им кажется, что другой нет и быть не может. Их дети никогда не могли лазать по деревьям и строить шалаши, беззастенчиво ломая ветки. Всё ещё может измениться...

У нас вновь возникала нелепая, давящая пауза. Дариана не проявлялась. Да, мы получили информацию, которую невозможно переоценить, но дело-то стояло. «Наша Даша» нужна была нам не «живой или мёртвой», а исключительно живой, а потом, после допроса - скорее всего, мёртвой, потому что если «маток» направляет только и исключительно её воля...

А на всех фронтах тем временем сохранялось затишье. Имперцы прочно удерживали «зелёную линию» на Шайтане, отбиваясь от воинственно-петушиных наскоков горячей, но неумелой армии Федерации; и нигде никаких следов Тучи, наводившей такой ужас на Иволгу и Омегу-восемь. Судя по имперским новостям, ничего существенного не происходило и на Зете-пять, где остатки уцелевших лемуров забились глубоко в непроходимые леса.

Тихо, словно в период прохода «ока урагана». Покой, который вот-вот сменится неистовой бурей. А меня ждёт запрятанный глубоко в лесах подземный схрон - и бессонные ночи всё с тем же проклятым вопросом «что делать?».

Шифровка 120.

Весьма срочно!

Салим - Баклану:

Возобновляю работу, пользуясь резервным каналом. Полк «Танненберг» переформируется в бригаду, которая прошла доукомлектование и частичное перевооружение. По сведениям Арийца, бригада может быть переброшена на Шайтан в течение 7-10 дней. Не исключается также использование «Танненберга» в «неожиданном для всех месте».

Прошу учесть, что передача сообщений связана с повышенным риском. Поэтому сеансы связи будут нерегулярны.

Гладиатор устно сообщил о полученном приказе на перевод в шифровальный отдел 2-го десантного корпуса.

Салим.

Шифровка 121.

Баклан - Салиму:

Счастливы возобновлением вашей работы. Категорически запрещаю ненужный риск. Передавайте сообщения только в случае наличия сведений особой важности. Центр призывает вас и Гладиатора принять все меры по обеспечению личной безопасности.

Баклан.

Шифровка 122.

Гладиатор - Баклану:

Мною получен приказ о переводе в штат шифровального отдела 2-го десантного корпуса. Прошу передать пароли и координаты для связи.

Гладиатор.

Шифровка 123.

Салим - Баклану:

Отдельная десантная бригада «Танненберг» продолжает интенсивную работу по обучению и боевому слаживанию вместе со всей дивизией «Totenkopf». Сведения Арийца не подтвердились, ни полк, ни дивизия не были отправлены на Шайтан. Туда перебрасывается панцергренадёрская дивизия «Фельдхернхалле». Возможные задачи этой дивизии неизвестны.

Сообщаю также, что имперским войскам отдан приказ перейти на шифры категории «Абель», что свидетельствует о подозрении на наличие «крота» в криптографической службе.

Прошу Центр быть готовым к любым неожиданностям. Вновь подчёркиваю, что связь может прерваться на неопределённый период времени.

Салим.

Шифровка 124.

Весьма срочно!

Баклан - Гладиатору:

Центр не предпринимал никаких шагов по направлению Вас в шифровальный отдел 2-го десантного корпуса. Будьте предельно внимательны и осторожны: возможна провокация имперской контрразведки. Самостоятельные попытки установить связь запрещаю. К вам будет выслан связник с соответствующими указаниями.

Баклан.

Шифровка 125.

Гладиатор - Баклану:

Ваши указания мною получены и поняты.

Гладиатор.

Шифровка 126.

Салим - Баклану:

Гладиатор убыл в распоряжение шифровального отдела штаба корпуса.

Салим.

* * *

Мы знали, что Дариана ищет нас. Отец, мама, мои братья и сестры - мы все собрались в лесном укрывище, не имея возможности даже высунуть носа. Весь остров (не такой уж большой, по меркам нормальных планет) прочёсывался частым гребнем, и не восторженными юнцами и юницами из «Бандера Россы», а матёрыми гвардейцами Дарианы, как я понимал - навербованными со всей Империи. Сообщения Конрада сделались редкими и малоинформативными. А потом он известил, что возвращает полученные деньги. Мол, добраться до центра интербригад он не в состоянии. Его информатор попал под подозрение, испугался и лёг на дно, не предоставляя больше никаких сведений. Что-то внезапно и резко изменилось. Система безопасности полностью сменена. Количество охранников учетверено. Никаких многолюдных совещаний. Правительство на осадном положении. Ключевые фигуры не покидают бункеров. Подобраться сейчас к ним невозможно - во всяком случае, не теми методами, которыми Конрад привык действовать. Поэтому он возвращает деньги. Осуществить наш запрос сейчас - это пожертвовать всей его организацией, которую потом не возродишь ни за четырнадцать, ни за четыреста миллионов марок, будь они хоть золотые.

- Ну что, мужчины?! - мама смотрела на нас, уперев руки в бока. - Что будем делать? Мы рассчитывали вытянуть Дашу из норы - и вытянули, себе на горе. Сейчас, похоже, всё, на что мы можем рассчитывать, это имперское вторжение. Вот уж никогда не думала, что доживу до такого позора!

- А что ты предлагаешь, Таня? Мои мальчики делают всё, что только в человеческих силах, но Дариана хорошо усвоила урок. Она больше не оставляет хвостов на поверхности. И заполняет Новый Севастополь своими поселенцами. Они заняли все большие отели, сейчас настаёт очередь малых. Морехозяйства и рыбозаводы «национал-предателей» - нас, в частности, - реквизируются. Прибывшие с Борга занимают места тех сотрудников, что отказываются работать на новый режим. Впрочем, отказников не так много - «рабочие карточки» и «иждивенческие пайки» теперь дают только тем, кто «трудится ради победы» или у кого есть таковые в семье.

- Надо поднимать народ, - решительно сказала мама. - Не очень-то хорошо использовать ксенофобию и разжигать неприязнь к тем же боргианцам, но никуда не денешься.

- Мама, Дариана Дарк только того и ждёт, - запротестовал я. - Уверен, стоит нам повернуть оружие против поселенцев, Дарк обрушит на нас всю мощь своих «маток».

- А зачем такой психопатке и вообще - скорее всего, нечеловеку - какие-то там поводы? Если б она хотела, то уже давно спустила бы на нас свою свору. Нет, пока ещё она играет в «несознанку» с общественным мнением. Пока ещё для громадного большинства её сторонников «матки» - страшная угроза. Не думаю, что большинство рядовых бойцов будут счастливы узнать, кто на самом деле повелевает биоморфами...

- Меня это всегда занимало - что открыто простым людям, тем, кто идёт за Дарианой, - заметил отец. - Что знали её солдаты на Омеге? Что знали те, кто «останавливал» «матку» здесь, на Новом Крыму?

- Тебе б, Юра, всё теоретизировать. У нас сейчас нет ни возможностей, ни времени для нормальной контрпропаганды. Да и материалов соответствующих тоже нет. Если б мы сняли Дариану, выбирающуюся из биоморфа...

Я слушал их спор и молчал. Нить событий выскользнула из наших рук. Оставалось только ждать, кто первым совершит ошибку, чтобы мы вновь перехватили инициативу. Но слишком долго ждать мы тоже не имели права.

В эти дни я много времени проводил с родными. Старался веселить Танюшку, рассказывая ей на три четверти выдуманные истории о приключениях Раздвакряка, Весёлого Рекрута. Подолгу говорил с Леной и Светой - у сестёр, по извечной женской привычке, разговор то и дело сворачивал на Дальку и наши с ней «перспективы», буде только она останется жива. Успокаивал томившегося бездеятельностью Георгия, уверяя его, что главные бои всё равно впереди. Каждые несколько часов мы жадно приникали к экранам, но сети - и федеративная, и имперская - в два голоса твердили лишь о том, что на фронтах ничего существенного не произошло.

Но я знал, что не могу ошибиться. Я чувствовал приближение бури, и весь вопрос заключался лишь в том, когда же именно она разразится.

И тут на прощание показал себя Конрад. Не знаю, как ему это удалось, но... это ему удалось.

Оперативная сводка Главного Штаба вооружённых сил Народно-Демократической Федерации Тридцати Планет от 13 июня, составлена по донесениям, поступившим к 24.00 12 июня.

Извлечение

Противник на планете Шайтан, на участке 2-й интернациональной бригады «Гвадалахара», прикрывавшей направление на Восьмой ГОК и прилегающие карьерные поля, нанёс удар силами дивизий «Лейбштандарте», «Гроссдойчланд» и «Викинг». К 16.00 12 июня дивизия «Гроссдойчланд» прорвала оборону 2-й ИБ на всю оперативную глубину и развивает успех в сторону 8-го ГОКа, продвинувшись в глубь наших позиций на 15-25 км. Контратаки, предпринятые командованием 2-й ИБ, успеха не имели. 2-я ИБ отошла на рубеж «Второй Карьер - Узловая станция - Обогатитель - Четвёртый карьер», где в настоящее время создаётся новая линия обороны. В 18.00 12 июня противник высадил десант в районе Рабочего Посёлка № 6, перерезав монорельс от Узловой к 8-му ГОКу, и, развивая успех, ввёл в прорыв только что прибывшую из резерва дивизию «Фельдхернхалле». 4-й ИП⁵ из состава 2-й ИБ дерётся в полном окружении в районе Третьего Карьера, заняв круговую оборону. Полк испытывает серьёзную нехватку боепитания.

В настоящее время создаётся ударная группа в составе резервной 5-й ИБ имени Долорес Ибаррури, моторизованной дивизии «Нормандия» и танковой бригады «Монжуа». Задача группы - деблокировать наши окружённые части и восстановить положение...

Имперцы больше не желали ждать. Они перешли в наступление так, как они умели: внезапно, большими массами, создав решающий перевес на направлении главного удара и высаживая в тыл Федерации воздушные десанты. Им удалось накопить три ударных дивизии скрытно, так что Дариана Дарк со товарищи ничего не заподозрила, убаюканная пассивностью единственной пехотной дивизии на Шайтане, что удерживала «зелёную линию». Планета, одна из наиболее экономически развитых в Федерации и одна из немногих рудничных, где не требовались купола жизнеобеспечения, скорее всего, очень быстро окажется в имперских руках - для этого достаточно занять космопорты, основные промышленные объекты и повесить над планетой свои ракетные платформы.

Я подумал, что в течение всего этого времени и имперцы, и Федерация соблюдали на Шайтане своеобразный статус-кво: идущие на планету транспорты не атаковывались ни той, ни другой стороной. Ни Империя, ни Федерация не лезли в пространство над контролируемыми противником полушариями. Хотя, конечно, «контролировать полушария» - это слишком громко сказано. Линия фронта составляла ничтожный процент самой «зелёной линии», войска прикрывали только важнейшие экономические районы и космопорты. Дикие, безжизненные пустыни, а также горы с пока неразрабатываемыми месторождениями никого не интересовали.

Сейчас, разумеется, на орбитах вокруг Шайтана начнётся настоящая мясорубка. Обе стороны начнут судорожно забрасывать «наверх» всё, что только может стрелять. Наверняка постараются разбомбить взлётные и посадочные площадки, хотя, зная пренебрежение Федерации вообще и лично товарища Дарианы Дарк к человеческим жизням, можно предположить, что они наплюют на безопасность и станут поднимать свои челноки где придётся. Ну и, соответственно, сажать. Совсем далеко им это сделать не удастся - нужна определённая инфраструктура, подъездные пути и прочее, да и система контроля за космическим движением должна присутствовать.

Что ж, Империя сделала первый ход. Вполне ожидаемый и всё равно неожиданный. Теперь можно ожидать высадки и на другие планеты новоявленной Федерации, в том числе - и на наш Новый Крым...

Астарот пошёл открытой войной на Вельзевула. Вот только как бы после их драки не осталось сплошное пепелище от горизонта до горизонта на множестве планет - я не сомневался, что Федерация располагает достаточными запасами как традиционного ядерного оружия, так и «подконтрольных» Дариане Дарк «маток». А может, они повинуются не только ей?

Невольно я вспомнил Гилви, выжившую на Омеге-восемь под атакующей Тучей, единственную, кто уцелел в обречённом бункере. А что, если и она тоже...

Я помотал головой, отгоняя навязчивый кошмар. Десятки, сотни таких, как Дариана и я, внедрённых на всю глубину имперского или федеративного аппарата... Невольно вспомнилось другое моё всегдашнее видение - недвижно зависшие в пространстве громадные, неисчислимые стада «маток».

Но всё равно, зачем это, для чего? Вторжение? Чудовищный, нам непонятный эксперимент? Что-то ещё? Насильственный перевод человечества на иную ветку эволюции, если уж окончательно впадать в безумие и строить самые фантастические предположения?

Тьфу, пропасть. Перестань сходить с ума, Рус. Решай проблемы по мере их поступления. И... постарайся поменьше вспоминать прелести той же Гилви. Уж лучше тогда думать о Дальке.

А в Новом Севастополе продолжались аресты. «Врагов свободы» нашлось немалое количество. В основном - состоятельные люди, рыбопромышленники, крупные торговцы, те, кто потерял большие деньги из-за разрыва с Империей. И, со стыдом должен признаться, немало простого люда этому радовалось - по всегдашней особенности нашего менталитета, согласно которому «от трудов праведных не наживёшь палат каменных».

Новости тщательно фильтровались, но отцовские прознатчики усердно доносили о всевозрастающем числе стычек новокрымчан с переселенцами. Не вся молодёжь пошла за Дарианой, как всегда, нашлись те, кто норовил отстояться в стороне. Но сейчас и у них, как видно, кончилось терпение. Кое-где на окраинах Нового Севастополя разыгрывались настоящие сражения, где в ход с обеих сторон шли стальная арматура и антикварные мотоциклетные цепи.

Никто не хотел уступать. Оно и понятно - жемчужина Восьмого сектора, Новый Крым, как казалось переселенцам, лежал у их ног, заселённый «предателями» и «имперскими овчарками», сладко евшими и мягко спавшими, пока они, честные шахтёры, «выблевывали лёгкие», по выражению Дэвида-бородача.

В лесном убежище день проходил за днём. Конрад замолчал, прислав одну-единственную действительно ценную сводку, и мне приходилось фильтровать новости, переполненные трескучей пропагандой и описанием фантастических подвигов как «мужественных бойцов интернациональных бригад», так и «верных солдат Империи и его величества кайзера».

* * *

НОВОСТИ НАРОДНО-ДЕМОКРАТИЧЕСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ ТРИДЦАТИ ПЛАНЕТ

...Продолжаются боевые действия на Шайтане. Наши войска в течение последних суток вели бои на всём фронте. После упорных и кровопролитных сражений с целью облегчения управления войсками и спрямления линии фронта наши части по приказу командования организованно перешли на один из тыловых рубежей в районе 8-го горно-обогатительного комбината. Сам комбинат продолжает оставаться в наших руках, несмотря на хвастливые заявления имперско-фашистского командования, которое уже самое меньшее трижды «захватило» его.

...Каждый шаг вперёд даётся подлым захватчикам дорогой ценой. С начала боевых действий наши бойцы сожгли и вывели из строя сотни единиц вражеской бронетехники, сбили десятки самолётов и вертолётов, уничтожили тысячи неприятельских солдат. В Империю устремляется поток похоронок. Полевые госпитали переполнены, судя по свидетельствам пленных солдат. Огромные потери, понесённые имперско-фашистскими войсками, начинают серьёзно тревожить население Внутренних Планет, несмотря на все усилия лживой имперской пропаганды замолчать реальные размеры этих потерь. Потребовалось публичное выступление самого кайзера, пытавшегося подбодрить своих подданных. В своём выступлении профессиональный лгун Вильгельм называл совершенно фантастические, невероятные цифры потерь, якобы понесённых вооружёнными силами Федерации. Так, по его словам, интернациональные бригады на Шайтане только за первую неделю боёв уже потеряли 30 000 человек убитыми, 20 000 человек пленными, 5000 орудий, 2000 ракетных установок различного назначения, 1500 танков, 500 самолётов и вертолётов. Несусветная лживость этих цифр очевидна. На самом деле интернациональные бригады и кадровые дивизии нашей Федерации за истёкший период потеряли убитыми 2872 человека, ранеными - 11 154 человека, пропавшими без вести - 613 человек, 485 орудий различных калибров, 373 установки УРО, 99 единиц бронетехники и 56 летательных аппаратов всех назначений.

Вильгельм, однако, ничего не сказал в своей речи о потерях его имперско-фашистской армии. Казалось бы, кому-кому, как не так называемой «стержневой нации» знать о потерях своей собственной армии. Почему же Вильгельм своим подданным - рабочим, крестьянам, интеллигенции - не назвал ни одной цифры о потерях имперской армии? Потому что Вильгельм боится сказать правду народу Империи, боится назвать цифры этих потерь, ибо они столь огромны, что если бы их назвать, они не оставили бы камня на камне от лживых и хвастливых заявлений Вильгельма о «победах». Так, как поступает Вильгельм, поступают только политические шулеры и жулики.

Поскольку Вильгельм скрывает от населения Империи и общественного мнения независимых планет потери имперской армии только за первую неделю боёв, Федеральное Информбюро уполномочено сообщить: за истёкший период имперско-фашистские полчища потеряли на Шайтане 45 000 солдат убитыми, ранеными и пленными, то есть примерно столько, сколько имперцы потеряли при подавлении всех народно-освободительных восстаний за все годы существования Империи, вместе взятых. А это такие крупные сражения, как Жлобинское и Утрехтское восстания, Вторая Варшавская оборона, Босвортское национальное восстание и так далее. Не менее тяжелы имперские потери и в вооружении: только за семь дней боевых действий имперцы потеряли более 1100 танков и бронетранспортёров, 1400 орудий, 900 установок УРО, а также 330 самолётов и вертолётов, сбитых нашими лётчиками в воздушных боях, уничтоженных силами и средствами нашей ПВО и уничтоженных при налётах на аэродромы противника, не считая летательных аппаратов врага, потерпевших аварии при взлётах и посадках.

Таковы факты.

* * *

Горше всего ощущать даже не поражение, а полное своё бессилие. Лесное убежище казалось мне тесной клеткой. Наши планы - все! - оказались неудачными. Но, с другой стороны, имперцы явно теснили Федерацию на Шайтане, и я понимал, что этим дело не ограничится. Дариана Дарк и её подельники вполне могли решиться на эскалацию конфликта с применением, скажем, тактического ядерного оружия.

Я больше не мог выбираться в город. Контроль ужесточили до последней крайности, на всех блокпостах появились стационарные сканеры, позволявшие распознать человека, несмотря ни на какой биопластический грим. Наводнённый вооружёнными «поселенцами», Новый Севастополь стал для нас недоступен: люди отца сообщали, что укомплектованные местными уроженцами части потихоньку выводятся с планеты, перебрасываясь в первую очередь на Шайтан.

И сплошным потоком садились в нашем космопорту транспорты с Борга, Шеридана, Рура... Но ни одного с Вольного Дона или Славутича.

Дариана устроила нам небольшую, но эффективную этническую чистку.

Орбиты над Новым Крымом, высокие и низкие, поспешно заполнялись наскоро собираемыми ракетными платформами. По некоторым сведениям, имелись и лазерные, в первую очередь - рентгеновские с ядерной накачкой. Громоздкие и мощные газовые пока не выводились.

А Империя продолжала швырять войска в мясорубку на Шайтане. Что там происходит, невозможно было понять даже приблизительно. Обе стороны сообщали о своих победах и громадных потерях в рядах противника.

Мы ждали. В третий раз найти лежбище Дарианы, как я и боялся, нам не удалось. И вообще, как я чувствовал, что главные события сейчас развернутся отнюдь не на нашей планетке. Надо было выбираться отсюда, потому что этот раунд Дарк выиграла у нас вчистую.

Но время шло, петля блокады стягивалась всё туже, и лесное убежище становилось просто ловушкой. Поисковые операции интербригад развёртывались всё ближе и ближе, и отец только мрачно качал головой, наблюдая в перископ с дальнего дозорного пункта за их эволюциями.

А потом настал день Икс. Нет, не день имперского вторжения. Всё началось, как и всегда, с совершенно незначительного эпизода. И так вышло, что я вновь оказался в самом эпицентре событий.

Как я уже говорил, бездействие мучило куда сильнее самых тяжких трудов и лишений. Я не мог больше спокойно смотреть, как Дариана укрепляется в Новом Севастополе, как по планете растекается поток её фанатичных сторонников.

До Нового Севастополя я добирался без малого неделю. Шёл ночами, кружил и петлял - все автобусные и монорельсовые станции, все переезды, мосты, тоннели, даже пересечения скоростных магистралей тщательно охранялись. На этих постах всё реже и реже можно было встретить облачённого в туристскую штормовку наивно-восторженного паренька с нашей планеты: или бородатые поселенцы с Борга, первыми освоившиеся у нас, или мордовороты из личной гвардии Дарианы.

Сам Севастополь по периметру опоясала настоящая «берлинская стена» в три метра высотой с ещё добрым метром колючей проволоки сверху. Уродливый ров с забетонированными дном и стенами тянулся, словно шрам, сквозь пригородные поля и рощи. На километр от него все деревья оказались вырублены, уютные фермы, укрывавшиеся под роскошными зонтичными кронами, - взорваны или сожжены. Мне вновь пришлось довериться морю - и оно вновь не подвело.

Порт Нового Севастополя изрядно поутих с того дня, как Дариана захватила власть на планете; однако траулеры и рефрижераторы по-прежнему сновали взад-вперёд, обеспечивая «фронтовыми», «рабочими» и «иждивенческими» пайками четыре пятых населения Федерации. Мне пришлось слегка поплавать, но выбрался я на берег уже в городской черте. Здесь пока ещё как следует закрыться не успели, хотя порт и начали замыкать охраняемым боновым заграждением. Впрочем, за этим тоже дело не станет - на берегу уже громоздились бухты проволочной сетки. Не иначе как Дариана задумала ещё один периметр, только на сей раз - морской.

Я вылез, переоделся в сухое, спрятал гидрокостюм. Как мог, полевыми средствами, нанёс маскировку. Рассвет я встретил уже на улицах Нового Севастополя.

Первое, что бросилось в глаза, - патриотические плакаты. На каждом углу, на каждой витрине закрытых магазинов, в простенках, на старомодных афишных тумбах, сохранявшихся в центре по давней традиции, - одни только плакаты. Их создатели не мудрствовали лукаво. Я увидел и «Родина-мать зовёт!», и «Кто смеет отрицать, что наша армия не раз обращала в паническое бегство хвалёные имперские войска?!», и «Болтун - находка для шпиона»... Всё так же по Екатеринке из космопорта тянулись автобусы с переселенцами, и я заметил, что за рулём тоже сидели бородачи в своих неизменных комбинезонах. Совсем исчезли такси. Несколько ресторанов и закусочных работали, но оттуда тянуло совершенно непривычными запахами, и распоряжались там тоже переселенцы.

Некогда классик очень хорошо сказал, что судить культуру следует по её отношению к старому, к слабому, к женщине и ребёнку. Я смотрел на бледных, молчаливых и запуганных женщин с Борга, теперь подававших и убиравших со столов (видать, все наши официантки наконец-то ретировались), и опять заставлял себя думать, что бородатые мужья этих женщин не виноваты, что такими их сделала жестокая и мерзкая жизнь... но почему же они с такой охотой поддались этой мерзости? И не важно, что они носили бороды и, в большинстве своём, отзывались на англоязычные имена - наши с Вольного Дона и Славутича как бы не оказались ещё злее, может, и зря Дариана боялась отправлять их сюда.

Повсюду маршировали патрули. Поселенцы и только поселенцы. Редкие прохожие-новокрымчане жались к стенам и торопились как можно скорее прошмыгнуть мимо людных мест.

Безо всякого плана я кружил по городу, проверяя свои ощущения. А они подсказывали, что где-то рядом вновь объявился биоморф, что означало лишний шанс всё-таки встретить «нашу Дашу» лицом к лицу в третий - Бог, как известно, троицу любит! - и, хочется верить, последний раз.

Оказываться вблизи монорельсового вокзала никак не входило в мои планы - даже дошкольник знает, что такие объекты в военное время охраняются особенно тщательно, - но и упускать его совсем из виду я не мог. А что, если именно там я почувствую присутствие ещё одного биоморфа, если не самой Дарианы Дарк?

И как раз у вокзала я увидел угрюмую колонну мальчишек и девчонок, явно наших, в полинялом, заношенном «обмундировании», если, конечно, таковым могут считаться туристские куртки-ветровки, штаны и ботинки-вибрамы. Никто из ребят не был вооружён, многие так и не расстались с головными повязками Шестой интернациональной бригады.

Длинную колонну возглавляли офицеры в добротном имперском камуфляже, с новенькими погонами (старомодные петлицы ушли в небытиё), увешанные оружием, точно новогодняя ёлка игрушками. Судя по тому, что команды отдавались на старом добром общеимперском, - офицеры эти происходили явно не с Нового Крыма.

Ребята же наши тащились мрачно, повесив головы и загребая ботинками. Их вывели на обширную привокзальную площадь и дали команду «вольно». Строй сломался, парни и девушки рассыпались по площади; я заметил, что от вокзала тотчас выдвинулась комендантская команда, перекрывшая ведшие от площади улицы и проулки. Кажется, тут уже береглись от дезертиров.

И всё-таки везли не арестованных. Пока что это ещё были «бойцы Вооружённых сил Народно-Демократической...» и так далее. Их не загнали в какой-нибудь пакгауз, не оцепили стрелками; и я, недолго думая, решительно смешался с толпой.

Многие курили - дешёвые и забористые эрзац-папиросы, хороший табак давно уже шёл «на нужды действующей армии».

- Братцы, куда это вас? - поинтересовался я, присев на ограду скверика рядом с тройкой уныло смоливших пареньков лет по семнадцати каждый. - Чего вы эдакой дрянью дымите, берите у меня, - я вытащил пачку нашей собственной «Герцеговины флор».

- А то они нам скажут! - фыркнул один из пацанов, без колебаний угощаясь моим куревом и пряча вторую сигарету за ухо. По всей вероятности, призывы к бдительности и предупреждения о враге, коварно подслушивающем на каждом углу, прошли мимо его внимания.

- Само собой, нас не извещают, - буркнул другой парень, протягивая руку к пачке.

- Берите всю, у меня ещё есть, - сказал я. - Конечно, перебрасывают, а куда - неведомо. То одно командование ведает. Ну да я не командование, а почти наверняка скажу - на Шайтан.

- Вот и мы так думаем, - кивнул третий мой собеседник, платиновый блондин с голубыми глазами. От таких девчонки должны терять головы целыми ротами и батальонами.

- А что ж без оружия?

- Дак отобрали! Словно мы штрафники какие...

- Вид-то у вас не больно весёлый.

- А с чего ему взяться-то?! - взорвался голубоглазый. - У меня сестру эти... бородатые... того! Прямо на улице, средь бела дня... Пошли в участок, а там тоже такие сидят... и, мол, чего явились, а вот мы сейчас проверим, не проститутка ли она, да небось сама к нашим бойцам полезла, а теперь...

Видать, у парня действительно наболело, если он выкладывал такое первому встречному.

- Лёха, ну Лёх, ну что уж ты теперь... - постарался урезонить его другой паренёк.

- Глотку б рвал им, гадам, - сквозь зубы процедил блондин Лёха.

- Вы б ребята, того, поосторожнее, - заметил я. - А ну как я - шпик подосланный? Меня, кстати, Александром звать.

- Михаил, - представился первый.

- Сергей, - протянул мне руку второй. - Лёху уже и так назвали. А ты сам чего делаешь?

Я изложил свою легенду - мол, служу в полиции, потому как, действительно, наших там почти не осталось, вот и приходится, мол... Показал корочки, тщательно сделанную копию с пересланного Зденеком образца.

- Счастливый. Тебя-то на Шайтан не отправят... - пробубнил мрачный, как смерть, Лёха.

- Не думаю, - я покачал головой. - Из нашего отдела уже двоих забрали... - это было чистой правдой. Зденек опасался, что он станет следующим.

Затылком я уже ощущал подозрительный взгляд мордоворота с капитанскими погонами. Оно и понятно, что это за тип тут якшается с предназначенным к отправке в пекло пополнением?!

И, наверное, мне бы и пришлось поспешно ретироваться, но как раз в это время в происходящие события властно вмешался Его Величество Случай. А может, события, как мозаику, сложила рука провидения.

На привокзальную площадь один за другим выкатились полугусеничные грузовики и боевые машины пехоты. Из люков и кузовов с великолепным презрением на нас глянули всё те же бородачи с Борга. Машины направлялись прямо сквозь толпу интербригадовцев, почти не сбавляя хода, так что многие едва успевали отпрыгнуть.

Миниатюрная девчонка, стриженная наголо, что-то сердито крикнула едва не сбившему её водителю - за гулом двигателей я не расслышал слов. Но, очевидно, эти слова оказались весьма действенны, потому что здоровенный «ганомаг» затормозил, терзая траками разноцветную, фигурно выложенную брусчатку, через задний борт свесилось сразу несколько здоровенных мужиков в камуфляже, и девчонка, истошно завизжав, в мгновение ока очутилась втянутой наверх. Из-под брезентового полога тотчас донёсся её дикий вопль.

В следующий миг ветровое стекло грузовика разлетелось вдребезги, потому что в него швырнули тяжёлой каменной урной, стоявшей у края тротуара. Дверца «ганомага» распахнулась, водителя и сидевшего рядом солдата тотчас выволокли наружу, так, что те не успели даже схватиться за оружие. А вот те, кто их выволок, даром времени не теряли, и два пистолета изрыгнули огонь.

Можно было только поражаться, насколько легко эти мальчишки и девчонки, вчерашние школьники, научились стрелять первыми.

Второй грузовик резко свернул в сторону, и в борт ему тотчас врезалась обходившая его справа БМП. А в задний борт замершего первым «ганомага» уже вцепились десятки рук, замелькали оторванные куски деревянных перил, выдернутые железные стойки, кое у кого в руках я увидал ножи.

Бородачи-ополченцы были вооружены куда лучше, но оружие, по большей части, оказалось разряжено, в кузовах грузовиков - тесно, не сразу повернёшься, не сразу примкнёшь магазин, да ещё не сразу выставишь ствол куда следует. Во всяком случае, когда я выхватил свою «беретту» и вскочил на трак замершего «ганомага», в кузове я увидел плотную людскую массу, не успевшую разобраться, что к чему, и не готовую ответить немедленным огнём. Мы их опередили, и пистолет в моих руках выплюнул десяток пуль из своего удлинённого двадцатичетырёхзарядного магазина.

В этот миг я не колебался и не думал, кто и в чём виноват. Я действовал не рассуждая, как учили в «Танненберге»: «В бою ты думать не должен. Думать следует раньше».

На площади в мгновение ока воцарился ад. Сотни людей разом бросились друг на друга, словно забыв о том, что жизнь каждому из нас даётся только один раз. Грузовики разом облепил живой ковёр интербригадовцев, вооружённых кто чем. Вдребезги разлетались стёкла, десятки рук вытаскивали наружу водителей, и «ганомаги» замерли, словно издыхающие чудовища. В руках новокрымчан замелькали вырванные из рук поселенцев винтовки, по площади раскатились первые выстрелы. Кто-то разжился гранатомётом и без долгих колебаний всадил заряд в борт ближайшей БМП. Машину вспучило, словно консервную банку, моторные решётки сорвало, и изнутри выплеснулся огонь. После таких попаданий из пехотного десанта никто не уцелеет.

Ополченцы с Борга были неплохо вооружены, но захвачены врасплох, вдобавок они не прошли суровой школы интербригад, а Дариана Дарк при всём при том школила своих выучеников жестоко и эффективно. И сейчас это сказалось. БМП могли бы изрешетить толпу на площади в несколько секунд, но вокруг грузовиков уже вспыхнула рукопашная, вдобавок безоружные мальчишки и девчонки успели расхватать винтовки убитых поселенцев из первого грузовика. Подожжённая БМП пылала ярко и весело, из башни, само собой, никто не выпрыгнул, и водители остальных пяти машин попытались сдать назад. Вокруг пулемётного дула одной заплясал пламенный венчик, раздались крики; но буквально в следующий миг прямо под башню открывшей огонь машины угодила вторая граната - бронетехника, считай, беспомощна в ближнем бою.

Четыре уцелевших БМП дали газу, бросая своих на произвол судьбы. Одна с разгону врезалась кормой в фасад закрытого магазина, со звоном лопались витрины, срывались и волочились по асфальту стальные жалюзи; внутри дома тоже что-то с грохотом обрушилось, и БМП застряла. Двигатель её в отчаянии взвыл раз, другой - но выбраться она так и не смогла.

Уцелевшие переселенцы отбивались с отчаянием обречённых. Они наконец-то зарядили винтовки, однако из грузовиков пришлось повыпрыгивать - кто-то из интербригадовцев подхватил второй гранатомёт, и массивный «ганомаг» немедленно вспыхнул, из-под пылающего брезента с воплями выбрасывались охваченные пламенем человеческие фигуры и тотчас падали, скошенные пулями.

В двух боевых машинах пехоты стрелки, похоже, сошли с ума - они принялись заливать свинцом площадь, не отличая своих от чужих. Четырнадцати с половиной миллиметровые пули хлестнули жестоким крутом по замершему грузовику, и через задний борт бессильно свесился прошитый навылет бородач, выпустив из рук загремевшую по брусчатке винтовку.

Падали и мои новокрымчане, так что бывшему лейтенанту дивизии «Мёртвая голова» Руслану Фатееву пришлось вспомнить, кто он такой.

К тому моменту семь «ганомагов» неподвижно застыли на площади, восьмой горел, брусчатка покрылась телами в серых штормовках и трофейном имперском камуфляже, страшно кричали раненые, у кого оставались силы на крик. Здесь, в рукопашной, сошлась нагая человеческая плоть, не защищённая никакой бронёй, к чему привыкли, скажем, имперские солдаты, и давящий ужас вцепился в затылок - я даже не ожидал, что это настолько страшно, вжиматься в камень мостовой, в то время как обезумевший пулемёт дёргает стволом вправо-влево и пули с мерзким звоном высекают искры из неподатливых камней. Метрах в десяти от меня, среди тел, застыл и убитый парень с гранатомётом, рядом - раскрытый алюминиевый ящик-укладка, где ещё оставалось три заряда. Пришлось задвинуть страх подальше и ползти, извиваясь, от трупа к трупу, пока мои скрюченные пальцы не вцепились в брезентовый ремень оружия.

- Отходи! - гаркнул я, оборачиваясь. - За фонтан, быстро!

Дальнейшее не требовало участия разума. Сколько учебно-боевых зарядов к этому вот «нибелунгу» я извёл на стрельбище, сколько макетов разлетелось в пыль! Я уж не говорю про тренировки на симуляторах.

Палившая по нас БМП дёрнулась и взорвалась. Заряды у этих чёртовых «нибелунгов» такие, что превращают боевое и десантное отделения машин в форменный филиал огненной преисподней прямо здесь, в нашем мире.

Две оставшихся БМП попытались скрыться, яростно отстреливаясь; несколько пуль пробили и без того мёртвые тела вокруг меня. Но ушла только одна - я успел послать прощальный подарок.

Стрельба стихла. Осталась только залитая кровью площадь и раненые. Все офицеры этой бригады поспешили ретироваться в самом начале заварухи.

- Водители есть? - закричал я.

Таковые нашлись. «Ганомаги», хоть и помятые, лишившиеся ветровых стёкол, попятнанные пулями, завелись - крепкая имперская работа. Раненых поспешно грузили в кузова, несколько человек побежали к застрявшей и брошенной БМП - выгребать боекомплект, какой можно.

А мятежную часть теперь надо срочно выводить из города, возможно, прорываться с боем. К сожалению, солдаты Дарианы Дарк - не безымянны, у всех есть свои номера, известны их родители и родственники...

- Слушай сюда! - крикнул я. - Принимаю командование. Первая задача - вывести раненых в безопасное место и уйти туда самим. Вторая задача - поднять те бригады, что думают так же, как мы! Но для этого надо сперва выбраться отсюда!

...Никто не спросил меня, по какому праву я тут распоряжаюсь. Над толпой - впрочем, нет, уже не толпой, строем, причём строем вооружённых людей! - взлетело несколько десятков рук.

Хватило нескольких минут, прежде чем посланцы восставших разбежались в разные стороны. Наша колонна, забитая сверх всяких нормативов, взревела моторами и двинулась прочь из города.

Я не строил иллюзий - нас, конечно, постараются задержать. Однако, чтобы справиться с нами, Дариане требовались не просто воинские части, а верные воинские части, готовые притом стрелять в «своих». Таковыми сейчас могли считаться только ополченческие батальоны.

Нам надо было торопиться. Оставлять раненых в Новом Севастополе - обречь их на пытки и смерть, возможно - в том самом резервуаре «нашей Даши». Их следовало вывезти, в пригородах хватало небольших больничек и медицинских пунктов, очень неплохо оборудованных.

Против всех моих ожиданий, сквозь периметр мы прорвались легко. На блокпосты уже поступил строгий приказ «не выпускать мятежников», однако начальник новосевастопольского гарнизона допустил непростительную ошибку: сообщил, что мятежная бригада «покусилась на защитников Федерации, прибывших с других планет», и ребятам, что засели за бетонными блоками на выезде из города, этого вполне хватило, чтобы разобраться что к чему. Мы стали богаче на пяток мотоциклов и лёгкий дозорный броневик, не говоря уж о полутора десятках вооружённых до зубов наших, новокрымских парней и девчонок, которым тоже не шибко нравилось, что происходит на их планете.

Колонна вырвалась на пригородное шоссе, и вскоре машина с ранеными свернула к недальней больнице. Ждать мы не могли, надо было отступать дальше, в гористую центральную часть острова. Там мы сможем перевести дух, как следует вооружиться, после чего отсюда надо было убираться - на другие острова, густо покрывавшие синий простор наших океанов.

Когда мы подкатили ко второй больнице, пожилой врач сам выбежал нам навстречу:

- Ох, про вас уже все каналы гудят! - сообщил он мне, в то время как раненых заносили внутрь. - Я так и понял, что нас не минуете!

- Спасибо, отец, - я пожал ему руку. - Смотрите, скоро Дариана с присными нагрянет...

- А хоть бы и нагрянула! Есть куда ребятишек укрыть. А вам уходить надо, в порт прорываться! Не в новосевастопольский, но хоть через Голубое!

Голубое - так назывался городок на противоположном крае нашего острова, где тоже имелись порт, многочисленные рыбофермы и тому подобное.

- Может, и придётся. Спасибо вам ещё раз; а сетью вашей воспользоваться нельзя ли?..

...Отец принял моё сообщение о том, что надо готовить прорыв мятежных частей прочь от Нового Севастополя. Эмоций он не высказал - ответ его оказался краток и немногословен:

- Всё понял. Буду действовать.

Конечно, колонна «ганомагов» - не иголка в стоге сена. Вертолёты добрались до нас, когда до гор оставалось с полчаса ходу. Я не удивился, что Дариана так долго мешкала: не так-то просто, как видно, оказалось найти пилотов среди боргских бородачей.

Я не собирался играть со смертью в рулетку. Грузовики затормозили, и ребята горохом посыпались в придорожные заросли. И вовремя - с вертолётов ударили ракетами, мигом обратив всю колонну в вереницу жарко пылающего металлолома. Кто-то вскрикнул, падая, кого-то задело осколком - но в целом мы отделались малой кровью. Геликоптеры ещё покружились над головами, расстреливая боекомплект, но сделать уже ничего не могли - бригада рассеялась.

Ночь мы встретили уже глубоко в горах. Сейчас мне предстояло самое сложное. Спал боевой азарт, и неизбежно возникли вопросы типа «Ой, мама, что ж мы наделали?!».

Мы насмерть схватились не с Дарианой Дарк, не со злобными имперскими угнетателями, в существование которых до недавнего времени верил и я, но с несчастными, которым не повезло родиться на рудничных мирах. Обречённые на рабство имперскими законами, они готовы были на всё, чтобы вырваться из своего персонального инферно, - и оказались у нас на пути. И теперь мы с яростью не поделивших пещеру первобытных кланов рвём друг друга в клочья, хотя у нас у всех - один общий враг, вернее, два, но второй пока приутих, по крайней мере, на нашем участке.

Теперь сюда, в горы, требовалось доставить боеприпасы и продовольствие; как ни кратко будет наше пребывание здесь, на штурм Голубого нельзя идти голодными и с пустыми руками.

Мой авторитет и право отдавать приказы никем не оспаривались. Наверное, ребята просто почувствовали - я знаю, что делать и как делать. Всего из Нового Севастополя вырвалось около трёх сотен бойцов; мы оставили почти четыре десятка раненых в пригородных госпиталях и, увы, на привокзальной площади, в руках коронеров и патологоанатомов Дарианы Дарк - ещё почти столько же убитых, чьи тела мы вывезти уже не смогли. Хорошо ещё, что успели сорвать с тел опознавательные жетоны - небольшая фора по времени для родных и близких погибших. Может, кому-то из них она поможет выбраться из мышеловки Севастополя и спастись.

А мне требовалось возвращаться. Не было связи, а без неё, сами знаете, как без рук. Предстоял неблизкий путь в наше лесное убежище.

Ночь прошла спокойно. Горели яркие звёзды Восьмого сектора, складываясь в наш собственный зодиак, что наши доморощенные астрологи приспособили для составления гороскопов. Горы на Новом Крыму невысокие (за исключением Сибири), но густо покрыты почти что непроходимыми зарослями, пронизаны паутиной узких и обрывистых долин, по которым сбегают мелкие быстротекучие речки. Здесь мир девственен, и с самого начала освоения планеты на разработки в горном массиве был наложен строгий запрет. После долгих трудов мы всё же научились не забывать о чужих ошибках.

Выкурить отсюда повстанцев будет очень непросто.

Я попытался отыскать ту троицу, Лёху, Сергея и Михаила, с которыми не успел закончить разговор - но, увы, из них до гор не добрался никто. Мишу оставили раненым, а вот от двух других ребят остались только медальоны.

На рассвете я простился с повстанцами. Они знали свой маневр, уцелели младшие командиры, взводные - им не требовалось объяснять, что делать. Я только поразился свирепой решимости интербригадовцев - они готовы были драться, но, увы, не совсем с теми, с кем надо...

- Дариана, конечно же, во всём разберётся! - горячо вещала стриженая миниатюрная девчонка, по-моему, та самая, с которой и началась вся эта заваруха. - Она, конечно же, не знает, что творят тут эти бородатые! Ей не докладывают, а сама она во всё вникать не может!

Её поддержали.

- Но зачем сюда вообще этих понаприсылали? - раздался чей-то голос. - Этих, с Борга? Неужто тоже без её ведома?

- Не может же Дариана каждого из них проверять! - пылко возразила стриженая. - И почему они должны в своих шахтах гнить, а мы...

- Ага, может, ещё предложишь с ними поменяться? - жёстко бросил тот же голос. - Может, нам перед ними покаяться, повиниться и всем с Нового Крыма на Борг поехать?.. - Поднялся шум. - Да погодите вы! Не галдите. Пусть бы себе жили, только нормально, по-человечески, по нашим законам и порядкам, а не по своим! Всё же не к себе домой явились.

- Да и у них же дома и вовсе нет! Одни урановые рудники!..

Дальше я слушать не стал. Спорить бессмысленно, а дорога неблизкая.

Итак, всё началось ещё быстрее, чем я полагал. Дариана Дарк получила прекрасный повод «санировать» мятежную планету, после чего спокойно заселять Новый Крым верными ей по гроб жизни обитателями рудничных миров. И в этих условиях у меня оставался только один способ хоть как-то, но помешать её планам - за исключением, конечно, уничтожения самой Дарианы.

Я шёл через чащобы, забыл об усталости и голоде, на ходу утоляя жажду в чистых лесных ручьях. И с каждым шагом под постепенно светлеющим небом во мне всё нарастало и нарастало не подозрение - уверенность, что на сей раз госпожа Дарк постарается решить проблему Нового Крыма раз и навсегда. Причём именно тем способом, что я боялся - молчаливое присутствие «маток», которое я ощущал всем своим существом со всевозрастающей чувствительностью. Я не сомневался - Дариана совершенно сознательно провоцировала новокрымчан. Мы оказались слишком неподатливы, слишком независимы. Нас следовало убрать, но так, чтобы остальные планеты Федерации дружно ревели бы вместе с Дарианой «распни их, распни!».

Сколько у нас осталось времени? Сожжённый мной биоморф - ему оставалось до трансформы самое меньшее несколько недель, точнее я пока сказать не мог. Но как много таких пребывает в неприкосновенности? Как много «маток» готовится воспарить над просторами Нового Крыма?..

Когда я добрался до нашего бункера, семья опять бросилась мне на шею, словно вернувшемуся с того света. Сестры разрыдались, мать крепилась.

- В городе Бог весть что делается... - сбиваясь, торопился отец, пока я с волчьим аппетитом закидывал в себя обед. - Дариана разоружает интербригады, все, представляешь? На блокпостах - только ополчение. Идут аресты. Хватают родню повстанцев, кого уже успели установить.

- Не это страшно, - проговорил я с набитым ртом. - Дариана будет поднимать «маток». Нам придётся связываться с Империей. Иначе тут будет одно большое кладбище.

Все замерли и побледнели. Я обвёл семью взглядом.

- Дариана не посмеет... всё-таки тут у неё множество поселенцев... - слабым голосом возразил Георгий.

- Кто знает, где кончается её власть над Тучей? Может, она вполне может приказывать ей, кого атаковать, а кого оставить в живых, - возразила Света.

- Спорить нет смысла. Пап, надо связаться с Михаэлем. Мерзко, но, похоже, только имперский десант может дать нам шансы.

- Превратить Новый Крым в поле боя... - вздохнула Лена. - Жалко-то как... всё ведь сожгут, разорят, отравят...

- Просить подмогу у нациков... - в тон ей проворчал Георгий. - Да они тут сами новый порядок установят почище Дарианиного! Забыли, на скольких планетах «поражение в правах» действует и что это означает? Сколько наших на Сваарг отправится - в лучшем случае, а скорее всего, никого никуда и не отправят - здесь, на месте шлёпнут, в ров и известью засыпят?

- Хватит! - папа стукнул кулаком по столу. - Как там у Блока? «Жар холодных чисел»? Вот у нас то же самое. Мы сейчас - как камень меж жерновами. И никто не знает, разотрёт ли нас в порошок или сами жернова треснут. Я согласен с Русланом. У царя обезьян Ханумана есть шанс только если его враги, тигр и лев, сцепятся друг с другом.

- Ты цитируешь Председателя Мао, дорогой? - усмехнулась мама.

- Он был неглупым человеком, - в ответ хмыкнул отец. - Во всяком случае, на доброй сотне китайских планет его цитатники до сих пор в ходу. А к его телу на Новом Пекине по-прежнему устраиваются паломничества. Рус, объяснишь, как связаться с твоим каптенармусом?..

Братья и сестры мрачно молчали, пока мы не отправили сообщение. А я, не давая себе лишнего часа отдыха, двинулся в обратный путь. Повстанцам (и мне) предстояло брать штурмом Голубое.

* * *

Крошечный приёмник, настроенный на волну круглосуточных новостей Федерации, успокоительно бормотал что-то о невиданной доблести защитников Шайтана, о каких-то не ведомых мне бойцах, что у карьера номер такой-то и комбината имени такого-то в очередной раз «отразили все атаки имперско-фашистских войск», нанеся им, разумеется, очень тяжёлые, практически невосполнимые потери. Я напряжённо ждал известий о мятеже и беспорядках в Новом Севастополе, но и федеральный, и местный, новокрымский, новостные каналы как в рот воды набрали.

Густые плети лиан-ладонников, прозванных так за форму листьев, успокоительно раскачивались под лёгким ветерком. Дорога (вернее, полное её отсутствие - я пробирался чащей) вела в гору. Долгий и изматывающий переход остался позади, передо мной вздыбливались горы, красновато-серый камень проглядывал сквозь свисающие занавесы вьюнов; когда-то я очень любил горные походы, мы проводили тут по целой неделе, карабкаясь по отвесным скалам; а с наивысшей точки, горы Большуха, открывалась великолепная панорама почти всего острова, от Нового Севастополя на юге до Голубого на севере. Правда, чтобы разглядеть города, уже потребуется хороший бинокль.

Я ожидал, что к горному массиву будут подтянуты крупные силы боргского ополчения, что укромные долинки станет обрабатывать артиллерия, а вертолёты - заливать напалмом, благо три сотни повстанцев вооружены из рук вон плохо. Однако ничего подобного - я спокойно пробрался сквозь леса и послушно выполнил команду «Стой!», отданную бдительным часовым восставших.

Они держались молодцами. Парни и девчата привыкли к слогану «Вся Империя против вас!» и сейчас, когда слоган обернулся реальностью, не растерялись. Только вместо «Империи» вдруг оказались, по сути, не слишком от неё отличающиеся, далёкие, страшные и непонятные «переселенцы», а быть «против всех» в интербригадах привыкли. Настолько, что даже перестали замечать - сражаться против всех всё равно, что пытаться идти во все стороны разом.

Сбежались командиры взводов, и, глядя на привычно серьёзные молодые лица, я сказал:

- Всё в порядке. Будем прорываться на Голубое. Там будут ждать суда. Отсюда надо уходить, пока не задавили числом. Место для партизанских действий, увы, не слишком подходящее.

- А что, другие лучше, Александр? - выкрикнула всё та же стриженая девчонка, Мари. - Другие острова ещё меньше! Ну, кроме Сибири, конечно. И разве не воевали прямо тут, у нас, партизаны-«непримиримые» с имперцами?

- Воевали, конечно, - кивнул я. Не-ет, интербригады - это вам не «Мёртвая голова», тут ещё не отучились обсуждать приказы... - Только было несколько по-другому. Не партизанские базы в лесах и взрывание эшелонов, а атаки на имперцев в самом Новом Севастополе, в Голубом, в других местах. Бойцы имели легальный статус. Многие даже работали в имперских учреждениях. Всё, отставить спорить! Я доведу вас до Голубого. И вернусь обратно. Очень удачно взял краткосрочный отпуск.

Эх, ребята, горько думал я, глядя на их доверчивые и чистые лица. А ведь я же мог оказаться хитроумно вам подброшенным провокатором. В Голубом вас может ждать засада. Долго ли перебросить туда десант вертолётами или по морю?.. А вы мне верите, слушаетесь, идёте за мной. И точно так же шли за Дарианой Дарк. И чёрта лысого она взяла бы тут власть без вас, наивных, восторженных искателей истины!..

...Из Голубого суда моего отца и его друзей развезут ребят по нескольким островам покрупнее. Парням и девчатам помогут устроиться, залечь на дно. Будем вывозить и прятать их родню.

...Но что мы станем делать, когда с неба нам на голову рухнет во всей своей красе 2-й десантный корпус господина Пауля Хауссера?..

- И что ж, так и станем прятаться? - возмутилась Мари, дослушав меня до конца. - Как крысы, по щелям разбежимся? Ну и передушат нас всех поодиночке! Надо до товарища Дарк добраться, ей глаза открыть! Ведь не говорят же...

- Машка, не начинай по новой! - оборвал её низенький крепыш, как и она, с повязкой взводного. - Который день бранимся. И я тебе говорю - Дариана нас всех обманывала. Потому что...

Ему не дали закончить, заглушили яростными воплями. Я поднял руку.

- Тихо, тихо! Беда в том, Мари, что... командование Федерации точно знает, где вы, сколько вас, чем вы вооружены. Думаешь, оно не сможет прислать сюда двадцать тысяч ополченцев, оцепить и прочесать весь массив? Больше тут прятаться и негде. И я не говорю, что надо рассеяться и попрятаться, как крысы. Напротив - ваши взводы станут наносить удары там, где вас не ждут.

- Да по кому наносить-то! - взвилась Мари. - Без того, чтобы товарищу Дарк...

- Тихо! - вдруг вскочил светловолосый паренёк. - Слышите? Слышите?!

Мы услыхали. Далеко внизу, на ведущих к массиву просёлках, гудели моторы танков. А в небе изо всей дурацкой мочи рубили воздух вертолётные лопасти. Дариана Дарк решилась-таки нанести удар.

- Кончаем разговоры! Взводные, назад, к своим бойцам! Быстро поднимаем всех и уходим! Давай за мной!

Три сотни людей, растянувшиеся тонкой ниткой в сумраке предгорного леса, - не сразу заметишь, не вдруг поймаешь. Бородачи с Борга - свирепы и упорны (на той же площади в Новом Севастополе они дрались насмерть, ни один не попросил пощады и не сдался), но о лесной войне знают меньше, чем младенцы. И умение тихо ходить по чаще не относится к числу их талантов.

Прежде чем заговорила артиллерия, прежде чем вертолёты излили жгущий всё и вся дождь на ни в чём не повинные горы - мы без выстрелов успели выскользнуть из смыкавшейся ловушки.

И вновь марш, долгий марш через леса; центральная часть острова, как я говорил, специально оставалась в своём первозданном виде, но ближе к берегу, само собой, начинались поля, сады и фермы. Круговое шоссе, обегавшее вдоль берега весь остров, от восточной окраины Нового Севастополя к западной, как и ожидалось, оседлали войска. Можно было только поражаться, сколько поселенцев успела перебросить к нам Дариана Дарк. Всю дорогу забили тупорылые «ганомаги» и щучьеносые трофейные «насхорны». В эфире царило невообразимое столпотворение.

Похоже, Дариане не составило труда предугадать наш следующий ход. Пришлось затаиться и ждать до ночи.

Когда стемнело, движение на шоссе несколько улеглось, рассосались пробки. Отряды переселенцев, светя фонариками и спотыкаясь, медленно втягивались во влажные, окутанные туманами леса. Они боялись чащи и жались друг к другу; их строй было б нетрудно прорвать, но наша задача была уйти тихо.

...Во мраке отряд рассеялся. По одному, по двое ребята стали выбираться на трассу. И спокойно, не совершая резких движений, переходить на ту сторону. Над шоссе то и дело взмывали осветительные ракеты, с нескольких передвижных прожекторных установок шарили лучами, однако всё прошло благополучно. Последняя часть ночи ушла на дорогу к Голубому.

Никто не сомневался, что там нас будет ждать тёплая встреча.

* * *

Шифровка 127.

Вне всякой очереди!!!

Салим - Баклану:

В бригаде «Танненберг» объявлена боевая тревога, идёт погрузка всего личного состава и боевой техники. Место передислокации неизвестно даже Арийцу. Возможны любые неожиданности.

Следующая связь по предоставлении технической возможности.

Салим.

* * *

В сером предутреннем свете мы вошли в Голубое. Ночи на Новом Крыму мягки, теплы и, казалось, если для чего и созданы, так исключительно для романтических охов-вздохов, прогулок под звёздным небом и поцелуев на морской набережной. Но сейчас звёзды не смотрели на мой мир, а злобно щурились, словно целясь из неведомого оружия, среди коего значилась и Туча, которую по-настоящему нам не удалось победить ещё ни разу. Какие бы потери мы ни наносили ей в отдельном бою, она неизменно возрождалась, подобно сказочному чуду-юду, что на Калиновом мосту подхватывало срубленные Иваном головы, чиркало по ним огненным пальцем, после чего они, головы, немедленно прирастали обратно. В сказке Иван Царевич (или, скажем, Иван - вдовий сын) в конце концов, уже вбитый по самые плечи в землю, ухитрялся срубить огненный палец, после чего вместе с нерадивыми братьями и добивал чудовище.

Вот узнать бы только, где у этой Тучи тот самый огненный палец... Дариана? Кто-то ещё? Может, их и в самом деле много - таких, как я, наполовину людей, наполовину - биоморфов? И если это так, то кому они служат, эти биоморфы? Может, той загадочной силе, что - в моём видении - держит в открытом космосе мириады ждущих приказа «маток»?

Разумеется, все въезды в приморский городок были перекрыты. Времени в распоряжении Дарианы оставалось немного, однако на дорогах возникли внушительные баррикады-лабиринты из метровой толщины бетонных блоков. Наскоро сложенные из таких же монстров капониры щерились чёрными дырами амбразур и торчащими пулемётными стволами. Мои - уже мои! - ребята просачивались дворами, разбитыми между окраинных домов садиками; никто не собирался штурмовать Голубое по всем правилам уличных боёв.

Сейчас я запоздало жалел, что у нас нет времени организовать снятие ребят просто с берега, шлюпками. Море здесь мелкое, бреди несколько километров, а тебе всё по колено. Страшно подумать, что случилось бы, зависни над этими лодками пара-тройка вертолётов, несущих напалмовые баки. У кораблей покрупнее были шансы отбиться, но, опять же, из-за мелководья они не могли подойти близко к берегу.

Оставался только порт. Наверняка забитый сейчас бородачами-ополченцами, что называется, горящими рвением поквитаться за привокзальную площадь в Новом Севастополе.

Среди моих ребят нашлись уроженцы Голубого, да и что говорить - почти все бывали здесь, и не один раз. С разных концов, осторожно пробираясь в предутренних серых сумерках, мы приближались к порту. По улицам важно выхаживали увешенные оружием патрули, но мы их игнорировали. Удивительно, но до предпортовой улицы мы добрались без единого выстрела.

Порт в Голубом никогда не задумывался как неприступная крепость, ограждённая высокими заборами и глухими воротами. Дариана же Дарк превратила его в настоящую цитадель: где громоздились груды всё тех же бетонных блоков, где - мешков с песком. Колючая проволока. Прожектора. Весь малый джентльменский набор. А там, где пирсы кончались, упираясь в стены зелени, - возведены настоящие форты. Дариана Дарк, похоже, сделала выводы из моих эскапад в эллинге.

Конечно, мы уже не были безоружной толпой, как тогда, на площади. Но катастрофически не хватало тяжёлого оружия. Оставалось только рассчитывать, что задуманный нами с отцом план не даст сбоя в самой важной его части...

Ожил приемничек-косточка в ухе. Незнакомый голос, до предела искажённый электроникой, пробормотал нечто вроде «три тройки!». В тот же миг тишина над портом сменилась пулемётным грохотом и разрывами гранат.

Мои ребята не отставали. Подброшенные нам «шмели» и «муспели» залили пламенем главный вход в порт. Огонь выплеснулся из амбразур, лизнул бесполезные отныне пулемётные стволы.

- Ур-р-ра-а-а-а!..

Оттолкнулись от земли - словно шагнули в безвоздушное пространство. Треск ответных выстрелов, и злой свист над головой, и кажется, что осталось только одно желание - рухнуть, вжаться в грязный асфальт и лежать не шевелясь. Сейчас это представляется вершиной блаженства. Рай на земле - возможность залечь, а не бежать навстречу пулям.

...Сколько миллионов людей в нашем прошлом прошло через это? Лежать носом в грязи, когда воздух над головой наполнен обретшим крылья свинцом? Кого-то в такой ситуации вздёргивало и бросало на вражьи дула чувство долга, любовь к Родине, да простятся мне эти высокие слова. Иногда - то самое чувство, что «на миру и смерть красна». А кого-то - пинок командира или смотрящий в затылок ствол комиссарского нагана. Впрочем, вместо комиссара вполне мог наличествовать заградотряд.

Рассыпная цепь интербригадовцев с налёту ворвалась в порт, оставив позади пылающие заграждения. Несколько ополченцев посмелее дуром выскочили на нас, вообразив себя, наверное, суворовскими чудо-богатырями, способными творить чудеса своими штыками. Но нас крепко научила ещё немецкая пехота в сорок первом, показав, как надо отбивать знаменитые русские штыковые...

Со стороны моря тоже гремело и полыхало. В широкую горловину порта меж разнесёнными волноломами входили корабли - обычные траулеры, но на них загодя установили вооружение, и сейчас они с тыла расчищали нам дорогу. Эти траулеры развезут разные взводы моего прекращающего существование отряда по разным островам. Там ребята будут в безопасности... насколько можно быть в безопасности на планете, где, как становилось понятно, начинается гражданская война.

Траулеры лихо подходили к пирсам, наскоро швартуясь, на берег перебрасывались сходни. Крики взводных, собиравших своих; топот ног по прогибающимся доскам; и наползающий сзади, из обмершего Голубого, утробный рёв танковых моторов. Вскоре стоит ждать и крылатых гостей...

Я досмотрел действо до конца. Последний траулер втянул сходни, забурлил винтами, отваливая от пирса.

- Товарищ командир! А вы-то?! - крикнула мне с носа уходящего кораблика стриженая Мари.

Я только махнул рукой.

...Ворвавшиеся в порт танки с наспех намалёванными перечёркнутыми жёлтыми кругами - эмблемой Федерации, где косая черта должна была изображать «официального» взлетающего журавля, обнаружили лишь пустые пирсы, стреляные гильзы да своих убитых. Командир повстанцев, не взошедший с ними на корабли, тоже давно исчез.

...Я пробирался прочь от Голубого. Над головой пронеслось звено вертолётов, надрывая турбины, они мчались в сторону моря. Опоздали, голубчики. Промахнулась ты, госпожа Дариана. Через несколько дней начнутся волнения на четырёх крупнейших островах вокруг Нового Севастополя. Тебе придётся метаться и распылять силы, Даша-лиса. Хотя, если я прав и ты действительно задумала то, что задумала, ты очень быстро свернёшь сейчас охоту за мятежниками. Конечно, всеобщее «санирование» Нового Крыма не совсем в твоих интересах - пищевая промышленность планеты должна работать бесперебойно, а твои поселенцы пока ещё не готовы целиком и полностью заменить наших специалистов. Возможно, ты потянешь ещё какое-то время. Вопрос только в том - сколько. И сколько мы тебе дадим.

...Когда я вернулся в лесной бункер, меня встретили хорошими новостями: все траулеры благополучно добрались до места назначения. Два вертолёта Дарианы чересчур уже самоуверенно сделали заходы на них, за что и поплатились - получили по ракете из ПЗРК.

- Море жалко, испоганили, - проворчал папа, заканчивая рассказ. - Потом поднимать их, а там глубоко...

- Что в Севастополе?

- Зачистки, - вздохнула мама. - Дариана поняла, что с нами ей больше не сладить. Из города выселяют «пораженческие элементы».

- Куда выселяют?

- Во чисто поле, - она передёрнула плечами. - Не трогают тех, кто подписывает особое «письмо лояльности».

- И что, многие... подписывают?

- Хватает, - зло сказал папа. - Впрочем, и под оккупацией не все шли в партизаны. Многие хотят просто выжить.

- Так и заводы работают, и рыбофермы, - подхватила мама. - Кое-кто из наших пытался прозондировать насчёт всеобщей стачки, но... За плечом у каждого новокрымчанина стоит по поселенцу. Дариана готовит собственные кадры. И очень торопится.

- А что на других островах? Там есть переселенцы?

- Практически нет, - пожал плечами отец. - Они было появились там в самые первые дни, но к этому дню вернулись в Новый Севастополь. Оно и понятно...

- Оно и понятно, - перебил я его, - что Дариана собирает всех своих. Мама, отец, она готовится выпустить «маток»! Или, скорее всего, прямо Тучу. Скорее всего, несколько. Новый Севастополь она каким-то образом прикроет. Выселение наших из столицы - та же опера. Дариане требуется жизненное пространство. Хотя бы локально.

- И что же ты предлагаешь? - папа нервно барабанил пальцами. - Мы упустили Дариану. Где она сейчас - никто не знает. Как и её креатуры...

- Пат, - резюмировала мама. - Ни у нас, ни у неё хороших ходов не осталось.

- Ну как же, у неё-то осталось... - проворчал папа. - Смести все фигуры с доски. Китайская ничья.

- Не рискнёт, - заспорила с ним мама. У них, похоже, начиналась их любимая общетеоретическая дискуссия в условиях глобальной нехватки информации - то есть, попросту говоря, гадание на кофейной гуще.

Я пошёл к себе. «К себе» - это, конечно, слишком громкое название крохотной подземной клетушки два на два метра, но...

На оставленном включённым наладоннике в уголке экрана мигал жёлтый цветок-ромашка: получены новые сообщения. Некогда весь Новый Крым перешёл на беспроводные сети, однако «активный» компьютер, ведущий обмен какого угодно характера, нетрудно запеленговать, словно рацию, и потому здесь, в бункере, связь проложили по старинке - кабельную. Не хотелось даже гадать, сколько денег могла стоить отцу эта затея. Зато теперь нащупать нас гораздо сложнее; хотя, конечно, абсолютно непробиваемых защит не бывает по определению.

Презрев все правила конспирации, Михаэль писал мне открытым текстом:

«Информация попала в верхи. Назначена операция «Тайфун». Моя часть в ней не участвует. Отправляется в другое место, куда - неизвестно. Предложения по пасификации на основе предложенного компромисса отвергнуты. Решено «преподать наглядный урок». Для наступления готовятся охранные и карантинные войска.

Да поможет вам Бог».

Он старался не называть имён, но всё было понятно и так. Валленштейн, очевидно, пытался убедить Генштаб в том, что можно «умиротворить» Новый Крым, оказав нам помощь против той же Дарианы Дарк, после чего включить планету обратно в состав Империи, даровав нам вольности и привилегии. План был отвергнут. Империя решила пожертвовать нами, полагая, что это устрашит остальную Федерацию. А поскольку бригаду «Танненберг», похоже, сочли ненадёжной и не слишком подходящей для этой операции, готовилась зачистка, не уступающая по тщательности той, что нам обещала Туча. У солдат «Танненберга», возможно, могли остаться какие-то ностальгические воспоминания о планете; и раз их не допускали, значит, готовилось нечто в духе карательных акций в Белоруссии или Югославии. Или - Жлобинского инцидента, если говорить о недавней истории.

Мы оказались меж двух огней.

Никогда не просите помощи у дьявола, даже для борьбы с другими порождениями преисподних.

Нетрудно предугадать, что случится дальше. Империя попытается высадить на Новом Крыму крупный десант. Конечно, она понесёт потери ещё на высоких орбитах, но наша планета, к сожалению, не утыкана ракетными шахтами, как ёж - иголками. А когда имперцы вцепятся когтями хоть в один клочок твёрдой земли, выбить их будет стоить великой крови. Для Дарианы Дарк это будет, в какой-то степени, истинным подарком: наши новокрымчане, скорее всего, забудут о распре с переселенцами и объединятся с ними, потому что тех же боргцев у нас, скажем так, не любят без году неделя, а Империю ненавидели много десятилетий. И начнётся кровавая каша, потому что если Империя решила преподать «наглядный урок» и перебрасывает к нам карателей, от того же Нового Севастополя останется только выжженная земля. В конце концов, аналитикам из GeneralStab есть куда отправиться - курортных планет не то, чтобы с избытком, но они есть. Одной можно пожертвовать. Ради единства Империи, которая, само собой, юбер аллес!

Спина у меня покрывалась потом, кровь холодела. Я слишком хорошо знал, на что в реальности способна Империя, если всерьёз разозлится и полезет вперёд, не считаясь (до определённого уровня) с потерями. Новый Крым обратится в пустыню, и хорошо ещё - если не радиоактивную.

Родители выслушали моё известие молча. Переглянулись. И, должен сказать, мне выражение их лиц очень и очень не понравилось.

- Кажется, Таня, пора? - очень спокойно произнёс отец, поигрывая незажжённой трубкой.

- Пора, Юра, пора, - кивнула мать.

- Эй, эй, вы что задумали?! - всполошился я.

- Много будешь знать, скоро состаришься, - рассеянно отозвался папа.

- И думать не могите! - страшным голосом произнёс я. - По глазам вижу - решили красиво умереть, оба?!

Родители замерли и покраснели, словно подростки, застигнутые целующимися.

- Руслан... - мама подошла ко мне, обняла, прижалась щекой к груди. - Есть время жить и время умирать. Если здесь высадятся имперские каратели, Нового Крыма не будет и жить нам всё равно станет незачем.

- И... и... - мне не хватало воздуха, но всё-таки удалось вытолкнуть слова из закаменевших губ: - Что вы задумали?!

- Добраться до Дарианы Дарк, - безмятежно улыбнулась мама. - Но не так, как ты. Ты шёл, чтобы вернуться. А мы - нет.

У меня подгибались ноги. Несмотря ни на что. Мир разламывался и летел в тартарары.

- Но мы ж даже не знаем, где она!

- Это если искать её, как раньше. А если просто сдаться её охранке... не сомневаюсь, Даша захочет взглянуть на нас перед тем, как скормить своим тварям в биореакторе, - мама смотрела на меня серьёзно, но в то же время - как-то просветлённо, с пугающей уверенностью.

Они действительно пойдут до конца, в панике подумал я.

- Но вас же обыщут. Никакой бомбы пронести не удастся, - бормотал я, уже понимая, что никакие аргументы не подействуют.

- Есть разные бомбы, мой дорогой. В том числе и такие, что не детектируются никакими металлоискателями, - мама ласково, как в детстве, провела мне ладонью по волосам. - Те, которые внутри.

Я не мог поверить своим ушам. Вот так вот спокойно, словно обсуждается поход в ресторан, люди говорят, что готовы отправиться на смерть, самим подорвать себя, когда Дариана окажется рядом...

Нельзя соглашаться. С таким не согласится ни один человек, даже с примесью неведомого биоморфа.

- Но что нам это даст?! Империя уже начала операцию и её не остановить, не важно, жива Дариана или нет.

- Но тогда по крайней мере будет шанс, что Даша не выпустит Тучу. И на имперцев, и на нас, грешных.

- Чушь, бред, ерунда! - заорал я. - Ничего вы тут не сделаете! Ничего не изменится! Даже без Дарианы! Поселенцев как гнали к нам сюда, так и будут гнать! Империя как собиралась нас «зачищать», так и будет собираться! Не Дарк надо взрывать сейчас, не её!

- А кого ж? - с прежней безмятежной уверенностью осведомилась мама. Глаза её лучились светом, от которого у меня кровь стыла в жилах. Она, похоже, уже всё для себя решила.

- Некого, - буркнул я. - Ситуация тяжкая, но самоубийством её не поправишь. Как и смертью Дарианы.

- А чем тогда? Чем?..

Наступило удушливое, скверное молчание. Так, наверное, чувствовали себя те, кто по долгу службы летом сорок первого знал, что в газетах сообщают совсем не то, что есть на самом деле, что немецкие танковые клинья уже за Минском, на подступах к Ленинграду, что всё и вся рушится, и кажется, что выхода уже нет.

У нас тоже не оставалось ни выбора, ни выхода. Имперских карателей нельзя пускать на Новый Крым, с ними придётся драться насмерть, потому что это будет вполне в духе Его Величества кайзера - половину выживших после зачистки отправить на Сваарг, там всегда не хватает рабочих рук, а вторую половину - продать, если верны слухи, Чужим для опытов.

Сгущались сумерки, безоблачное небо манило звёздными россыпями; и я, выйдя под их неяркий свет, стоял, запрокинув голову, стараясь отбросить суетное: лавина сорвалась, от неё не уйти, но значит ли это, что мы окончательно проиграли?..

Хотя главное зло уже случилось - те, кто должен был сражаться с Империей плечом к плечу, уже вцепились друг другу в глотки. Дариана знала, что делает, когда переселяла к нам несчастных замордованных шахтёров. И ведь в другое-то время их бы наверняка приняли с распростёртыми объятиями, как и положено, подвинулись бы сами, дали место... Память вновь и вновь прокручивала сцены на площади, дикую схватку, достойную не борющихся за свободу людей, а диких зверей. И никто ни в чём не виноват. Мы не виноваты, что трепетно относимся к своей последней планете, наученные горьким опытом; поселенцы не виноваты, вырвавшись из ада рудничных миров. Никто не виноват, но кровь пролилась, и теперь потребуются долгие годы, чтобы всё это сгладилось и, если не забылось, то, по крайней мере, не отравляло молодое поколение. А нам остаётся только молиться, чтобы эта кровь не похоронила окончательно нашу мечту о свободе.

* * *

ИМПЕРСКИЕ НОВОСТИ

(Уже привычный гром фанфар, развевающееся знамя уступает место дикому, скалистому пейзажу под странным зеленоватым небом. Но это - единственное на планете, что зелено. Земля - красно-коричневый ковёр, чересполосица отдельных цветов, смешивающихся в непредставимую человеческим воображением абстрактную картину. Во весь экран вспыхивают аршинные буквы: «Шайтан. Победа!» - Ликующий голос диктора.)

- В последнюю неделю на планете Шайтан нашими вооружёнными силами проводились широкомасштабные наступательные операции. Наш канал не раз передавал сообщения с переднего края. И сейчас мы одними из первых показываем последний рубеж, куда наши доблестные танкисты, десантники, ракетчики и лётчики отбросили врага. Части сепаратистов, оборонявшие важнейшие карьеры и горно-обогатительные комбинаты, жизненно необходимые инсургентам для поддержки существования их так называемой «федерации», полностью окружены. Их положение безнадёжно. Они отрезаны от последнего космопорта, ещё контролируемого мятежниками. Но и обладание им не сильно помогает его продолжающим сопротивление защитникам. Кольцо блокады сжимается, и, несмотря на огонь пока ещё уцелевших баллистических средств противника, наш Императорский флот планомерно продвигается к намеченным рубежам.

Инсургенты проиграли битву за Шайтан. Ещё несколько дней, и наш флаг взовьётся над космопортом «Северный» - последним оплотом мятежников.

За время наступления нашими силами полностью разбиты девять так называемых «интернациональных бригад», одиннадцать «кадровых дивизий» сепаратистской «федерации», в том числе моторизованная дивизия «Нормандия» и танковая дивизия «Монжуа». В плен взято свыше ста тысяч человек, много тяжёлого вооружения и бронетехники. Наши славные Военно-Воздушные силы полностью господствуют в воздухе, нанося точечные удары по позициям всё ещё оказывающим сопротивление частям противника. Никто не торопится посылать в бой нашу пехоту. Командиры берегут солдатские жизни.

Шайтан - это только первый шаг. Скоро, очень скоро непобедимое знамя Империи поднимется и над остальными планетами, пока ещё остающимися под контролем инсургентов.

(Камера скользит по безжизненной равнине, усеянной почерневшими остовами сгоревшей боевой техники.)

- Здесь, на этом поле, наших десантников пытались контратаковать отборные танковые части мятежников. Укомплектованные выходцами с французских планет, дивизии «Нормандия» и «Монжуа» имели свыше семисот единиц бронетехники, захваченной инсургентами в самом начале восстания. Вы видите жёлтые перечёркнутые круги на башнях? Это их опознавательные знаки. Но наши танкисты и ракетчики были готовы. Чётко взаимодействовали они с пилотами, что вели напряжённые воздушные бои над полем боя. И вот результат - покрытая остовами танков и бронемашин равнина. Здесь был сломлен хребет танковым войскам инсургентов. Отсюда началось стремительное шествие наших войск к «Северному». И мы не сомневаемся, что в самом скором времени на этом месте поднимется памятная стелла в ознаменование подвига наших храбрых солдат...

Время самозваных «федераций» уходит. На тех планетах, что вначале поддержали инсургентов, растёт понимание совершённой ошибки. Так, жители планеты Новый Крым подняли восстание против кровавой диктатуры, прикрывающейся демократическим фасадом и прячущейся под именем «федерации». Обратившиеся к разуму жители планеты подвергаются жестоким репрессиям; на Новый Крым в срочном порядке завозятся переселенцы с других планет.

НОВОСТИ НАРОДНО-ДЕМОКРАТИЧЕСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ ТРИДЦАТИ ПЛАНЕТ

- На планете Шайтан продолжаются упорные бои. В последние дни имперцы предприняли новое наступление по направлению к Восьмому горно-обогатительному комбинату. Имперско-фашистское командование бросило в бой значительные силы авиации, бронетанковых войск и десанта. Это - новая попытка прорвать нашу оборону, просочиться в глубину этой обороны.

Идут ожесточённые бои. Они не прекращаются ни днём, ни ночью. Бросив в бой свои резервы, имперцам удалось обеспечить себе численное превосходство на ряде участков. Только благодаря этому им удалось вклиниться в расположение наших войск.

На одном из участком нашей обороны Н-ская часть в первой половине дня отбила несколько вражеских атак. Имперцы нигде не смогли прорваться. Всё стихло, и вдруг уже ближе к вечеру на стороне неприятеля было замечено движение. Поднялось сразу до двух имперских батальонов. Они пошли в атаку, все до единого пьяные, даже механики-водители: бронетехника рыскала из стороны в сторону, с трудом двигаясь по прямой.

Наши бойцы подпустили пьяные вражеские батальоны на близкое расстояние и встретили их огнём всех противотанковых средств. Батальоны врага были уничтожены.

Лживые утверждения имперской пропаганды

«Блокированный», по утверждению записных вралей из Главной вещательной корпорации, Шайтан продолжает жить и сражаться. Каждый день наши бойцы кадровых дивизий и добровольцы интернациональных бригад продолжают наносить тяжёлые потери противнику. Подступы к нашим позициям завалены тысячами трупов имперских солдат, сотнями сожжённых танков, десятками сбитых самолётов и вертолётов. На улицах шахтёрского городка Северный, подле одноимённого космопорта, который якобы окружили имперские части, идёт обычная мирная жизнь.

Да, правда, что на некоторых участках фронта врагу удалось потеснить наши части и несколько продвинуться вперёд. Однако все важнейшие комбинаты, изначально находившиеся за «зелёной линией», продолжают оставаться под нашим контролем и работать в непрерывном режиме. Богатейшие и высококачественные руды, обрабатывавшиеся на 8-м ГОКе, продолжают поступать на завод, несмотря на то, что линия фронта несколько приблизилась к нему. Транспортные корабли регулярно взлетают с космодрома «Северный», увозя готовую продукцию шахтёрской планеты. Многие карьеры продолжают работать даже под вражеским обстрелом.

Потоки лжи обрушиваются на население Империи. Рабочим, крестьянам, интеллигенции внушают, что ведётся священная война против страшного «сепаратизма», что «инсургенты» только и думают о том, чтобы вторгнуться в пределы Империи, творить грабежи и насилия.

Но гражданам свободной Федерации не нужны чужие планеты. Свобода не всучивается насильно. Мы лишь хотим защитить своё право жить так, как считаем нужным. «Чужой земли мы не хотим ни пяди, но и своей вершка не отдадим». Мы, как никогда, едины в нашем порыве отстоять свои священные рубежи. И пусть имперская пропаганда клевещет, что на планете Новый Крым якобы началось «восстание» против нашей любимой Федерации. На самом деле граждане Нового Крыма, сбросив власть продажных и преступных олигархов, национал-предателей и агентов имперской разведки, радушно принимают переселенцев-шахтёров и членов их семей. Работа на рудниках, в шахтах и карьерах продолжается вахтовым методом, как уже не раз сообщалось в наших новостях. Обстановка на Новом Крыму полностью контролируется федеральным правительством, осуществляющим прямое управление на планете до тех пор, пока не будут избраны новые легитимные органы власти. Имперская пропаганда в который уже раз выдаёт желаемое за действительное, так что даже нет нужды опровергать все её бредни. Вынужденные сочинять сказки о фантастических успехах имперско-фашистских войск, прислужники кровавого тирана Вильгельма давно уже потеряли всякий стыд и совесть. Всякому разумному человеку очевидна бредовость их измышлений.

* * *

Постановление Временного правительства Народно-Демократической Федерации Тридцати Планет за № 1750 обязывает всех без исключения граждан, проживающих на территории Народно-Демократической Федерации, сдать на временное хранение в органы Министерства коммуникаций все приёмопередающие установки, способные принимать сигнал космических ретрансляторов классом выше, чем местные ретрансляторы типа ТРТЛ-А, -Б и аналогичных (полный список см. в приложении), находящиеся в индивидуальном пользовании, а также в пользовании компаний, предоставляющих информационные услуги индивидуальным потребителям. В случае невозможности демонтажа и вывоза оборудования Постановление предусматривает удаление из приёмников блоков, позволяющих осуществлять приём с ретрансляторов глубокого космоса класса «Сирена», «Вираж», «Стрела» и им подобных аппаратов, а в случае полной невозможности осуществить это по техническим причинам Постановление определяет порядок обмена данной техники на таковую, что лишена вышеописанной возможности, с выплатой владельцу соответствующей компенсации в установленном данным Постановлением порядке...

Широковещательным сетевым каналам, используемым для коллективного просмотра в общественных местах, предприятиях общественного питания, госпиталях, агитпунктах и тому подобное, закрепить передатчики за определёнными лицами, на которых возложить ответственность за содержание принимаемых информационных программ.

* * *

Я знал, что наши мальчишки и девчонки, повернувшие оружие против поселенцев, - сейчас в хороших руках. Мне нечего было делать на других островах, куда вывезли отдельные взводы повстанцев. Сейчас было важнее не осуществлять разовые диверсии, а распропагандировать ребят, чтобы поняли - зло не в «отвратительных и гадких» шахтёрах с Борга и из прочих миров; дело в Дариане Дарк и её последышах, верхушке самозваной «федерации», которая словно бы и не понимала, что ресурсов Тридцати Планет при всём их желании не хватит бороться со многими сотнями миров, оставшимися под контролем Империи.

Это логично подводило к мысли, что Дариана и иже с ней рассчитывали на Тучу. Не могли не рассчитывать. А отсюда следовал страшненький вывод - уж не является ли вся эта «федерация» частью более глобального плана? Что, если Дарк и её клика решили втянуть Империю в войну, стянуть сюда как можно больше имперских войск и уничтожить их одним решительным ударом тех же «маток»? Если, конечно, Дариана настолько их контролирует...

Сейчас Империя решила высаживаться на Новом Крыму, если, конечно, информация Михаэля верна. И нам остаётся только ждать - отступать в очередной раз некуда, и за спиной уже не Москва, а просто холодная бездна космоса.

...Два дня минуло в томительном ожидании. Неожиданно вновь прислал короткое сообщение Конрад, извещая, что почти вся его организация разгромлена, а сам он, с трудом избежав ареста, вынужден «покинуть зону контроля Федерации». Понимай - ухожу отлёживаться где-то на Внутренних Мирах. Я не сомневался, что там у нашего пламенного борца заготовлено достаточно укромных и комфортабельных убежищ.

А на третий день эфир взорвался. К Новому Крыму подошли имперские мониторы прорыва, принявшиеся методично, с дальней дистанции, прогрызать бреши в планетарной обороне.

Я знал, как это происходит. Тяжёлые, неповоротливые калоши вышли на ударную позицию, и экипаж их покинул - управление осуществлялось с командных кораблей, прячущихся ещё глубже в пространстве; мониторам не надо ни маневрировать, ни уклоняться от летящих ракет или нацеленных в них лазерных лучей. Их задача только одна - смести побольше орбитальных платформ над выбранным для высадки сектором планеты. Они будут изрыгать тяжёлые ракеты (и многоблочные ядерные, и несущие мощные рентгеновские лазеры) до тех пор, пока вес их залпа не насытит противоракетные системы обороняющихся до такой степени, что сколько-то боеголовок прорвутся сквозь плотный заградительный огонь. А когда окно расчистится, в него устремятся десантные транспорты-челноки с людьми и техникой. И тогда... Господи Боже Сил, помоги нам!

...Орбитальные платформы продержались куда дольше, чем я рассчитывал. Никакого «блицкрига» у Имперского флота не получилось; почти семьдесят часов мониторы злобно переплёвывались огнём с защитниками Нового Крыма, подарив Дариане Дарк трое бесценных суток.

А сети планеты уже надрывались...

«Отечество в опасности! Враг у ворот! Вставай, страна огромная!..»

Мы слышали о всеобщей мобилизации. Никто уже не вспоминал о Шайтане и о том, что туда следовало бы перебросить недовольные интербригады, укомплектованные местными уроженцами. «В ряды! Все - в ряды! Плечом к плечу, новокрымчане и переселенцы, отстоим родную планету! Родина или смерть!»

Из Севастополя передавали, что шахтёры с Борга и других ему подобных планет записываются в ополчение все поголовно (кто ещё не успел), вооружаются даже женщины и подростки: арсеналы у Дарианы Дарк казались бездонными. Немногие люди отца (например, Зденек), ещё остававшиеся, несмотря на чистки и «спецмобилизации», в полиции, морском патруле и тому подобных организациях, сообщали, что одних только переселенцев удалось поставить под ружьё не менее двухсот тысяч человек; и, несмотря на предшествующие вторжению события, поток добровольцев-новокрымчан становился всё полноводнее.

Однако кровавая распря в Новом Севастополе давала о себе знать: то и дело между поселенцами и новокрымчанами вспыхивали драки по любому поводу.

В поднявшейся суматохе Дариана тем не менее не забыла о трёх сотнях повстанцев, разорвавших в клочья почти полтораста хорошо вооружённых поселенцев, - на острова, куда ребят вывезли траулеры, были отправлены многочисленные отряды, причём состоявшие только из боргцев.

...На третьи сутки имперцы наконец расчистили себе дорогу. Многочисленные корабли-челноки один за другим отделялись от громадных десантных транспортов-носителей, устремляясь вниз, подобно той самой Туче. Уцелевшие орбитальные платформы были слишком далеко; крейсер «Заря свободы» держался до последнего, получил несколько попаданий и едва успел ускользнуть в подпространство. Мобильных наземных комплексов, что позволили бы вести огонь баллистическими ракетами с поверхности, на Новом Крыму явно не хватало, они были сконцентрированы вокруг Нового Севастополя - на случай плотной имперской блокады. Тут требовались тяжёлые океанские крейсеры - носители баллистических ракет, подводные лодки, однако Новый Крым так и не успел построить свой собственный морской флот.

...Имперцы не мудрствовали лукаво, они высаживались на Сибири, самом большом нашем острове: их словно б притягивала их собственная база, вернее, её развалины. Где-то там бродил и притворявшийся безумным каптенармус Михаэль...

- Сколько ж можно тут сидеть?! - первым не выдержал Георгий. - Чего мы ждём? Что имперцы явятся сюда, выкурят нас из норы и тут же расстреляют?..

Вся семья собралась в тесном бункере, даже самые младшие.

- А мы здесь сидеть долго и не станем, - отозвалась мама. - Просто надо знать, когда придёт пора уходить. А уходить надо, когда вокруг будут рваться снаряды, когда имперцы будут прорываться к Севастополю и когда Дариане станет, наконец, не до нас.

- Боюсь, такого никогда не случится, - буркнул Лариосик.

- Угомонитесь, горячие парни, - сказал я. - Я почти уверен, что Дариана пустит в ход Тучу. А здесь - не самое плохое место, чтобы отсидеться.

- А как же наши? Остальные? - вознегодовала Лена. - Мы, значит, станем прятаться, а они - лягут под имперскими пулями?!

- Надо сделать так, чтобы никто не лёг, - сквозь зубы проговорил папа.

- Легко сказать! - сдвинутые Ленины брови не расходились. - Если бы высадился «Танненберг»...

- Он должен высадиться! - с напором бросил я.

- С чего ради?

- Каратели должны умыться кровью. После этого командование...

- Пришлёт первую попавшуюся резервную дивизию. Как ты можешь быть уверен...

- Валленштейн не упустит такого шанса.

- А командование?

- На это, пап, у него должны найтись друзья в Генштабе.

Семья смотрела на меня с сомнением, но сам я уже не сомневался. Если здесь не окажется «Танненберга», а будут действовать каратели... Только так оставался шанс сдержать Дариану. Даже если она действительно рассчитывает на Тучу. Мало кто, кроме «Танненберга», имел столько же боевого опыта столкновений с ней. Если кто и справится с безумным планом моей названой «сестры» (сестры по биоморфам, конечно же) - так это только «Танненберг». Сейчас это уже не батальон, даже раздутый, - это полноценный полк.

...Папа отдавал последние распоряжения. Семья перебиралась в «безопасное место» на один из отдалённых островков, где располагалась небольшая биолаборатория, принадлежавшая компании отца. Я отправлялся «на фронт». Георгия, несмотря на его отчаянные протесты, не отпустили. Мол, ещё навоюешься. Кто нас «там» прикрывать будет?..

Я смотрел на согнутую спину брата и вдруг подумал - а ведь если ты действительно хочешь на фронт, то не посмотришь ни на какие запреты. Сбежишь. А если хочешь повозмущаться для успокоения собственной совести - мол, как же иначе, мама не отпустила! - то, друг дорогой...

Разумеется, я постарался отогнать подобные мысли. Недостойно и грешно даже и помыслить так о брате. Он действительно всегда был послушным сыном. Всегда хотел, чтобы всем было хорошо. Всегда очень переживал, если кто-то с кем-то ссорился. Не то что я.

Так или иначе, мне оставалось только вернуться в Новый Севастополь и отправиться на фронт. В конце концов, лейтенантские погоны в Империи просто так не давали, даже и с «полевым патентом». И потом, каратели, вежливо именуемые «охранными войсками», - это нечисть из нечисти, «стержневая нация» там не служила, и целые полки набирались на отдельных планетах. Говорят, что за поступление в эти войска новобранцу списывали всю криминальную историю...

Имперские регулярные войска были, мягко говоря, далеко не ангелами. Они отметились кровью и в Жлобинском, и в Босвортском восстаниях. Даже успевавшие поднять руки падали под пулями; не брезговали там ни грабежами, ни соответствующим вниманием к женщинам, оказавшимся на «враждебной стороне». Но главную роль сыграли всё-таки охранные дивизии, что шли во втором эшелоне. С них спрашивали только за эффективность и качество «зачистки». Их офицеры могли расстаться с погонами и загреметь на Сваарг не за учинённые насилия и бесчинства «личного состава», а если на объявленной «безопасной» территории вдруг происходил теракт. Так что там не церемонились, там просто не знали такого слова.

И всё-таки, если Михаэль прав, посылка карателей в первой волне представлялась чем-то странным. Они никогда не умели взламывать настоящую оборону, не умели отбивать танковые атаки или драться в настоящих рукопашных. Перед ними всегда ставили совершенно иные задачи. Что, командование рейхсвера резко поглупело? Или Михаэль ошибся (точнее, ошиблись его информаторы)?

Что-то здесь было не так. Какая-то ловушка, западня, «подлянка», что называется...

Моя семья меня даже не отговаривала. Хотя агенту внедрения отправляться на передовую - всё равно что колоть орехи микроскопом; однако что же было делать? Тихо сидеть в лесном бункере? Конечно, многие наши постарались вступить в полицию, иные службы, куда Дариана разрешила доступ новокрымчанам; но риск провала был для меня там слишком велик, и едва ли мне посчастливилось добыть такую информацию, что прошла бы мимо занимавших примерно такие же должности Зденека и других наших ребят. Честнее уж отправиться на фронт. И действительно постараться сделать так, чтобы каратели упёрлись лбом в непреодолимую оборону. Я не сомневался, что, начав с какого-нибудь отделения, мне тем не менее придётся покомандовать куда большими подразделениями: до сих пор мне везло, я выживал. И верил, что выживу и сейчас. Самонадеянно? - возможно. Но если не верить в себя, зачем тогда вообще браться за дело?

Мы простились коротко и скупо, сперва отводя глаза, а потом, напротив, глядя друг на друга, не будучи в силах оторваться.

- Папа, хочу тебя попросить кое о чём.

- Всё, что в моих силах... - его голос-таки сорвался, - всё, что в моих силах, сын. Что не в моих тоже.

- На всякий случай, если мне придётся возвращаться... у меня не будет возможности с тобой связаться. Нужна надёжная явка, где-нибудь неподалёку от Нового Севастополя. Люди, к которым я мог бы прийти.

Отец внимательно взглянул на меня.

- Придётся нарушить неприкосновенность нашей легенды.

- Но неужели ты ни в ком не можешь быть уверен? Тем более сейчас, когда с Дарианы Дарк, скажем так, осыпалась позолота?

Он задумался. И назвал три имени.

* * *

Вступить в «Первую Добровольческую Новосевастопольскую дивизию народного ополчения», как выяснилось, было легче лёгкого. Записывали всех, и никто уже не вспоминал про сканирование радужки глаз. Мой слегка подправленный имперский чип не подвёл, и Александр Сергеев, русский, православный, военно-обученный, не успел даже глазом моргнуть, как оказался во главе целого отделения.

Снова отделение, усмехнулся я про себя. Регрессируем, господин имперский лейтенант. Вот только отделение у тебя...

Гордая Первая Добровольческая дивизия дошла до идеала полного равенства. В одном строю стояли мужчины и женщины. Это практиковалось в интербригадах, я знал, но под мою команду такой отряд попал впервые.

Десять человек, шесть парней и четверо девчонок. Совсем молодые. Пятнадцать-шестнадцать лет. Я на их фоне выглядел древним ветераном. Как минимум ветераном Утрехта. Они все успели побывать в «юных интернационалистах», умели маршировать, поворачиваться, недурно стреляли из верной 93-k, но не более того.

Формы нам не выдали. Отделение моё стояло кто в чём, по большей части - всё в тех же туристских многокарманных штанах и штормовках, да туристских же ботинках. Оружие раздавали прямо из ящиков, под патроны ребята подставляли кто что, в том числе - кепки-бейсболки, неловко распихивая боеприпасы по карманам.

- И это всё? - горько изумилась чернявенькая девчонка с по-детски заплетённой аккуратной косой - остальные в моём отделении щеголяли свежеобкорнанными «ёжиками» на головах. - Три десятка патронов? Чем воевать-то станем, товарищ старший сержант?

«Товарищ старший сержант» - это я. У меня на рукаве - наспех прилепленные лычки, даже не пришитые, а прихваченные клеем.

- Не волнуйся, Романова, это только на первое время. Прилетим - ещё отсыпят, - пообещал я.

- Хорошо б, а то гранат к подствольнику только две штуки дали, и то одна - сигнальная... - продолжала сокрушаться девушка.

...Грузили нас в старые, видавшие виды имперские «кондоры» - четырёхмоторные военно-транспортные гиганты. Я и понятия не имел, что на Новом Крыму имелись такие. Или Дариана успела перегнать сюда даже их?.. Владисибирск продолжал оставаться в руках Федерации, и, похоже, имперцы ещё не успели развернуть фронтовую авиацию - иначе никто не дерзнул бы перебрасывать подкрепление беззащитными летающими бегемотами. Достаточно одной ракеты в двигатели...

Отсек «кондора» забился до предела. Сидели кто как, даже лежали, несмотря на опасность угодить во вполне приличную турбулентность и переломать себе кости, попав в госпиталь ещё до боя. Дорога прошла скучно. Кадровики комплектовали взводы по возрастному признаку. В моём, таким образом, и два остальных отделения оказались «детскими садами». А командовала нами весьма фигуристая и представительная дама, живо напомнившая мне незабвенную dame политпсихолога гауптманна фон Шульце.

Анна Леонардовна Бехтерева тотчас потребовала, чтобы к ней обращались не иначе как «товарищ лейтенант» - и точно, на двух странного вида хлястиках у неё на плечах, долженствующих символизировать погоны, чёрной гелевой ручкой было старательно выведено по две звёздочки. Раньше она числилась «сочувствующей» в Шестой Интернациональной, и даже несколько раз ходила на сборы (о чём немедля и с немалой гордостью оповестила всех нас), что и дало ей «право на звание лейтенанта».

Двое других «отделенных» были ей под стать: нервного вида двадцатилетний студент Михаил и мужеподобная девушка, некрасивая и коренастая, примерно моя ровесница, по имени Римма, тоже имевшая некогда какое-то отношение к интербригадам, пока не «отошла от них» и не открыла своё дело - школу спелеологии, скалолазания и подводного спорта. Я плохо понимал, как всё это сочеталось, ну да ладно - судя по количеству впустую истраченных на косметическую хирургию средств, зарабатывала бедняжка неплохо.

Оказалось, что начальство уже всё распланировало. Нам на помощь двигаются «свежие кадровые дивизии с других планет». И что надо только «день простоять да ночь продержаться».

Восемь часов до Владисибирска. Затёкшие мышцы. Многие из моих ребят откровенно по-детски тёрли глаза, когда «кондор» наконец-то задрал хвост, открывая широкий провал выхода.

Над нами успела пронестись ночь, особенно короткая, когда летишь навстречу солнцу. Тёплое утро встречало нас вместе с выстроившимися длинной змеёй грузовиками. Обычные для перевалочного пункта хаос и неразбериха: горячего так и не выдали, предложили довольствоваться жалким сухпайком да захваченными из дома бутербродами (у кого в доме ещё оставалось, что на них положить). Не выдали и патронов, пообещав «довести до комплекта ближе к фронту».

Закрывая половину фасада Владисибирского аэропорта, под ветром лениво колыхался плохо натянутый портрет Дарианы Дарк в полный рост, призывно вскинувшей руку с каким-то угловатым пистолетом.

- Становись! Становись! - зашумела наша взводная, суетясь, словно детсадовская воспитательница.

Я с трудом подавил инстинкт отдать приказ на построение так, как это было принято в рейхсвере.

Мои опасения подтвердились почти сразу - интербригады не могли обойтись без митинга на патриотическую тематику.

Звучные речи я привык пропускать мимо ушей, а вот бедные мои мальчишки и девчонки слушали с горящими глазами. И когда - конечно же, о, конечно же! - грянула «Священная война», они впечатывали свои туристские вибрамы с такой силой, словно императорская гвардия на плацпараде.

Потом были грузовики и нескончаемое шоссе и тряска по просёлку... Была уже ночь, когда машины наконец встали и уставшие ребята полезли через борта.

Нас выгружали в леске возле небольшой, сейчас опустевшей фермы. Горели костры, словно никто и не боялся воздушных разведчиков. Длинная колонна дошла до места безо всяких приключений, значит, имперцы ещё не развернулись как следует.

С машин сгружали «шанцевый инструмент», в просторечии - лопаты; на обочине росла пирамида патронных ящиков. Наша «взводная» куда-то исчезла; хотелось верить - за картами (на портативные навигационные системы, понятное дело, рассчитывать не приходилось). Мы оказались в глуши, без малейшего понятия, что же предстоит сделать, кроме лишь сакраментального «стоять насмерть».

Мои ребята, прикончившие к тому времени домашние подорожники, тоскливо переглядывались. Остальные «командиры отделений» держались не лучше. И я не выдержал.

- Чего тут думать? Надо перекрыть просёлок. Ферму занимать нет смысла, - ориентир, по нему ударят в первую очередь. Они пойдут по просёлку, наткнутся на сопротивление, вызовут авиацию непосредственной поддержки или ударят дальнереактивной артиллерией, возможно, если мы выстоим после первой атаки, то выбросят десант у нас за спинами. Нечего время терять, надо окапываться! И хотя бы одну радиостанцию на взвод, а?

- Р-размечтался, старший сержант! - раздалось раздражённое за моей спиной. Пожаловала товарищ взводная. - Радиостанций не будет.

- А карты? Карт бы, товарищ лейтенант! - я поддержал игру.

- Карты обещали. Ближе к утру. А пока надо землю копать. Из штаба передали - ждать атаку с рассветом. Больше - ничего.

- Какие силы? Танки? Сколько?

- Много знать хочешь, сержант. Ничего не говорят. Только одно - держаться. Две бригады на подлёте к планете. Должны выгружаться сегодня. Так что...

- Минимум семьдесят два часа на то, чтобы перебросить сюда полнокровную бригаду с тяжёлым вооружением.

Взводная подозрительно уставилась на меня.

- И где это ты всё выучил, Саша? Ты ж не служил, верно?

- Книги читал, - уклонился я.

- Книжки он читал... ладно, разобрали лопаты и копать окопы. Сказали, здесь, поперёк дороги, дальше - в лес.

- А оружие? У нас ни одного пулемёта, ни одного гранатомёта даже нет, если не считать подствольных...

- Ты меня спрашиваешь, Саша? Нет пулемётов. Ничего нет. Обещали сапёров с минами, если успеют.

- Ясно, - против воли лицо моё каменело. Нам придётся сражаться против армии конца XXII века примерно с такой же экипировкой, как у наших прапрадедов в сорок первом. Ни индивидуальной брони, ни нашлемных прицелов, ни персональных навигационных систем, ни-че-го. Нет даже камуфляжа. Комбинированные «штайеры» Дариана Дарк, понятное дело, придерживала для «кадровых дивизий Федерации» - ну или своих особо приближённых. Я взглянул на доставшуюся мне «93-куртц» - что она видала виды, это ещё мягко сказано. В стволе почти не осталось хромирования, всё, что могло хлябать, хлябало.

- Ну, пошли, что ли? - подтолкнул меня студент Миша. - Копать надо...

- Копать успеем, - сказал я сквозь зубы. - Сперва надо из винтовок лягушек повыгонять. Они хоть пристреляны?

- Понятия не имею, - признался мой собеседник. - Раздали, и всё...

- Раздали... Первое отделение! Слушай мою команду. Оружие к осмотру!

Они, конечно, не знали, что такое «оружие к осмотру». Пришлось потратить время ещё и на это, но, во всяком случае, когда мы присоединились к ожесточённо копавшим окопы добровольцам, я был уверен, что у каждого из моих ребят винтовка по крайней мере выстрелит при нажатии на спусковой крючок.

Безумие, повторял я себе. Петровские гренадёры под Полтавой, внезапно обнаружившие, что на них надвигается «в силах тяжких» вся танковая группа Гепнера. Стандартную имперскую броню обычный патрон для 93-k возьмёт только если в упор и под девяносто градусов; нужны пули с сердечниками, а где их взять?.. Неведомый рубеж в лесу, который велено оборонять, само собой, «до последних патрона и человека». Почему именно здесь? Какие за спиной стратегические объекты? Почему не оседлать хотя бы гребень недальних холмов?

Позиция наша проходила краем леса вдоль полей, принадлежавших покинутой ферме, ныряла в полукилометровую перемычку между фермой и просёлком, пересекала дорогу, тянулась ещё метров на пятьсот вдоль края густо заросшего оврага и там, уперевшись в берег небольшого ручья, обрывалась. Всего километра два - не так много на полк, если это, конечно, нормальный полк, обеспеченный всем необходимым по штатам военного времени. С артиллерией, реактивными установками, индивидуальными противотанковыми средствами, носимыми средствами ПВО, надёжной связью и так далее и тому подобное, не говоря уж о ночных прицелах. Когда можно создать эшелонированные в глубину опорные пункты, когда на фронте непосредственного соприкосновения с противником развёрнуто только два батальона, а третий - в глубине, готовый оказать помощь там, где это потребуется; когда составлены огневые карточки и пристреляны ориентиры, когда налажено взаимодействие с артиллерией и армейской авиацией, а ещё дальше, в глубине обороны, развёрнуты дивизионные, корпусные и армейские резервы, за которыми смутно маячат контуры могучего боевого запаса, выделенного фронтом. Тогда - да, можно воевать. Можно зубами вцепиться в какую-нибудь безвестную, безымянную высотку и превратить её в неприступную крепость.

Но не когда наспех и кое-как вооружённые одним лёгким стрелковым оружием ополченцы роют окопы, вытянутые в одну нитку, когда резервов нет и не предвидится, а вражьей авиации и вовсе полное раздолье - на весь полк у нас ни одного ПЗРК.

Тупые лопаты с трудом врезались в неподатливую, прошитую частой сетью корней лесную почву, ямы углублялись медленно. Нечего и думать отрыть настоящие окопы полного профиля, хорошо, если хватит времени на ровики, в которых только лежать и можно.

Моего терпения хватило ненадолго. Мы не задержим тут карателей, не заставим умыться кровью. Мы просто бездарно погибнем задолго до того, как мышиного цвета бронетранспортёры с белыми крестами на бортах и кроваво-красными эмблемами охранных дивизий доберутся до нашего боевого охранения. Нас разотрут в незримую глазом пыль кассетными бомбами, лес продёрнут нитью термобарических зарядов, «выглаживая» его в ровную посадочную площадку. И если обычные окопы ещё хоть как-то защитят от обычных снарядов и бомб, то распылённое облако затечёт во все негерметизированные укрытия, после чего находящимся там ничего не останется, кроме как превратиться в раскалённый пепел. Даже помолиться не успеешь.

- Товарищ лейтенант, разрешите обратиться!

- Что тебе, Саша? Всё уже вырыли, что нужно?

- Нет. Но нас же здесь раскатают в тонкий блин. Даже резерва не выделено.

- Что, хочешь с полковым начальством поспорить? - моя «взводная» подбоченилась.

- Если этого не сделает никто другой, то поспорю.

- Не дури. Имперцы ещё не развернули авиацию. Самоуверены донельзя. Прут по всем дорогам. Артиллерия отстала. Всё, разговорчики прекращаем. Марш к своему отделению, сержант!

- Только не забудьте, товарищ лейтенант, отдать команду «все вперёд!», когда здесь разведчик пролетит. Потому что иначе не успеем из-под облака выйти.

- Да откуда здесь облако? Эти, как их, вакуумные бомбы, что ли? Так они ж только с большого калибра. А его ещё не развернули...

Блажен, кто верует, чуть не бросил я, отдавая честь и выполняя отданную самому себе команду «кругом!». Выход один - отвести своё отделение, чтобы не оказаться на огневой оси. «Не развернули авиацию», понимаешь. Тут не надо авиации, хватит обычных беспилотных «шершней», которых полно в разведротах всех имперских частей. А потом хватит одной крупнокалиберной РСЗО, развёрнутой в безопасном тылу имперцев...

Ночь. Ещё одна ночь. Ещё совсем недавно я думал, что надо окапываться, но сейчас, после того как ополченцам подвезли сколько-то патронов, отчего-то забыв про еду. Хорошо ещё, на правом фланге позиции протекал ручей и фляжки у бойцов не пустовали.

Я вернулся к своим - никто не спал, и это плохо. Погнал по окопам, благо все догадались захватить с собой спальники. Нечего растравлять себя перед первым боем; однако ж, конечно, растравляли, сидели, обхватив коленки, уставясь на едва видимые меж древесных крон звёзды. Дети, сущие дети, им ведь... - я оборвал себя.

- Спать иди, Инга.

- Не могу, товарищ сержант.

- Отставить товарища сержанта. Александром можешь звать. Дома-то кто у тебя остался?

- Мама, папа, три сестры... братишка младший, ему полгода всего... Папа сына очень хотел...

- Инга, короче, когда начнётся, лежать, головы не поднимать и меня слушать. Что я скажу - делать сразу, не раздумывая, понятно? Тогда выживем, если повезёт.

- Вы только сказать не забудьте, това... Александр.

- На этот счёт не волнуйся. И вообще, уши торчком, хвост пистолетом. В первом бою тот погибает, кто испугается. Кто задёргается, кто дуром куда не надо сунется.

Она бледно улыбнулась, обычная новосевастопольская девчонка, с наспех и неровно обрезанными, чтобы не мешались, волосами. Я хлопнул её по плечу, и тут над деревьями взлетела красная ракета. Банальная ракета, потому что даже дешёвых персональных раций у нас не оказалось. И тотчас же грянули первые выстрелы. Боевое охранение выполнило свою задачу.

Быстро ж они до нас добрались... И где, во имя всего святого, их артподготовка?

Позиция нам досталась где-то посреди между фермой и дорогой, в густом подлеске, его мы, по счастью, успели вырубить, иначе выскочили б на нас на расстоянии вытянутой руки. Заросший высокими соснами⁶ склон чуть понижался, видно относительно неплохо, даже без инфракрасной снасти. Где-то впереди вновь вспыхнула стрельба, винтовочный треск перекрыли басовые трели пулемётов, и затем по лесу заметались испуганные алые отблески - там лопнул зажигательный заряд.

А потом внезапно раздался многократно усиленный громкоговорителями голос, доносившийся, как мне показалось, сразу со всех сторон:

- Мужественные воины-добровольцы, жители Нового Крыма! К вам обращается командование имперских сил, прибывших сюда для восстановления конституционного порядка и законности. Не оказывайте сопротивления имперским Вооружённым силам; выходите из укрытий, держа оружие над головой, и двигайтесь навстречу войскам для оформления сдачи. Всем добровольно сдавшим оружие гарантируется личная неприкосновенность и, немедля по завершению восстановления конституционного порядка на планете, бесплатная транспортировка к месту жительства или любому иному месту, указанному вами. Мы активируем звуковые и световые маяки, они помогут вам добраться до позиций имперских Вооружённых сил. Прекратите бессмысленное сопротивление, вспомните о тех, кто оскверняет вашу прекрасную планету, кто глумится над вашими языком, культурой и обычаями; зачем вам надо умирать за них? Чтобы они могли бы с удобством устроиться в квартирах и домах погибших на фронте хозяев?.. Мы ждём, мы проявляем терпение и выдержку, но они небеспредельны. Даём на размышление один час. По истечении этого срока имперские Вооружённые силы предпримут все меры и используют все находящиеся в их распоряжении средства, чтобы положить конец беспорядкам и восстановить конституционное, правовое поле Империи на всём пространстве планеты Новый Крым.

Сообщение начало повторяться. Далеко впереди, на тёмной равнине меж деревьями, что-то замерцало, на манер стробоскопа.

- Эх, вдарить бы счас по ним! - прошипел кто-то из моего отделения.

Разумеется, из окопчиков никто не поднялся.

Потянулось томительное ожидание, время от времени нарушаемое лишь периодически повторяемыми призывами имперцев к сдаче.

Я смотрел на своих ребят - на лицах только спокойная сосредоточенность, если кто-то и боялся (а точнее, боялись-то они все), то нашёл в себе силы скрыть это. Я понимал, как мучительно это бездействие, что все сейчас просят чего угодно, но - скорее, чтобы знать, что делать.

Час истёк. Маяки угасли, стих призывающий сдаваться голос.

И сразу же - знакомое «шрр-трр, шрр-трр»: «шершень» пронёсся над самыми вершинами сосен.

- Отделение! За мной, вперёд!

Они повиновались, по счастью, никто не стал спрашивать «а почему?» и «зачем?». Глядя на меня, неуверенно выпрямились в окопчиках и ребята двух других отделений. Их командиры только и могли, что глазеть на меня, разинув рты.

- Вперёд, идиоты! «Шершень» прошёл! Сейчас это место зачистят! - гаркнул я, про себя уже считая секунды: вот сигнал с разведчика уже обработан АСУ наступающего авангарда... цели распознаны и классифицированы, выдана рекомендация по применению реактивной многоствольной установки «игель», калибр 28 см, азимут... дальность... угол возвышения... тип боеприпаса - термобарический, тип огня - одиночными, в автоматическом режиме, временной интервал между выстрелами...

Ветки хлестнули по лицу, вниз, вниз, по склону, скорее вниз, «игель» будет бить скорее с небольшим запасом, чтобы не задеть своих (да и неудивительно, всё-таки расстояние изрядное, не меньше двадцати километров позади передовых отрядов), снаряды лягут с небольшим перелётом, что для данного типа боеприпаса несущественно - так, вертолётам, например, находиться ближе, чем 1200 метров от эпицентра взрыва полутонной бомбы с термобарической боевой частью, смертельно опасно - и, значит, нам надо бежать, бежать что есть мочи, пытаясь выйти из опасной зоны.

И мы бежали. Я заметил, что следом за моим отделением рванул остальной взвод, никого не слушая. И, по-моему, также наши соседи справа и слева.

Задыхаясь, падая, раздирая штормовки и собственную кожу о торчащие сучки, мы бежали вперёд, туда, где подозрительно быстро стихала совсем недавно завязавшаяся перестрелка.

Да, конечно, «игель» выстрелит не сразу. Может, минута-две у нас всё-таки будет, прежде чем стреляющий офицер в штабной машине, получив подтверждение на расход запрошенного боекомплекта, нажмёт клавишу «огонь».

Никогда в жизни я так не бегал. Да и, наверное, никто из моего отделения. Километр по пересечённой местности мы покрыли, наверное, в темпе спринтеров, бегущих стометровку на идеальном покрытии стадиона.

...Имперцы оставили нам ровно две минуты. Две минуты, ничтожных сто двадцать секунд, после чего за нашими спинами полыхнуло.

...Двадцативосьмисантиметровый снаряд весом под восемьсот килограммов со свистом скользнул над верхушками деревьев. Уже выработал своё двигатель, и несущая смерть болванка плавно опускалась на парашютике, словно большая детская игрушка. Само собой, я ничего этого не видел - но слишком хорошо запомнил, чему учили в «Танненберге». Сейчас сработает высотомер - старая, надёжная схема, ей без малого два века - и у нас за спинами...

Взрыв. Между стволов становится светло, как днём. Грохот и треск, от которого я глохну, удар в спину, от которого я лечу, едва успев прикрыть голову.

Снаряд лёг на дальнем левом фланге нашей позиции, и мне даже страшно подумать, что случилось с нашими, не успевшими выйти из зоны поражения.

Да, схемы снарядов остались, в общем, старыми, а вот начинка... она изменилась, и здорово. В радиусе пятисот метров эти снаряды не оставляли ничего живого.

Прошло секунд двадцать, и грянул второй взрыв, на сей раз чуть ближе. Неведомые имперские артиллеристы чуть сдвинули азимут, и снаряд лёг правее, смещаясь к центру нашей позиции.

- Вперёд! Ещё вперёд!

Я видел - люди медленно поднимались с земли; медленно, слишком медленно!..

Но всё-таки, подхваченные странной силой, мы бежали, отделения и взводы перепутались, перемешались друг с другом; за нами грянул третий взрыв, имперцы методично и точно клали снаряды в нитку наших окопов, протянувшихся через лес; а мы, задыхаясь, едва не падая, очутились далеко впереди нашей несчастной расстреливаемой позиции; сквозь заросли замелькал огонь, там уже лежала дорога, и подбитый Mittlere Schützenpanzerwagen, съехавший в кювет, над почерневшим развороченным капотом лениво поднимались жирные языки пламени.

Откуда-то из темноты сухо щёлкнул выстрел - почти поглощённый грянувшим за спинами третьим взрывом. Кто-то закричал, и в следующий миг темнота впереди загрохотала, прямо в лица засверкали быстрые вспышки выстрелов, над головами разрывались двадцатимиллиметровые снаряды «штайеров». Во мраке впереди на дороге угадывались массивные туши бронетранспортёров, и оттуда нас тоже поливали свинцом.

Требовалось залечь, вызвать подмогу, хотя бы расчётами УРО расчистить дорогу дальше, но ничего этого не было, и даже гранат для подствольников - раз, два и обчёлся.

Бывает, когда человек бежит прямо на режущие в упор пулемёты, не боясь ни смерти, ничего, когда его можно остановить, только разорвав на куски - Первая Добровольческая сейчас, похоже, впала именно в такое состояние, когда все равно ощущают себя бессмертными; и мои ребята слепо рванулись прямо на бьющую в лица гибель.

...Каратели, похоже, отошли недалеко. Кто-то из нашего передового дозора удачно потратил гранату, после чего имперцы отступили и вызвали артподдержку. За нашими спинами лес прочеркнула широкая огненная полоса - там продолжали взрываться тяжёлые реактивные снаряды; поваленные деревья пылали, горели земля и трава, горело всё, и занявшим оборону ополченцам оставалось только одно - рваться вперёд, пока не вцепишься в глотку карателям.

Мы схватились во тьме под деревьями, во мраке, озаряемом лишь вспышками выстрелов. Каратели высокомерно не стали окапываться, многие не потрудились даже залечь; однако никто из них не пренебрёг бронёй, которую пули 93-k пробивали не слишком охотно...

Но они нас не ждали. Окажись тут вышколенная имперская часть, они встретили бы нас сплошной стеной огня и не ввязались бы в рукопашную. Каратели замешкались, и началась беспорядочная свалка.

«Правильный», «современный» бой такого не допускает. Противника надлежит поразить задолго до того, как он сам сможет причинить тебе хоть какой-то ущерб. Системы управления и наведения, компьютерные чипы в шлемах имперских солдат, превращавшие целые дивизии в единое, подчинённое одной воле существо, превосходная артиллерия, авиация - всё это должно было, нет, просто обязано было стереть нас в порошок. Заблаговременно стереть.

Но на сгрудившихся беспомощным стадом «бюссингах» красовался не слон с вытянутым хоботом - эмблема 502-го отдельного батальона тяжёлых штурмовых танков, не дубовый лист знак 1-й танковой дивизии, и даже не бегущая гончая символ украшавший технику 16-й моторизованной. Там, на разрисованных камуфляжными разводами бортах виднелось нечто, напоминавшее накрученную колючую проволоку с задранными вверх и вбок острыми концами:

203-я охранная дивизия. Её «прародительница» ничем не успела себя ни особенно запятнать, ни особенно прославить - сформирована в январе 1942 года из 203-й охранной бригады, в 1944 году стала «полноправной» пехотной дивизией; но по-настоящему она прогремела (разумеется, среди тех, кто знал) - во время Второй Варшавской обороны и Жлобинского восстания. Это её вояки шли за первыми эшелонами рейхсвера, не столько выкорчёвывая последние гнёзда сопротивления, сколько деловито собирая по подвалам и убежищам всех живых, кого только могли найти. Кто отказывался идти или не мог - тех просто пристреливали, и это оказалось впоследствии актом величайшего гуманизма, потому что остальных отправили в качестве сырья для различных генетических экспериментов (всё те же набившие оскомину попытки создать homo super), отходы же оных опытов, по слухам, продали Чужим. Для их собственных опытов.

А рядом с ними приткнулся транспортёр с ещё одной эмблемой, меня несколько удивившей. Я знал на память все отличительные знаки дивизий имперской армии, но эта была новой.

...«Арийский легион». Добровольческая дивизия «вечно вчерашних», значит, они таки её сформировали, как и сообщалось в сетях. Вот эти-то, «Память и Гордость» вкупе с «Союзом Изгнанных» - самые настоящие нацисты, убеждённые, что Адольф Гитлер был великим человеком, а идеи Третьего Рейха должны быть непременно реализованы в Четвёртом. И, к сожалению, не считающиеся такими уж одиозными общественным мнением Внутренних Миров...

Но сейчас они растерялись. Они растерялись, привыкшие волочить за шкирки обезумевших от ужаса, растерянных людей. Я от бедра выстрелил прямо в тёмное стекло шлема - возникший передо мной каратель опрокинулся, исчез, а я уже поворачивался к следующему, понимая, что убиваю даже не тех, с кем делил имперский хлеб и носил фельдграу, но отборных хищных тварей, вскормленных человечиной; о да, они тоже лично не виноваты, их такими сделали, но иногда приходится просто стрелять, чтобы дикий зверь не разорвал тебя самого. И мы стреляли.

Тело стонало, торопясь повернуться, глаза ловили малейшее движение, и сейчас мне совсем не требовалось представлять своих противников бесчувственными манекенами, как на Сильвании. Хотя эти враги походили на манекенов куда больше, чем мальчишки и девчонки в штормовках, таких же, как и те, что бросились сейчас в атаку вместе со мной.

Ещё одна безликая фигура в шлеме поднимается передо мной, в руках - «штайер», вокруг верхнего дула возникает венчик пламени, но двадцатимиллиметровая болванка разрывного заряда проходит рядом, а я, не теряя ни секунды, бью карателя прикладом в затемнённое забрало.

Рядом оказывается какая-то девчонка, деловито приставляет ствол к шее опрокинувшегося карателя и нажимает на спуск, содрогаясь всем худеньким полудетским телом от отдачи. Из-под шлема летят кровавые ошмётки, каратель не успевает даже крикнуть. Я подхватываю его штуцер-двойник, ловлю стволом ещё одну фигуру в броне - и тяжёлая чушка снаряда разворачивает грудную пластину панциря. Я видел, как мальчишка из соседнего отделения бросился на спину не успевшему повернуться карателю и как паренька буквально смело ударившей в бок пулей.

Ночь опрокинулась, разбилась, словно громадная тёмная чаша, по которой дружно ударили сотни крохотных молотов сказочного народца. Из мрака вырывались новые и новые люди в штормовках, сцеплялись с карателями, и, как всегда внезапно, дикая рукопашная кончилась. Уцелевшие имперцы бежали, «бюссинги» надсадно ревели двигателями, но прорваться сквозь чащу не могли. Повсюду лежали тела - наши, новокрымчане и имперцы - вперемешку. У карателей почти не было тяжёлого оружия, но с лёгкой бронёй полугусеничных «бюссингов» мог справиться и подствольник 93-k. Тупорылые монстры это знали, поспешно отползая во мрак и огрызаясь короткими очередями. Четыре передовых отойти не успели, поражённые сразу пятью-шестью зарядами, они лениво чадили, языки пламени были едва видны сквозь жирный и густой дым.

Словно очнувшись, закричали раненые - и наши, и имперцы. Рёв «бюссингов» замирал в отдалении - каратели даже не попытались отбить своих.

- Отделение! - гаркнул я. Отсюда надо было немедленно уходить, собрав с убитых и раненых оружие. За нами протянулась широкая полоса могучего лесного пожара; очень скоро ничего не останется и от уютной фермы.

Всё неправильно. Следовало бы организовать преследование отброшенных карателей, они сейчас - лучшая защита от имперской артиллерии, но куда там!..

Кое-как я собрал своих. Из десяти человек осталось семеро, ещё трое сгинули; мы подбирали своих убитых и раненых, равно как и имперцев; с тел карателей сдирали всё, имевшее хоть какое-то отношение к оружию.

- Дай мне, - я нагнулся к девушке Инге, безуспешно пытавшейся справиться со сложным замком броневого нагрудника. Запор щёлкнул, помятая кираса раскрылась, словно раковина, - внутренности вымазаны кровью. В погибшего карателя кто-то выстрелил в упор, приставив ствол к груди. - Ничего, ничего, не брезгуй, это лучше, чем штормовочка.

Бледная Инга мелко кивнула. Да, девочка, тебе сегодня пришлось убить человека - впервые в жизни. И сколь бы ни был он мерзостен и чёрен душой, это был человек, и оставалась надежда, что...

Я прервал себя. Нет. Никакой надежды на исправление и раскаяние карателей давно не осталось. Их надо остановить, огнём и мечом и как можно скорее.

- Отделение! Давай, давай, шевелись! - гаркнул я. Семеро моих ребят кое-как, с моей помощью, облачались в трофейную броню. Волей-неволей пришлось демонстрировать ловкость в обращении с бронекомбинезонами - у карателей они такие же, что и у регулярных войск, разве что окраска «хамелеон», могущая прикинуться и городскими развалинами, и лесной просекой. - Собрать боеприпасы! Карманы на разгрузке проверили?..

Оборонять нам стало нечего. Остатки нашего полка медленно отходили, огибая бушующий лесной пожар. Без команды, движимые инстинктом. Приказ добрался до нас много позднее, уже после того как проложенная имперскими снарядами пламенная просека осталась позади и мы поднялись на ту самую холмистую гряду, которая с самого начала показалась мне более выгодным местом для обороны. Хотя, когда по тебе садят безответными двадцативосьмисантиметровыми термобарическими снарядами, никакая позиция не может считаться выгодной.

...Дошедший до нас приказ оказался прост - отступать к Владисибирску. Мы выдержали первый удар, и даже отбросили карателей; но, отбитые в двух местах, они прорвались в пяти других. 1-я добровольческая дивизия оказалась в полуокружении.

Мы кое-как разместились в уцелевших грузовиках. Из уст в уста передавался чей-то рассказ, что «карантинники» вновь наступают, правильно поняв, что ни на какое настоящее преследование у нас сил нет. Не знаю, правда это или нет; все мы сжались, стараясь разобрать сквозь гул мотора зловещее «шрр-трр» имперского разведчика. Если он нас засечёт, колонна очень быстро обратится просто в груду обугленного металлолома.

Однако нам повезло. «Шершень» действительно прошёл над нами, но уже утром, когда мы приближались к Владисибирску. Тяжёлая артиллерия имперцев осталась далеко позади, а нагнавший нас у самых городских окраин ударный беспилотник «беовульф» был аккуратно сбит на удивление профессионально сработавшим расчётом зенитного «гепарда». На борту я успел разглядеть эмблему части: древний французский вертикальный триколор. В середине, на белой полосе, красовался лотарингский крест. Некогда этот флаг принадлежал «Forces Françaises Libres»; два века спустя его приняли группы сопротивления на французских планетах.

Кадровые дивизии Федерации, если, конечно, к ним вообще применимо это слово.

Наша колонна втянулась в город. Владисибирск опустел, большинство жителей, как я понимал, эвакуировалось; однако в окнах то тут то там мелькали лица, люди перевешивались через подоконники, провожая взглядами нашу колонну. Какой-то старичок дребезжащим голосом крикнул «ура!».

Далеко мы не углублялись. Колонну остановили возле небольшого театрика и объявили привал. А заодно и задачи.

Само собой, нашей целью становилась «оборона города до последней крайности». Помощь идёт, уверял нас щеголеватый человек с золотыми погонами о четырёх звёздочках, вроде как капитан. Само собой, говорил он на общеимперском. Сюда перебрасываются закалённые боями дивизии «друзей-французов», первые части уже прибыли.

Мои ребята слушали угрюмо, после столкновения с «карантинниками» гонору у них изрядно поубавилось. Конечно, обороняться в городе, если в него вводят бронетехнику без артподготовки и авиаподдержки, одно удовольствие. Вот только я сомневался, что имперцы доставят нам такое удовольствие. Конечно, наличие карательных войск наводило на мысль, что они таки явились сюда «умиротворять», а не стирать с лица земли целые города (что при нынешних возможностях имперской армии не представляло никакого труда). Оставалось надеяться, что французы (и в самом деле неплохо вооружённые и, как я мог убедиться, обученные) смогут наладить ПВО и эффективную контрбатарейную борьбу. Интересно, достались ли Федерации новые системы засечки позиций стреляющей артиллерии, использовавшие, помимо всего прочего, ещё и тектонические датчики?.. Во всяком случае, лотарингский крест, похоже, себя ещё покажет, так что имперцам придётся поломать о него зубы.

- Нам надо стоять до последнего, стоять насмерть! - завывал капитан-золотопогонник. - В последнее время наши войска кое-где проявили себя не лучшим образом, были случаи неоправданного и самовольного, без приказа, оставления позиций. Да, нам на помощь спешат могучие резервы. Но если мы не станем сражаться до последней капли крови, они могут не успеть. И потому - слушай приказ Верховного Главнокомандования, - офицерик, кажется, даже привстал на цыпочки:

- Коварный и подлый враг бросает на фронт всё новые и новые силы, не считаясь с потерями, лезет в глубь Федерации, захватывает новые районы, насилует, грабит и убивает мирное население. Бои идут у ворот нашего последнего космопорта на Шайтане, имперские оккупанты рвутся к стратегическим комбинатам с их рудными богатствами. Враг уже захватил 1, 4, 10 и 23-й заводы и прилегающие к ним обширнейшие карьерные поля. Часть войск из корпусов «Франклин» и «Грант», идя за паникёрами, оставила 10-й и 23-й комбинаты без серьёзного сопротивления и без приказа Верховного Главнокомандования, покрыв свои знамёна позором...

Я слушал и не верил собственным ушам. Слегка изменённый, но, бесспорно, узнаваемый стиль знаменитого приказа номер 227 от двадцать восьмого июля 1942 года. Что они хотели этим сказать, зачитывая его нам, новокрымским добровольцам, в своё время старательно учившим всё это на уроках истории, несмотря на все запреты имперского Министерства просвещения? Что дело Федерации швах, фронты трещат по всем швам и теперь требуются заградительные отряды - стрелять в спины тем, кто дрогнет?..

Я скосил глаза вправо, влево - мой молодняк слушал приказ столь же остолбенело. Что такое «227», они, похоже, знали не хуже меня. А офицерик всё вещал и вещал, и к приказу номер 227 прибавился другой - номер 270, отданный годом раньше:

- Но, конечно же, в нашей армии таких трусов и паникёров - ничтожное меньшинство. Не только друзья признают, но и враги наши вынуждены признать, что в нашей освободительной войне с имперско-фашистскими захватчиками части Вооружённых сил Федерации, громадное их большинство, их командиры ведут себя безупречно, мужественно, а порой - прямо героически. Даже те части нашей армии, которые случайно оторвались и попали в окружение, сохраняют дух стойкости и мужества, не сдаются в плен, стараются нанести врагу побольше вреда и выходят из окружения. Известно, что отдельные части нашей армии, попав в окружение врага, используют все возможности для того, чтобы нанести врагу поражение и вырваться из окружения...

Однако из-за трусости и предательства отдельных бойцов и командиров население нашей Федерации, с любовью и уважением относящееся к Народно-Освободительной Армии, начинает разочаровываться в ней, теряет веру в Народную Армию, а многие из них проклинают Народную Армию за то, что она отдает наши планеты под ярмо имперских угнетателей, а сама утекает, куда глаза глядят...

Некоторые неумные люди на фронте утешают себя разговорами о том, что мы можем и дальше отступать с планеты на планету, так как у нас ещё много территории, много земли, много населения и что продуктов питания, как и необходимого металла, у нас всегда будет в избытке. Этим они хотят оправдать своё позорное поведение на фронтах. Но такие разговоры являются насквозь фальшивыми и лживыми, выгодными лишь нашим врагам...

У нас нет и не было преобладания над имперцами ни в людских ресурсах, ни в продовольственных запасах. Отступать дальше, и особенно с планеты Новый Крым, - значит загубить себя и загубить вместе с тем нашу Родину. Каждый новый клочок оставленной нами территории будет всемерно усиливать врага и всемерно ослаблять нашу оборону, нашу Родину.

«Ну, давайте, давайте!», подумал я, мысленно вспоминая знакомые строчки. И точно:

- Из этого следует, что пора кончить отступление. Ни шагу назад! Таким теперь должен быть наш главный призыв. Надо упорно, до последней капли крови защищать каждую позицию, каждый метр нашей территории, цепляться за каждый клочок нашей земли и отстаивать его до последней возможности. У нас пока ещё вдосталь оружия, боеприпасов, продовольствия. У нас много храбрых бойцов и опытных, знающих командиров.

Чего же у нас не хватает?

Не хватает порядка и дисциплины в ротах, полках, дивизиях, в танковых частях, в авиаэскадрильях. В этом теперь наш главный недостаток. Мы должны установить в нашей армии строжайший порядок и железную дисциплину, если мы хотим спасти положение и отстоять свою Родину.

Нельзя дальше терпеть командиров, части и соединения которых самовольно оставляют боевые позиции. Нельзя терпеть дальше, когда командиры допускают, чтобы несколько паникёров определяли положение на поле боя, чтобы они увлекали в отступление других бойцов и открывали фронт врагу.

Паникёры и трусы должны истребляться на месте.

Отныне железным законом дисциплины для каждого командира и рядового бойца должно явиться требование - ни шагу назад без приказа высшего командования.

Командиры роты, батальона, полка, дивизии, отступающие с боевой позиции без приказа свыше, пасующие перед врагом, срывающие с себя знаки различия, дезертирующие с поля боя, являются предателями Родины. С такими командирами и рядовыми бойцами поступать надо как с предателями Родины.

Таков призыв нашей Родины.

Выполнить этот приказ - значит отстоять нашу землю, спасти Родину, истребить и победить ненавистного врага.

Верховное главнокомандование Народно-Освободительной Армии приказывает:

Первое. Безусловно ликвидировать отступательные настроения в войсках и железной рукой пресекать пропаганду о том, что мы можем и должны якобы отступать и дальше, что от такого отступления не будет якобы вреда.

Второе. Безусловно снимать с поста и направлять в Ставку для привлечения к военному суду командующих корпусами и дивизиями, допустивших самовольный отход войск с занимаемых позиций, без приказа командования.

Третье. Командованию дивизий и корпусов безусловно снимать с постов и судить представителями Особого Совещания командиров полков, батальонов и рот, допустивших самовольный отход войск с занимаемых позиций без приказа командования армии, отбирать у них ордена и медали; по приговору Особого Совещания или расстреливать трусов и паникёров, или, если представители Особого Совещания сочтут необходимым, направлять в штрафные роты.

Четвёртое. Сформировать в пределах дивизии 3-5 хорошо вооружённых заградительных отрядов (по 100 человек в каждом), поставить их в непосредственном тылу неустойчивых полков и обязать их в случае паники и беспорядочного отхода частей полка расстреливать на месте паникёров и трусов и тем помочь честным бойцам полков выполнить свой долг перед Родиной.

Пятое. Сформировать в пределах дивизии от 2 до 5 (смотря по обстановке) штрафных рот (от 50 до 100 человек в каждой), куда направлять рядовых бойцов и командиров, провинившихся в нарушении дисциплины по трусости или неустойчивости, и поставить их на трудные участки фронта, чтобы дать им возможность искупить кровью свои преступления перед Родиной.

Приказ прочесть во всех ротах, эскадронах, батареях, эскадрильях, командах, штабах.

Офицерик выдохся и медленно, со значением, опустил планшетку. Ополченцы угрюмо молчали. Да, у нас на Новом Крыму слишком хорошо помнили, что такое «приказ номер 227», или «ни шагу назад!», как ещё его называли. Заградотряды! Штрафные роты!

- Ваши взводные раздадут подписные листы! - услыхали мы. - Всем расписаться, что приказ вам зачитан и вами понят!..

...Немало времени оказалось потеряно, пока не раздали обед - имперским пайком-самогревкой, присовокупив к нему пятьдесят граммов водки в пластиковых стаканчиках. А потом погнали обратно к окраинам - устраивать позиции.

К вечеру моё отделение с ног валилось. Ни у кого не осталось сил на обсуждение как жуткого приказа, так и перспективы погибнуть от пуль своих же собственных карателей и особистов. Все семеро моих ребят так и уснули вповалку, в брошенном просторном доме, что смотрел на восход всеми многочисленными окнами. Я спать не мог. Какой смысл оборонять город, если по всем канонам войны его следовало не штурмовать, а обойти и окружить? Или нам заранее отвели роль героев новой ленинградской блокады?..

Честное слово, сейчас бы обрадовался и полку боргских переселенцев. Я не мог отделаться от чувства, что нас послали сюда на убой. Поляжем мы здесь все, и даже заградотряды не успеют унести ноги.

Ночь прошла спокойно. Имперцы не торопились, и Владисибирск использовал подаренное время на все сто процентов. Нам наконец-то подбросили оружия, и девчонки моего отделения восхищённо глазели на многозарядный автоматический гранатомёт, словно на новые «отпадные» серёжки или колечко.

Да, кое-что успели сделать. Возвести баррикады из бетонных блоков; заложить окна старыми верными мешками с песком; реквизированные в городе экскаваторы, надрываясь, копали противотанковые рвы. Казалось, имперцы совершили большую ошибку. Они не попытались атаковать город с налёту. В небе барражировало несколько истребителей; Федерация, похоже, неплохо подготовилась к отпору. Я увидел даже пару штурмовых танков (со всё теми же эмблемами «Свободной Франции» на броне), занявших позиции в укрытиях по обе стороны широкой дороги, что, влившись в город, обращалась проспектом. Владисибирск строился нестеснённо, места здесь было не занимать.

Мы ждали. Ребята наскоро осваивались с трофейной бронёй, я показывал, как работает связь, навигация, целеуказание, как пользоваться нашлемным прицелом и так далее и тому подобное. В глазах ребят с каждой минутой росло изумление.

- Товарищ старший сержант... - наконец решилась Инга. - Откуда вы всё это знаете?

- Много где побывать довелось, - уклончиво ответил я.

- В имперской армии не случилось? - осведомился белобрысый паренёк, Костя.

- Нет, там не довелось, - покачал я головой. Ненавижу врать, но без вранья здесь не обойтись. - А вот изучать всё это дело - изучали.

- Товарищ сержант, - не отставал Костя, - а как же так получилось, что вы на Шайтан не попали? Все ведь лучшие - там...

- Много будешь знать, товарищ рядовой, скоро состаришься. Думаешь, такие, как я, здесь не нужны? Вот кто б тебе про нашлемник объяснял, кабы не я, а?

Конечно, я мог рявкнуть «отставить разговорчики!», и, наверное, в «Танненберге» я не преминул бы так и сделать. Но с этими мальчиками и девочками мне предстоит пережить очень длинный день, как я подозревал, один из самых длинных в моей жизни.

* * *

ИМПЕРСКИЕ НОВОСТИ

...Продолжается успешное наступление доблестных Вооружённых сил Империи на позиции инсургентов из так называемой «Народно-Демократической Федерации». Сейчас мы уже можем оповестить наших зрителей - наши храбрые солдаты, носящие Feldgrau, успешно высадились на планете Novyi Krym. Измученное творимыми над ним насилиями, население с восторгом приветствует своих освободителей. От мятежников и террористов очищены области к востоку от города Vladisibirsk, вы видите фермеров, которые теперь могут вернуться к мирному труду. Семья этих простых и честных людей, от зари до зари работавших на своих полях, вручает цветы офицерам из проходящей мимо моторизованной колонны. Вы видите слёзы радости на глазах этих добросовестных тружеников, против воли оказавшихся втянутыми в кровавые преступления захватившей власть военной хунты, именующей себя «временным правительством Федерации». Никто не должен бояться возвращающихся на Novyi Krym имперских войск. Восстав против владычества инсургентов, граждане этой планеты доказали свою верность престолу Империи...

На планете Шайтан наши войска наносили ракетно-бомбовые удары по позициям экстремистов вокруг космопорта «Северный», были отмечены большие пожары и разрушения. На подступах к планете нашим Космическим флотом уничтожен большой транспорт мятежников. Согласно последним сведениям, наши войска заняли важные горно-обогатительные комбинаты № 10 и № 23. Наступление нашей доблестной армии продолжается. Нет сомнений, что дни мятежников на планете Шайтан сочтены.

В пограничном Одиннадцатом секторе замечены были пять колонизационных кораблей цивилизации Дбигу, двигавшиеся глубоко в закреплённом за Империей пространстве к одной из пока не населённых планет. Фрегаты Пограничного Флота были вынуждены задержать нарушителей и препроводить их к границам нашего сектора. До сих пор полномочные представители цивилизации Дбигу не дали внятного ответа на вопрос, что делала их колонизационная эскадра в глубине сектора, уже более полувека осваиваемого Империей Земли...

НОВОСТИ НАРОДНО-ДЕМОКРАТИЧЕСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ ТРИДЦАТИ ПЛАНЕТ

В эти дни захлебнулась очередная попытка имперско-фашистских войск овладеть 8-м горно-обогатительным комбинатом. На участке, где обороняется часть товарища Вейзена, враг попытался высадить десант в тылу наших войск, и в то же время четыре десятка тяжёлых штурмовых танков и сто бронетранспортёров с пехотой при поддержке тридцати ударных вертолётов атаковали бойцов товарища Вейзена с фронта. Начался упорный и кровопролитный бой. Наша артиллерия «помогла огоньком», меткой стрельбой подавив вражеские батареи в имперском тылу, а после этого поставила эффективный заслон продвигавшимся танкам. Имперцы растерялись и приостановились, а товарищ Вейзен в этот момент поднял своих товарищей в контратаку. Умело ставили помехи солдаты взвода радиоэлектронной борьбы под командованием товарища Рейхенплац, нарушая врагам связь, сбивая работу их прицелов и «ослепляя» наступавшие танки. Выдвинулись вперёд зенитчики, благодаря их грамотным и своевременным действиям сбито шесть вертолётов противника.

Не выдержав яростной контратаки наших бойцов, имперцы бежали, оставив на поле боя двадцать горящих танков и сорок бронетранспортёров. Подсчёт тел погибших имперцев продолжается, но уже сейчас можно сказать, что нашими бойцами уничтожено свыше тысячи восьмисот солдат и офицеров противника, свыше двухсот взято в плен. Героическая оборона Восьмого комбината продолжается; его название станет символом несгибаемой стойкости и героизма наших войск, не отступивших ни на шаг перед натиском превосходящих сил противника!..

...В течение минувших суток наши войска вели бои с противником на всём фронте, особенно ожесточённые - на направлении Восьмого горно-обогатительного комбината и космопорта «Северный». После упорных и кровопролитных боёв наши войска оставили малозначительный горно-обогатительный комбинат номер 23, уже давно выведенный из активного производственного цикла. Лживая имперская пропаганда пытается превратить это частное и ничего не решающее событие в стратегическую победу имперско-фашистских войск, но граждане свободной Федерации знают цену имперским заявлениям.

На других участках соприкосновения наших и имперских войск ничего существенного не произошло.

* * *

- Ничего существенного не произошло! - с горьким отчаянием воскликнула Инга. Глаза у неё покраснели и запали. - Да как же они могут, когда мы тут, а они... они уже... И приказ вон какой выпустили, а о нём - ни слова...

- Ничего ты не понимаешь, Инга. Нельзя панику распространять, ясно? Вот и не говорят. Может, мы сейчас имперцев обратно погоним. Видела французов? Ка-ак вдарят по ним, как завернут!

- Ага, погонят, жди... - фыркнула Инга. - Лягушатники - они лягушатники и есть. Только «бошей» увидят, сразу и разбегутся. Как два века назад.

- Ой, да что ты сравниваешь? С тех пор сколько времени прошло!

- Костя, а сколько раз они с тех пор воевали, а? Может, это они при Босворте, или...

- Хватит! - оборвал я спорщиков. - Рядовой Игнатьев! Ко мне!

- Товарищ сержант, ря...

- Ат-ставить. Рядовой Игнатьев, последовательность действий бойца при обнаружении на тактическом дисплее отметки, классифицируемой как «вражеская бронетехника», находящейся в зоне поражения огневыми средствами отделения?

- Э-э-э...

- Что, Костька, влип?.. - хихикнули в углу.

- Рядовая Полякова! Хочешь вместо него ответить?

- Так точно, товарищ старший сержант!

- Тогда отвечай. А рядовой Игнатьев, если ты ответишь, поступит в полное твоё распоряжение до тех пор, пока у него эта последовательность от зубов отскакивать не будет.

- Только не это, товарищ сержант, только не это!.. Она ж меня живьём слопает! Я могу ответить, я могу!

- Тогда отвечай.

- Товарищ старший сержант, при обнаружении вражеской бронетехники на тактическом дисплее надлежит, активировав функцию «результативного касания», совместить жёлтый курсор общего целеуказания с отметкой цели, произвести запрос опознавания «свой-чужой» во избежание потерь дружественной стороны, после чего, включив клавишей «А» передачу по каналу цели, осуществить трансляцию координат обнаруженного объекта. В дальнейшем не выпускать цель из визира и, соответственно, из поля зрения транслирующей камеры-передатчика, осуществлять ручное сопровождение до поступления сообщения «цель захвачена», после чего одновременным нажатием клавиш «Бэ» и «Цэ» передать цель центральному вычислителю для автосопровождения. Ожидать выдачи данных для стрельбы. В дальнейшем действовать согласно полученным распоряжениям командира отделения.

- Неплохо, Игнатьев, только забыл одну вещь.

- Какую, това... Ах да, виноват! После передачи цели на автосопровождение осуществить синхронизацию наведения собственной оружейной системы с получаемыми от центрального вычислителя баллистическими данными. Нажатием клавиш «А» и «Дэ»...

- Ну, молодец. Кое-что всё-таки вбил в вас...

Моё отделение щеголяло в трофейной форме. На рукавах и шлемах пришлось наскоро намалевать бело-сине-красные эмблемы; кое-как мне удалось наладить целеобмен с нашим уменьшившимся в числе, но зато полностью экипированным взводом и огневым взводом французов из дивизии «Камбрэ». Те восхищённо цокали языками, глядя, как я сопрягаю чипы моих ребят с мощным баллистическим вычислителем их Pz.Kpfw VII, которому предстояло поработать штабной машиной.

Кроме нашего взвода и пары французских танков, здесь больше никого не было. Первая добровольческая рассредоточилась вдоль городских окраин, с тыла нас подпирала моторизованная «Камбрэ». Казалось, что наступать на Владисибирск в лоб сейчас было бы безумием.

...Однако именно это и сделали имперцы, когда солнце уже высоко поднялось над горизонтом. Сперва над нашими головами протрещал своё всегдашнее «шрр-трр» разведывательный «шмель»; однако кто-то из отделения Риммы угостил супостата из ПЗРК. «Шмель» окутался дымом и рухнул метрах в пятидесяти перед нашими позициями; я совсем уже было собирался скомандовать «все назад!», не без оснований ожидая огневого налёта на наш передний край, однако в это время заговорила артиллерия «Камбрэ»; через наши головы на восток понеслись снаряды РСЗО, таща за собой огненные хвосты. Дариана Дарк где-то очень хорошо поживилась, подумал я, раздобыв те же самые «игели», что едва не превратили нас в хорошо прожаренные стейки там, в лесу. С воем рванулись туда же, на восток, три носившихся над головами истребителя.

Неплохо, подумал я. Грамотно сработано. Наведение по радиообмену «шмеля» с командным пунктом, для этого надо иметь очень грамотных ребят из батальона РЭБ и отлично отработанную систему управления всеми огневыми средствами. У «Камбрэ», похоже, очень толковый командир.

Далеко за горизонтом загрохотало. На самом пределе видимости поднялись крошечные дымные султаны; наша артиллерия накрыла какие-то цели.

Сейчас имперцам следовало бы остановить наступление, вскрыть полностью нашу систему огня, нанести удары по мобильным комплексам ПВО, а потом как следует пробомбить сам город, сверхзвуковыми крылатыми ракетами точечно выбить огневые средства, проредить позиции нашей артиллерии и только потом...

И потому я донельзя удивился, заметив впереди осторожно перебегавшие фигурки. Никаких бронетранспортёров и танков. Пехота, идущая почти что в полный рост.

- Они что, спятили? - вырвалось у Инги.

Однако очень скоро выяснилось, что имперцы отнюдь не спятили. Они тащили с собой множество «муспелей», и реактивные огнемёты выплюнули нам в лица целое море пламени.

Я едва скомандовал «Ложись!», как по фасаду плеснула огненная волна. Ярко-рыжие языки заплясали на полу, скользнули по богато драпированным стенам; задело и кое-кого из ребят, но, по счастью, химические огнетушители (ещё один имперский трофей, выпущенный в войска в огромных количествах после боёв с Тучей на Иволге) быстро сбили пламя.

Инфракрасные прицелы сходили с ума, пламя бушевало, и сквозь этот жар, понятное дело, было не разобрать отдельные цели - имперских солдат.

Залив нас пламенем, каратели перебежками продвигались всё ближе и ближе. В наушниках стояла какофония, пока я не отстроился и не привёл в чувство своих. Французские танки дружно подались вперёд - бить прямой наводкой, пока имперцы не прорвались через наши баррикады.

На моём прицеле то появлялись, то исчезали многочисленные алые треугольнички, обозначавшие «индивидуальные вражеские боевые единицы». Я активировал обмен данными между штуцером и вычислителем, аккуратно навёл ярко-голубой крест на ближайший треугольник и нажал спуск.

- Неэффективное попадание, - ядовито доложил вычислитель. - Отражение от брони.

- Чёртова говорилка, покаркай мне тут ещё, - буркнул я и выстрелил вторично, просто чтобы противнику жизнь не казалась мёдом.

- Цель поражена, - как мне почудилось, с удивлением доложил вычислитель. Всё-таки «штайер» - неплохая машинка...

- Вести огонь только разрывными! - скомандовал я. Игольчатые пули «штайера» хороши, но всё-таки не с таких дистанций.

- Есть, командир! - дружно откликнулось сразу несколько голосов.

Вновь загрохотала артиллерия - и наша, и имперская. Дом, казалось, подпрыгнул, получив удар тяжёлым снарядом, но наша часть уцелела.

- Отходим! - махнул я рукой. Против двадцативосьмисантиметровых дур не больно-то продержишься. Они очень быстро оставят от здания одну лишь груду развалин, и вся доблесть защитников сгодится лишь на то, чтобы бессмысленно погибнуть под обломками.

Отделение поспешно выбралось из мышеловки, и вовремя: имперская артиллерия положила следующий снаряд аккуратно в то же место, и наша передовая позиция с печальным предсмертным выдохом-вздохом взмахнула нам на прощание складывающимися стенами и оседающей вниз крышей.

- Вот так-так... - раздался в наушниках потрясённый шёпот Инги.

- Шевелись, осьминоги беременные! - заорал я, невольно вспоминая знаменитый бестиарий господина штаб-вахмистра Клауса-Марии Пферцегентакля.

Мы успели убраться. Имперцы могли бы запросто сровнять тут все с землей, но это, похоже, не входило в их намерения. Рёв артиллерии стих, я услыхал характерное короткое хаканье танковых пушек и почти сразу же увидел пробирающиеся через развалины фигурки в имперской броне.

- Огонь, огонь, ротозеи! - я почти силой швырял ребятишек к острым зубьям разрушенной стены. - Огонь!

Восемь «штайеров» достойно встретили карателей. Вычислитель помалкивал, каждое попадание означало смерть.

Я давно забыл, что такое «азарт боя». Я думал только о том, что надо выдержать. А для этого надо думать - думать не о том, чтобы выжить самому, а куда направить огонь моих ребят, и тогда, может быть, я тоже доживу до вечера.

...Встреченные плотным огнём из развалин, каратели попятились. В ход вновь пошли огнемёты и дымозавесы, сквозь которые не могли прорваться наши сенсоры, в то время как каратели явно получали информацию непосредственно с орбиты. Один из французских танков дёрнулся раз, другой и третий от попаданий, но силовой щит пока справлялся. Другой «тигр-7» пятился, поливая перед собой свинцом. Ему в лоб тоже угодила граната, и я увидел, как сработала активная броня: видно, у этого танка щит уже выбило полностью.

А каратели уже, казалось, были всюду: не кланяясь нашим пулям, они лезли и слева, и справа сквозь проломы в стенах; закричал и опрокинулся один из моих мальчишек, и в тот же миг в него угодила шальная граната. Броня взорвалась изнутри...

Мы отходили, огрызаясь огнём. Связь с французами всё ещё работала, и каратели дорого платили за каждый шаг; но всё-таки они продвигались.

Наш взвод отходил тоже, собирая с врага обильную жатву; имперская артиллерия больше не расчищала им путь, и 203-я охранная дивизия умывалась кровью; однако, когда мы наконец оторвались и заняли следующий рубеж - за вторым кольцом рвов и баррикад, - выяснилось, что от взвода уцелела ровно половина. Моё отделение оказалось самым многочисленным: шестеро бойцов, со мной - семеро.

- Это не каратели, - уверенно заявила наша горе-взводная. За весь бой она отдала только две команды: «Огонь!» - в самом начале и «Отходим, все отходим!» в самом конце. - Это кадровая дивизия с эмблемами карателей. Они хотели ввести нас в заблуждение и добились своего.

- Это вряд ли, - заметил я.

- Но вот это-то уже точно каратели! - голос взводной дрожал, она махнула рукой в сторону оставленных нами кварталов.

Я поднял бинокль. Имперская артиллерия разнесла только самые окраинные строения, дома чуть дальше в глубину уцелели. Я полагал, там не должно остаться ни одного человека, однако равнодушная оптика явила совершенно иную картину. Картину, от которой у меня под шлемом волосы встали дыбом.

Фигурок в обычной повседневной одежде выводили из домов другие фигурки, в имперской броне. Свежей и чистой, в отличие от той, что была на тех, в кого мы стреляли, кого убивали и кто убивал нас. Настоящие каратели.

Да, они выгоняли людей из домов и строили в колонну. Их добычей стали почти исключительно старики да несколько человек зрелого возраста - всего около двух десятков. Предводительствовавший «карантинниками» офицер повелительно махнул рукой, и пленники зашагали прочь из города.

Почему они не убежали? Чего ждали? Или надеялись, что мы ни за что и никогда не пропустим врага во Владисибирск?

Контратаковать? Но с кем, с двумя десятками уцелевших бойцов да двумя танками? Те, почерневшие от гари, с проплешинами на броне, тем не менее вышли из боя без особого ущерба.

И, досмотрев со злым, отчаянным бессилием, как имперцы угоняли моих сородичей, мы только и могли, что дать себе клятву умереть на этом последнем рубеже, но не отступить, да простятся мне эти высокие слова. Однако отсюда мы действительно могли уйти лишь вперёд ногами в похоронной команде, не важно уже, нашей или имперской.

Однако во второй половине дня нас ждал ещё один сюрприз. Если это только можно назвать сюрпризом: имперцы применили свой любимый приём.

Десант. Десант с вертолётов прямо в тыл неприятеля, где стреляет каждое окно, мог бы показаться безумием, не окажись он настолько хорошо спланирован, с чисто имперской аккуратностью.

Нас заглушили, начисто. Нам прервали всю связь, а потом город накрыла густая сеть дымовых снарядов. Вечер обратился в непроглядную ночь; облака чёрного дыма содержали в себе и мелкодисперсную металлическую пыль, так, что стали бессильны даже обычные радары. Разом началась атака с фронта, и одновременно над головами скользнули невидимые с земли вертолёты. Наши стреляли наугад, задрав стволы, били в наглухо закутанное тучами небо автоматические зенитки, рвались ракеты в надежде, что головки самонаведения найдут себе цель; и один вертолёт действительно рухнул почти что нам на головы, однако остальные выбросили десантников в самом центре Владисибирска, и город вскипел огнём пополам с кровью, словно ведьмин котёл.

Эфир заполнил жуткий треск, так что едва можно было услыхать своё собственное отделение. На нас обрушился настоящий пламенный ливень; наступавшие каратели просто жгли перед собой всё, что могло гореть, - далеко не все защитники Владисибирска могли похвастаться наличием брони.

Наверное, в те моменты мне полагалось испытывать какие-то высокие чувства. Эмоции, что подхватывают тебя и бросают на веера вражеских пуль, с истинно-безумным презрением к смерти. Но вместо этого в голове у меня крутились совершенно иные мысли: сектора обстрела, огневое взаимодействие, то и дело обрывающаяся связь с танковым вычислителем, блокирование флангов и тому подобное. Мои ребята достойно встретили «карантинников» из 203-й - оставив два десятка тел перед нашей баррикадой и в развалинах вскрытых словно консервным ножом домов, они как будто бы даже отступили - но на самом деле просто перенесли направление удара. А потом я заметил фигурки в имперском камуфляже, что перебежками приближались к нам с тыла, - и понял, что город потерян.

Скользнувший над проспектом беспилотник выплюнул в беззащитный верх танка несколько самонаводящихся кумулятивных бомбочек, и могучий «тигр-7» взорвался изнутри, разломившись надвое. Само собой, никто из экипажа не выжил, мы остались без вычислителя, и поздно было переключаться на вторую машину, потому что покрытый копотью монстр, уже лишившийся и силового щита, и активной брони, медленно отползал сквозь пролом в стене, плюясь огнём в подступающих имперских десантников. Они ответили несколькими выстрелами из гранатомёта, танку перебило гусеницу, я увидел поспешно выбрасывавшихся из люков танкистов с повязками «Свободной Франции» на рукавах. Дай Бог им спастись...

Для нас самих этот бой протекал более-менее удачно - никто не погиб, даже не ранен, хотя броня у всех покрылась роем царапин и оспин от осколков. Но мы оказались отрезаны от своих, и выбираться приходилось через хаос руин...

Владисибирск строился как город-сад, здесь не возводили многоэтажных небоскрёбов, самое большее - дома в четыре-пять этажей, с широкими террасами и галереями, зимними садами (всё-таки на Сибири случалась зима, куда холоднее, чем, скажем, в Новом Севастополе); сейчас всё это горело, рушилось, оплавлялось, проваливалось, оседало. Когда и спереди, и сзади от нас появились имперцы, я скомандовал отход. Не знаю, где там эти заградотряды, но, если они попытаются заступить нам дорогу...

И тут нас наконец достало. И опять - беспилотник. Наступающие, похоже, засекали очаги сопротивления и развешивали над ними «беовульфы». Наш с шипением пронёсся над развороченной крышей, метко плюнув в нас стандартной «беременной жабой» - кассетным боеприпасом, засыпавшим всё вокруг небольшими килограммовыми бомбочками. Две из них, подрулив, угодили в пробоину. Как раз тогда, когда моё отделение проникло внутрь...

...Я шёл первым, сразу за мной - Инга и Костя. Ещё четверо парней и девчат чуть поотстали, и мы трое успели перешагнуть порог, когда полуразрушенная просторная комната, почти зала взорвалась за нашими спинами.

Нас швырнуло на пол, вокруг рушились стены, и, окажись мы за просто декоративной перегородкой, как в большинстве городских апартаментов, по всем нам можно было заказывать панихиду; но, по счастью, прикрывшая нас стена оказалась капитальной, одной из несущих, и она приняла на себя всю ярость взрывной волны. Нас завалило обломками, но броня выдержала, хотя Ингу придавило так, что сама она не могла выбраться.

От остальной четвёрки не осталось даже пепла. Два синхронных взрыва совсем рядом - от них не защитит никакая броня.

Двое моих оставшихся бойцов от потрясения едва держались на ногах. Инга дёрнулась было обратно, в обугленные развалины, я схватил её за руку - мёртвые мертвы, а если мы позволим себе сейчас хоть какие-то сантименты, то умрём тоже, правда, быстро и без мучений.

Уходя, я бросил последний взгляд на почерневшие обломки защитных комбинезонов: бронестёкла шлемов вылетели, и внутри всё было заполнено иссиня-чёрным прахом.

Прах ты есть и во прах превратишься...

Я даже не успел как следует познакомиться с ребятами. Их боевой путь оказался короток, потому что кто-то из «штаба обороны Нового Крыма» решил заткнуть прорыв почти что безоружными ополченцами, а сил «Камбрэ» явно не хватило, чтобы противостоять математически правильному натиску имперцев.

Прощайте, ребята. Когда-то наши предки верили, что погребальный огонь освобождает бессмертную душу от плена отжившей своё плоти; что, зарытая под землю, душа оказывается в плену, изнывает, изнемогает в вечной своей темнице и наконец истаивает, исчезая навсегда, гаснет, точно задутая свечка; что ж, братишки и сестрёнки, ваши души, я уверен, уже свободны, уже движутся туда, где нет ни войны, ни горя, ни смерти.

И если перед вами отчего-то вдруг захлопнутся врата царствия небесного, что ж, я предпочту тогда отправиться следом за вами, куда бы ни бросила вас воля Того, кто некогда сокрушил железные врата Ада.

Пролетевший «беовульф» оставил за собой широкий след; руины домов, рухнувшие крыши. Мы полезли через обломки; оборона Владисибирска рухнула, и нам предстояло решить - останемся ли мы здесь поиграть немного в пятнашки со смертью, ловя на мушку имперских офицеров и вновь скрываясь в развалинах, прежде чем станем добычей очередного беспилотника; или же попытаемся выбраться с побоища и отыскать своих. Разумеется, обойдя позиции особистов, буде они таки развернулись.

Я лично отдавал предпочтение второму варианту.

Но прежде чем уйти из озаряемого пожарами, на треть обращённого в руины города, мы узрели карателей за работой. 203-я охранная дивизия не зря снискала свою зловещую славу.

...Много домов, особенно в центре города, осталось неповреждёнными. И, как оказалось, там оставались жители. Которых сейчас, подобно тем, кому не повезло утром, выгоняли из своих домов. Нет, не так много, но я насчитал добрых полторы сотни несчастных, согнанных на одну из центральных площадей, площадь Карамзина. Наполовину вытоптанный и изломанный сквер обратился в импровизированный концлагерь. Я с ужасом увидел среди пленных нескольких матерей с детьми - о чём они, спрашивается, думали, не эвакуировавшись вместе со всеми, мелькнула горькая мысль. Каратели держали их под прицелом, равнодушные безликие фигуры за тёмными забралами шлемов, наставленные на пленников стволы... Что они собираются с ними делать?..

- Товарищ сержант... - горячо зашептал Костя, и мне пришлось хлопнуть его по щитку, не включая интерком:

- Рехнулся?! Нас сейчас засекут!

- Надо же их спасти!

- Лежи и не рыпайся. И не мешай. Чапай думает, не видишь?

...Показалась короткая вереница уже настоящих пленных, судя по всему - наших добровольцев. В изодранных штормовках, большей частью окровавленные, они едва тащились, поддерживая друг друга. Немного, человек двадцать. Похоже, наши действительно предпочитали умирать, но не сдаваться.

Их заставили построиться. Из рядов карателей появился имперский офицер в полной парадной форме, фуражке и кителе, без брони. Развернул какой-то свиток и принялся читать в маленький мегафон так, что голос его разносился далеко окрест:

- Согласно эдикту Его Императорского Величества... мятежников, схваченных с оружием в руках на поле боя, подвергать военно-полевому суду, в составе: советника юстиции - председателя, а также командира и начальника штаба части, осуществивших пленение... соединить функции государственного обвинителя и председателя суда... отменить институт защиты для вышеупомянутых мятежников...

- Командир! - простонала Инга.

- Спокойно, - процедил я сквозь зубы. - Лежи и молчи. Можешь взять на прицел этого попугая, если так легче, но ежели выстрелишь без команды - пожалеешь, что на свет родилась.

- Таким образом, - продолжал меж тем бубнить имперец на площади, - все здесь присутствующие обвиняемые были взяты в бою имперскими вооружёнными силами и подлежат эрадикации в силу эдикта Его Величества «О Единении Государства». Приговор окончательный, обжалованию не подлежит, приводится в исполнение немедленно. Герр майор, благоволите отдать соответствующие распоряжения комендантскому взводу...

- Мама! - пискнула Инга и в следующий миг нажала на спуск.

Она оказалась прекрасным стрелком, рядовая Инга Полякова, совсем молоденькая девчонка, только-только начинавшая жить; оперённая стрелка, выпущенная из её «штайера», пронеслась насквозь через голову имперского офицера, прошла навылет, даже не заметив ничтожной преграды из человеческой плоти и костей.

Советник юстиции повалился лицом вниз, молча, точно колода.

- Ах ты!.. - вырвалось у меня, но пальцы сами нажали на спуск. Не пренебрегшего бронёй имперца справа от убитого советника швырнуло в сторону: ударившись о броню, разорвался двадцатимиллиметровый снарядик моего штуцера.

Пленные, что могли ходить сами, похоже, только и ждали этого. Безоружные, они бросились на охранников; к ним присоединились и согнанные мирные обитатели Владисибирска, хотя большинство из них пребывали в почтенных годах.

И навстречу им загремели винтовки и штуцера карателей. По толпе словно прошлась невидимая коса; безоружные падали, пытались ползти и застывали навек, пригвождённые к брусчатке оперёнными стрелками «штайеров».

Мы с Костей и Ингой успели выстрелить лишь несколько раз, а на площади уже всё было кончено. Одно на другом, громоздились тела, десятки тел; в живых оставалось лишь несколько наших раненых добровольцев: они с самого начала не могли ни на кого броситься, поскольку и стояли-то исключительно с помощью своих товарищей. Их быстро вздёргивали на ноги и безо всяких колебаний расстреливали, вернее, достреливали - приставляя ствол к затылку.

Но кто-то всё же успел воскликнуть: «Да здравствует Россия!»...

Инга ревела в голос, Костя тоже хлюпал носом, и пришлось дать им обоим подзатыльников, потому что цепь имперцев уже развернулась и пошла прямо на нас, а где-то невдалеке раздалось знакомое до боли «шрр-трр!» подлетающего «шершня». Нам ничего не оставалось делать, как бежать. Как можно быстрее и как можно дальше.

...Двое суток мы провели во Владисибирске, пока нам не удалось выскользнуть за его пределы. Мы видели, как каратели деловито, словно собирая хворост, сгоняли на улицу случайно задержавшихся горожан, ставили перед ними одного-двух пленных из наших ополченцев и, наспех зачитав приговор, расстреливали. После чего двумя-тремя пулемётными очередями отправлялись в лучший мир девять десятых «зрителей».

Как ни странно, имперцы не убивали всех. Кое-кого отпускали. Очевидно, хотели, чтобы выжившие рассказали об увиденном? Но от этого сопротивление не ослабеет, напротив...

Мы оказались в глубоком тылу наступающих карателей. Остатки защитников Владисибирска, кто сумел, отступили дальше на запад, другие просто рассеялись по окрестным полям и лесам. Небо просто кишмя кишело «шершнями» и «беовульфами», гонявшимися буквально за всем, что двигалось. Мы сами видели, как беспилотный штурмовик не пожалел пары эрэсов на большую овчарку, не желавшую отходить от тела пожилого фермера, убитого на пороге собственного дома. После этого «беовульф» развернулся и всадил в окно аккуратного бревенчатого домика полновесный зажигательный заряд.

Мы видели, как метался ополоумевший от ужаса большой пушистый кот, в последний момент пулей вылетевший из дверей; Инга попыталась его подозвать (ох уж эти девчонки!), но котяра только зашипел, выгнул спину и мигом исчез в зарослях. Инга всхлипнула.

- Ты чего?

- Так он ведь домашний. Ухоженный. Пропадёт в дикости...

- Нашла, кого жалеть - кота какого-то несчастного! - буркнул Костик.

- Да-а-а, у меня у самой такой дома... мурчавый, на коленях любил сидеть, - зашмыгала носом Инга.

Костя собирался что-то ответить; я глянул на него, мол, уймись. Пожалей девчонку. И кота тоже пожалей, и его убитого хозяина, и сгоревший дом. Потому что иначе вы, добрые, воспитанные домашние мальчики и девочки, не успеете оглянуться, как превратитесь в машины уничтожения. А потом, глядишь, застрелите пленного, уже успевшего бросить оружие и поднять руки; и так далее и тому подобное: раз покатившись, уже очень трудно остановиться.

Двое моих последних бойцов держались неплохо, после того как перестали течь казавшиеся неудержимыми слезы. Мы отступали, точно так же, как солдаты Западного фронта летом сорок первого, потеряв свою часть, не зная, где штабы, где командиры, резервы и всё прочее; с одной лишь разницей - тогда отступавшие брели на восток. Мы отходили на запад.

Само собой, заградотряды поспешили убраться - встречи с наступающим противником в планы их командиров никак не входили.

В полусотне километров от Владисибирска обширную центральную равнину острова надвое рассекал невысокий, но обрывистый кряж, протянувшийся далеко на юг отрог полуночных гор. Логично было занять там оборону и попытаться удержать в наших руках хотя бы крайнюю западную оконечность острова, с тремя небольшими городками и добрыми двумя дюжинами больших рыбоферм, а заодно - и самым нашим большим железорудным месторождением. Я, конечно, имею в виду наземные месторождения, залежи подводных окатышей мы начали разрабатывать уже давно.

Скорее всего именно там, на кряже Бородина, наши и попытаются остановить имперцев. В открытом поле на такое нечего и надеяться. Военная машина Империи была слишком хорошо смазана и налажена. Уж это-то я знал лучше других. И не приходилось рассчитывать на нежданную помощь крепких морозов или сильной распутицы, любимейшего оправдания неудач осени сорок первого года у знаменитых и поныне генералов, чьи имена носили проспекты имперской столицы...

Сейчас я вспоминал свои надежды перед отправкой на фронт - что мои знания помогут ополченцам на самом деле остановить карателей, и только скрипел зубами. Да, мы столкнулись с карателями - но поддержанными артиллерией и прочими техсредствами, вроде беспилотников - на не виданном ещё мною уровне. Нас просто смяли, размазали по бетону, задавили, не дав и головы поднять. Здесь не помогли бы никакие заградотряды, не помогла бы и нечеловеческая жёсткость и жестокость маршала Жукова, тоже не останавливавшегося перед применением заградительных отрядов, как он проделал, в частности, обороняя Ленинград, задолго до того, как был издан приказ номер 227. Хотя... тогда, наверное, это действительно могло иметь значение - солдаты, выбирая между русской и немецкой пулями, предпочитали вражескую. Сейчас же нас уничтожали «беовульфами» и с помощью бьющей из-за горизонта тяжёлой артиллерии, идеально укладывая снаряды в цель. Мои ребята погибли и так, ни один не побежал, ни один не отступил без приказа. Но на нас надвигалась такая орда, что задержать её могла лишь такая же или же...

Или же Туча.

Мы брели без дорог, выбирая места погуще и потемнее; и не зря - над головами то и дело гудели вертолёты, и стремительные боевые «физлеры», и транспортные; трещали винтами юркие «шмели», а отыскав цель, наводили на неё «беовульфов»; по дорогам справа и слева двигался сплошной поток имперской техники в строгом порядке, сделавшим честь бы и самому «Лейбштандарте» или «Гроссдойчланд». Танки, штурмовые орудия, зенитные установки, транспортёры всех мастей и калибров, установки УРО - тоже самые разнообразные, от лёгких противотанковых «Höllefeuer» до тяжёлых тактических «Eber». Ползли на восьмиосных длинных тягачах и приснопамятные «Igel».

Похоже, здесь высадился целый моторизованный корпус. Но эмблемы на бортах продолжали утверждать, что мы видим перед собой исключительно охранные дивизии, за единственным исключением:

Этот «шахматный» геральдический щит некогда принадлежал 1-й пехотной дивизии вермахта; впоследствии, в новом кайзеррейхе, его гордо намалевала на своей эмблеме 1-я моторизованная дивизия. Значит, в бой таки пошла элита. «Первые» дивизии всегда пребывали в привилегированном положении.

Ни Инга, ни Костя не ныли, не просили «дать передохнуть» за весь наш томительный марш. Впрочем, «отдыхать» нам приходилось и так, помимо нашего желания: когда над головами раздавалось знакомое «шрр-трр» воздушных разведчиков. За эти дни оно уже успело так въесться в душу, что, казалось, этот проклятый звук не исчезнет вообще никогда и ни за что. Я рассчитывал, что нам встретятся другие окруженцы, так же, как и мы, пробирающиеся на запад; но лесные тропы оставались пустынны, и это несмотря на то, что леса здесь скорее напоминали широко разбросанные редкие заплатки на просторном покрывале полей. Трижды мы чудом ускользали от облав, каратели со всё той же «закрученной колючкой» на рукавах, «карантинники» 203-й охранной, частым гребнем прочёсывали местность. Нам удалось отсидеться, отлежаться; а шагавшие в цепи солдаты, похоже, просто отрабатывали свою дневную порцию шнапса.

...До своих мы добрались только на четвёртый день пути, когда прикончили последние крохи из розданных ещё во Владисибирске рационов. Дорогу преградили скалы; красноватые отвесные склоны поднимались прямо из моря свежей травы. Наверху, на вызывающе высоком флагштоке, развевалось знамя Федерации, а рядом с ним - наш, новокрымский, или, вернее сказать, русский триколор. Перед кряжем возле каждой рощицы, каждой кучки деревьев кишмя кишело от имперской техники; держась в почтительном отдалении от скал, с которых могли очень даже просто накрыть одним залпом, имперцы зарывались в землю, словно готовясь к длительной обороне. Ещё на дальних подступах я стал замечать позиции реактивной артиллерии, полевые станции запуска беспилотников, украшенные алыми крестами кубики и параллелепипеды развёрнутых полевых госпиталей; рейхсвер словно собирался штурмовать линию долговременного укрепрайона.

Разумеется, я помнил о заградительных отрядах и обо всём том, что нас ждало, сумей мы добраться до своих. Проверка и, очень возможно, показательный процесс. Но ведь не зря ж я провёл много месяцев в «Танненберге», изучив боевой комбинезон вдоль и поперёк. Поиграл с мнемочипом, имевшим, помимо прочего, и опцию записи радиопереговоров бойца. Само собой, при опасности пленения все записи можно было стереть одним движением пальца, так что даже имперские специалисты бы ни до чего не докопались.

...Можно было бы долго рассказывать, как мы пробирались среди снующих туда-сюда имперцев, и солдат, и транспортёров. Прятаться от вертолётов мы перестали - здесь хватало таких же точно вояк, как и мы, в безликих бронекомбинезонах. Трёхцветные эмблемы мы, поколебавшись, стёрли. Было в этом что-то постыдное, вроде того, как «окруженцы» сорок первого, вернее, часть из них уничтожала документы, спарывала петлицы и нашивки.

Но нам надо выйти отсюда. Мне надо вывести двух своих последних бойцов, сохранить хотя бы их. Имперцы наступают, что называется, без дураков, это не полицейская, а настоящая армейская операция. И, значит, обороняться надо совершенно по-другому. Если, конечно, ещё осталось чем обороняться.

Так или иначе, редкой для Нового Крыма беззвёздной ночью, когда с недальнего океана наползла хмарь, заткавшая всё от горизонта до горизонта, мы пересекли линию фронта. Там, где широкое шоссе ныряло в прорезанную через скалы долинку, само собой, нечего было и соваться: и имперцы, и защитники Нового Крыма укрепили это место до последних пределов возможного.

В глухой час мы полезли на скалы. Кошка с тросиком входила в комплект каждого имперского бронекомбинезона, а тут у карателей вдобавок нашлась и небольшая, но мощная персональная лебёдка, облегчавшая подъём; за моё время в «Танненберге» с подобным сталкиваться не приходилось.

Мы тяжело перевалились через гребень, ещё не веря, что снизу нас не заметили; но, как оказалось, опасность нам грозила как раз с другой стороны, потому что, не успели мы отползти от края, как прямо в лица нам упёрлись винтовочные дула.

- Бросай оружие! Руки вверх! - прошипел голос на общеимперском, с акцентом, который я не смог распознать. Не наш и не говор шахтёров Борга, который вообще ни с чем ни за что не спутаешь.

Мы тотчас исполнили команду.

- Спокойно, ребята, спокойно, мы из первой добровольческой, я сержант Александр Сергеев, четыре дня отступали от Владисибирска...

- А это уже ты в другом месте объяснять будешь, приятель! - рыкнули мне.

Нас подняли на ноги и рысью погнали прочь, в глубь позиций.

На гребне гряды, среди громадных стоячих камней, в шутку именовавшихся здесь «менгирами», раскинулись позиции тех, кто защищал Новый Крым: я невольно удивился, не заметив никого, кто носил бы броню. И это только укрепило меня в невольных подозрениях - что Дариана Дарк готовится-таки выпустить на нас Тучу. Для неё, пожалуй, это будет неплохой размен: мятежная планета вкупе с армейским корпусом Империи. Что же до поселенцев... вот сейчас поглядим вокруг и посмотрим, есть ли тут поселенцы...

Само собой, ночью не больно-то поглазеешь, но нигде не было слышно и характерного говорка рудничного люда. Случайность? - возможно, но, будь их много на передовой, как раз больше была б вероятность случайно на них натолкнуться, а не случайно пропустить.

Инга и Костя сперва бурно радовались «нашим», а потом не менее бурно протестовали, не желая расставаться с трофейным, таким трудом и кровью доставшимся оружием. Здесь-то, насколько я мог судить, в ходу имелись исключительно «куртцы».

- Товарищ сержант, куда они нас?.. - дрожащим голоском спросила Инга.

- Ничего особенного, девочка, это просто проверка. Вышедших из окружения всегда так проверяли. Всегда, - постарался я её успокоить. Будем надеяться, она не так хорошо изучала историю и не знает, сколько таких вот «окруженцев» в сорок первом было расстреляно заградотрядами без суда и следствия, просто для борьбы с «дезертирством и паникёрством»...

Я не ошибся. Нас загнали в палатку, зажатую меж тремя здоровенными обломками скал и даже накрытой сверху, точно настоящий дольмен, четвёртым камнем. Причуда природы, а ведь когда-то здесь, равно как и возле «менгиров», всерьез искали следы «протокрымской цивилизации»...

«На проверку» нас вталкивали поодиночке, предварительно безо всякой деликатности освободив от бронекостюмов. Ингу при этом бесцеремонно общупали; нас с Костей держали под прицелом. Я не мог понять, что это за люди и откуда - не наши, новокрымские, не храбрые французы из «Камбрэ»... Все разговоры шли только на общеимперском.

Первым на допрос потянули меня.

Трое. В форме Федерации, со всеми положенными регалиями. Редкие птицы на Новом Крыму. Многочисленные звёздочки, дико смотрящиеся здесь аксельбанты и шевроны с нашивками мне лично ничего не говорили.

- Сержант Сергеев? Александр Емельянович? - сухо осведомился сидевший в середине за походным столиком офицер с парой больших звёзд на золотых погонах - подполковник, что ли?

Наши, русские, имена он произносил, само собой, коверкая. И я по-прежнему не мог понять по его выговору, откуда же этот человек.

- Так точно, товарищ подполковник! - выкатив глаза, отрапортовал я.

Начальство во всех армиях мира одинаково.

- Жетон, - потребовал другой, с одной звездою - майор?

Я снял с шеи цепочку. Третий офицер - старший лейтенант, судя по трём маленьким звёздочкам, - сунул его в сканер. На экране появились фотографии, фас и в профиль, побежали строчки досье. Смотрите-смотрите, это не какая-нибудь вам кустарная липа, это - настоящая работа. Медицинские файлы с первого дня жизни, оценки за первый класс, первое сочинение, книги и фильмы, что брал в библиотеках, даже траты по кредиткам - всё тут.

- Пальцы, - скомандовал лейтенант. Я повиновался.

- Та-ак... - неопределённо протянул подполковник. - Ну, Сергеев, предлагаю вам добровольно рассказать представителям Особого Совещания всё о вашей изменнической деятельности, а также назвать пособников. Должен предупредить, что другие предатели из вашей дивизии уже во всём сознались и дают показания о преступной сдаче Владисибирска имперско-фашистским захватчикам...

Наверное, наших вышло из окружения совсем мало, мелькнула мысль. «Тройка» такого калибра - подполковник, майор и старлей, - ей только генералов судить, никак не какого-то там старшего сержанта-ополченца, который «в рядах» без году неделя.

- Не могу знать... - преданно и глупо тараща глаза на подполковника, отбарабанил я. - Командовал отделением. Держали оборону. Потерял троих в боестолкновении у фермы...

- Какой ещё фермы?

- Не могу знать, карты нам не выдали, товарищ майор!

- Ну, а потом?

- В соответствии с приказом отступали. Заняли оборону. Во время боя погибло ещё пятеро. Когда нас окружили, с двумя последними бойцами выбрался из города. Шли на запад, к своим, - я развёл руками. - И вот вышли.

- А был ли до тебя, сержант, доведён приказ Верховного Главнокомандования о том, что всякие отступления запрещаются? Расписывался ли ты за него?

- Так точно, расписывался! - бодро отрапортовал я, продолжая валять дурочку.

Подполковник приподнялся, буравя меня взглядом.

- А почему ж ты тогда, изменник, отступил с занимаемых позиций?! Был приказ Верховного Главнокомандования на оставление Владисибирска?!

- Так точно, был! - тем же самым тоном отвечал я, преданно поедая глазами начальство.

«Тройка» опешила. Всё-таки это были не настоящие спецы, шакалы допросов, и, видать, они отчего-то не могли - или не хотели - немедленно, без суда и следствия расстрелять меня перед строем. Хоть ты и беспощадна, Дариана Дарк, да вот только достойных исполнителей ты себе, похоже, ещё не подобрала. Или подобрала, но на данную конкретную тройку их не хватило.

- И как же он был вам передан, Сергеев? - ехидно осведомился другой особист.

- По радио, товарищ майор, мы ж в трофейных комбинезонах были, передали приказ всем оставить город...

- Вот как? По радио передали? А послушать можно? - издевательски бросил подполковник.

- Это не словами передали, - объяснил я. - Надпись на экране замигала. Кодированно передавали, конечно же. Для тех, у кого трофейные комбинезоны.

Мне не поверили. Меня проверили. Все три шлема послушно воспроизвели сообщение, приказывавшее всем частям, держащим оборону в таком-то секторе, немедленно прорываться из города и самостоятельно пробиваться на соединение с Народной Армией.

Простой ополченец никогда бы не додумался, как можно сгенерировать такое сообщение. Не думаю, что знали это и надутые шишки с золотыми погонами: для этого надо каждый день засыпать и просыпаться в бронекомбинезоне, разбирать его по винтику и вновь собирать, что мы регулярно проделывали в «Танненберге»; ну и, конечно, надо иметь голову на плечах и хорошо помнить все принципиальные схемы. Разумеется, грамотный эксперт-электронщик меня бы раскусил. Но я рассчитывал именно на «тройку», где подобных экспертов отродясь не водилось, а наличествовали только мерзавцы разных мастей и калибров, не отягощённые излишними знаниями, только мешающими в такой многообещающей карьере.

По глазам подполковника ясно читалось, что он прямо-таки жаждет поставить меня к стенке. Но... похоже, пока ещё Дариане Дарк были нужны наши ополченцы и она не дерзала устраивать действительно массовые расстрелы выходящих из вражеского тыла бойцов, но для нас с Кириллом и Ингой всё кончилось штрафной ротой. Полученное сообщение было объявлено «имперской фальшивкой», которую я обязан был распознать, ибо приказ Верховного Главнокомандования чётко запрещал любые отступления. Тем не менее нам была «предоставлена возможность кровью искупить свои преступления перед Родиной».

Инга и Костя держались молодцами. Как я и учил, хлопали глазами и уверяли, что получили приказ. Я надеялся, что их всё-таки отпустят, но штрафные роты всегда нуждаются в пополнении. До утра нас заперли на импровизированной «гауптвахте», надев наручники и сковав ноги, словно каторжникам девятнадцатого века.

На следующий день нас отконвоировали в расположение штрафной роты. Комбинезоны и «штайеры», само собой, отобрали.

Я хорошо помнил историю. Но здесь, в совершенно новой войне, новоиспечённые штрафники оказались все поголовно или добровольцами-новокрымчанами, или немногими уцелевшими из состава «Камбрэ» французами. Знакомых, правда, никого не нашлось; неужто весь наш взвод, кроме двух ребят из моего отделения, так и полёг во Владисибирске?..

Оружие нам выдали - всё те же старые 93-k, но боеприпасов полагалось только по одному магазину. А помещались мы, надобно заметить, как раз в том месте, где широкое шоссе рассекало горы; и за нашими спинами действительно появился вооружённый до зубов отряд, которому, похоже, и вменили в обязанность «расстреливать трусов и паникёров».

Командир штрафников, француз с перевязанной головой и совершенно серым лицом - вокруг глаз лежала густая синева, - равнодушно выслушал моих конвоиров. Несколько нажатых клавиш - нас внесли в списки.

Мы даже успели получить скудный, уполовиненный паёк, успели кое-как устроиться в отрытых щелях, когда Империя сочла, что ждала достаточно.

* * *

НОВОСТИ НАРОДНО-ДЕМОКРАТИЧЕСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ ТРИДЦАТИ ПЛАНЕТ

(Торжественная и мрачная мелодия, на экране развевается флаг Федерации, окутанный огнём и дымом. На его фоне появляется не кто иная, как Дариана Дарк, в простой форме рядового бойца интернациональной бригады, волосы стягивает их знаменитая красная повязка. Проникновенно и серьёзно Дариана смотрит прямо в глаза зрителям и начинает - на общеимперском, но по низу экранов на Новом Крыму бегут русские субтитры, словно здесь кто-то не владеет этим языком.)

- Товарищи! Граждане! Братья и сестры! Бойцы нашей армии и флота!.. Продолжается вероломное нападение имперско-фашистских захватчиков на наше миролюбивое отечество. Несмотря на героическое сопротивление Народно-Освободительной Армии, несмотря на то, что лучшие дивизии врага и лучшие части его авиации уже разбиты и нашли себе могилу на полях сражения, враг продолжает лезть вперёд, бросая на фронт новые силы. Имперским войскам удалось захватить большую часть планеты Шайтан и окружить наши войска в последнем космопорту. Враги высадились на планете Новый Крым и захватили там существенный плацдарм, они хотят лишить нас её неисчерпаемых пищевых запасов. Имперский флот посылает свои мониторы к Смитсонии и Новой Юте, расширяя район своих действий.

Как могло случиться, что наша славная Народно-Освободительная Армия сдала имперским войскам ряд наших городов и даже планет? Неужели имперско-фашистские войска в самом деле являются непобедимыми войсками, как об этом трубят неустанно имперские хвастливые пропагандисты?

Конечно, нет! История показывает, что непобедимых армий нет и не бывало. Имперская армия никогда ещё не встречала настоящего сопротивления. Она преуспевала, подавляя народные восстания против кровавой имперско-фашистской диктатуры. Только на территории нашей Федерации эта армия встретила настоящее сопротивление. И если в результате этого сопротивления лучшие дивизии имперско-фашистской армии оказались разбитыми нашей Народно-Освободительной Армией, то это значит, что имперско-фашистская армия так же может быть разбита и будет разбита, как были разбиты армии тевтонских рыцарей при Грюнвальде, войска Фридриха Второго в Семилетней войне, армии кайзера Вильгельма в Первой мировой и во Второй - армады людоеда Адольфа Гитлера, в режиме которого видит свой идеал нынешняя имперско-фашистская диктатура. Нам не на кого полагаться, кроме самих себя - и оружия возмездия, созданного нашими учёными. И если имперско-фашистские захватчики, располагая сотнями планет, думают задавить нас числом - они жестоко просчитаются. Уже сейчас, с каждым днём, крепнет оборона наших войск на Новом Крыму. Не сдаются и наносят поражение врагу доблестные защитники Северного на планете Шайтан.

Нельзя забывать, что враг давно держал все свои силы отмобилизованными и готовыми к войне, а мы были вынуждены делать всё это на ходу. У нас не было тяжёлого оружия, мы рассчитывали только на то, что удастся захватить у имперско-фашистской армии, а сейчас наши заводы уже стали выпускать наши собственные танки, самолёты, ракетные установки, космические корабли. Но численный перевес по-прежнему на стороне врага. Заваливая наши позиции трупами и обломками своей боевой техники, имперцы смогли достичь некоторых успехов.

Сейчас надо напрячь все силы, может быть, последние силы, чтобы дать отпор ненавистному врагу. Имперские войска угрожают моей родной планете, Новому Ковенанту. Там остались мои близкие. Мне советовали воспользоваться своим положением и вывезти их в безопасное место. Но я никогда этого не сделаю, как бы ни любила своих братьев, сестёр, многочисленных племянников и племянниц. В эти дни очень многие граждане Федерации лишились имущества, многие потеряли любимых, многие пали смертью храбрых. Я могу лишь мечтать о том, чтобы разделить с народом Федерации все тяготы и лишения.

Братья и сестры, нашей Родине были отпущены лишь считанные месяцы мира. Мы едва успели организовать временное правительство и только начали считать доставшееся нам наследство, как имперские преступники нанесли нам жестокий и коварный удар. Они рассчитывали смять нас за несколько дней. Но просчитались. Борьба за планету Шайтан приобрела длительный характер. Враг понёс тяжелейшие потери, потери, каких имперская армия не знала за всю свою историю.

Тогда неприятель решил лишить нас пищевых ресурсов и высадился на планете Новый Крым. Околопланетные орбиты заполнены обломками его мониторов, взорванных нашей славной противокосмической обороной. Враг посылал свои корабли на верную гибель, не колеблясь, жертвовал жизнями имперских солдат и офицеров. Ценой огромной крови им удалось высадиться и захватить плацдарм. Но бойцы Народно-Освободительной Армии в массе своей не дрогнули. Они верили своим командирам и руководству, принёсшему им свободу. Недалёк тот день, когда враг получит сокрушительный ответный удар нашего секретного чудо-оружия. А пока нам надо держаться, зубами вцепляясь в каждую высотку, каждый дом, каждый перекрёсток дорог.

Наше дело правое, закончу я. Враг будет разбит, как говорили наши героические предки, победа будет за нами!..

* * *

Имперская артиллерия - и ствольная, и реактивная, ударные вертолёты, штурмовики, оперативно-тактические ракеты - всё это обрушилось на наши позиции, словно исполинский молот самого Тора. Ночь сменилась днём, земля встала на дыбы норовистым конём, расплескиваясь волнами, точно вода. Мы тотчас оглохли от рвущего слух грохота, на гребне скал забушевало пламя.

Наступавший армейский корпус не жалел снарядов. Нам повезло - первые из термобарических, выжигавших всё и вся вокруг, легли чуть дальше нашей щели, и я успел рывком выдернуть сжавшихся в ужасе на дне, полузасыпанных ребят. Нам ничего не оставалось делать, как вновь бежать вперёд, на врага, пока имперцы не сменили прицел и раскалённая туча не накрыла наш передний край, где залегли штрафники. Ни у кого из них не будет возможности «искупить кровью», потому что даже и крови не прольётся: они все сгорят заживо.

Мельком я заметил и справа и слева рванувшиеся вперёд другие фигуры. Не один я знал, что такое термобарический барраж. Но пополам с этими снарядами на наших позициях рвались и обычные, над головами лопались шрапнели, засыпая всё вокруг тысячами мелких стрелок, пробивавших насквозь незащищённое человеческое тело. Если кто-то и успевал вскрикнуть, его крик мгновенно тонул в рёве и грохоте небывалой канонады. Мы рухнули, вжимаясь в казавшуюся спасительной землю, и единственной оставшейся мыслью было: «Ну всё, влипли...»

Трижды над головами разрывался шрапнельный снаряд, и трижды нам везло. И, когда очередной термобарический снаряд взорвался прямо в горловине прохода, мы успели убраться достаточно далеко.

Мы лежали и даже не пытались поднять голов. Гром артиллерии чуть стих, снаряды падали теперь в глубине нашей обороны, а мимо нас в стиле классических атак Второй мировой двинулись штурмовые танки и боевые машины пехоты. В небе гудели вертолётные винты, удар будет скорее всего комбинированным, в тыл защитникам кряжа высадят десант, хотя, по-моему, в щелях и окопах и так не могло уцелеть ничего живого.

И верно - когда артогонь стих окончательно, сквозь торжествующий рёв танковых моторов не пробилось ни единого ответного выстрела. Окутанный дымом кряж, казалось, полностью вымер.

Так мы лежали, не зная, какую из небесных сил благодарить за своё спасение, лежали, даже не пытаясь взяться за винтовки. Когда поднялась заря, стала видна бесконечная вереница имперской бронетехники, втискивавшейся, точно черно-блестящая змея, в узкую горловину шоссе. Бывшая ничейная полоса уже никого не интересовала. Враг играючи смял оборону, подавив её небывалым по мощи огнём, и я не мог не восхититься стойкостью интербригад на Шайтане, державшихся против таких вот всё уничтожающих огневых валов. И ведь держались, и отбивали имперские атаки, «Северный» вон не взят до сих пор...

...А потом, когда уже схлынул вал прущей на запад техники с чёрными крестами в белой окантовке, мы заметили высунувшуюся из леса ещё одну колонну. Перед нами лежало широкое, не меньше двух километров, совершенно открытое пространство, поле, ровное, словно тарелка. Я решил переждать; поднёс к глазам чудом уцелевший бинокль и, обомлев, увидал знакомую до слёз эмблему...

А над ней, можно сказать, любимой-родной мёртвой головой, помещалась ещё одна, незнакомая: коронованный змей, вцепившийся в свой собственный хвост. Часть из дивизии «Totenkopf», но что за второй герб? Раньше за полками своих собственных эмблем в новом рейхсвере как-то не водилось.

- Лежать, не шевелиться! - на всякий случай предупредил я ребят, а то Костя уже примеривался, ловя в прицел головной танк. А ну как у мальчишки не выдержат нервы? Офицера в люке он, конечно, уложит, а потом?..

Колонна приближалась; чуть ли не с головой засыпанные землёй, мы лежали в глубокой воронке шагах в пятидесяти от шоссе, на самом краю того, что некогда было лесом.

Имперцы двигались уверенно, если не сказать нагло. Из люков торчали высунувшиеся по пояс фигуры; не все даже потрудились надеть броню. Похоже, моя бывшая дивизия уже никого и ничего не боялась. Решили, что последние защитники полегли у Владисибирска?

...И лишь когда колонна подошла совсем близко, я разглядел выведенную готическим шрифтом полукруглую надпись над щитами с черепом и коронованным змеем: Tannenberg.

...Хотя, собственно говоря, что я удивляюсь? Раз уж сюда не побрезговали перебросить 1-ю мотодивизию, почему «Танненберг» должен оставаться в стороне? Вполне возможно, что имперский Генштаб счёл вероятности солдатских сантиментов пренебрежимо малыми. И, если здесь вся 3-я десантная дивизия «Мёртвая голова», отчего бы не прибыть сюда и до сих пор приписанному к ней, хотя и отдельному полку?

Ну что ж, видать, новокрымчане всё-таки запугали имперцев. В бой пошли настоящие войска, не каратели. Этим, думаю, и объяснялся убийственный огонь...

А «Танненберг» изрядно укрепили. По крайней мере, в моё время танков мы не имели. Были чисто десантной частью, а теперь гляньте на этих красавцев!

За танками тянулась длинная вереница БМД и БМП вперемешку со штурмовой артиллерией и мобильными комплексами УРО.

Я оглянулся на ребят. Перемазанные, в разодранных кое-где штормовках... и, конечно, уже готовые к последнему бою. Но, с другой стороны, «Танненберг» нужен мне. Что ж, мне не привыкать к роли «предателя».

Передовые танки грохотали совсем рядом, когда я медленно выпрямился. Выпрямился с поднятыми руками.

Что-то сдавленно выкрикнула Инга. И я успел пинком ноги вышибить винтовку у Костика, всерьёз решившего выполнить положение приказа о безусловном уничтожении предателей, паникёров и тому подобных личностей.

Нас заметили. Колонна не замедлила ход, но одна из БМП вдруг резко вильнула в сторону (насколько это можно сказать по отношению к тяжёлой гусеничной машине), и по пояс высунувшийся из башенки штабс-ефрейтор откинул тонированное бронестекло шлема.

Микки! Ну, конечно же, Микки Варьялайнен! Дослужившийся до штаб-ефрейтора Микки, уставившийся на меня, словно на привидение. БМД резко встала, и мой недавний подчинённый спрыгнул наземь.

- Господин лей... Руслан... - он явно не знал, как ко мне обратиться. Для всех в «Танненберге» я числился в длительной командировке.

- Всё в порядке, это я, Микки, - ответил я по-имперски. - Где командир? Валленштейн? Мне надо срочно к нему.

- Так точно, герр лейтенант, - финн вытянулся, окончательно решив для себя мою принадлежность. - А кто это с вами?

- Местные ребята. Их надо будет накормить, дать еды и медикаментов на дорогу и отпустить восвояси. Они мне здорово помогли.

Спрыгнувшие следом за Микки трое солдат опустили направленные на Ингу и Костика стволы. Ребята наблюдали за мной совершенно безумными глазами.

- Я знаю, что делаю, - сказал я им по-русски. - Разрядите винтовки. Отдайте патроны.

Костя и Инга повиновались, двигаясь точно во сне.

- Залезайте на броню, - распорядился я. - И не бойтесь. Всё будет в порядке.

Инга послушно полезла на боевую машину, а вот Константин, похоже, потерял голову. Метнулся, как заяц, в сторону и, наверное, попал бы под пулю, не перехвати его Микки.

- Костя! Спокойно! - опять же по-русски выкрикнул я, но мальчишка бился в истерике, пока его не скрутили двое незнакомых мне солдат «Танненберга».

- Отвечаешь мне за них, штаб-ефрейтор, понятно? - как можно внушительнее произнёс я.

- Так точно, господин лейтенант, понятно!

- Теперь дай мне провожатого к Валленштейну.

- Слушаюсь! Эй, Бенда! Останешься с господином лейтенантом. Я сейчас передам по команде...

Бенда остался стоять рядом со мной, а БМД Микки взревела мотором и, набирая ход, стала обгонять колонну по обочине, возвращаясь к своему месту.

...Оберст-лейтенант Иоахим фон Валленштейн редко прибегал к услугам большого штабного броневагона, настоящего трейлера на гусеницах, предпочитая лёгкие джипы. Вот и сейчас, обгоняя казавшуюся нескончаемой колонну техники «Танненберга», его машина промчалась по обочине и лихо затормозила прямо передо мной. Я поспешно вытянулся.

Оберст-лейтенант не изменился, разве что глаза запали от недосыпа и лихорадочно блестели. Он принял мой салют по всей форме.

- Благодарю за отличное выполнение задания, господин лейтенант. И... добро пожаловать домой в «Танненберг». Мы теперь уже не полк, мы теперь настоящая бригада, - он улыбнулся одними губами. - Прошу, садитесь. Нам о многом надо поговорить. Ради такого случая и в этом гробу проехаться можно, - пошутил он, когда рядом с нами сбавил ход штабной трейлер.

Мы заскочили на подножку. Бронированная дверь отворилась - и мне прямо в глаза посмотрела не кто иная, как Гилви собственной персоной. Гилви, в полевом камуфляже, с парой ярко-зелёных нашивок шарфюрера (ого! очередное повышение!) на левом рукаве. Глаза её расширились, она совсем не по уставу прижала обе ладони лодочкой к низу лица, а потом вдруг бросилась мне на шею.

- Спокойно, dame Scharführer, - не без ехидства заметил Валленштейн у меня из-за спины. - Может, позволите мне подняться, а потом уже будете проявлять пылкие чувства?

Красная, как мак, Гилви поспешно отскочила. Валленштейн следом за мной поднялся на подножку бронированного левиафана.

Я знал, что увижу внутри. Плотно упакованные в вертикальные консоли электронные блоки, голографические установки панорамного моделирования, дисплеи, отражавшие обстановку в режиме реального времени, бесконечные вычислители, шифровальные устройства, передатчики и так далее и тому подобное. Я удивился - почти все, кто сидел у экранов, оказались девушками.

Гилви вихрем выскочила из заднего компартмента, уже не в камуфляже, а в чёрной «повседневной» форме, на правой петлице - сдвоенные руны , на левой - косая полоска и одиночная «розетка» шарфюрера.

- С благополучным возвращением вас, господин лейтенант, и, конечно же, с успешным выполнением задания командования!

- Вот об этом выполнении он мне сейчас и доложит, - Валленштейн пребывал в отличном настроении. - Обеспечьте безопасность, шарфюрер.

- Яволь, герр оберст-лейтенант!

В транспортёре имелся крошечный «кабинет» командира полка, больше напоминавший купе старинного поезда, выставленного у нас в железнодорожном музее. Откидная спальная полка, крошечный столик перед панелью вычислителя, дисплей на стене да два складывающихся стула. На столике голограмма: светловолосая смеющаяся женщина, обнимающая двоих детей: мальчишку лет десяти и пятилетнюю девочку.

- Прошу садиться, господин лейтенант, - чопорно проговорил Валленштейн, явно намекая на то, что откровенничать пока не следует.

Я повиновался. Оберст-лейтенант тем временем извлёк из внутреннего кармана что-то вроде обычного наладонника и принялся нажимать клавиши. За стенными панелями что-то с лёгким гудением включалось и выключалось.

- Теперь можно, Руслан. И, конечно, давай без чинов, - вдруг произнёс мой собеседник по-русски. - У этой клетушки то преимущество, что относительно просто отыскивать «жучки». От внешнего сканирования её неплохо защитили конструкторы, - Валленштейн перешёл на общеимперский. - Мы получили твоё сообщение. Тот факт, что Дариана Дарк, по сути, не является человеком, придаёт всем событиям совершенно иной оборот.

- К сожалению, её местонахождение по-прежнему неизвестно, - сказал я. - Да это сейчас и не главное. Надо остановить войну здесь, на Новом Крыму.

Валленштейн помрачнел.

- Моим единомышленникам в Генштабе стоило немалых усилий добиться отправки сюда «Танненберга». Произошла нежелательная утечка информации...

- Вы имеете в виду - моей информации? О конфликте между поселенцами и новокрымчанами?

- Именно, - кивнул Валленштейн. - Первоначально мы планировали, что удастся протолкнуть через Генштаб идею малоформатной точечной операции силами одной нашей бригады. Захват космопорта, Нового Севастополя, разоружение и интернирование поселенческих формирований, компромисс с умеренными деятелями в Думе, широкая автономия Нового Крыма в составе Империи.

- Силами одной бригады? - я не верил собственным ушам.

- Усиленной бригады, и притом какой бригады! - усмехнулся Валленштейн. - На самом деле, если обезглавить сопротивление...

- Но откуда мы можем знать, где именно скрывается Дариана?

- Мы бы смогли. Как бы она ни шифровалась, можно осуществить практически полный перехват всех электронных сообщений в масштабе планеты. У нас есть такая техника. Да, пришлось бы повозиться. Но оно того бы стоило. Только надо было подольше повисеть над Новым Крымом да, как говорите вы, русские, «накрутить хвосты» криптографам.

- Она бы успела перебросить сюда за это время столько переселенцев, что потребовалась бы целая танковая армия!

- Это не так, Руслан. Говорю тебе, если б мы вычислили их логово и высадили туда десант...

- А если ошибка?

- Эвакуировались бы. Конечно, несколько испортив тщательно сохраняемую экологию твоей планеты, но... в конце концов, радиоактивное загрязнение - вещь очень неприятная, но это не летальная инъекция всему живому.

- То есть успех всей операции ставился в зависимость от того, нашли бы или нет Дариану?

- Не только, - сказал Валленштейн. - Как уже говорилось, очень важно было захватить Новый Севастополь и прилегающий порт. С пленением Дарианы и её штаба вполне справилась бы отдельная тактическая группа из, скажем, двух усиленных рот.

- Но этот план принят не был, вместо него Генштаб решил осуществить полицейскую операцию?

- Генштаб поддержал наши предложения, - заметил Валленштейн. - Но вмешались другие силы. Прежде всего - контрразведка и служба охраны кайзера. Они настояли на широкомасштабной операции возмездия. Кайзер властью Верховного Главнокомандующего отверг представленный на утверждение Генштабом план и велел разработать карательную операцию. Худшего варианта и представить нельзя.

- Это же глупо... - бессильно проговорил я.

- Глупо, но может оказаться эффективно, - мрачно хмыкнул подполковник. - На Новом Крыму особенно не попартизанишь.

- Но что-то всё-таки пошло не так, раз здесь оказались и 1-я мотодивизия, и «Мёртвая голова»?

- Разумеется. Считалось, что охранные дивизии займут Владисибирск уже на второй день операции.

- А почему в первом эшелоне именно они, а не ударные части?

Валленштейн развёл руками.

- Мои источники в Генштабе также в полном недоумении. 203-я охранная дивизия столкнулась с упорным сопротивлением и понесла существенные потери, особенно при штурме Владисибирска. Вопреки ожиданиям, не произошло капитуляции собственно новокрымских частей перед фронтом наступающих.

- Они не очень-то и предлагали сдаться... - заметил я. - Так, самый минимум миниморум...

- Это-то как раз очень даже объяснимо. Новый Крым и его обитателей не слишком-то любят радикалы из ближнего окружения Его Величества. Там не перевелись те, кто верит в расовые теории и что их миссия - возродить Рейх не только, так сказать, организационно, но и идеологически. Считалось, что новокрымчане должны быть деморализованы, подавлены, не готовы к сопротивлению. Ксенофобия по отношению к переселенцам должна была, по расчётам этих господ, перевесить страх и ненависть перед Империей, ведь Империя не посягала, скажем так, на национальный состав населения Нового Крыма или на его бытовой язык.

- Странный расчёт...

- Согласен. Скорее всего, рассуждали они так: если нам сдадутся - очень хорошо, а не сдадутся - ещё лучше, можно уничтожить всех смутьянов. Поверь, переселиться на Новый Крым мечтали бы не только шахтёры из-под куполов. Очень многие с Внутренних Планет охотно последовали бы их примеру. Поэтому и посылка охранных дивизий. Выполнять операции по зачистке территорий им привычнее. И лишь когда стало ясно, что добровольцы не сдаются, а сражаются насмерть, а в 203-й дивизии большие потери и её вот-вот придётся отводить на переформирование, в бой ввели второй эшелон. То есть нас. Но «Танненберг» используют не как десантную часть, а в качестве простой моторизованной бригады, хотя и усиленного состава.

- Оборону вы прорвали, - проронил я. - Весь остров в руках Империи. Сейчас, боюсь, начнётся, как здесь говорят, «эрадикация».

Валленштейн тяжело вздохнул.

- Это омерзительно и позорит имперские Вооружённые силы. Ни один настоящий офицер никогда не согласится на перевод в охранные войска, никогда не пожмёт руку служащему в них, не сядет за один стол...

Я с трудом подавил горькую усмешку. Аристократия. Ну да, конечно, там были люди, способные стреляться из-за урона чести, - прекрасная черта, но как быть, если твоё дело нельзя переложить ни на чьи другие плечи?

- Нам надо любой ценой захватить Дариану и добиться, чтобы на Новом Крыму капитулировали бы не добровольцы, а Федерация! - решительно сказал я. - Только тогда мы можем избежать гибельного раскола.

- Я с тобой совершенно согласен, - кивнул Валленштейн. - Все мои спецы по электронному перехвату и дешифровке работают круглосуточно. У нас есть и сочувствующие в армейском отделе радиоразведки. Мы обязательно выясним...

- Вот только Дариана может сперва пустить в ход Тучу, - обречённо проговорил я. - Я сообщал об этом.

- К сожалению, - сухо отозвался Валленштейн, - эта часть твоего сообщения была признана совершенно недостоверной.

- Как?! Господин оберст-лейтенант, и вы тоже...

- Успокойся, Руслан. Нет, я не «тоже». Я, например, вижу замысел такой операции: на Новый Крым заманивается как можно больше имперских войск, после чего выпускается Туча. Возможно, Дариана имеет некоторую власть над ней и способна удержать монстров от уничтожения определённых... групп людей, представляющих интерес для Дарк. Исходя из этого, мы должны быть готовы уничтожить эту Тучу.

- Как на Иволге?

- Думаю, что мы успели кое-чему научиться, - глаза Валленштейна блеснули. - Новые комбинезоны существенно хуже поддаются химическо-коррозийной атаке. У нас новые средства поражения. Полагаю, Туча поломает о нас зубы.

- Я пришёл с двумя бойцами-добровольцами, - сказал я. - Надеюсь, что они будут отпущены целыми и невредимыми...

- Само собой, как только дадут слово не поворачивать оружие против имперских Вооружённых сил, - кивнул Валленштейн.

Я крайне сомневался, что Костя или Инга способны дать такое обещание, но пока что спорить не стал.

- Я понимаю, Руслан, что ты ещё очень многое можешь мне рассказать. Как оборачивалась ситуация на Новом Крыму, как... впрочем, сейчас это уже не слишком важно. Тебе нет смысла рисковать и возвращаться за линию фронта. Поверь, тебе более чем повезло, что ты уцелел во время последней артиллерийской подготовки. Командование корпуса располагает более чем двойным, против штата, комплектом тяжёлых средств.

- Там погибают мои соотечественники, - тяжело проговорил я. - Карательные операции во Владисибирске, чему я сам был свидетелем, не оставляют им выбора. Лучше умереть сражаясь, чем ждать, пока тебе приставят ствол к затылку и нажмут на спуск. Или отправят на Сваарг. Надо любой ценой добиться прекращения имперского наступления. Переговоры с теми же добровольцами, какие ещё живы, ни к чему не приведут. Французы тоже настроены решительно. Прекратить это кровопролитие может только захват Дарианы Дарк.

Валленштейн помолчал. Гордость офицера-аристократа, представителя «стержневой нации», боролась в нём со здравым смыслом.

- Да, конечно, - наконец проговорил он. - Я понимаю. Единство Империи для меня... значит очень много, но не является фетишем, целью, оправдывающей какие угодно средства. Я понимаю, что ты имеешь в виду, Руслан. Убедить командование корпуса прекратить наступление можно, только пообещав ему, что взамен мы доставим в штаб саму Дариану, живую, здоровую и полностью готовую к употреблению.

- Едва ли командование корпуса удовлетворится одними нашими обещаниями.

- Справедливо. Поэтому надо не просто «пообещать», а убедить, показав, что нам известна её лёжка. Я... считаю, что можно несколько... приукрасить истинное положение вещей, - Валленштейн досадливо потёр подбородок. - Но лишь после того, как у нас появится хотя бы одна зацепка. А до этого...

- А до этого мои сородичи будут умирать под имперскими залпами.

Валленштейн отвёл взгляд.

- Руслан, пойми, я сделал всё, что в моих силах.

- Я понимаю. Но понимание уже никого не волнует. Могу ли я чем-то помочь?

- Можешь присоединиться к шарфюреру Паттерс, она у нас возглавляет команду, работающую прямо отсюда.

Я покачал головой.

- Едва ли смогу оказаться чем-то полезен: никогда не занимался криптографией.

- Ничего, ничего, нам сейчас все нужны, - неопределённо ответил Валленштейн, протягивая мне руку. - Насчёт тех двоих не волнуйся. «Танненберг» не воюет с детьми, и никакие тайные полиции и контрразведки меня в этом не поколеблют. За твоими вещами, Рус, формой, документами и всем прочим я немедленно пошлю. Ну и, разумеется, для вышестоящих проверяющих должен быть полный ажур с твоей командировкой, во всяком случае, с возвращением из неё. Этим я тоже займусь, а ты дождись, пожалуйста, здесь. Разрешаю ненадолго отвлечь одну старшую шифровальщицу для приватной беседы, - и он улыбнулся.

* * *

- Господин лейтенант! - заулыбалась мне Гилви. Так хорошо и так тепло, как... как мне когда-то улыбалась Далька, в самом начале нашего с ней романа.

- Вольно, шарфюрер. И - без чинов.

Гилви продолжала улыбаться.

- Ну, - неопределённо начал я, - и как ты тут? Всё это время?..

- Плохо, - неожиданно пожаловалась она. - Потому что без тебя, Рус.

Я чуть не поперхнулся. Девушки-операторы изо всех сих делали вид, что ничего не замечают.

- Мне кажется... такие разговоры...

- Ты прав, надо вести не в этом месте, - и Гилви, вцепившись мне в рукав, потащила за собой в отгороженный стойкой вычислительных блоков закуток у задней стенки трейлера.

- Я по тебе очень, очень, очень скучала, - едва шевеля губами, прошептала она, вставая вплотную, так, что я чувствовал её упругую грудь. - А ты по мне?

- Ну, ещё бы, - соврал я. - Как вспомню тебя в тех чулочках...

Гилви хихикнула, но улыбка мигом истаяла.

- Только потому и вспоминал?

- А разве такое зрелище забудешь?

- Ну, тогда-то ты только и знал, что за книжкой прятаться... - она погрозила мне пальцем.

- Гил, да ладно тебе... Скажи лучше, как ты здесь?

- Как я здесь... - она опустила глаза и вздохнула. - Да как обычно, Рус. Работала, как лошадь. Вот, шарфюрера дали.

- А как ты оказалась в «Танненберге»?

И тут я подумал, что этот вопрос мне следовало задать ей давным-давно. Ещё тогда, на Омеге-восемь. Гилви носила в петлице две молниеобразные руны. Эту эмблему оставило себе только одно имперское ведомство, Gehaime Staatspolizei, занимавшееся порой совершенно неожиданными делами. Гилви, собственно говоря, совершенно не должна была трудиться какой-то там шифровальщицей в штабе полка, пусть даже его традиции восходят к Waffen-SS.

Гилви Паттерс была единственной шифровальщицей, кто носил чёрную форму.

- Да очень просто, сама подала рапорт, меня и прикомандировали, как особо отличившуюся, - легко ответила девушка. - В кадрах Gehaime я осталась. А тут числюсь в служебной командировке.

Стоит ли мне говорить, что это должна была быть донельзя странная командировка?

Я постарался чуть отстраниться. Возникла неловкая пауза. Гилви кусала губы и, казалось, мучительно боролась с желанием что-то сказать. Выручил нас ординарец Валленштейна, приволокший увесистый тюк с моими личными вещами, в своё время оставленными в полку перед «дезертирством» на Новый Крым.

- Пойду переоденусь, - воспользовался я подходящим предлогом.

Да, здесь было всё. Удостоверение личности, шкатулка с наградами, аккуратно свёрнутые комплекты формы, полевой, парадной и повседневной, денежный аттестат (согласно ему, мне продолжали аккуратно начислять жалованье, да ещё и с суточными, рассчитанными, правда, по тыловым нормам) и так далее и тому подобное, скупой «джентльменский набор» младшего имперского комсостава. Предстояло получить личное оружие, броню, реактивировать мой чип в полковой системе управления боем, встать на учёт у казначея, каптенармуса и так далее и тому подобное...

...Костю и Ингу действительно отпустили - когда «Танненберг» завершил марш и мы остановились в виду Приволья, рыбацкого городка на крайней западной оконечности Сибири. Судя по всему, защитники острова решили дать здесь последний бой.

Инга и Костя смотрели на меня со страхом и отвращением, однако пробивалось всё же и любопытство. Они ж видели, как каратели падали от моих пуль, как я выводил отделение, до последнего сберегая своих; а сейчас - явился в полевой имперской форме!

- Я их накормил, господин лейтенант, - вырос рядом со мной Микки. - Ух и оголодали ж!

- Спасибо, Мик. Ребята, так было нужно. Сейчас я не могу объяснить вам всего, но... самое главное, что вы уходите отсюда живые и здоровые. Командир этой части собирался взять с вас честное слово не выступать против Империи, но, полагаю, это уже излишество. С «тройкой» вы уже сталкивались и знаете, что это такое. Ни в коем случае не говорите, что были... в плену. Вас поставят к стенке в тридцать секунд. Скажите, что блуждали, я - пропал без вести. Ну, удачи вам. И... погодите называть меня предателем.

Микки таращился на меня, не понимая ни слова. Его лично язык планеты расквартирования никогда не занимал.

- Я их отпускаю, Микки. Спасибо, что приглядел за ребятами. Рано им ещё умирать...

- Умирать всегда рано, герр лейтенант.

- Философствуешь, Мик? И давай без чинов.

- Поневоле... Эй, вы, двое! Ну-ка, давайте, нечего рассиживаться! Господин лейтенант велел вам убираться на все четыре стороны. Ваши - во-он там, за той высоткой. Ноги в руки - и давайте, только смотрите, чтобы вас свои же не пристрелили.

Костя дёрнулся, словно собираясь что-то сказать; но Инга, маленькая мудрая Инга, схватила его за руку.

- Прощайте... - шепнула она и почти что силой потащила Константина за собой, прочь, к последнему рубежу обороны добровольцев.

Я смотрел им вслед, пока на левом обрезе шлема не замигал зелёный огонёк вызова - от командования.

- Фатеев!

- Я, герр оберст-лейтенант!

- Срочно явись за предписанием. Свободного взвода или роты у меня пока нет, но, похоже, у нас появилась срочная работа.

- Слушаюсь, господин подполковник!

- И, я боюсь, вакансии появятся... - мрачно пробурчал Валленштейн и отключился.

...То, что, как я ожидал, будет приватным разговором, оказалось собранием чуть ли не всего офицерского состава полка.

Два трейлера встали под прямым углом, раздвинулась лёгкая камуфлированная крыша. Мигнули индикаторы на моём шлеме - на полную мощность заработала защита от подслушивания.

Я увидел много незнакомых лиц, хотя большинство, завидев меня, широко улыбались, протягивали руки, поздравляя.

- С возвращением! С удачей! - неслось со всех сторон.

Я кивал, улыбался, пожимал ладони в ответ. Не прошло и пяти минут, как появился Валленштейн.

- Meine Herren, у меня есть новость. Я бы сказал, очень плохая. Впрочем, смотрите сами. Это только что передали с орбиты.

Засветился выдвинутый из штабного трейлера экран.

- Dame шарфюрер, увеличение! - резким, злым голосом приказал оберст-лейтенант. - Катарина! Пояркович, помогите ей!

К Гилви подскочила ещё одна девушка из команды шифровальщиц.

Сплошная засветка на экране сменилась чётким изображением - океан и над ним три внушительного вида тёмные блямбы. Блямбы быстро увеличивались - и разом воцарилась мёртвая тишина.

Меня пробрало морозом.

«Матки». Ну, конечно же, «матки». Над океаном, и, надо полагать, движутся прямиком к нам. Но почему бездействует орбитальная группировка?!

- Командование предупреждает, что нам осталось меньше трёх часов до возможной атаки. Мы будем действовать, как действовали под Пенемюнде, с учётом... наших новых возможностей. В инструктаже вы не нуждаетесь. Прошу как можно тщательнее разъяснить рядовому составу их задачи. У нас осталось не так много ветеранов боёв на Иволге. Организация обороны следующая...

Валленштейн перечислял подразделения, имена командиров, обороняемые участки, а я застыл, оцепенев, всеми чувствами потянувшись туда, в небо над нашим знаменитым океаном - где неспешно и торжественно плыли «матки». Доселе они предпочитали передвигаться скрытно, по морскому дну, а сейчас, видать, у Дарианы Дарк истекло время.

Неужели «матки» не уничтожимы даже ядерными зарядами? Неужели их нельзя сшибить с небес зенитными ракетами дальнего действия, несущими соответствующие боеголовки? Почему опять должна гибнуть пехота? Империя уже потеряла Омегу-восемь и Иволгу. Тогда тоже не рискнули пустить в ход атомное оружие, а потом было уже поздно. Конечно, ничто не могло помешать превратить эти планеты в сплошные радиоактивные пустыни, покрытые глянцевым, спёкшимся от страшного жара песком, но Империя по непонятным мне причинам мешкала, точно и впрямь надеясь на «управляемость» этого вторжения и что в один прекрасный день всю эту завидную недвижимость удастся вернуть. Тогда-то, конечно, расшвыриваться боеголовками на сотни мегатонн не рекомендовалось.

...Молчаливые офицеры быстро расходились. Я сообразил, что по-прежнему стою, - моё подсознание, как оказалось, чётко выполнило команду «Лейтенанту Фатееву остаться!».

- Руслан, - Валленштейн сделал мне знак приблизиться, включая наладонник. - У меня кроме большой и плохой новости есть одна хорошая, хоть и маленькая. Кажется, мы таки нашли Дариану.

«В который уже раз...» - невольно подумал я. Это казалось навязчивой идеей - я гонялся за ней с упорством маньяка, дважды держал её жизнь в своих руках и дважды упускал, хотя упускать не имел никакого права. Ну вот он, третий шанс. Как сказали бы в романах - последний.

- Она не покидала окрестностей Нового Севастополя. Но... есть ещё кое-что, требуемое быть тебе сообщённым, - Валленштейн перешёл на русский, от волнения вдруг начав коверкать фразу. - Над Новый Севастополь Туча. Есть вероятность, что она не будет атаковать город. Вполне возможно, что она, напротив, охраняет подступы. Поведение её значительно усложнилось.

- В Новом Севастополе, думаю, сейчас собраны все поселенцы... - сам не знаю, как удалось вытолкнуть эти слова из перехваченного судорогой горла. - А всех остальных...

Ног под собой я не чувствовал. Из ведущей в тёмное нутро трейлера двери высунулась озабоченная Гилви.

- Я отправил срочный запрос командованию на проведение штурм-рейда. Я... предоставил данные, что Дариана может быть нечеловеком. Это произвело впечатление. Я считаю, ты должен возглавить этот рейд, Руслан. У нас очень мало времени, тебе надо собрать команду. Не больше двух дюжин, «чёрный коршун» больше не поднимет. Ему до Нового Севастополя отсюда пять часов лёта. Мы... постараемся сдержать «маток» здесь.

- Герр оберст-лейтенант, не забудьте о населении Приволья. И... о его защитниках.

Валленштейн сердито сжал губы.

- Я всё помню, лейтенант, не надо напоминать мне о моих обязанностях офицера Империи по защите её подданных, даже если эти подданные оказались вовлечены в вооружённое сопротивление нашим войскам. Не мешкай, Руслан, через пятнадцать минут я жду тебя здесь с группой. «Коршун» прибудет через час. Вы успеете взлететь до того, как здесь развернётся Туча. Оперативные материалы для тебя уже готовятся. Получишь их, как я сказал, через четверть часа.

- С вашего разрешения, герр оберст-лейтенант, я взял бы людей из моего старого взвода.

- На твоё усмотрение. Исполняй!

...Мне хватило двадцати минут, чтобы вернуться с двумя десятками солдат. Конечно, всех «стариков» я взять не мог, да их уже и не осталось столько. Назариан со всем вторым отделением моего взвода погиб на Иволге, когда «Танненберг» угодил в волчьи ямы. Поэтому пришлось брать тех, на кого указывали проверенные кадры, такие, как Микки или Глинка.

Микки, Глинка, Гюнтер, Торвальд, Петер, Сурендра, Джонамани, Мумба. Раздвакряка я брать не стал. Нет, не с его невезучестью. Остальные - новые. Но за них ручались «старики»; большинство новичков, к моему изумлению, оказались крепкими и высокими парнями «стержневой нации». Я бросил быстрый взгляд на финна.

- Патриотический призыв, лейтенант, - вполголоса отозвался Микки. - Все из Внутренних Миров, кровь с молоком, йомть. Но ребята бравые. На Каппе их всех к нам пригнали. Сказали, что отбирали для пополнения «Танненберга» по конкурсу из других частей. Из обычной пехоты есть, танкисты, десант тоже...

Я кивнул.

...Прощальное слово Валленштейна было коротким. Штаб ретранслировал мне все данные для рейда; висящий спутник обеспечивал непрерывную «картинку сверху».

- Руслан, как ты станешь действовать на месте - решать тебе и только тебе. Штаб Дарианы мы засекли, переговоры идут отсюда, - на голографической карте запульсировал огонёк. - Это не идентифицировано ни с какой существенной инфраструктурой, кроме всего лишь старой фермы. Если я правильно понял твоё донесение, наличие там биоморфа весьма маловероятно. Можно ожидать, что это будет обычный бой... осложнённый, правда, возможным вмешательством Тучи, развернувшейся над Новым Севастополем и ближайшими окрестностями. Картинку тебе ретранслируют. - Он резко и жёстко пожал мне руку. - Действуй, лейтенант. И будь я проклят, если по возвращении ты не наденешь погоны обера и не получишь роту.

- Служу Империи! - против воли вырвалось у меня. Успели-таки вбить в самое подсознание...

Гилви кусала губы и, совершенно ясно, с трудом сдерживала слёзы. Ну и дела.

...Трёхсоттонный «зигфрид» добрался бы до Нового Севастополя быстрее, но, увы, для него требовалась изрядная ВПП. То же самое с «кондором». И только «чёрный коршун», конвертоплан, способный взлетать и садиться вертикально и в то же время обладавший скоростью хорошего пассажирского лайнера, мог добраться сюда, забрать нас и достичь цели. Платой за это стала грузоподъёмность.

Мы, конечно, взяли с собой всё, что только могли. Всё, кроме танков.

Пять часов полёта прошли в молчании. Я обошёл людей, кратко перемолвился с каждым; после чего углубился в изучение обстановки на тактическом дисплее. Спутник усердно трудился, и ретрансляторы не подкачали; я видел всё, что происходит на ферме и вокруг неё. Во дворе мелькали человеческие фигурки; однако воздух пятнали многочисленные крылья вившихся в некотором отдалении тварей Тучи. Подходы к дому - открытые, вокруг - расчищенные, тщательно возделанные поля, и только сама ферма прячется, как у нас было принято, под громадными зонтиками местных деревьев, несколько напоминавших земные пальмы. Та-ак... тут, похоже, капониры. Хорошо, если только пулемётные...

* * *

НОВОСТИ НАРОДНО-ДЕМОКРАТИЧЕСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ ТРИДЦАТИ ПЛАНЕТ

...Речь первого заместителя Председателя Временного Правительства Федерации, военного министра товарища Дарианы Дарк вызвала широкий и горячий отклик в сердцах всех свободных граждан нашей великой страны. Честный и нелицеприятный разговор, откровенное признание переживаемых нами трудностей зажгли сердца сограждан признательностью и энтузиазмом. Где бы ни оказалась в эти дни наша съёмочная группа, повсюду мы встречали оживлённо обсуждавших выступление товарища Дарианы Дарк людей. Делом отвечая на призыв родной страны, граждане Федерации записываются в отряды народного ополчения, принимают на себя повышенные обязательства трудящиеся в забоях и у конвейеров на оружейных заводах, те, кто по долгу службы не могут отправиться на передовую. Всё больше и больше женщин, подростков и людей старшего возраста встаёт к станкам и пультам управления, заменяя ушедших на фронт мужей, отцов и сыновей. Вспоминая славные боевые традиции, формируются и женские ударные батальоны. Заявления о приёме в школы снайперов, связистов, операторов систем боевого управления множатся с каждым часом.

Да, мы прямо и честно говорим - сегодня нам трудно. Очень трудно. Но не надо думать, что Империя настолько сильна и непобедима. Она напрягает последние силы. Обитатели Внутренних Миров, развращённые десятилетиями роскошной и бессодержательной жизни, не желают воевать. И Империи приходится полагаться на человеческое отребье, отбросы современного общества, согласных идти в наёмники. Их привлекают возможностью «увидеть далёкие миры, встретиться с новыми людьми... и убить их»...

(На экране - орбитальные снимки двух планет, коричнево-красной и нарядной, бело-голубой. Под первой надпись «Шайтан», под второй - «Новый Крым».)

Оперативная обстановка

...На протяжении последних суток наши войска вели бои на всём фронте, особенно упорные в районе космопорта «Северный» и 8-го горно-обогатительного комбината на планете Шайтан. На планете Новый Крым после кровопролитных многодневных боёв наши войска оставили город Владисибирск, осуществив планомерный отход на новые рубежи обороны. При этом наступающим агрессорам нанесены тяжёлые потери в живой силе и технике.

Все космопорты Нового Крыма продолжают оставаться в наших руках, продовольственные поставки на другие планеты Федерации осуществляются бесперебойно.

Метким огнём остановили захватчиков

Новый Крым. Остров Сибирь. Здесь держат оборону героические воины-танкисты Н-ской части под командованием товарища Дюбуа. Во время планомерного отхода из Владисибирска воины части метким огнём уничтожили...

Напряжённость в пограничных с цивилизацией Дбигу секторах

Наши корреспонденты на планетах Эзоп, Ларошфуко и Лемминкайнен, расположенных на стыке границ Федерации, Империи и цивилизации Дбигу, сообщают о повышенной активности имперских сил и космического флота вышеуказанной цивилизации. По данным служб контроля Пространства, обе стороны осуществляют массированные перевозки грузовыми кораблями. На орбитах размещаются средства слежения и раннего оповещения, судя по данным радиоэлектронной разведки. Все эти первоначально секретные данные сделаны общественным достоянием по личному указанию товарища Дарианы Дарк, с целью полного и своевременного оповещения гражданского населения Федерации о возможных угрозах его безопасности. Как заявил глава пресс-службы Ставки Верховного Главнокомандования, в последнее время существенно возрос риск открытого вооружённого конфликта Империи с цивилизацией Дбигу...

* * *

«Коршун» прижимался к земле. Он мчался, огибая вершины холмов, и, казалось, вот-вот заденет крылом верхушки могучих деревьев. Дариана успела прикрыть район Нового Севастополя достаточным количеством средств ПВО, и без настоящей операции по прорыву нечего было и думать свалиться с неба прямо на её лежбище. Пришлось уклоняться к югу и выбрасываться с предельно малой высоты в спаскапсулах прямо в море. Это сильно задержит операцию, но другого выхода никто не видел.

...Закрытые в «бусинах», мы ждали. Ожерелье из двадцати четырёх сцепленных вместе капсул, готовое рухнуть в океанские волны, словно диковинный венок или, что ближе, как искупительная жертва.

Вспыхнул алый огонёк, сменившийся быстро бегущими к нулю цифрами.

Толчок! Брюхо «коршуна» раскрывается, и двадцать четыре капсулы рушатся вниз, у меня на мгновение перехватывает дыхание, но это лишь мгновение, удар о поверхность, и смотровое окошечко капсулы заливает волна.

...Был вечер. Тихий и добрый новокрымский вечер. Нас выбросили подальше от столицы; я не слишком рассчитывал, конечно, что наш рейд остался незамеченным, но...

Я ударил по клавише, и капсула, ныряя в волнах, вместе с остальными потянулась к недальнему берегу.

И в тот же миг тактический дисплей услужливо доложил, что спутники слежения засекли ракетный пуск из окрестностей Нового Севастополя. Я поспешил увеличить масштаб, но всё равно не успел: зелёная отметка быстро удалявшегося «коршуна» исчезла, вместо неё вспыхнуло алое кольцо, означавшее уничтожение.

Меня пробрала дрожь. На полминуты бы раньше, и... Я слишком хорошо знал эти комплексы. Заряды у них будь здоров, у экипажа конвертоплана не было никаких шансов выжить.

Быстро ж они разобрались. Молодец Дариана, хорошо вышколила.

Циник внутри меня говорил, что для успеха нашей миссии это даже неплохо. Конвертоплан сбросил нас и продолжал полёт, он не разворачивался, чтобы не навести Дариану на мысль, где именно осуществлено десантирование, поэтому зенитчики вполне могли решить, что уничтожили медлительный транспортник вместе со всем содержимым.

Капсулы одна за другой тыкались в песок и раскрывались, подобно цветкам. Моя команда деловито выбиралась на берег, даже не замочив ног (собственно говоря, их и замочить в бронекомбинезоне было невозможно). Из капсул извлекались цинки с боеприпасами, перекочёвывали за плечи солдат. Никто не суетился, все просто работали, и я вновь с невольным уважением подумал о достоинствах армейской школы, как её сумели поставить в Империи.

В сгущающейся тьме мы покинули пустынный пляж. Капсулы сами утянут себя в море, где и станут ждать нашего возвращения, если, конечно, мы решим вернуться этим путём.

Микки вскинул руку, указывая на что-то в темнеющем небе. Миг спустя в моём визоре появилось тяжело взмахивающее крыльями существо, напоминавшее древнего птеродактиля. По змеевидному телу струились извивающиеся цепочки неярких огоньков, а за тварью неотступно следовало десятка два бестий поменьше, тёмных и почти неразличимых обычным зрением. Зато в инфракрасном диапазоне они полыхали ярко-алыми пятнами. Кто-то из солдат вскинул штуцер.

- Отставить, - скомандовал я.

Твари пролетели и скрылись. Что-то новенькое, мелькнула мысль. А что, если Дариана рассылает сейчас таких вот голубчиков во все края моего родного дома, с тем чтобы закладывать, закладывать и закладывать новые истоки?.. Новых «маток», можно даже и не всех с антигравитаторами, а потом бросить их против имперцев. Что ж... так она, возможно, даже и сумеет уговорить ту же Федерацию, что «матки» - надёжная защита от вторжения.

Вот только насколько прочен её контроль над биоморфами?

Что происходит сейчас в Новом Севастополе, в его окрестностях и вообще всюду, куда успела добраться Туча, я старался просто не думать. Третья встреча с Дарианой должна стать последней. Или для меня, или для неё, думал я, невольно и в самом деле сводя всё к какой-то романной коллизии.

Предусмотрительно развешенные (правда, периодически сбиваемые наземными средствами) имперские спутники исправно сообщали мне наше местонахождение, ничего особенного не происходило на ферме, куда лежал наш путь. Мы бесшумно двигались сквозь ночь, огибая небольшие посёлки и отдельно стоящие дома - южное побережье было заселено гуще всего, но всё-таки места, чтобы укрыться, хватало.

Час проходил за часом. Короткий привал, и отряд вновь шагает, а я не могу отделаться от мысли, что, быть может, мы сейчас - последние уцелевшие от «Танненберга», что Туча возле Приволья уже пирует на телах; имперцы и защитники Нового Крыма - вместе, забывшие о всех и всяческих раздорах.

Около двух пополуночи мы достигли цели.

В небе слышался сплошной, слитный шелест тысяч и тысяч крыл. Туча накрыла окрестности города, и небо взирало на нас множеством чужих фасеточных глаз. Пока нас никто не пытался атаковать. Ничто не говорило и о том, что мы обнаружены.

Пулемётные капониры... ничего особенного, накроем парой зарядов из огнемёта. Окна фермы... заложены, похоже, штурмовать придётся и через двери, и через крышу.

Отряд разбился на группы. Все знали свой маневр, и всё, что требовалось от меня, - это включить транслируемый на всех моих спутников общий обратный отсчёт.

Вспыхнул ноль, и тело послушно оторвалось от земли. На обоих капонирах разорвались огнетворные заряды, пламя мгновенно забушевало, словно вырвавшийся на волю из тысячелетнего заточения огненный дух. Защёлкали ответные выстрелы; в свою очередь, чердак вспороли разрывные «двадцатки» наших штуцеров.

Однако гремевшие в ответ выстрелы внезапно и резко стихли. Вторая группа как раз успела взобраться (точнее, почти что взлететь) на крышу и ворваться на чердак, когда дверь распахнулась и знакомый голос Дарианы Дарк крикнул:

- Прекратите огонь! Я сдаюсь.

Я опешил. Однако тело продолжало выполнять раз отданную команду, у него не подкосились ноги от изумления, и несколько секунд спустя я уже стоял лицом к лицу со своей Немезидой.

Дарк заметно сдала. Глаза ввалились, и без того резкие морщины стали ещё резче и глубже. Она носила выцветшую камуфляжную куртку, столь же заслуженные, видавшие виды брюки и, конечно, неизменный чёрный берет. Плечо, пронзённое совсем недавно моей пулей, выглядело совершенно здоровым.

Никто из моего отряда не остановился, но стрельба на самом деле стихла.

- Я сдаюсь, - повторила она.

- Вывести всех из здания! - гаркнул я. - Микки!..

Тонкие губы Дарианы скривились.

- До чего ж ты глуп, Фатеев...

Она не шелохнулась, не сделала ни малейшего движения. Я застрелил бы её немедленно, и на сей раз рука бы не дрогнула, но Дариана стояла, точно статуя, и шевельнулись только губы. Однако и этого хватило, даже с избытком.

Перед глазами у меня вспыхнули ослепительные звёзды, накатил приступ неодолимой тошноты, земля ушла из-под ног, закружилась голова. А с небес и из зарослей на нас ринулась Туча, та самая, к присутствию которой мы успели привыкнуть за несколько часов дороги.

Да, на сей раз я бы не промахнулся. Но скрутившее всё тело судорога опередила палец, готовый нажать на спуск. Я ткнулся лицом в землю и перестал вообще что-либо воспринимать.

А когда очнулся, само собой, не было на мне ни бронекомбинезона, ни формы, ни даже белья - вообще ничего не было. Руки прикручены ко вбитым в стену крючьям, ни дать, ни взять - распятый Иисус.

Я редко обращался к Нему в последнее время, пришло запоздалое раскаяние.

- Очнулся, - услыхал я голос Дарианы. Отнюдь не торжествующий и не полный злобой. Казалось, в её словах сквозила непонятная горечь.

Я поднял голову. Тошнота и головокружение исчезли. Мы были одни в большой комнате, некогда она служила гостиной семье здешнего фермера. Старомодные занавески на окнах, но новейший кухонный процессор.

Дариана Дарк сидела верхом на перевёрнутом спинкой ко мне стуле. Я сжал зубы, ощутив внезапный приступ острого стыда, болтаясь перед нею раздетым.

- Мой план сработал, Руслан, - Дариана говорила на общеимперском. - После нашей второй встречи я поняла, что ты не успокоишься, пока не доберёшься до моего горла. Всё, что мне оставалось делать, - это позволить себя обнаружить. Я не сомневалась, что сюда пожалуют не имперские бомбардировщики, а ты с горсткой таких же безумцев. Рада, что не ошиблась.

Я молчал. Понятно, что экзальтированная мать-командирша Шестой Интернациональной не могла сдержаться, не могла не покрасоваться. Сейчас она станет излагать мне свои зловещие планы, пребывая в полной уверенности, что моей черепушке осталось служить вместилищем кое-какого серого вещества уже совсем недолго.

В романах герой, выслушав длинную исповедь главного злодея и всё поняв про его жуткие намерения, в последний момент избегал гибели, впоследствии с успехом используя всё услышанное, чтобы загнать оного злодея в могилу. Но вот мы, к сожалению, не в романе.

Я даже удивился своему спокойствию. Словно наконец случилось нечто, давным-давно предначертанное.

- У меня, собственно говоря, к тебе только один вопрос... - и вдруг я понял, что Дариана едва сдерживает самую настоящую истерику. Железная леди, несгибаемая Дариана Дарк дрожала мелкой дрожью, у неё тряслись пальцы, а лицо, напротив, закаменело, словно сведённое судорогой.

- Почему ты выжил?! - вдруг взвизгнула она, вскакивая. Стул полетел в сторону. - Почему ты выжил?!

Мне показалось - она сейчас вцепится ногтями мне в лицо. Дариана сдержала себя, но лишь в самый последний момент.

- Как ты мог выжить, Фатеев? - повторила она, на сей раз по-русски. - Тебя сбросили в реактор. В активный, развивавшийся биоморф. Ты не мог остаться в живых. Ни один человек не остался.

- Неправда, - я вскинул подбородок и, насколько мог, твёрдо взглянул Дариане в глаза. - Выжил и ещё один, очутившийся в активной массе. Ты, Дариана.

- Да, - прошипела Дарк, уголок её рта опасно подёргивался. - Да, я тоже уцелела. И очень хотела бы знать, почему, - она по-прежнему пользовалась моим родным языком.

- Неужели ты не нашла этому объяснения? - я постарался усмехнуться. Кажется, мы ещё побарахтаемся.

- Механизм развития толерантности у биоморфов сейчас активно изучается, - Дариана приняла вызов.

- Может, ты с ними слишком долго возилась? - предположил я. - Пропахла, так сказать. Вот и приняли за свою.

- Издеваешься, - Дариана скрипнула зубами. - В общем, так, Фатеев. Вся твоя команда - у меня. Расскажешь всё, как есть, - они останутся жить. Нет - сам понимаешь.

Я постарался пожать плечами, насколько позволяли путы.

- Тогда тебе придётся долго и нудно выполнять мои условия. Пока я не увижу, что мои люди в безопасности, ничего говорить не стану. И пытками мне грозить тоже не надо. Я умру прежде, чем сломаюсь.

- У меня работают специалисты, которых из гестапо за жестокость уволили, - совершенно серьёзным голосом уведомила меня Дариана. - Поэтому не надейся, умереть тебе не дадут.

- Надейся лучше ты, - я вновь пожал плечами. - Ну, так что с моим отрядом? Если их отпустят, я расскажу тебе правду. Не гарантирую, что она придётся тебе по вкусу.

Несколько мгновений Дариана молча буравила меня взглядом.

- За тебя просила Далия Дзамайте, - наконец сообщила она. - Не хотелось бы подвергать столь ценного сотрудника ещё одному стрессу, подобно тому, что она пережила там, на Омеге-восемь. Равным образом не хотелось бы и терять столь ценного сотрудника. Но я обещаю тебе, Фатеев, что лично пристрелю девчонку прямо перед твоими глазами - с контрольным выстрелом в голову, - если ты станешь продолжать выдвигать дурацкие условия и пытаться со мной торговаться.

Я молчал, оцепенев. Дариана, похоже, решила, что я заколебался.

- Дзамайте! - коротко бросила она в крошечный переговорник.

Далька почти не изменилась. Но именно, что «почти». Я никогда не видел у неё настолько больных глаз, словно у умирающей кошки. Она носила аляповатую форму Федерации, расставшись с простой штормовкой интербригад, и берет вместо всегдашней алой налобной повязки. Она успела сделать карьеру - три звёздочки на витых погонах золотого шитья.

- Товарищ командующий, старший лейтенант Дзамайте по вашему приказанию...

- Отставить! - Дариана расстегнула кобуру.

Далька держалась хорошо. На меня она бросила лишь один быстрый взгляд. И тотчас же отвернулась, но губы у неё предательски дрогнули.

- Так что, Фатеев? - Дарк подняла пистолет.

- Даля, беги! - вырвалось у меня. Напрасно. Ох, напрасно...

Само собой, она только недоумённо приоткрыла рот.

Я смотрел в глаза Дариане - и понимал, что она действительно выстрелит.

И вновь, как и тогда, на Сильвании, я не мог допустить, чтобы Далька умерла. Я предаю своих боевых товарищей?.. Хотя, с другой стороны, какие они мне товарищи, с черепом на рукаве?..

- Хорошо, - сказал я. - Мы оба выжили, потому что мы одной крови, Дариана.

- Что ты этим хотел сказать? - прошипела она. - Дзамайте, вы свободны...

- Мы с тобой оба биоморфы, Дариана, - бросил я ей в лицо, и выполнявшая чёткий поворот «кругом!» Далька замерла, воззрившись на меня широко раскрывшимися глазами.

Дариана зашипела, словно сдувающаяся шина. Это походило на предсмертный выдох. Далька побелела.

- Дзамайте, свободна! - рыкнула Дарк, собрав остатки самообладания.

Дисциплина оказалась сильнее, Далька двинулась к двери на негнущихся ногах. Пистолет Дарианы дрогнул, словно раздумывая, не совместить ли линию чёрного дула со светловолосой головой, но в последний момент всё-таки опустился. Дарк что-то коротко бросила в переговорник, быстро и на неизвестном мне языке.

- Продолжай, Фатеев. И тогда я отпущу и тебя, и твоих, - Дариана подобрала было стул, уселась, но тут же и вскочила - один клубок нервов.

- В активной массе выживают только те, кто сам - она, хотя бы частично, - медленно проговорил я, со злой радостью видя в глазах Дарианы накатывающий ужас. - Мы - результат евгенического эксперимента. Вернее, разных экспериментов. Люди с примесью биоморфов. Отсюда - моя и твоя неуязвимость. И твоя способность управлять «матками». Ну, что, для тебя это новость?

Для неё это была новость. Новость с большой буквы. Дариана смахнула пот со лба тыльной стороной ладони, сжимавшей пистолет; по рукояти текли настоящие струйки.

- Я... я человек! - выкрикнула она. - Человек, слышишь, ты, тварь, а биоморфы повинуются, потому что у меня биополе с ними в резонансе!

- Не городи чушь, - отрезал я. - Лучше бы ты допросила собственных родителей. Не занимались ли они слиянием человеческих яйцеклеток и сперматозоидов в бесклеточной системе биоморфа, с тем чтобы получившийся гибрид подсадить твоей матери.

Дарк вся передёрнулась, словно её стегнули кнутом.

- Не у кого спрашивать... - прошипела она, но злоба теперь казалась какой-то бессильной.

- Очень удобно, - кивнул я со своего распятия. - Все концы в воде. Никто ничего не найдёт. И, главное, сама Дариана Дарк не подозревает, что она - не человек! Впрочем, меня легко проверить. Взять кого-то ещё, кому точно так же повинуются «матки» и Туча, и сбросить его в реактор. Уверяю тебя, он выберется оттуда живым и невредимым.

Дарк промолчала. Она раскачивалась на стуле, как заведённая, а по лбу, вискам, щекам тёк обильный пот.

- Прекрати это дело, Дариана. «Матки» не остановятся, пока от человечества не останется ничего, ни Империи, ни твоей Федерации. Только моря, обращённые в студень, где будут кишеть бесчисленные биоморфы. Не притворяйся, что этого ты не понимаешь. Или ты решила, что твоя власть над ними абсолютна? Наивная...

- Абсолютная, не абсолютная, а хватит, чтобы выкосить имперскую сволочь на Сибири, - Дарк выпятила подбородок. - А иначе твой Крым станет имперским протекторатом!

- Многие жили куда лучше при Империи, чем под твоей Федерацией.

Но Дариане, похоже, сейчас было не до Империй и Федераций. Сказанное мною постепенно проникало в неё всё глубже и глубже, словно отравленный наконечник.

- А зачем ты меня вообще расспрашивала, Дариана? - вдруг в свою очередь спросил я. - Когда ты выходила сдаваться, ты что-то произнесла. Надо понимать - некое слово подчинения, команду, что ты отдаёшь своим биоморфам?

- Нет, не так, - хрипло ответила Дарк. Я даже удивился, что она всё-таки снизошла до ответа: наверное, яд проник и уже достаточно распространился. - Я произнесла команду, но не для тебя. Для Тучи. Я приготовила вам особую встречу. Кое-что из арсенала Зеты-пять. А ты вдруг свалился без чувств, словно забеременевшая институтка. И... я заподозрила, очень сильно заподозрила, что ты способен дать ответ на интересующий меня вопрос. И ты дал... - её голос сорвался.

- Ещё не поздно остановиться, Дариана, - сказал я.

Она зашипела, вскинулась.

- Тоже мне, иисусик выискался! - бросила Дариана. - На расчалке висит, а туда же, вещает! Остановиться да раскаяться! Да чем бы я ни была, хоть демоном из преисподней, я за свободу сражаюсь и буду сражаться, пока не сдохну! Сейчас, да-да, вот именно сейчас от твоих имперцев, Фатеев, на Сибири остаётся мокрое место!

- А заодно и от всех защитников острова?

Дариана желчно усмехнулась.

- Не надо было становиться на пути свободы и прогресса.

- Выражение «слезинка ребёнка» тебе о чём-нибудь говорит?

- Ни о чём, - она отвернулась.

- Ты - монстр, Дариана. Ты не человек. Такой же биоморф, как и я. И откуда ты знаешь, что тобой не управляют? Или тебя никогда не посещали видения? Тебе никогда не снились полчища «маток» в глубине космоса?

- У меня крепкий и здоровый сон, - фыркнув, сообщила мне Дариана. - Ну что ж, Фатеев, твоя загадка успешно разрешилась. Пожалуй, я ещё немного с тобой поэкспериментирую. Может, ты будешь слушаться ещё каких-нибудь моих команд?

Я стиснул зубы. Собственно говоря, а чего приходилось ждать? Дариана - крепкий орешек. Я не сошёл с ума, узнав о примеси биоморфа в моей крови. А она, хоть и женщина, будет покрепче всех генералов и маршалов Империи, ну, за исключением разве что Пауля Хауссера. Но с этим типом вообще никто не сравнится, кроме как - в далёком прошлом - маршал Жуков...

- Экспериментируй, - сказал я, взглянув в глаза Дарианы. Она старалась сбить собственный ужас ненавистью и злобой, и пока что это у неё получалось неплохо. - Валяй, ставь опыты! Может, у тебя что-то и получится. Но не надейся так на свою Тучу. Империя тут не груши околачивала. Им есть чем встретить твоих страшилищ. А потом они займутся Новым Севастополем. Не надейся, Иволга не повторится. В конце концов, Новый Крым - планета каких-то там русских, унтерменшей, здесь не водится стержневой расы, её можно срыть под корень. А когда они сроют всё, что хотели, наступит твой черёд.

- Пугаешь? - прищурилась Дариана. - Прежде чем что-то случится со мной, ты у меня станешь компостом в реакторе.

- Валяй, - повторил я, как можно выразительнее пожимая плечами. - Ещё Валленштейн признал, что смерти я не боюсь.

- Мы ходим по кругу, - Дарк приподнялась, и вдруг её глаза полыхнули - отчаянной, почти безумной радостью и надеждой. - Ты, Фатеев, навёл меня ещё на одну мысль. Если моя команда так на тебя подействовала, а я, по-твоему, из того же теста - почему же я тогда не свалилась? И почему раньше, сколько команд ни отдавала, никогда ничего, а? Может, приврал ты, Фатеев, признайся?

- Что, мне тогда скидка выйдет?

Нет, Дариана Дарк явно не читала Булгакова. Странно, в гимназии Оболенской его проходили тщательно и досконально.

- Может, и спасёшь свою шкуру, - пообещала мать-командирша Шестой Интернациональной.

- Обойдусь без твоих подачек. А почему всё так вышло... тому могут найтись тысячи объяснений, - ответил я. - И самое основное - тебя конструировали для этой роли, Дариана. Не знаю, есть ли в тебе вообще хоть что-то человеческое или... сплошная имитация. Я всадил в тебя две пули, а сейчас твоя рука - как новенькая. Не поделишься секретом столь быстрого заживления, а? И что ж ты не сделала это достоянием всех из интербригад? Они б тебе спасибо сказали.

Взгляд Дарианы померк, угли подёрнуло серым. Она, похоже, изо всех сил сопротивлялась мысли, что мы с ней, поистине, одной крови.

На какой-то миг мне показалось, что она дрогнет. Уж слишком явственен стал страх в непреклонном доселе взгляде.

И всё-таки она сумела взять себя в руки. Следующие два часа она и впрямь посвятила различным командам. Меня крайне интересовало, где и при каких обстоятельствах она выучила всё это, но...

Дариана просто сидела на стуле передо мной, беспрерывно шевеля губами. Совершенно беззвучно. И... нельзя сказать, что всё, ею «сказанное», проходило мимо цели. Иной раз я ощущал жар, иной раз - холод. Дважды дёрнулись руки. От одного «слова» я ощутил небывалый прилив сил, словно в жилы мне влили лошадиную дозу запрещенных допинг-препаратов.

- Всё так и есть,... прошипела наконец Дариана, удовлетворившись «исследованием». - Биоморф. Слабенько отвечает, конечно. По мне должно было сильно повезти, чтобы свалить тебя с ног одной-единственной и притом самой первой командой!

- Да, тебе должно было сильно повезти, - согласился я. Здесь что-то крылось, очень возможно - моё спасение. Я не верил в подобные совпадения.

Дариана, похоже, пришла к тем же самым выводам.

- Ладно, с тобой мы ещё позабавимся, - посулила она. - У меня хватает других дел. В конце концов, такая мелочь, как до сих пор не выигранная война!

Так я вторично оказался в плену. Явилась охрана, меня сняли с распятия, даже швырнули какую-то жалкую одежонку, прикрыть наготу. Золотой нательный крест Дариана взяла себе в качестве «сувенирчика», как она выразилась.

Я надеялся, что меня отправят к другим из моего отряда, но Дариана заперла меня отдельно. Она основательно подготовила старую ферму: здесь нашёлся вполне приличный карцер с бетонными стенами и стальной дверью, что сделала бы честь хранилищу любого банка.

Трудно было заставить себя не выть, не биться в истерике и не бросаться попусту на запертую дверь. Дариана уверяет, что я подчиняюсь командам биоморфов? Отлично, значит, я тоже могу их отдавать. В конце концов, тогда, ещё на Омеге-восемь, в пещере первого истока, я же чувствовал жука-биоморфа!

Я стал вспоминать движения её губ с той же настойчивостью, с какой некогда вспоминал каждый изгиб, каждую линию Далькиного лица. Я пытался вызвать испытанные ощущения; и одновременно - старался и в самом деле ощутить себя частью Тучи. Великой, многоликой, кружащейся на миллиардах крыл Великой Тучей, лучшей машиной уничтожения в ведомой нам Вселенной.

...Похоже, я сам ввёл себя в состояние глубокого транса. Медитировал, забыв о времени и пространстве, о своём собственном более чем жалком положении. Час распадался прахом, другой занимал его место, и перед моим взором, залитым странным фиолетовым светом, разворачивались дикие, непредставимые и непонятные для человеческого разума картины.

Я был мельчайшей крупицей живого, безликим, но наделённым душою зародышем, могущим развиться в любое создание, как будет благоугодно Формирующей Силе. Я называю это «формирующей силой», но это слишком человеческое описание для того, что я испытал тогда. Эта сила мяла меня и обжигала, её свирепые безжалостные прикосновения заставляли меня-зародыша корчиться от боли. Я знал, что рядом со мной точно так же мучаются другие эмбрионы, и знал, что им приуготовлена иная судьба. То, что формировало нас всех, точно знало, для чего мы предназначены. Кирпичики в возводимой великой стене, неодинаковые, непохожие друг на друга, - но тем не менее кирпичики.

Я чувствовал содрогания подведённых к нам пищеводов. Каждый получал только ему предназначенное питание, и оно стремительно изменяло мультипотентные зародыши, делая их всё более и более специализированными. Скоро нам предстояло выйти в мир, на нашу первую и последнюю битву. Мы обучены распознавать врага. Мы не можем ошибиться, наши рецепторы, химически изменённые молекулы, распознают неприятеля. Мы не знаем сомнений и колебаний, нам неведомы страх и боль, мы не ведаем, что такое смерть, и не задумываемся о начале и конце собственного существования. Мы живём, чтобы выполнить наше предназначение и распасться, с тем чтобы наши останки, изменённые, преобразованные, дали бы начало другим эмбрионам, которые в свой черёд превратятся в новых солдат Тучи, каждый со строгой, только ему присущей функцией.

И только мы с Дарианой, частично люди, частично - биоморфы, части странной и страшной машины, могли прожить и прочувствовать всё это, пусть даже только в видении.

Хотя сейчас я уже почти не сомневался, что есть по крайней мере ещё один человек, носящий в себе ту же «кровь» биоморфов.

Я не знал, сколько прошло часов. Голоса Тучи звучали во мне всё громче, всё отчётливее, я напряжённо пытался взглянуть, наконец, на мир сквозь многофасеточные глаза парящих над Новым Крымом чудовищ, и мне показалось, что я почти уже вижу перебегающие нелепые двуногие и двурукие фигурки, когда слух буквально распорол скрежет железных петель, показавшийся мне в тот миг нестерпимо громким.

На пороге стояла Далька. Пистолет в её руке вонял свежим порохом и разогретым металлом.

Она швырнула к моим ногам связку одежды.

- Рус. Одевайся.

Я тупо таращился на неё, словно сомнамбула, и тогда она, всхлипнув, вцепилась мне в плечи, затрясла, словно плюшевого медведя.

- Рус! Рус, ну, очнись, ну, пожалуйста!

Кажется, она плакала. Ревела в голос, судорожно дергая меня так, что голова моя бессильно моталась из стороны в сторону.

- Сейчас... сейчас... - бормотал я. - Ты не сердись... Сава.

Сава. Детское прозвище, из «Винни-Пуха», вечной книги. Из той, где на форзаце нарисована карта Леса, подписанная в рамке: «рисавала Сава»...

- Ох, ох, ну что же ты наделал...

Кое-как ей удалось поставить меня на ноги и выволочь из карцера. Мы оказались между сараями, наполовину охваченными огнём, и в сознание моё ворвался яростный рёв штурмующих позицию «хеншелей».

Валленштейн. Он понял, что операция провалилась, и сделал то единственное, что требовало от него сухое, холодное военное воспитание образцового (до определённого предела) имперского офицера. Он ударил по известным ему координатам.

Мы не вызывали огонь на себя, как положено в военно-патриотических фильмах, однако огонь сам нашёл нас.

- Бежим! - взвизгнула Далька прямо мне в ухо, и мы побежали - сквозь пламя, сквозь разрывы, сквозь вой режущих воздух осколков.

Туча над нашими головами исчезла, сменившись горящими облаками, словно их пропитали напалмом и подожгли. Ферма пылала, вернее, пылали оставшиеся от неё жалкие останки, на земле я увидел тела в форме федералов, а Далька с неженской силой все тащила и тащила меня прочь, сквозь весь этот ад, пока вся мощь имперской истребительной машины старательно обращала некогда зелёное, цветущее и прекрасное место в зеркало из расплавленного грунта.

Где мой отряд? Все мои люди?..

Но транс и слияние с Тучей так просто не проходят. Последнюю сотню метров Далька в буквальном смысле тащила меня на спине.

И, наконец, мы оба без сил свалились в узком овражке, оставив позади гудение огня и гром разрывов.

Свалились - и вперились друг в друга полубезумными, застывшими взглядами.

- Даля... Сава...

- Рус... ну что ж ты, Рус...

Она плакала. Слёзы чертили белые бороздки на покрытых копотью щеках.

- Опять попался, да? - я постарался улыбнуться. - Дариана - хитрая стерва...

- Она хотела меня убить, - вдруг отчётливо произнесла Далька, усилием воли подавляя рыдание. - Когда позвала. И вытащила пистолет. Наверное, это был единственный способ заставить тебя говорить... Я права?

Я кивнул. Далька всегда отличалась проницательностью... и только случившееся со мной осталось от неё скрытым.

- Я поняла, - бесцветным голосом человека, у которого только что рухнул весь мир, проронила Даля. - Рус... я оплакала тебя... думала, что ты... а потом узнала, что таки нет. Дариана боялась тебя. Она...

- Сава, нам надо убираться отсюда. Найти укрытие. Не знаю, в курсе ли ты, но Дариана запланировала тотальный геноцид всех наших на Новом Крыму. Всех русских. Остаться должны только переселенцы, не зря их стянули в Севастополь. Остальных... ну, ты знаешь. Поля скелетов, как на Иволге, как на Омеге-восемь.

Далька зажала рот перепачканной ладонью.

- Сейчас Туча обрушилась на имперцев. Но не только на них. На защитников Сибири тоже. Даля, ты можешь что-нибудь сделать? Ты была с Дарианой, есть ли...

- Рус, я не имею власти над Тучей, - она опять плакала, изо всех стараясь, чтобы голос не дрожал. - Никто не имеет, кроме Дарианы. Только она...

- Неудивительно, - мрачно сказал я. - Кто ж доверит кому такое сокровище... Даля, нам надо выручить моих людей и...

- Твоих?! Имперцев? Фашистов?! - она в ужасе отдёрнулась.

- Да какие они фашисты... они и слова-то такого никогда не слышали, ибо книг не читают. Обычные солдаты, не ангелы, не демоны... не каратели, не гестапо. Без Империи нам не справиться с «матками» и Дарианой, Даля.

- А свобода?! За что мы тогда боролись? Рус, приди в себя!

- Я давно пришёл. Потому-то и вступил тогда «в ряды». Потому что диверсиями и редкими терактами мы ничего никогда бы не добились. С террористами не ведут переговоров, их уничтожают. А иногда их выстрелы, как Гаврилы Принципа, дают повод к мировым войнам. Но давай сперва выберемся отсюда! А потом уже и потолкуем...

- Почему ты мне ничего не сказал?! - она гневно упёрла руки в бока. - Почему ты обо мне совершенно не подумал? Что я должна была чувствовать - тебе всё равно?!

- Сава... - я умоляюще вытянул руку. - Поговорим об этом чуть позже, ладно? Но... ты ведь всё-таки поняла меня, правда?

- Правда, - она отвернулась. - Мой любимый человек не мог быть предателем. Голова верила, а сердце... сердце, извини, нет. Потом тот случай в «бесильне»... Ты ж меня тогда из облака вынес, нет? Ну, тут сердце и вовсе верх взяло. Правда, на Омеге... я ж тогда чуть за тобой в реактор не прыгнула...

Девушки. Они будут говорить о любви даже сидя на краю воронки, когда кругом всё горит и взрывается.

Я поднял взгляд - небо затянуто дымом, но это обычный дым, не Туча. И внутренний мой слух, слух биоморфа, тоже молчал. Дариана отправила всех созданий на штурм имперских позиций?..

- Даля, где мои люди? Я ими командовал и их не брошу.

- Это смерть, Рус! - почти в истерике выкрикнула Далька. - Глянь назад!

Там от фермы не осталось уже почти ничего.

- Где их держали?! - гаркнул и я.

- В б-бункере... под сараями...

- Веди, - я поднялся. Слава Богу, ноги уже держали нормально. Я твёрдо знал, что без ребят я отсюда не уйду. И неважно, что на них имперский камуфляж, а на броню припаян распяленный Орёл-с-Венком-и-Солнцем. Я их вытащу.

Далька взглянула мне в глаза и отчего-то вдруг перестала возражать.

- Оставайся здесь.

- Ну уж нет! - взгляд у неё вновь полыхнул привычным ведьминым пламенем. - Я покажу. Ты не знаешь.

«Хеншели» уже убрались, развалины фермы догорали, и вокруг не было видно ни одного живого человека. Оставались только мёртвые в форме федералов, но немного.

Правда, лежал здесь и ещё один труп, заставивший меня вздрогнуть.

Лемур. Настоящий лемур с Зеты-пять. Выходит, Дариана не соврала - она и в самом деле сумела притащить сюда этих бедолаг, сумела заставить их нанести пси-удар, отправивший в нокаут весь мой отряд.

Счастье, что на массовое применение этого способа явно наложены какие-то существенные ограничения, иначе война оказалась бы проиграна, ещё не начавшись.

...Прикрываясь от палящего жара, мы пробрались к сараям, вернее, к тому месту, где они находились ещё совсем недавно - ну, понятно, не ветхие и покосившиеся деревянные строения, как в исторических книгах и реконструкциях, но лёгкие ангары из прочных сплавов, однако увидели там лишь груду развалин. Хорошо ещё, тут не погулял огонь, один мощный взрыв разнёс стены и перекрытия на мелкие кусочки, разбросав их далеко окрест. Ничего зажигательного сюда, по счастью, не угодило, и взрыв, похоже, обычный, не термобарического боеприпаса.

- Сюда, - Далька уже отбрасывала искорёженные, почерневшие «уголки» каркаса. Открылся железный люк совершенно средневекового вида, запертый толстым стальным болтом.

- Ребята! Выходи! - крикнул я вниз на общеимперском. В темноту, ощутимо «пахнущую» людской болью и страданием.

Первым появился Микки. Раздетый до пояса, с несколькими рубцами от ременной плети. На себе финн тащил бесчувственного Гюнтера.

Следом стали выбираться и остальные. Все - живы, правда, сильно попятнаны. На многих - непонятные ожоги и багрово-синюшные синяки, словно от мощных присосок.

- Господин лейтенант! По вашему приказанию... - начал было Микки, однако я только рукой махнул.

- За мной. Отсюда надо уходить.

Кое-кто из десантников начал нехорошо коситься на Дальку, и мне пришлось для внушительности показать кулак.

Из одежды многим оставили только исподнее. Разумеется, никаких средств связи. И что теперь было делать?..

- Я знаю, что, - вдруг холодно отчеканила Далька. - Давайте за мной. Я достану вам рацию.

* * *

НОВОСТИ НАРОДНО-ДЕМОКРАТИЧЕСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ ТРИДЦАТИ ПЛАНЕТ

ПЕРЕДАЮТ ВСЕ СЕТИ, ВСЕ КАНАЛЫ:

НАШЕ ЧУДО-ОРУЖИЕ ПРИВЕДЕНО В ДЕЙСТВИЕ! Полный разгром имперско-фашистских захватчиков на планете Новый Крым!

...Мы давно ждали этого дня. Когда наши героические бойцы сдерживали натиск озверевших имперцев на Шайтане, когда стояли насмерть у стен «Северного» - мы ждали и мы знали, что недалёк тот день, когда наступать станем уже мы, когда Народно-Освободительная Армия нанесёт подлому агрессору сокрушительный удар. И вот этот день настал. Уже давно наши учёные работали с захваченными биологическими образцами тех созданий, что оказались на Новом Крыму и были уничтожены нашими доблестными интербригадами. Мы научились выращивать их и управлять ими. И сейчас настал час нашего отмщения.

Сотни тысяч и миллионы специально выведенных боевых существ обрушились на имперские позиции. В ужасе вражеские солдаты выскакивали из убежищ и тотчас же погибали. Наше новое оружие не знает пощады. В считанные минуты была рассеяна и истреблена целая дивизия имперской армии. Элитная 1-я моторизованная дивизия, на руках служивших в ней извергов - кровь невинных жертв Босворта и Жлобина. Сегодня они встретили свой рок. Их настигло возмездие!

Наши части сняли блокаду Приволья. Увы, в последнем приступе бессильной злобы имперско-фашистские палачи использовали чрезвычайно опасные и секретные ядовитые газы, пытаясь задержать атаку нашего чудо-оружия. Напрасные надежды; однако под смертельную волну попало гражданское население Приволья. Сейчас на месте катастрофы работают наши спасательные отряды. Свежие части, что ни час, прибывают в Приволье. Отсюда начинается наше наступление. Скоро гордые знамёна Федерации взовьются над Владисибирском, мы вернём себе всё, пока ещё удерживаемое врагом на Шайтане.

Наше чудо-оружие прекрасно умеет отличать друзей от врагов - заслуга наших учёных-биологов, уже представленных товарищем Дарианой Дарк к высоким правительственным наградам. Наше оружие целиком и полностью безопасно для мирных граждан. И имперцы отныне будут трепетать при одном только воспоминании об этом!

(Диктора сменяет хор:)

- С боем взяли мы Приволье, город весь прошли,

И у последней улицы название прочли.

А название такое, прямо слово боевое -

Вла...диси...бирь-улица по городу идёт,

Значит, нам туда дорога, значит, нам туда дорога -

Вла...диси...бирь-улица по городу идёт,

Вла...диси...бирь-улица нас на восток ведёт...

ИМПЕРСКИЕ НОВОСТИ

За истекшие сутки особых изменений на фронтах не произошло. Наши части на планете Шайтан улучшали своё расположение, вели разведку боем и осуществляли общее слаживание. Ракетные и авиачасти наносили удары по занятым неприятелем рубежам. На планете Новый Крым наши войска прочно удерживали ранее занятые позиции, готовясь к решительному приступу и овладению городом Privol'e, последним оплотом инсургентов на крупнейшем острове планеты Сибирь.

Пропаганда мятежников настойчиво распространяет слухи о некоем «чудо-оружии», отчаянно пытаясь поддержать стремительно падающий боевой дух войск самопровозглашённой «Федерации». Но надежды на это тщетны. Сказки о некоем «оружии возмездия» не способны обмануть даже малолетних детей. Очень скоро закон и порядок восторжествуют на всём пространстве единой Империи Человечества, как никогда сплочённого вокруг Его Императорского Величества, Кайзера Вильгельма.

Возобновлены контакты с представителями цивилизации Слайм, с целью окончательного пограничного размежевания в секторах Девятнадцать и Двадцать Один. В знак доброй воли Империя передаёт цивилизации Слайм для разработки три изначально маркированных нашими звездопроходцами системы, где имеются лишь непригодные для освоения человечеством газовые гиганты, в которых тем не менее заинтересована цивилизация Слайм. В обмен наши партнёры по переговорам предоставляют нам одну звёздную систему с землеподобной планетой, пригодной для колонизации, и обязуются поставлять топливные компоненты, которые будут производиться на вышеупомянутых газовых гигантах.

Переговоры прошли в атмосфере полного единства и взаимопонимания.

Сегодня пресс-служба Императорского Генерального штаба официально опровергла слухи, инспирированные пропагандой инсургентов из т.н. «Федерации Тридцати Планет» и распространяемые некоторыми безответственными работниками средств массовой информации пограничных секторов и особенно «независимых» планет о том, что наши вооружённые силы якобы получили предупреждение разведки о том, что Сообщество Дбигу сосредотачивает свои силы вблизи границы с Империей в районе Восьмого и Одиннадцатого секторов, охваченных на сегодняшний день сепаратистским движением. В этой связи стали муссироваться слухи о «близости войны между Империей и Сообществом Дбигу». По этим слухам: 1) Сообщество Дбигу якобы предъявило Империи претензии территориального и экономико-экологического характера, и теперь ведутся переговоры о заключении нового договора между Империей и Сообществом Дбигу; 2) Империя будто бы отклонила эти претензии, в связи с чем Сообщество Дбигу стало сосредотачивать свои силы у границ с Империей с целью нападения на Империю; 3) Империя, в свою очередь, стала усиленно готовиться к войне с Сообществом Дбигу и сосредотачивает войска у границ последней.

Несмотря на очевидную бессмысленность этих слухов, ответственные круги в Императорском Генеральном штабе и Министерстве пропаганды всё же сочли необходимым уполномочить службу информации Главной Вещательной Корпорации заявить, что эти слухи являются неуклюже состряпанной пропагандой враждебных Империи сил, предателей человеческой расы, заинтересованных в развязывании межцивилизационной войны. Стоящие за этими слухами предатели и отщепенцы надеются столкнуть Империю и Сообщество Дбигу и за счёт этого удержать т.н. «независимость» своего бандитско-террористического анклава.

Служба информации Главной Вещательной Корпорации со всей ответственностью заявляет, что: 1) Сообщество Дбигу не предъявляло и не предъявляет Империи каких-либо претензий, как не предлагало и не предлагает оно и заключения какого-либо иного договора, в дополнение к уже существующему Договору о Размежевании и Невмешательстве в дела друг друга; 2) по данным Империи, Сообщество Дбигу так же неуклонно выполняет все положения данного договора, как и Империя, ввиду чего, по мнению имперских кругов, слухи о намерении Сообщества Дбигу порвать пакт и предпринять нападение на Империю лишены всякой почвы; 3) Империя, как это вытекает из её миролюбивой политики, соблюдала и соблюдает условия пакта с Сообществом Дбигу, ввиду чего слухи о том, что Империя готовится к войне с вышеупомянутым Сообществом, являются лживыми и провокационными; 4) проводимые сейчас перегруппировки имперских войск и призывы запасных вытекают из необходимости проведения операции по восстановлению конституционного порядка на территории Восьмого, Одиннадцатого и ряда других пограничных секторов, и, таким образом, изображать их как враждебные Сообществу Дбигу по меньшей мере нелепо.

* * *

Далька действительно добыла нам рацию. И притом самым что ни на есть простым путём - на блокпосту у въезда в Новый Севастополь. Интербригадовцев там уже не осталось, всё заняли бородачи-поселенцы, однако Далька была не в полуцивильной «форме» Шестой Интернациональной, а при полном параде кадрового офицера Вооружённых сил Народно-Демократической Федерации. «Средства связи» были ей предоставлены без малейшего промедления, хотя известно, как шахтёры Борга относились к женщинам вообще, а также к тем из них, чьи приказы им приходилось выполнять. Но пока ещё золотые погоны Федерации имели на них некое влияние.

Дальнейшее было делом техники. Дать о себе знать; после чего забиться подальше в заросли и ждать, пока нас вытащат отсюда. Если, конечно, Туча не успеет первой.

Оказалось, что ни один из моих ребят даже не поднял оружия. Дариана не зря вспомнила Зету-пять. Тогда, по дороге в Ингельсберг, часть моего взвода тоже потеряла сознание. Скорее всего - от пси-воздействия лемуров.

У нас с Далькой неожиданно появилось время поговорить.

- Что случилось после нашего разговора с Дарианой?

- Она вышла из комнаты. Довольная... как сытая кошка, - Далю передёрнуло. - Я взревновала вдруг, безумно, до истерики, подумала, неужели она воспользовалась тем, что ты привязан, голый, ну и... - она покраснела. - Никогда не думала, что способна так приревновать. Голыми руками б её в тот миг разорвала. А потом - я спустилась в узел связи, в бункер - попытаться успокоиться и на Дарк не смотреть; и в этот миг ваши ударили. Первая волна просто смела все стены.

- А я? Я где был?

- Тебя сразу оттащили обратно в карцер. Я подумала, что сейчас сойду с ума... второй раз переживать твою смерть мне не под силу. Побежала... смотрю, стен уже нет, только бетонная коробка стоит... крепко, значит, ладили, на века, можно сказать. Ну... потащила тебя.

- А Дариана?

- Её при таких обстрелах спасают первой. Личная гвардия, телохранители. Куда и как - сама не знаю. Я офицер связи... была, - поправилась она, и лицо её потемнело. - Что ж получается, я всех теперь предала?..

- Никого ты не предала, - я положил руку ей на плечо, пальцы коснулись тёплой кожи, и... И я ничего не испытал, кроме лишь сочувствия и сожаления. Желание, некогда пробуждавшееся от легчайшего прикосновения, ушло безвозвратно.

Далька же, напротив, наклонила голову, прижимая мои пальцы к плечу щекой, жалобно взглянула в глаза.

- Никого ты не предавала, - повторил я, беря себя в руки. - Это Дариана Дарк предала и обманула вас всех. Ну, не она одна, конечно, - вся верхушка интербригад, весь так называемый «центр сопротивления». Они изначально контролировали «маток», это ты понимаешь? Что вы делали на Омеге-восемь, неужели ты ничего не заподозрила?

Далька покраснела и опустила глаза.

- Мы верили Дариане... она никогда не ошибалась. Она говорила, что нам сказочно повезло, что мы нашли «оружие возмездия», которое поставит Империю на колени. Мы прибыли сюда, когда, нам говорили, на Омеге уже не осталось никого живого. Нам довели, что это - наша последняя надежда. И... база начала работать.

- И ты знала, что в реактор сбрасывали имперских солдат? - в упор спросил я.

- Знала, - на сей раз Далька глаз не опустила. - Но кем они для меня были? Фашистами, палачами, убийцами - разве таких жалеют?

- Но убивать пленных?..

- А продавать Чужим захваченных повстанцев после Утрехта и Жлобина? - парировала она.

- Да, один монстр другого стоит, - кивнул я. - Чума на оба их дома. Мор, тьма, глад и семь казней египетских.

- Расскажи про себя, - попросила она. - Я дура была, конечно... ясно же, что ты не просто так записался в «Мёртвую голову». Скажи мне, на кого ты работал?

- Ну и вопрос, - вздохнул я. - Сава, ты разве не понимаешь, что отвечать на такое я не имею никакого права?

- Да, конечно, прости, - смутилась она. - Просто ужасно хотелось это услыхать от тебя... не свои рассуждения, а твои слова... снова знать, что ты - это ты, рядом... и навсегда, на все дни, нам отпущенные...

Она зажмурилась, а я с горечью ощутил внутри лишь звонкую пустоту. Нет, я слишком хорошо запомнил твои слова там, на маленьком островке, в мою последнюю ночь гражданским человеком, а не слугой Империи.

- Ты видела, как «маткам» закладывают антигравитаторы? - задал я давно мучивший меня вопрос.

- Антигравитаторы? - Далькины брови удивлённо поднялись. - Ах да, антигравы...

- Ну да. Как они, по-твоему, взлетают? Как перемещаются в космосе? Я своими глазами видел, как они поднимались с Омеги! И потом - откуда ж они плюхнулись на Иволгу?

Далька печально покивала.

- Рус, как я успела понять, подавляющее большинство «маток» не имеет никаких «антигравитаторов». Они выращиваются непосредственно на тех планетах, где планируется нанести удар.

- Но я своими глазами видел...

- Я тоже! - перебила она меня. - Помолчи и дослушай, что я тебе скажу. Я слышала... краем уха... что антигравитаторы - это уже добавка самой Дарианы.

Я потряс головой, не веря собственным ушам.

- Это как? «Кротовьи норы», межзвёздная навигация... Мы и близко к подобному не подошли!

- Ну, зря ты так, - заметила Далька. - С навигацией-то у Империи всё в порядке. А на Смитсонии всегда помещался филиал Императорской Академии Наук, как раз и занимавшийся проблемами физики пространства. Я знаю, что у Дарианы там имелись крепкие связи.

- Mad Scientist, в одиночку разработавший теорию «нор» и открывший возможность пользоваться ими?

- Да не сумасшедший учёный! А Имперская Академия Наук!

Стоп, сказал я себе. А что, если это действительно доказательство того, что мы имеем дело с «контролируемым вторжением»? Что кое-кто действительно планирует переворот в Империи, глобальный переворот и ради этого разрабатывает принципиально новое оружие, средства навигации и всё прочее, к чему до сих не имеет доступа обычная армия, сражающаяся на передовой? Что есть борющиеся под ковром группы, в руках которых и «Мёртвая голова», и Шестая Интернациональная, и даже Дариана Дарк - не более чем марионетки? Что сам кайзер - лишь декоративная фигура?.. А может, эта декоративная фигура сама отчаянно борется за выживание?

Нет, не зря мы с отцом измыслили наш изначальный план. Моё место было там - в мозговом центре Империи, в её разведке, аналитическом отделе Генштаба, в одной из этих теневых групп, по-настоящему управляющей огромным конгломератом звёздных систем. Может, Валленштейн был прав, и мне следовало подать рапорт... но нет, нет, мы ведь учитывали и возможность того, что меня станут «вести». Я до сих пор не убеждён в том, что меня выпустили из охранки просто так, без задних мыслей.

- Так как же они взлетают? Или мне всё это привиделось? И мне, и имперским спутникам на орбите?

- Нет, не привиделось, - серьёзно сказала Далька. - Но изначально «матки» летать не умели. А антигравы... я, конечно, была всего лишь старшим лейтенантом, но, мне кажется, нам надо присмотреться к Дбигу. С ними были какие-то контакты. А у них с этими технологиями неплохо.

Невольно мне вспомнился учебный ролик, что довелось некогда увидеть ещё в ту пору, когда «Танненберг» был не бригадой, не полком, а всего лишь батальоном, пусть даже и очень «жирным» батальоном. Да, там имелись какие-то дюзы, но вот болото под ними отнюдь не кипело, как полагалось бы, стой летательный аппарат октопусов и в самом деле «на огне».

- То есть Дариана нашла способ спарить «матку» с антигравом, Имперская Академия Наук снабдила её способами входа в «кротовьи норы»?

- Именно, - кивнула Далька. - Но в основном зародыши «маток» мы таскали сами.

- И это... представление на Новом Крыму тоже?

- Тоже, - Даля опустила голову. - Стыдно... нестерпимо. Вот тогда-то я и засомневалась.

- Интересно, как же Дариана могла такое измыслить? Спарить безмозглую «матку» с прибором...

- У неё власть над ними, - невольно оглянувшись, зашептала Далька. - Она... какая-то не такая. Я слыхала, что и в реакторе выжила.

- Именно, - кивнул я. - Даль, ты должна знать: Дариана Дарк - не человек. Биоморф.

И не только она, едва не закончил я. Но - язык словно бы отнялся. Сказать сейчас Дальке, что я, как и Дариана, тоже ношу в себе иномировую отраву, - нет, это выше моих сил.

Глаза Дальки сперва округлились, а затем плотно зажмурились.

- Нет-нет-нет... - услыхал я быстрый шёпот. - Не может быть... не верю!

- Я и сам не верил, - сказал я.

- Но почему? Откуда ты знаешь?

- Знаю. Просто знаю. - Ох, что ж я наделал, она ж сейчас догадается!

- Потому что она выжила в реакторе?.. Но... погоди, ты же тоже выжил!

Теперь голос Дальки ломал настоящий ужас.

- Выжил, Даля, - я отвернулся. Нет сил смотреть в эти глаза, из которых сейчас хлынут страх, отвращение и слёзы.

- Значит, ты тоже... - прошептала она. И замерла, словно зверёк, к которому приближается удав, влача разноцветные извивы чешуйчатого тела.

В каком-то смысле я и был этим удавом - извивающимся и чешуйчатым.

- Я тоже, - отпираться было бессмысленно.

Молчание, и тишина давит на грудь, словно океанские воды, когда уйдёшь на глубину.

- Я не знал об этом, когда мы были с тобой, - жалкая попытка оправдаться. Мол, не бойся, сознательно я не хотел тебе ничего плохого.

- Как... же... ты... узнал? - еле слышно прошептала она, не глядя на меня.

- Когда вернулся домой. Родители проводили эксперимент. Он удался.

- Ненавижу! - вдруг вспыхнула она.

- Кого, Даль?

- Всех!.. Их всех!.. Своими б руками!.. ы-ых! - она оскалилась, словно пантера. - Зачем они это сделали? Они хоть тебе объяснили?

- Объяснили, - лаконично ответил я.

- И? Тебя это удовлетворило?

Я молча кивнул.

Мы вновь помолчали. Далька остановившимся взглядом смотрела куда-то поверх моего плеча.

- Но кто создал Дариану - я не знаю, - я нарушил тягостное молчание. - И, самое главное, она тоже не знала. Была уверена, что просто человек. Только с особыми талантами. Могу себе представить, как она гордилась тем, что биоморфы выполняют её команды!

- А они - создали тебя... - заговорила наконец Далька. Голос её дрожал и срывался, трепетал, словно последний осенний лист на холодном ветру ноября, того ноября, что бывал на старой Земле, там, где лежал стольный Санкт-Питербурхъ... - Может быть, они тебе не всё сказали, Рус? Может, они догадывались о природе Дарианы и... синтезировали... тебя в ответ?

Я честно признался, что такая возможность не приходила мне в голову.

- Они вырастили тебя в абсолютном послушании, - покачала головой Далька. - Что я, не помню... ты ведь даже травки ни разу не пробовал, мол, мама не велит.

- Ерунда. Мама просто объяснила мне, что это очень вредно, и...

- И ты послушался, - прокурорским тоном объявила Далька. - И я твоей маме тоже никогда не нравилась, мол, бесприданница, и...

О женщины! Даже сидя без малого, что под бомбами, вы не упустите случая подпустить шпильку возможно-будущей свекрови. Даже если у этой «свекрови» вероятность стать вашей настоящей родственницей равна нулю, если не вообще, так сказать, отрицательна.

- Точно, они всё знали! - Далька вцепилась в показавшуюся удачной мысль, словно тигрица в добычу. - Знали и создали тебя! Чтоб мне пусто было!..

- Ничего они не знали, Даль.

- Да почему ты так уверен? - напирала она.

Губы у меня сами собой сложились в грустную полуусмешку. Да, конечно, юридически отсутствие злого умысла не доказать.

- Они бы сказали мне об этом. Они всегда говорили всё важное.

Далька криво ухмыльнулась. Мол, знаем мы этих свекровок да свёкров!

- Вернёмся к Дбигу, - предложил я. - Дариана сносилась с ними? Как давно?

- Я слышала об этом только краем уха, - призналась Далька. - По причине доступа в шифровальный отдел.

Везёт мне на девушек-шифровальщиц.

- Кто был инициатором? Дариана? Её штаб? Центр сопротивления?

- Дбигу, - понизив голос, проговорила Даля.

- Вот это да, - поразился я. - И ты об этом знаешь? Старший лейтенант-шифровальщик?

- Дариана приблизила меня к себе, - опустила голову Далька. - После того, как ты... прыгнул в реактор. Наверное, решила, что я уже никуда не денусь.

- И ты получила доступ к совершенно секретной информации? - настаивал я.

- Дбигу вступили в контакт с простыми наблюдателями. Прямой связи с Дарианой у них, само собой, не было и нет.

Я кивнул. Да, тогда возможно.

- И что же дальше?

- Дариана обменялась с ними посланиями. Потом поступили антигравитаторы.

- И продолжают поступать? Потому что «летающих» «маток» никогда не видели более десятка.

- Насколько я знаю - нет, не продолжают. Когда одно из этих устройств пытались вскрыть, ого-го что вышло. Полуниверситета разворотило.

- Да, слыхал. А может, Дбигу больше и не передавали? Контакты с ними продолжались всё это время?

Далька задумалась, покачала головой.

- Может, и были. Но, наверное, совсем глубоко законспирированные.

Вот ещё одна возможность. Дбигу - с чего бы им вдруг вмешиваться в имперские дела, да ещё и передавать Дариане такую технику? Фантастическое предположение, но ничем не лучше наших с отцом конструкций, столь же неправдопободобных и столь же уязвимых для критики. Что ж, оставим в списке и эту гипотезу, на всякий случай.

- Антигравитаторы - прекрасная возможность отвлечь имперцев от истинного канала распространения биоморфов, - продолжала меж тем Далька. - Все сбиты с толку, никто ничего не понимает! Как такая глыба может летать? А что, если таинственные «кротовьи норы» ведут к старой Земле? Вдруг этакий страх свалится прямо на голову Его Императорскому Величеству, да поразит его запор?

Где-то я это уже слышал... в речах того, кто назвался Конрадом.

Картина всё равно не складывалась. Дбигу, октопусы, будь они неладны - они-то с чего вдруг полезли в доселе более-менее стройную картину Нас и Чужих, тех самых, чьи облака «маток» являлись мне в полубредовых видениях? И там-то «матки» вовсю кружились в безвоздушном пространстве... Видения - ложь? Попытка сознания трансформировать нечто неописуемое в хоть сколько-нибудь поддающееся осмыслению? Конечно, архетип «вечной угрозы» никто не отменял. И неисчислимые стада «маток» вписывались в него как нельзя лучше. А что, если на самом деле никаких этих скопищ нет? А есть только люди, хорошие и не очень, протянувшие руки к запретному? Что, если мои видения - не удалённая трансляция реально существующих вражеских армад, а именно попытка подсознания осмыслить неосмысляемое, вклад биоморфа в моё мышление?

- Рус? Рус, что ты молчишь? Что теперь с нами будет?

- Я вернусь в бригаду. Если, конечно, она ещё существует, - я кивнул на небо. Сейчас оно чисто, но я слишком хорошо помнил шелест бесчисленных крыльев.

- А я? Я?! - у Дальки даже кулаки сжались.

- Отправил бы тебя к моим родителям, но до них сейчас не добраться, они далеко от Нового Севастополя.

- Да я б никогда не согласилась! - вспыхнула девушка. - Приймачкой, да ещё в такое время!..

- Ну тогда только со мною вместе, - я развёл руками. - Но... Валленштейн, конечно, мужик с головой и секуристов не любит, однако ж не всесилен. Только если инсценировать твою «явку с повинной», ну, ещё и помощь с шифрами Федерации.

Далька едва не смазала мне по щеке.

- Дариана Дарк - это не все интербригады! И ребят под монастырь не подведу!

- Тогда скажи, как быстрее покончить с Дарианой, - я отвёл её руку от своего лица. - Она - не единственный корень зла, но без неё, я надеюсь, у Федерации исчезнет возможность управлять «матками».

- И тогда твоя разлюбезная Империя задавит нас окончательно? - горько спросила Далька. - Нет, нет, мне эти биоморфы тоже не нравятся... но что ж будет со всеми ребятами? С интербригадами?

Я сжал зубы.

- Рассеяться. Рассыпаться. Замереть, затаиться и не отсвечивать. Уйти в подполье. Потому что в открытой борьбе Империя нас истребит. Такие системы не сломаешь ударом извне. Только изнутри. Ты ж учила историю, последние годы СССР тебе ничего не напоминают? Так и здесь. Если напасть на Империю, она выставит иглы, как дикобраз, и даст отпор. Что, собственно говоря, и произошло. А мы - мы планировали медленную работу по предоставлению Новому Крыму новых и новых льгот, преференций и тому подобного. Чтобы нас стало бы не пять миллионов, как сейчас, а в сто раз больше. Чтобы кроме нашей планеты, на русском заговорили бы и другие.

- И всё это собирался сделать один человек? Пусть даже и проникший в имперскую разведку?

- Не совсем один. Но у нас были определённые... тактические наработки, так сказать.

- Какие? - настаивала Далька.

Я опустил голову. Не выдавать же ей всё придуманное тогда нами с отцом...

- Не хочешь - не говори, - обиделась она. И отвернулась.

- Даля. Сейчас всё по-другому. Мы не знаем, что Дариана сделала с Тучей. Может, уже пошла настоящая зачистка Нового Крыма, чтобы перебросить сюда этих несчастных с Борга, которые действительно пойдут за Дарк в огонь и воду. Понимаешь, что очень скоро Дариана проутюжит и окрестности Нового Севастополя?

- Не верю, - прошептала Далька. - Всё равно не могу поверить...

- Я стараюсь не верить, - хмуро сказал я. - Потому что иначе... ну, я не знаю... захватывать узел связи, передавать на всю планету, чтобы прятались... так ведь от Тучи это не спасение. На Омеге никто не уцелел...

Далька вздрогнула.

- Сколько времени?

Она ответила.

- До рандеву совсем ничего не осталось. Решай, Даль.

- Что мне решать? К имперцам не пойду. К Дариане, само собой, тоже. Есть и у меня друзья. Есть где укрыться... Не пропаду.

- Ох, связать бы тебя, да и...

Она вновь вспыхнула.

- И думать не моги! Руки на себя наложу, хотя это и грех смертельный! Тогда, на Сильвании, точно порешила б себя, окажись в гестапо! И сейчас рука не дрогнет.

- Тогда уходи. Не медли.

- Вот так просто бери и уходи? Мы с тобой, может, и не увидимся больше никогда! - вырвалось у Дальки, и она тотчас покраснела.

Я опустил взгляд. Во мне сейчас звенела одна лишь гулкая пустота, словно от рождения сидевший там биоморф выел, наконец, все мысли и чувства.

- Даль... я же не человек.

Она вдруг съёжилась, точно вспомнив нечто донельзя неприятное.

- Ох... я... ты сказал, но я всё равно не верю. И потом... что, раньше нам с тобой плохо было? Иди сюда. И не ломайся, - её голос стал тёплым, как в былые времена.

...И мы пытались любить друг друга, скрывшись ото всех, торопливо и жадно, действительно понимая, что другого раза уже не будет...

...Однако в самый последний, самый острый момент перед моими глазами вдруг промелькнула Гилви. А Далька, как вдруг что-то почувствовав, вдруг дёрнулась, резко отстранившись, словно боясь, что частица меня останется в ней, словно брезгуя мною после всего услышанного. Вернее, брезговала не она сама, а её тело.

Впрочем, я не обиделся. И сам был готов не допустить прокола.

...А потом стояли, уперевшись лбами, и что-то шептали, какую-то ерунду; однако внутри меня та звенящая пустота становилась всё больше и больше. Пустота, в которой нет-нет да и мелькал чужой облик бывшей «феечки».

...«Конец простой - пришёл тягач», как пел великий русский бард двадцатого века Высоцкий. В точно назначенное время в точку рандеву вышел «коршун».

Далька уже давно успела скрыться. Оставив несколько сетевых адресов, по которым - вдруг чего! - её можно будет отыскать, несмотря ни на что.

- Буду тебе туда писать. На деревню дедушке... Я так понимаю, что обратно к Дариане Дарк ты возвращаться не собираешься?

Даля зябко передёрнула плечами.

- Что я вывела тебя и твоих - никто не знает. Я имею в виду, из выживших. Если аккуратно прострелить себе плечо навылет, может, и сумею отговориться.

- Как же, поможет тут такое - что, медики у Дарианы не отличат пулевого ранения от осколочного?

Далька хмуро кивнула.

- Придумаю что-нибудь, Рус. Но Дариану без присмотра не оставлю, уж в этом ты можешь не сомневаться. И сообщу, что знаю. Ты... ты только возвращайся, ладно? - она резко притянула меня к себе, поцеловала, чуть не укусив. - Возвращайся. Иначе я на тот свет за тобой отправлюсь и такое там тебе устрою!..

* * *

- Есть связь с бригадой, лейтенант? - был мой первый вопрос пилоту, когда Далька скрылась, а я вернулся к отряду.

На мне не было никаких знаков различия, но, видать, правильной оказалась интонация.

- Так точно, - помедлив лишь самую малость, отозвался пилот. - Ханс!.. - кивок бортрадисту. - Обеспечь.

Verbindung⁷ дали сразу. Валленштейн явно ждал моего сообщения.

- Докладывайте, - нарочито сухо прозвучал в наушнике его голос.

Я кратко доложил, по понятным причинам опустив обстоятельства моего пленения.

Валленштейн помолчал, несмотря на риск держать в эфире работающий передатчик, хоть и со считающейся почти абсолютной шифрацией. Я понимал его - неудача. Дарк ускользнула.

- С нами Бог, - наконец услышал я. - Все вернулись целыми - уже успех. У нас тут сейчас жарко. Туча. Накрыла и Приволье. Пришлось выводить гражданское население. В бригаде потери. Остальное на месте.

«Коршун» благополучно достиг расположения «Танненберга». Биоморфы изрядно отбросили имперцев от городка, даже дальше, чем та позиция, с которой совсем недавно 1-я мотодивизия начинала приступ. Сплошная линия фронта исчезла. Отдельные части сомкнули кольца вокруг беспорядочных толп спасённых из Приволья гражданских.

И, в отличие от небес над Новым Севастополем, здесь в воздухе безраздельно властвовала Туча. Целые батареи РСЗО⁸ сменили специализацию, вгоняя в живые облака сотни и сотни снарядов, но безо всякого видимого эффекта. Резервы Тучи казались неисчерпаемыми. И она явно поумнела, действуя уже без тупого навала, стараясь задавить численностью. Теперь биоморфы скорее напоминали стаю хитрых и по-звериному умных волков, ведомых опытным вожаком, - нападали на отставшие, малочисленные подразделения, оторвавшиеся от главных сил, скажем, из-за поломок в технике.

Валленштейн сам вышел встречать нас к опустившемуся конвертоплану. Лично пожал руки всем вернувшимся. И - позвал меня за собой.

В уже знакомом закутке штабного трейлера оберст-лейтенант собственноручно налил две кружки термоядерной крепости кофе и выразительно кивнул - мол, рассказывай. Показывать было, к сожалению, нечего - микросхемка видеопамяти, записывавшая всё, что видел мой нашлемный прицел, осталась у Дарианы.

- Как она вас взяла?

- Она сознательно открыла нам своё месторасположение. Подготовила засаду. Атака Тучи оказалась внезапной. Меня сбили с ног. Практически сразу потерял сознание...

- Отчего? Сильный удар?

Пришлось врать.

- Никак нет. Пси-воздействие, заставляющее вспомнить Зету-пять.

- Оно подействовало только на тебя?

- Никак нет. На всех.

Валленштейн сжал губы и издал нечто вроде сдавленного рыка.

- Тот случай по дороге?

- Так точно. Считаю, Дариана нашла способ более глубокого контроля за лемурами, раз смогла вытащить их сюда и сформировать боеспособное «подразделение».

- Это значит, что под носом у гарнизона Зеты действует подполье Федерации, - фыркнул Валленштейн. - Запишем. Даром им это не пройдёт. Важные сведения, Руслан, очень важные! Хотя... постой, интересно, а почему же они тогда применили это «пси-воздействие» только один раз, почему в Ингельсберге пытались бездумно завалить нас трупами?

- Возможно, лемуры могут воздействовать только на ограниченную группу людей, - предположил я. - Большие скопления готовых сопротивляться им не под силу.

- Разумно... Ну, ладно. Что было дальше? Рассказывай во всех подробностях.

...Но, разумеется, все подробности нашего с Дарианой разговора я выдавать не собирался.

- Допрашивала. Всё как обычно, расположение части, боевой состав, задачи и всё прочее.

- Форсированные методы?

- Не применялись.

Валленштейн поднял бровь.

- Тебе повезло, Руслан.

- Так точно. Потом, когда начался налёт, меня спасла Далия Дзамайте.

- Volentum ducunt fata!..⁹ Весьма удачно, Руслан, весьма удачно. Это совпадение?

- Никак нет. Дариана специально готовилась к нашему визиту. И учла вероятность того, что я окажусь в составе штурмовой группы.

- Достойный противник, - покачал головой Валленштейн. - Однако слишком уж хорошо предугадывает наши действия и намерения. Не считаешь ли ты, Руслан, что...

- Так точно, герр оберст-лейтенант, считаю. В штабе есть их «крот».

- Мне пришла в голову та же мысль. Дарк предупредили. Едва ли она спланировала всё это спонтанно, просто рассчитывая на удачу.

Мы молча посмотрели друг на друга. Валленштейн был хмур, тонкие аристократические губы плотно сжаты, наверняка перебирает сейчас имена всех штабных, имевших хоть какое-то отношение к подготовке операции.

- Не так их и много, Руслан, - ответил мне подполковник на невысказанный вопрос. - Начштаба, начальник оперативного отдела, шифровальщики. Ещё, конечно, можно заподозрить авиаторов, предоставлявших «коршун», но это попахивает уже слишком большой натяжкой. Нет, Дариану предупредил кто-то из наших. Из узкого круга...

- Но начальник штаба и оперативный отдел...

- Да, вероятность их измены минимальна. Проверенные офицеры были со мной в «Танненберге», ещё когда в нём насчитывалось всего три роты и нас ещё не перебросили на Новый Крым.

- Остаются шифровальщицы. Кто работал с приказами?

- Трое, - мгновенно отозвался Валленштейн. - Старшая - шарфюрер Паттерс. Она - вне подозрений. Остаются двое.

Гилви?! Но почему так решительно - «вне подозрений»?

- Только она у нас из кадров тайной полиции. А своих они там проверяют так глубоко, что нам и не снилось. Остальные девушки - тоже не принадлежат к стержневой нации, с отдалённых планет, могли иметь давние связи с интербригадами.

- Как же они попали на должности шифровальщиц, если настолько неблагонадёжны? - поразился я.

- Увы, - вздохнул Валленштейн, - по-настоящему проверенных сотрудниц всё время забирают на повышение, вместо них присылают свежие пополнения... По военному времени как следует разобраться в их прошлом нет возможности. Досье просматриваются весьма формально. Плюс проверка на полиграфе, а я уверен, что для мало-мальски сносно подготовленного агента обмануть эту глупую железку не составит труда.

Тут я был с Валленштейном совершенно согласен.

Но Гилви - что-то нечисто с тобой, подружка. Ты выжила под Тучей на Омеге-восемь, отделавшись какой-то мутноватой «опухолью». И теперь ты в донельзя коротком списке тех, кто мог известить Дариану. Но... с другой стороны... неужели она притворялась во всех наших с ней разговорах? Настолько искусная актриса? И потом - с такой лёгкостью сдать меня?..

Ага, зло подумал я. Неистребимое мужское эго. Мол, она от меня без ума и вреда мне ни за что не причинит. Как легко мы в это верим, как мы готовы этому поверить! А на самом деле - она просто могла использовать меня как источник информации. Ведь могла же?

Я внезапно вспомнил её променады со штабными офицерами, уже после того как Гилви Паттерс покинула стройные ряды солдатских «подружек». Что, если это тоже «в интересах разведки»?

Конечно, по правилам выявленного агента нельзя трогать. Ему надлежит аккуратно и дозировано скармливать соответствующим образом подготовленную дезинформацию. «Уничтожай вражеских шпионов и диверсантов!» - подобный лозунг годился разве что для сорок первого года. Но если разведчик действительно из шифровальщиц, это осложняет дело.

- Жаль, что не применить классический метод с передачей каждой из девушек особой информации - и проследить, как среагирует Дариана.

- Да, имей мы людей в её окружении... - кивнул Валленштейн. - Но от работы всех троих я отстраню под каким-нибудь благовидным предлогом.

- Всё-таки троих, хотя Паттерс вне подозрений?

- Именно, - кивнул Валленштейн. - Государственная тайная полиция, конечно, организация серьёзная, но, как говорите вы, русские, бережёного Бог бережёт.

...После этого мне в принципе оставалось только одно. Я помнил рассказ Гилви (ещё на Иволге), что тогда, на Омеге-восемь, в бункере выжило около десяти человек, «покусанных» Тучей. Требовалось выяснить, как сложилась их судьба.

Пришлось изрядно напрячь память. И поблагодарить имперскую дотошность, вкупе с древним правилом исправно публиковать списки погибших и раненых, указывая не только дату, но и причину смерти или обстоятельства ранения. Разумеется, изрядно вмешивалась секретность, но...

Повозившись, я тем не менее получил достаточно исчерпывающий ответ: из всех, кого я мог вспомнить и кто оказался ранен в том бункере во время прорыва Тучи, выжила одна Гилви.

Ну вот тебе и ответ, господин лейтенант Фатеев.

* * *

...Имперские войска отступали к Владисибирску. Потрёпанные в боях с Тучей, они тем не менее не были разгромлены. Кошмар Иволги не повторился.

И пока что Дариана не привела в действие тот гипотетический план «Геноцид», которого я так страшился. Туча обрушилась на Приволье, убивая всех, своих и чужих, немногие уцелевшие защитники городка волей-неволей объединились с имперцами - выжить хотели все. И, кстати, именно Валленштейн первым объявил о том, что «мирное население и мужественные воины, обороняющие Приволье» могут рассчитывать на помощь со стороны своих недавних противников. Как я сильно подозревал - безо всякого согласования с командованием. Так или иначе, длинные колонны имперских войск двигались на восток. Машины прикрыли широко раскинутыми сетями на высоких опорах, примерно такими же, какие мы использовали под Пенемюнде.

Разумеется, биоморфы найдут этому противоядие. Уменьшат размер тварей, выведут какие-нибудь закапывающиеся в землю экземпляры (ведь вырыл же кто-то приснопамятную ловушку для всего «Танненберга» на Иволге!), но пока что мы держимся.

Однако война затягивалась. Через пробитую брешь в космическом зонтике федералов на Новый Крым будут протискиваться новые и новые имперские подкрепления, в ответ на это Дариана просто бросит в бой десятикратно умножившиеся живые Тучи, и так до тех пор, пока кто-то действительно не применит ядерное (ну или хотя бы нейтронное) оружие, и обратится моя родная планета в классический постатомный мир, коим человечество так любило пугать себя в блаженной памяти двадцатом веке.

Тупик. Мы, похоже, испробовали все пути - ни один ничего не дал. Дариана всякий раз выскальзывала. Конечно, оставалось настоящее ковровое бомбометание (и желательно термобарическими боеприпасами), когда электронной разведке удастся вновь засечь её местонахождение. Хотя в тот раз это получилось исключительно потому, что Дариана сама позволила нам её засечь.

...А тем временем Валленштейн и в самом деле, как обещал, без большой помпы доверил мне роту. «Наверх» ушло представление на обер-лейтенанта. Бригаду изрядно проредило во время отступления. Мой старый знакомый обер-лейтенант Рудольф сделался гауптманном и получил батальон. Офицеры не отсиживались в бронемашинах, и потери среди них, увы, оказались высокими. Впрочем, как и среди рядовых.

Возле Владисибирска, на заранее отрытых сапёрами позициях мы остановились. Похоже, командование спешно сформированной армейской группы «Новый Крым» решило не уступать плацдарм без боя.

Мы зарывались в землю и готовились, что называется, «стоять насмерть», когда ход гражданской, по сути, войны «Империя верзус Федерация» резко и необратимо изменился, и куда сильнее, чем её изменило открытое появление биоморфов в арсенале соратников Дарианы Дарк.

ИМПЕРСКИЕ НОВОСТИ

Сообщение Главной Вещательной Корпорации. Обязательно к ретрансляции всеми локальными сетями и каналами.

Передаём выступление Его Императорского Величества, кайзера Вильгельма III, из его резиденции в Сан-Суси.

(Во весь экран - сидящий за простым письменным столом император. За его спиной - портрет Бисмарка в полный рост. Лицо пожилого кайзера ничего не выражает, глаза более обычного напоминают стальные бляшки.)

- Народ великой Империи. Провидение возложило на меня тяжёлую обязанность - возвестить о печальных событиях, имевших место в Восьмом и Одиннадцатом секторах нашей державы. Сегодня мы получили достоверные известия, что вооружённые силы цивилизации Дбигу перешли условно-пространственную границу своих владений и вторглись в контролируемые Империей системы. Вторжение осуществлено внезапно, без объявления войны и предъявления нам каких-либо претензий. Попытки связаться с представителями цивилизации Дбигу по обычным каналам не принесли успеха. Боевые действия развернулись на десяти пограничных планетах. Верные долгу части имперской армии стойко отбивают вражеские атаки, тем не менее среди гражданского населения имеются многочисленные жертвы, ибо Дбигу нанесли главный удар не по военным объектам, а по крупным поселениям. Сейчас правительство и Генеральный штаб предпринимают все меры к тому, чтобы осуществить планомерную эвакуацию людей из подвергшихся нападению систем.

С предельным напряжением предстоит работать нашему аграрному сектору. Предстоит переместить во Внутренние Миры десятки и сотни миллионов людей, уже сейчас потеряны для нормальной хозяйственной деятельности плодородные аграрно-индустриальные планеты.

Руководствуясь гуманными соображениями и не желая братоубийственного конфликта перед лицом агрессии Чужих, имперское правительство сделало сегодня предложение руководству так называемой Федерации о прекращении огня и взаимном отказе от территориальных претензий с сохранением существующего статус-кво и фиксированием обязательств сторон вернуться к рассмотрению вопроса о политическом урегулировании конфликта по отражению агрессии Дбигу. Пока ответа на наше предложение не поступило.

Судьба государства и всей человеческой расы отныне находится в руках наших солдат. Да поможет нам Бог в этой борьбе!..

НОВОСТИ НАРОДНО-ДЕМОКРАТИЧЕСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ ТРИДЦАТИ ПЛАНЕТ

Наше чудо-оружие открывает прямую дорогу к победе! Сегодня на Новом Крыму наши доблестные войска вплотную приблизились к пока ещё удерживаемому имперско-фашистскими бандитами Владисибирску. За короткое время хозяйничанья там иноземные грабители взорвали почти все общественные здания, разграбили жилые кварталы, не брезгуя даже старым нательным бельём и детскими игрушками. Так, у взятого в плен рядового 1-го гренадёрского полка 1-й моторизованной дивизии Отто Шрайбера в ранце было обнаружено три комплекта женского конфекциона, три пары мужских брюк и рубашек. Всё это, по его словам, он собрал в апартаментах жителей Владисибирска, собираясь отправить во Внутренние Миры Империи, где из-за военного времени введено суровое рационирование как продуктов питания, так и потребительских товаров. Командование имперских войск всячески поощряет грабежи, называя их «сбором трофеев».

Биологическое оружие, созданное учёными, позволяет нашим войскам одерживать бескровные победы, а путь наступления частей Народно-Освободительной Армии усеян брошенной техникой врага, который оставляет даже своих убитых и раненых, торопясь спасти собственную шкуру.

Сегодня также стало известно, что на границе между цивилизацией Дбигу и Империей произошли вооружённые столкновения. Скорее всего, имели место провокации имперско-фашистских бандитов против мирного населения подконтрольных Дбигу систем с целью захвата их природных ресурсов.

Имперская пропаганда также поспешила раззвонить о якобы имевшем место «мирном предложении», переданном кабинетом Вильгельма временному правительству нашей свободной страны. Информационное агентство Федерации уполномочено заявить, что никаких «мирных предложений» мы не получали, а представителям федеральных властей было вручено требование о безоговорочной капитуляции в целях, цитируем, «единства человеческой расы перед лицом внешней угрозы». Разумеется, подобное «предложение» не может вызвать ничего, кроме смеха. Цивилизация Дбигу - древняя, мудрая и миролюбивая - никогда ни на кого не нападала, а только защищала свои рубежи. Несомненно, что имперско-фашистские варвары сами первыми атаковали контролируемые Дбигу системы...

На Шайтане наши героические части продолжают прочно удерживать свои позиции, отражая все попытки врага вклиниться в нашу оборону...

* * *

- Господа офицеры, - сказал Валленштейн, открывая совещание штаба. Созвали не только командиров батальонов, но и почти всех ротных. - Нами получен приказ оставить Новый Крым. Дбигу высадились уже на двенадцати планетах, в том числе и на приснопамятной Омеге-восемь, а их корабли обнаружены ещё возле пяти.

Господа офицеры мрачно молчали. Да и что тут скажешь? Положение - хуже не придумаешь. Дбигу - это вам не уппсальские повстанцы. На короткий миг я даже ощутил нечто вроде злорадства.

- Нет, Империя не оставит сибирского плацдарма, - отвечая на невысказанный вопрос, продолжал оберст-лейтенант. - Передислоцируются не все части. Но бригада «Танненберг» отправляется на новый фронт. И там, полагаю, нам придётся вспомнить, что нас не зря зовут десантом. Есть вопросы? Майор Мёхбау?

- Герр оберст-лейтенант, что будет с гражданскими лицами, находящимися под нашей защитой?

Валленштейн досадливо вздёрнул подбородок.

- Командование не сочло необходимым снабдить меня какими-либо директивами на этот счёт. Эвакуации они не подлежат. Ещё вопросы?

- Но мы все видели, что случилось в Приволье, - настаивал Мёхбау, мой бывший ротный, а ныне - батальонный командир. - Туча убивала всех без разбору, наших, федералов, мирных жителей. Жрала всё, что движется. Оставить людей сейчас - это обречь их на верную смерть. Дома их большей частью разрушены и сожжены.

- Что ты предлагаешь, Дитрих?

- Включить их в состав бригады как вспомогательный персонал. Мы имеем на это право в исключительных обстоятельствах, наступление которых подпадает под сферу ответственности командира бригады.

- Что, и женщин, и детей? - не выдержал кто-то.

- Женщин и детей в особенности, - сухо отрезал Мёхбау.

- Их несколько тысяч! «Мерона» столько не вместит!

- Клипер, конечно, не вместит, - согласился майор, - но большой войсковой транспорт типа «Эрнста Рема» - вполне. Командир бригады, опять же, имеет власть потребовать его подачи.

- У тебя, Дитрих, похоже, всё уже продумано, - буркнул Валленштейн. - Хорошо. Но эвакуировать станем только добровольцев! И тех, кто действительно захочет нам помогать.

ИМПЕРСКИЕ НОВОСТИ

Выступление Его Светлости эрцгерцога Адальберта перед активистами организаций «Память и Гордость» и «Союз Изгнанных», прошедшими по рекомендации первичных ячеек школу унтер-офицеров перед отправкой на фронт, Малая Императорская резиденция, Сан-Суси, Потсдам, Земля.

(Стены зала убраны тёмно-зелёными длинными полотнищами, на них в белых кругах - эмблемы, напоминающие вырастающий из креста трезубец:

Хорошо известный нашим зрителям символ «Памяти и Гордости», почётным патроном которой состоит сам эрцгерцог. Рядом - эмблемы родственного «Памяти» объединения, «Союз Изгнанных»:)

...- Долгие годы мира не пошли на пользу кое-кому из обитателей нашей славной Империи. В то время как представители стержневой нации несли на себе всю тяжесть государственных повинностей, составляя львиную долю армейского офицерства, низового чиновничества и научных работников, многие, кичащиеся своим «культурно-историческим своеобразием», докатились до прямой измены и сотрудничества с врагами рода человеческого, теми самыми, что противостояли нам на Омеге-восемь и Иволге, кто не так давно был выпущен, подобно сказочному джинну из бутылки, против наших войск на планете Новый Крым.

Стержневая нация сплачивалась вокруг Его Величества кайзера и имперской идеи. Наши враги поднимали на щит лозунги, полные безудержным себялюбием, эгоизмом и человеконенавистничеством. Они, вожаки кровавого мятежа, и те, кто пошёл за ними, они заслужили малопочётное право именоваться недочеловеками, ибо как человек может выступить против себе подобных в богопротивном союзе с Чужими?

Да, я смело употребляю это слово - недочеловеки, неполноценные, имеющие лишь внешнее сходство с настоящими людьми. Не пора ли признать, что некоторые аспекты национального менталитета, откуда зачастую растут корни кровавых смут, заслуживают однозначного осуждения? Лень и пьянство русских, чванство французов, снобизм англичан, примитивизм американцев? И каким же контрастом предстаёт по сравнению с ними стержневая нация нашей Империи, вобравшая в себя истинно арийские народы! Те, кто искренне хотел приобщиться к общеарийским ценностям, кто впитывал в себя язык и культуру арийских народов, те смогли избавиться от многих врождённых недостатков. Империя должна в большей степени опираться на свою стержневую нацию, доказавшую многими десятилетиями безупречную верность трону. Те, кто не воспринимает наши арийские ценности, кто выступает против них, в том числе и с оружием в руках, кто подвергает их поруганию и осмеянию в информационных сетях, должны отдавать себе ясный отчёт: день великого гнева арийской нации близится, и горе тем, кто встанет у неё на пути!..

(Бурные, продолжительные аплодисменты, переходящие в овацию. Зал в едином порыве скандирует: «Zieg Heil!»)

...Гнев и ярость всех верноподданных нашей великой Империи вызвали известия о применении мятежниками из так называемой Федерации нового биологического оружия, основанного на «матках», с которыми наша армия столкнулась на Омеге-восемь и на Иволге. Да, инсургенты каким-то образом обрели некоторую власть над этими ужасными созданиями, что совершенно явственно доказывает несомненную связь мятежников с врагами рода человеческого из инопланетных цивилизаций. Именующая себя «народно-демократической» Федерация вступила в сговор с безжалостными, бесчеловечными убийцами, не имеющими никакого понятия о высшей ценности разумной жизни. Она тем самым поставила себя вне закона. Её лидеры должны быть уничтожены. Разумеется, уничтожены по приговору законного и справедливого суда.

Мы должны извлечь уроки из этого. Там, где у власти оказываются представители неарийских народов, жди беды. Там поднимают голову измена, предательство и самые подлые, самые низкие заговоры. В слепой ненависти, обращённой против Империи, против скрепляющей её стержневой нации, враги арийского народа идут на любые преступления. Но пусть не думают, что их минует карающая длань Империи! Наши силы неисчерпаемы, наша арийская нация едина, её сплочённость вокруг Его Императорского Величества нерушима; пусть трепещут наши враги, пусть они знают: возмездие грядёт, оно уже совсем рядом!..

* * *

...Прощай, Новый Крым, думал я, болтаясь в чреве поднимающегося на орбиту челнока. Прощай, не знаю, что станет с тобою дальше. Дариана Дарк на свободе и действует, Туча кружит над твоими морями, а бригада «Танненберг» спасается бегством, так и не одержав победы. Федерация устояла. Сейчас лучшие и самые боеспособные войска отправятся на новый фронт. Сибирь останутся удерживать «расходные единицы», те, кого при случае не жаль списать в полном соответствии с циничной логикой имперского Генштаба. Очевидно, угроза Дбигу сейчас получила более высокий приоритет, а может, Генштаб надеялся справиться с октопусами по старинному правилу «малой кровью, на чужой территории» и непременно «могучим ударом»?

Но, с другой стороны, если имперские войска уберутся с Нового Крыма, может, Дариане Дарк не придёт в голову осуществлять «санирование» планеты при помощи своих монстров? А то, что Империя не удержится на моей родине, ясно было любому. Оставленный арьергард в лучшем случае сумеет «сохранить лицо» и «отступить достойно». Генеральный штаб явно старался для Его Величества кайзера, который терпеть не мог беспорядочных отходов и панических отступлений. Может, и ему удастся задурить голову всякими глупостями о «спрямлении линии фронта» и «эвакуации третьестепенных участков фронта»?

Во всяком случае, Империя явно не желала войны на два фронта, тем более, когда у одного из врагов нашлось такое оружие, как биоморфы. Быть может, Федерация успокоится, обретя независимость, ну, хотя бы де-факто? И той же Дариане не придёт в голову устраивать настоящий геноцид в моём родном мире?

...А что, если нет? И «матки» двинутся дальше, плечом к плечу с осьминогами-Дбигу? «Контролируемое вторжение»? Х-ха. Кто-то просчитался в службах имперской безопасности, и притом капитально. Неужели же Дариана на самом деле обманула всех?..

«Мерона» направлялась к памятной нам всем Омеге-восемь, следом за нами упрямо продирался сквозь подпространство громадный «Рем», забравший из Владисибирска около полутора тысяч человек, тех, кто чудом выжил в Приволье, когда на городок обрушилась Туча. Никаких иллюзий по поводу Дарианы Дарк эти люди уже не испытывали. И когда мы вернёмся на Новый Крым, их показания нам ох как понадобятся!

...На Новом Крыму остались мои родители, братья и сестры. Я отправил кодированное сообщение, но подтверждения не пришло, и я теперь маялся неизвестностью. Там остались интербригады - им не доверяли, частично разоружили; Дариана предпочитала верных, как смерть, поселенцев; какая судьба ждёт наших мальчишек и девчонок?..

В списке эвакуировавшихся на «Эрнсте Реме» я нашёл файлы Инги с Костей и обрадовался им, как родным. Значит, всё-таки ребята выжили. Выжили, выбрались из-под живого кошмара Тучи! Жаль только, что таких мало. Эх, эх, будь все имперские командиры, как Иоахим фон Валленштейн...

Но ведь они не были, и я это прекрасно знал. Охранные дивизии показали себя во Владисибирске во всей красе. И, как ни крути, аристократы типа моего бригадного командира - исключения, а не правило.

Я не сомневался, что поступил правильно, не пытаясь тем или иным способом остаться на родной планете. Далька не зря упоминала Дбигу. Они, само собой, связаны с новоявленной Федерацией. И нельзя исключить, что связаны они как раз той гипотетической «кровью биоморфов», что текла в жилах Дарианы Дарк, моих и ещё одной персоны, которая, я был почти уверен, работала на неистовую мать-командиршу Шестой Интернациональной.

Гилви Паттерс. Валленштейн может считать её «вне всяких подозрений», но не я. Слишком уж много совпадений с этой «подружкой». И слишком уж она похожа на внедрённого агента. Очень неплохо внедрённого, между прочим. Кстати говоря, ещё неизвестно, не является ли она двойником - работая разом и на Федерацию, и на имперскую охранку. Последняя гипотеза особенно хорошо укладывалась в рамки «контролируемого вторжения». Хотя, конечно, вопрос о степени этого контроля по-прежнему оставался открытым.

- Руслан?

Я поднял голову. На пороге моего крошечного персонального отсека (положенного всем ротным командирам) стоял майор Дитрих Мёхбау.

- Иоахим зовёт, - сказал он по-немецки. У кадровых имперских командиров это означало, что я принят в круг «настоящих».

- Что случилось? - на том же языке ответил я. Мёхбау обращался без чинов, следовательно, я обязан был принять этот же тон.

- Шифровка.

- Из штаба корпуса? От Хауссера?

- Нет, - Дитрих усмехнулся. - Из других... источников.

Я молча кивнул. Майор Мёхбау явно имел в виду неведомых мне единомышленников Иоахима фон Валленштейна в имперском Генштабе.

Оберст-лейтенант ждал нас в командирском компартменте, откуда старательно были убраны даже и малейшие намёки на роскошь.

Кроме меня и Мёхбау, там больше никого не было.

- Нам передали вот это, - встретил нас Валленштейн, не тратя время на формальные приветствия.

На листке бумаги, вырванном из «командирского» блокнота, летящим почерком бригадного командира было выведено следующее:

«Сегодня представители цивилизации Дбигу прервали все каналы связи с Империей. Полученное нами их заявление говорит о том, что они «не говорят с тем, что больше не живёт». Что означает эта фраза, пока остаётся неясным. Боевой флот Дбигу продвигается по всем направлениям Восьмого и Одиннадцатого секторов, поставив под угрозу следующие планетные системы...»

- Дальнейшее уже не важно, - хмуро бросил оберст-лейтенант, поджигая листок в девственно чистой пепельнице. - Мониторы Дбигу оседлали орбиту Омеги-восемь. Другая часть их флота нацелилась прямо на Иволгу. Остальные эскадры весьма малочисленны по сравнению с этими двумя. Не наводит ни на какие мысли, господа офицеры?

Мы переглянулись с Мёхбау.

- Руслан?

- Так точно, наводит, герр...

- Без чинов, - поморщился Валленштейн. - И что же ты думаешь по этому поводу?

- Дбигу идут по следам «маток», вернее, наиболее массированных их атак, - сказал я. - Это сразу видно. Думаю, что и Генштаб сделает точно такие же выводы. И, быть может, это заставит призадуматься тех, кто до сих пор пытается использовать интербригады, Дариану Дарк и саму Федерацию в своих целях.

Валленштейн и Мёхбау оцепенели.

- Сам додумался, лейтенант, или кто-то надоумил? - сквозь зубы осведомился майор.

- Нетрудно было догадаться, - пожал я плечами. Рассказывать о Конраде, само собой, не входило в мои намерения. - Интербригады слишком долго оставались легальны, их не запретили даже после событий на Омеге-восемь, когда стало ясно, что они связаны с «матками»; ну и так далее, по мелочи, сейчас, наверное, в такие детали вдаваться нет смысла.

Мёхбау явно так не считал, но оберст-лейтенант поднял руку.

- Оставь, Дитрих. Он прав. Сейчас это вопрос не первостепенной важности. А вот другое... Не знаю, что их может остановить, - Валленштейн покачал головой. - Я уверен, они получили информацию насчёт Дарк, но вот какие выводы сделали... Впрочем, разговор сегодня у нас не о них.

- О Дбигу?

- Верно, Руслан. Связь этих головоногих с Федерацией - совершенно новый, неизвестный фактор.

- Не с Федерацией, герр оберст-лейтенант. С Дарианой Дарк, а если ещё точнее - с субстанцией «маток». Это выводится элементарно, методом исключения. Что есть у Федерации такого, чем не обладала бы Империя? Ничего. Все разработки по ксенопсихологии, насколько мне известно, тщательно засекречены, изучающие это учреждения сосредоточены во Внутренних Мирах. Конечно, нельзя исключить передачи этих данных Федерации в рамках «контролируемого вторжения», но...

- Какого-какого вторжения?

- Контролируемого, Дитрих, - раздражённо бросил Валленштейн. - Наши друзья в Генштабе пришли к аналогичным выводам. Существует влиятельная группа из представителей высшего армейского командования, сил безопасности и наиболее близких к трону людей, возможно, ставящих цель... далеко идущую цель. Какую именно - мне не хотелось бы гадать. Но они используют в своих интересах и Федерацию, и всю эту войну. Не исключено - они пребывают в уверенности, что контролируют и «маток». Хотя последнему верится с трудом.

- Экспансия? Вооружённый способ расширения границ? - резко спросил Мёхбау.

Валленштейн досадливо пожал плечами.

- Я слышал о такой версии. Жизненное пространство. Колонии экстра-класса для стержневой нации. И... изменение всей политики Империи. С тем чтобы она как можно больше походила на Третий Рейх.

- Ну и что? - пожал плечами Мёхбау. - Что в этом плохого? Мы и так скопировали с того Рейха всё, что могли.

Взгляд Валленштейна потяжелел.

- Не совсем так, Дитрих, но сейчас мне бы действительно не хотелось вдаваться в подробности. Мы поговорим с тобой позже. И приватно, - с нажимом закончил он.

- Как тебе будет угодно, Иоахим, - настала очередь Мёхбау пожимать плечами. - Давай вернёмся к тому, с чего начали.

- А начали мы с того, что есть связь между «матками» и Дбигу, - Валленштейн рубанул ладонью. - Руслан прав. Если последовать закону неувеличения информационной энтропии, скорее всего, так оно и есть. Дбигу идут следом за «матками». Второй эшелон вторжения.

- Если это вторжение, то оно дурно спланировано, - заметил я. - Имперские вооружённые силы отнюдь не уничтожены. Флот вообще практически не понёс потерь. А у Дбигу разворачиваются колонизационные корабли, если вспомнить не столь давние информационные сообщения.

- Дбигу, к сожалению, не идиоты, - сказал Мёхбау. - Я слишком хорошо помню те видеоролики, что они нам присылали, в полном соответствии с договором.

- Я б сказал - это что-то инстинктивное, - вставил Валленштейн. - Безусловный рефлекс. Прошли «матки» - надо разворачивать флот и подбирать добычу.

- Отсюда напрашиваются интересные выводы, - подхватил я. - Как может высокоорганизованная цивилизация действовать, руководствуясь инстинктом? Что, у Дбигу уже имеется богатый опыт? И они совершенно уверены, что после «маток» никакого сопротивления им оказано не будет? Несмотря на то, что жизненные центры вражеской цивилизации ещё очень даже целы?

- Очевидно, у них есть основания верить, что схватившимся с «матками» будет не до них, - пожал плечами Мёхбау. - Что мы, подёргавшись самую малость, оставим осьминогам понравившиеся им планеты, а сами полностью сконцентрируемся на борьбе с Тучей.

- В общем, у них есть основания так думать, - признал Валленштейн. - В конце концов, Дбигу - нормальный, обыкновенный враг. Действующий в рамках нашей логики...

Нет, подумал я. Здесь присутствует ошибка. Дбигу действуют неразумно и необъяснимо с точки зрения классического военного искусства. Им бы подождать, пока «матки» действительно очистят от людей весь сектор, а потом уже выдвигать флот. А они бросились уже сейчас. Прав Валленштейн - их словно инстинкт заставил. И притом никаких переговоров, одна только загадочная фраза, что «они не говорят с тем, что больше не живёт»; не настолько же они наивные, чтобы полагать, будто земная цивилизация тотчас прибегнет к эвтаназии, едва лишь завидев «маток»?

Но противоречие - мать всех открытий. Там, где не сходятся концы с концами, где пасует наш «здравый смысл на каждый день», мы только и можем прорваться. А стали ли бы мы, например, действовать так, как те же Дбигу? Узнав, что сосед ведёт войну на выживание с неким мистическим врагом (кстати, не те ли октопусы уверяли нас в своё время, что ничего не знают ни о каких «матках»?), стали бы мы немедля вторгаться на его территорию, не дожидаясь его окончательного поражения, рискуя вооружённым конфликтом и всеми сопутствующими рисками?

Да, возможно, что и не стали бы. На такое можно решиться, только если: а) ты полностью убеждён, что с этим врагом твой сосед нипочём не справится; б) если ты торопишься захватить его планеты, прежде чем на пир слетятся другие стервятники, и в) если ты уверен, что твои вооружённые силы в состоянии справиться с этим гипотетическим соседом.

Так рассуждая, мог бы действовать правитель-человек. Холодный, циничный, жестокий, расчётливый. Что же, получается, что Дбигу уверены во всём вышеуказанном?

Я почти перестал слушать Валленштейна и Мёхбау. Концы по-прежнему не сходились, ведь раньше действия тех же Дбигу вполне укладывались в понятную нам, людям, логику. И тут что-то случается, что-то, заставляющее их отбросить всякий здравый смысл и начать действовать... инстинктивно. Или - они знают об этих «матках» то, что не знаем мы. Может, недаром их антигравы оказались так хорошо совместимыми с плотью чудовищ? Может, Дбигу и стоят за всей операцией «Биоморф»? Мол, будучи не в силах справиться с земной цивилизацией силой обычного оружия, пустили в ход биологическое...

Нет, оспорил я себя. Это получается слишком уж по-человечески. И слишком сложно. Сложность! - вот что неизменно разрушает все наши гипотезы. Сложность процесса. Война, в сущности, проста. Может, конечно, Дбигу старались остаться выше всяких подозрений, как жена Цезаря; но ведь не существует никакой всегалактической Организации Объединённых Наций или чего-то подобного; во всяком случае, человечеству об этом ничего неизвестно.

Можно, конечно, измыслить и такое; но всё равно, последние действия октопусов в это совершенно не укладывались.

Инстинкт, инстинкт, инстинкт - перекатывалось слово у меня в голове. Прошли «матки» - высылай колонизационные корабли, даже если враг ещё сопротивляется. Что-то за этим крылось, и я понимал - «что-то» слишком важное. Мы словно бродили ощупью в тумане, уже подобравшись совсем близко к искомому, но никак не могли найти правильные слова. «Инстинкт» - хорошо, но это пока лишь первое слово. И, к сожалению, единственное. Инстинкт может заставить разумное существо действовать неразумно. Вопрос - может ли «сверхинстинкт» охватывать целую расу и заставлять её, как результат, действовать весьма неразумно, при том, что каждое отдельное действие совершается во вполне здравом уме и трезвой памяти?

Ведь опять же, мы слишком любим представлять себе общества Чужих совершенно нам непонятными, построенными на отринутых нами кастовых законах, в куда большей степени, чем мы, подчиняющимися неписаным законам, обладающими куда меньшей индивидуальностью. Вольно или невольно, мы создаём миф - как приписывая невероятные технические достижения, так и «конструируя» за Чужих в той же мере невероятное общество.

Конечно, армия сделает всё, чтобы захватить «языков». Вот только я сильно подозревал, что толку с этого не будет никакого, даже если они и заговорят.

- Руслан! Фатеев! Что с тобой? - ворвался в сознание голос Мёхбау.

- Прошу прощения, майор.

- Твоя рота высадится первой. Как только флот пробьёт для нас окно, начнём высадку. Приказы ещё поступят, но на тебя я особо рассчитываю, - сказал Валленштейн.

- Почту за честь, герр оберст-лейтенант!

- При чём тут честь, Руслан?.. Каждый раз, уходя, ты возвращаешься с бесценной информацией. Мы знаем о связи Дбигу и Дарианы, октопусов и «маток», связи куда более близкой, чем могло бы показаться после простого анализа вектора атаки осьминогов. Я уверен, что на планете мы... узнаем нечто очень важное, - казённо закончил он.

Понимая, что разговор окончен, я откозырял и испросил разрешения отбыть. Валленштейн кивнул, и, уже уходя, я сквозь запертую дверь уловил начало фразы:

- Так вот, Дитрих, что касается Третьего Рейха...

* * *

...Я знал, что сперва командование попыталось вступить с переговоры с эскадрой Дбигу, вышедшей на орбиту Омеги-восемь. Безуспешно. Они просто промолчали.

Флот не подкачал. Штурмовые мониторы выплюнули полные боеукладки тяжёлых тактических ракет и отваливали в сторону, к неуклюжим транспортам снабжения, дожидавшимся бойцов в третьей линии.

На орбите нас встретило две дюжины небольших, юрких корабликов Дбигу. Нет, они не были оснащены «лучами смерти», нам ответили такими же точно ракетами, разве что малость побыстрее, и ПРО мониторов взялась за работу. Лазерные установки, ускорители - эти системы не требовали сложных вычислителей наведения, и пространство между сближающимися флотами заполнилось взрывами. Наши ракеты выбросили снопы боеголовок, настоящих и ложных, отвлекая на себя часть огня вражеской противоракетной защиты; посланные в наш адрес «подарочки» Дбигу оказались моноблочными, однако взрывалось в них нечто явно посильнее ядерных сердечников, в пространстве вспухали облака самой настоящей плазмы, с температурой порядка звёздной, и, конечно, никакая броня не смогла бы выстоять перед таким ударом. На мониторах первой линии слепли и глохли приборы, однако резерв третьей очереди, самые простые схемы, продолжали упорно работать, автоматика не прекратила ответного огня, и ни один из посланных в нашу сторону снарядов не достиг цели.

Большинство наших боеголовок Дбигу тоже удалось сбить, но некоторые всё же достигли цели, и один из малых кораблей начал выстреливать спасательные капсулы. Ага, осьминожки, тоже хотите жить, как и мы, тоже не согласны умирать со стоическим молчанием...

Враг, хотящий жить, - уже полврага, дерзну я перефразировать древнюю пословицу.

...Сражения в космосе редко бывают долгими, не стало исключением и это. Правда, полностью уничтожить флот Дбигу не удалось, несмотря на заход им в тыл второй боевой группы мониторов. Как обычно и случается, противоборствующие эскадры укрылись друг от друга на разных сторонах планеты; теперь предстояло вступить в дело десанту. Космическое пространство, при всей его важности, само по себе ни к чему: оно что-то значит только в приложении к планете. А отдавать октопусам Омегу-восемь Империя явно не собиралась. Не собиралась она также и прибегать к ядерным ударам по своей собственной территории - Его Императорское Величество кайзер был помешан на экологии. Хотя, конечно, единичный ядерный взрыв, скажем, масштаба Хиросимы, Омега-восемь перенесла бы спокойно: в конце концов, жили же в Японии после двух атомных бомбардировок, а за прошедшие двести лет техника дезактивации шагнула очень далеко вперёд.

Мы знали: при приближении к планете нас ждёт огонь развёрнутой обороны. Подавить её с орбиты можно, но опять же - ядерными ударами с очень большой дистанции. Сражение же велось за пригодные для обитания планеты, и тут Империя готова была отдать жизни своих солдат за отсутствие атомных грибов над Омегой.

Империя ещё никогда не сталкивалась в войне с настоящей, высокоразвитой цивилизацией Чужих. Лемуров с Зеты-пять можно было не принимать во внимание. Как я не раз упоминал ранее, все звёздные расы, с которыми граничило человечество, значились в «потенциальных противниках». Отношения с Дбигу установились достаточно давно, земная Империя и Сообщество Дбигу (как официально оно именовалось в том, что с известной натяжкой можно было поименовать «дипломатическим церемониалом и протоколом») поддерживали связь, когда-то давно существовало даже нечто вроде постоянных миссий на центральных мирах той и другой цивилизации; однако эти миссии были закрыты полвека тому назад по инициативе октопусов, после чего нашим ксенологам пришлось довольствоваться лишь старыми материалами да изредка поступающими записями. Дбигу с редкостной пунктуальностью высылали нам видео, показывавшее боевые действия их войск. Если, конечно, это на самом деле была реальная война, а не, скажем, компьютерная имитация.

Дбигу и Слайм мы знали лучше всех. Октопусы превосходили нас в технике, в частности, управление гравитацией находилось у них на принципиально ином уровне. Мы умели лишь создавать искусственную силу тяжести на огромных кораблях, все попытки создать хоть сколько-нибудь портативный «антигравитатор» закончились ничем. А вот Дбигу преуспели. Правда, торговать с нами они отказывались наотрез, за единственным исключением - по слухам, именно им (и ещё Слайм) продавали пленных повстанцев после подавления уппсальского восстания. Не знаю, что получила Империя взамен.

Безумная идея - а что, если за это как раз и были куплены те антигравитаторы, попавшие в руки Дариане Дарк?.. Что на самом деле Дбигу тут совершенно ни при чём, а всё организовано той гипотетической группой у самого подножия имперского трона?..

Невольно мне вспомнилось недавнее выступление эрцгерцога Адальберта. Конечно, он не кронпринц Зигфрид, он лишь племянник нынешнего императора, и у Зигфрида - двое братьев и сестра. Адальберт - пятый в очереди к трону. Хотя не так и далеко, если подумать. Соблазн велик... Может, это он и есть - глава неведомых нам «ястребов»? Или это просто марионетка, публичная фигура, на которую решили сделать ставку?..

Но ведь с кронпринцем Зигфридом тоже многое неясно. Он редко показывался на публике, несмотря на тридцатитрёхлетний возраст, не занимал никаких постов. Окончил университет в Гейдельберге по специальности «Финансы и бизнес», а не элитную и почти что обязательную для высшей аристократии Военную Академию в Потсдаме, и погрузился в семейную жизнь, нигде не работая и получая содержание только как член императорской фамилии. Тёмная лошадка. Загадочная личность. Я не смог припомнить ни единого публичного выступления кронпринца, особенно после начала гражданской войны. Что-то здесь нечисто, ой, нутром чую, нечисто...

...Высадку скомандовали внезапно, как всегда. «Мерона» сбрасывала челноки; волею судеб нам вновь предстояло высадиться в главном космопорту Нойе-Бисмарка, здешнего административного центра. Именно вокруг опустевших человеческих поселений.

Перед самой выброской Валленштейн провёл краткое офицерское совещание.

- Meine Herren, противник на Омеге-восемь ведёт крупномасштабное разрушение всего построенного нашими поселенцами. Вокруг Нойе-Бисмарка, Руммениге-штадта и Порта-Мольтке сконцентрировано то, что в штабе обозначили «первым», «вторым» и «третьим» армейскими корпусами противника. Идёт планомерное уничтожение зданий, дорог, мостов и тому подобного. Удары с орбиты в пределах допустимого будут нанесены, но наземные оборонительные комплексы у Дбигу так просто не подавить. Наша задача - уничтожить эти комплексы, после чего - окончательно добить противника. Штаб, разумеется, требует побольше пленных и трофеев. Любая мелочь, что попадёт к нам в руки, - бесценна. Порядок наступления следующий...

Я не удивился тому, что батальон майора Мёхбау шёл в первой волне. Это дело не для охранных дивизий и даже не для «Арийского легиона». Удивительно, сколько успели сделать Дбигу за ту пару недель, что была у них в распоряжении, прежде чем подоспела «Мерона» и другие части 2-го десантного корпуса Пауля Хауссера. 1-я десантная дивизия «Лейбштандарте», 2-я десантная дивизия «Дас Райх» и 3-я десантная дивизия «Мёртвая голова». Ну и, разумеется, мы, 1-я отдельная десантно-штурмовая бригада корпусного подчинения «Танненберг».

Дбигу не хуже нас понимали необходимость мобильных огневых комплексов, выпускавших нам навстречу целые тучи ракет с разнообразной начинкой. Увы, десантные челноки не имеют столь мощной противоракетной обороны, как орбитальные мониторы прорыва, нам приходится уповать на статистику, на то, что часть боеголовок отвлекают на себя пустые боты, игравшие роль ложных целей. Когда тебе противостоит такая группировка, да ещё и не подавленная огнём с орбиты, только и остаётся, что попытаться перенасытить управляющие контуры оборонительных комплексов противника огромной разовой массой целей, из которых только пятая часть - настоящие челноки с десантом и техникой.

Мы могли только молиться. Аппаратура электронного подавления работала на полную мощность, но кто их знает, этих осьминогов, как в действительности функционируют их системы наведения?

Вбитые в тесные стальные гробы, закованные в камуфлированную броню, мы сидели, опустив забрала шлемов и надев кислородные маски, - так ещё остаются хоть призрачные, но всё-таки отличные от нуля шансы спастись при не очень близком разрыве. Близкий разрыв, не говоря уж о прямом попадании, оставит и от челнока, и от нас самих одну только радиоактивную пыль.

Один челнок - один взвод. Три взвода - рота. И я, лейтенант, на должности, где, по мирному времени, полагалось находиться самое меньшее обер-лейтенанту, а то и гауптманну. Маленький «командирский» дисплей на консоли трясётся (вместе со всем ботом) так, что ничего не разглядишь. В наушниках - хрип, треск и разряды. Командование по кодированному каналу пытается что-то передать, но куда там, и мне остаётся только надеяться, что не всё, выпущенное с орбиты в тёмное брюхо Омеги, пролетит мимо цели.

Спуск с орбиты стремителен. Теплозащитное покрытие челноков держится на пределе, и контрольные огоньки на моей консоли пылают алым. Кажется, что передо мной пляшет целая орда разгулявшихся цветочных эльфов, ну да, тех самых, что в «Дюймовочке»; я отрешённо думаю, что внизу нас ждёт Враг, наверное, в чём-то даже страшнее Тучи; та, по крайней мере, не палила в нас тактическими атомными зарядами, а у Дбигу, судя по всему, есть заряды покруче термоядерных.

Удар!.. Совсем рядом! И ещё один! Челнок кладёт набок, словно корабль в бурю, переворачивает; нас спасают только прочные ремни. Кто-то вопит что есть мочи, однако тотчас же вмешивается резкий знакомый голос:

- Тих-хо, гамадрилы геморройные, удавы узловатые! Сидеть! Кому сказано, сидеть! Забрала открыть! Блевать на пол, а не себе за шиворот!

Господин старший мастер-наставник, оберштабсвахмистр Клаус-Мария Пферцегентакль, украшенный всеми мыслимыми нашивками, получивший специальный чин для таких, как он, особо отличившихся, выслуживший право на отставку с полным пенсионом, «несмотря на военное время». Выжил во всех передрягах, курилка, уцелел в ловушке на Иволге и вот теперь идёт с нами. В качестве моего ротного погонялы. Вызвался добровольцем. Мол, так и так, господин лейтенант, буду счастлив идти с вами в бой. Вы были моим лучшим рекрутом. А сейчас, все говорят, стали первоклассным офицером, простите за прямоту, господин лейтенант, нет-нет, на «без чинов» после перейдём. Но даже такому офицеру нужен кто-то, чтобы вовремя пинка дать описавшемуся от страха новобранцу. А у нас их, увы, хватает. Эх, эх, что ж за времена такие пошли поганые - на передовую бросать после всего трёх месяцев учебки!..

Челнок неожиданно выравнивается, и наваливается перегрузка - пилот тормозит, нарушая все нормы и руководства, потому что сквозь зону обстрела он проходил на максимальной для этого бота скорости. Заботился о металле, не о людях, паразит.

Вспыхивают три ярко-красных огня, с грохотом падают пандусы, и мы, едва успев отстегнуться, бросаемся в густой, непроглядный дым, окутывающий место нашей высадки. Меня окружают трое бойцов непосредственной охраны и оператор ротного командного комплекса; господин же старший мастер-наставник повёл людей дальше во мглу. Мы спешим установить связь; рядом с нами село ещё несколько челноков, но мало, куда меньше, чем следовало по боевому расписанию!

Неужто всех сбили?.. Нет, просто уклонились в сторону, вон, в небе пламя тормозных дюз; комплекс мучительно долго пережёвывает скармливаемые ему антенным постом сигналы, наконец дисплей выдаёт тактическую карту местности, и мы начинаем работать.

Местность в верхней части экрана испещрена красными - вражескими - значками. О реальной военной технике Дбигу известно не так много, и штабные аналитики присваивают им кодовые наименования по своему усмотрению. К сожалению, зачастую также исключительно по собственному усмотрению они приписывают этим значкам и функцию. Вот этот, с орбиты похожий на многоногого паука, из середины спины которого торчит что-то вроде пушечного ствола, конечно же, обзывают «тяжёлой артустановкой», нечто с тремя здоровыми полукружиями на манер слоновьих ушей - «постом дальней связи», и так далее и тому подобное.

По идее, красную россыпь обязаны были изрядно проредить ракетами с орбиты, однако оставшееся выглядело более чем внушительно. У верхнего обреза экрана, переключённого на самый мелкий масштаб, примостилась пятиконечная звезда в круге: дьявольская пентаграмма, первый объект нашей миссии. Условно именуемый «тяжёлый комплекс противоорбитальных средств поражения». Весьма надёжно прикрытый, так что запускаемые из-за пределов зоны его поражения наши собственные ракеты с великолепным презрением сбивались прикрывавшими «главного» «зенитками», как мы их немедленно окрестили. И это при том, что ствольного оружия у Дбигу, по всей вероятности, уже не осталось - давно заменили на нечто более продвинутое. Те же индивидуальные «ракетницы», что мы видели на приснопамятном ролике. Можно предположить, что начинка у этой дряни слишком тяжела, чтобы «втиснуться» в «нормальные» снаряд или пулю.

...Взводы продвигались вперёд. Вышли из дымки: россыпь зелёных точек приближалась к обозначенному алым пунктиром условным «передним краем» противника. Вступили в дело наши собственные расчёты УРО; один, другой, третий красные «объекты» мигнули и исчезли.

И пока ни одного ответного выстрела...

Вторая волна с тяжёлой техникой вот-вот должна приземлиться, а у нас уже изрядный плацдарм, понёсшая потери, но сохранившая боеспособность пехота занимает всё большую и большую территорию; сейчас из челноков выплеснутся БМД, штурмовые орудия и прочая прелесть, и тогда октопусам придётся совсем жарко.

Я отдавал команды, перенацеливал своих ракетчиков, сдерживал порыв слишком горячих командиров взводов; время от времени на связи возникал старший мастер-наставник, заверяя меня, что всё идёт исключительно по плану и противник сопротивления не оказывает.

Моя рота продвинулась без малого на полтора километра, красный пунктир замигал, исчез, возникнув вновь уже на новом месте, обозначая наш «прорыв обороны».

Ну, где же вы, головоногие, со злым нетерпением подумал я. Мы уже крошим ваши «установки», чем бы они ни являлись на самом деле. Я же помню, как лихо вы высаживались из своих летающих транспортёров!

...Как и положено, я не успел даже окончить мысль. Ещё недавно экран на «вражеской» половине показывал только крупные пиктограммы стационарных систем - а сейчас его испятнала алая сыпь. Осьминоги проснулись.

Там, куда ушла цепь облачённых в камуфлированную броню десантников, мгла немедленно осветилась изнутри. Рыже-золотистые клубящиеся облака неслись по равнине, сметая всё на своём пути; командирский дисплей замигал, и связисты озабоченно заклацали клавишами: кто-то настойчиво ставил нам прицельную помеху.

Но зелёные искры не исчезли, командирский канал взорвался руганью взводных, всех перекрыл рык господина оберштабсвахмистра, опять поминавшего «антилоп анальных» и «бегемотов беспозвоночных».

Мы, само собой, ответили: из всего тяжёлого оружия, выброшенного вместе с нами в первой волне.

- Взводные, Клаус-Мария, что они там применили, которые многоногие? - гаркнул я.

- Господин лейтенант! - первым дисциплинированно отозвался Клаус-Мария. - Что-то вроде термобарического, но поменьше калибром. Броня выдерживает, но не ближе двадцати метров. Отходим, ведя заградительный огонь.

Цепь зелёных искр подалась назад. Красные точки сгрудились против центра нашей линии, продавили её; дисплей едва успевал отмечать «попадания вражеских огневых средств».

Молодцы, спрутики. Как бы сейчас и нас не накрыло...

- Меняем позицию, быстро!

Привилегия комроты - иметь какой-никакой, но транспорт, который доставляют на планету вместе с тобой, что позволяет, если надо, весьма быстро убраться из того места, где находиться может быть опасно для здоровья.

Накаркал. Ударило так, что нас закрутило, едва не сорвав гусеницы.

- Господин лейтенант... - только и выдохнул молоденький солдатик-оператор, вчерашний студент-доброволец; мы успели вовремя: там, где только что беспечно стояла наша танкетка, сейчас полыхал яростный пожар. Что-то мне подсказывало, что это пламя играючи справится и с нашей композитной бронёй.

Теперь уже отступала вся наша линия. Фланги держались, но центр вот-вот рухнет. Отойти. Разорвать контакт. Измотать огнём издали.

Мои ракетчики делали всё, что могли. Но я заметил, что посылаемые в сторону неприятеля «ведьмы» и более тяжёлые «гоблины» всё чаще и чаще взрываются чуть ли не над головой моих собственных солдат.

- Центр, я Альпен. Противник контратакует. Требуется немедленная поддержка тяжёлыми средствами.

- Поддержки не будет, Альпен. Орбитальные бомбардировщики доберутся до вас только через три часа... - спокойный голос в наушнике. Конечно, им там хорошо, на высоких орбитах, надёжно прикрытых всей ПРО флота...

Ладно, не будет так не будет.

- Всем - общий отход. Азимут... И не геройствовать!

- Есть не геройствовать! - с некоторой задержкой отозвались командиры взводов. Правда, только двое из троих.

- Где Клематцу?

- Пал смертью храбрых! - отозвался Клаус-Мария. - Я принял командование взводом, господин лейтенант.

- Дайте изображение, вахмистр.

- Есть!

Клаус-Мария Пферцегентакль залёг в неглубокой щели, поле перед ним всё дымилось, обожжённое и перепаханное и нашими снарядами, и огнём противника. Дбигу не рисковали: прежде чем продвинуться вперёд, они усердно бомбардировали всё перед собой, в результате чего земля выгорала, наверное, на метр вглубь. Вот и сейчас - разрыв почти накрыл бравого штабсвахмистра, но зато в дыму и пламени я разглядел первых Дбигу.

Они тоже имели нечто вроде брони, в отличие от тех, что я видел в той давней записи. Передвигались медленно, то и дело приникая к земле серыми холмиками, и броня тотчас меняла цвет, приспосабливаясь именно к данной точке поверхности. Время от времени поднималось охваченное своеобразной «кольчугой» из тонких колец щупальце, нацеливая «фаустпатрон», очередная граната срывалась с короткой направляющей, и мгновенье спустя следовал взрыв.

- Разрешите открыть огонь? - осведомился вахмистр. И тотчас же выпалил - в тот самый миг, когда я выкрикнул «нет!».

Всё-таки стрелял господин старший мастер-наставник неплохо. Он вогнал двадцатимиллиметровый снаряд своего нештатного «штайера» прямо в охватывающий вздутие «головы» поблескивающий пояс, нечто вроде «смотровой щели» в защитных доспехах.

Брызнули сверкающие осколки, фонтаном хлынула тёмная кровь. Щупальца взмахнули в последний раз, и дбигу распростёрся на выжженной земле.

А меня вдруг охватило знакомое дурнотное чувство близости биоморфов.

Биоморфы? Здесь? На Омеге?

- Отходите, вахмистр!

Он едва успел - разъярённые октопусы всадили в то место не менее пяти снарядов. Точнее, это я склонен был назвать их «разъярёнными» - на самом деле кто знает, какие эмоции они испытывают...

Дурнота моя отступала. Биоморф - если только он действительно тут имелся - скрылся. Нет, это не Туча, с ней ничего спутать невозможно.

Нам удалось оторваться. Три поредевшие роты, весь батальон майора Мёхбау поспешно отступал, огрызаясь и показывая зубы. Правда, Дбигу очень ловко навострились сбивать нацеленные в них ракеты: тоже что-то вроде ручного гранатомёта, правда, никаких «снарядов» этот агрегат не выбрасывал.

Да, это вам не лемуры на Зете-пять и даже не Туча, мельком подумал я.

- Господин лейтенант! Господин лейтенант, вы меня слышите?

На миг мне показалось, что я брежу. В наушниках звучал знакомый, хотя и основательно подзабытый голос dame политпсихолога Шульце.

Чином - гауптманн - она превосходила меня ещё в те незапамятные времена. А сейчас могла и до подполковника дослужиться.

Внушительных габаритов, истинная валькирия, госпожа политпсихолог выросла передо мной, словно разъярённая Брунхильд. За ней толпилось десятка три фигур в броне.

- Собрала отстающих, господин лейтенант, - доложила она мне, словно вышестоящему. - Поддавшиеся временному ослаблению мотивационных комплексов, господин лейтенант, все, как один, горят рвением кровью искупить свою вину перед Рейхом...

Все три десятка «поддавшихся ослаблению» истово закивали, насколько это позволяло им устройство бронекомбинезона.

Цепь алых точек на дисплее тем временем вновь угрожающе приблизилась к нашим позициям.

- Благодарю вас, dame... (я только сейчас разглядел её чин) dame майор.

- Без чинов, Фатеев, вы здесь командуете. Поступаем в ваше полное распоряжение, господин лейтенант.

Мы контратаковали. Едва пять десятков десантников, без тяжёлого вооружения, с рёвом бросились на Дбигу, причём рёв этот слышали только мы сами, и напугать, даже теоретически, противника он никак не мог. Госпожа политпсихолог не кланялась взрывам, и Дбигу словно бы в растерянности отступили перед её натиском.

Контратака удалась.

...Батальон майора Мёхбау «закрепился на новых позициях». Омега-восемь, весёлая и зелёная планета. Здесь хватало горных вершин, просторных степей и крутых холмов. Оседлав такую гряду, мы и остановились; километрах в пяти, если верить моему дисплею, проходил «передний край обороны противника».

От Дбигу мы оторвались. Собственно говоря, октопусы нас и не преследовали. Вся их вылазка больше напоминала хозяина, вышедшего пнуть докучающую пустолайку. Пнули - и убрались к себе обратно.

ПВО и ПРО у них почти абсолютная, если сбивает даже активно маневрирующие сверхзвуковые крылатые ракеты. И нет им до нас особого дела. Не враги они, эти люди. Мёртвые врагами не бывают. Даже если ещё могут швыряться ядерными боеголовками.

На этом месте моя логика неизменно давала сбой. Цивилизация потому и цивилизация, что действует, руководствуясь разумом. Иначе она просто не в состоянии достигать поставленных целей. Равно как и ставить оные.

Конечно, муравьи способны возводить циклопические (если учесть собственный размер строителей) сооружения, однако Дбигу-то ни с какой стороны не муравьи!

Наступала наша первая ночь на Омеге, рота развернулась, закопалась в землю, нам подбросили тяжёлого вооружения, приготовились к работе зенитные комплексы, всё по уставу. Сообщили, что командование пыталось достать «объект Ночь» с воздуха и с орбиты - безуспешно. Дбигу продолжали методично разрушать всю созданную поселенцами инфраструктуру; флоты над Омегой обменивались ракетными залпами и держались подальше друг от друга.

Исход боя, как встарь, должна была решить пехота.

Я не находил себе места, однако больше ничего не чувствовал - жуткая армия Дарианы Дарк больше себя никак не проявила. И тут...

- Господин лейтенант?

- Гилви? - удивился я. - Что ты тут делаешь? Штаб бригады высаживается только завтра!

- Упросила Валленштейна взять меня с собой в первой волне, - dame шарфюрер точно рассчитанным движением поправила волосы. На Гилви даже камуфлированный бронекомбинезон сидел, словно вечернее платье. - А ты хорошо тут устроился, Рус!

В наскоро выкопанной землянке...

- Да уж, - хмыкнул я. - Как у тебя, Гил?

- У меня? - она смешно округлила глаза. - Да что у меня может быть, у тыловой крыски? Вот вы - это да! Я давно у Валленштейна прошу, чтобы он меня в поле бы перевёл.

- Что тебе там делать? - искренне поразился я. - В сестры милосердия решила податься?

- Зачем в сестры? На это другие есть. Более квалифицированные. А я могла бы работать оператором разведывательного или ракетного комплекса, наводчицей, расчётчицей... мало у нас вычислителей в боевой цепи?

- Хватает, - кивнул я. Нет, зря Валленштейн так безоговорочно вычеркнул её из круга подозреваемых. Я не вычёркивал ни на день, ни на миг.

- Расскажи, - она села рядом, коснулась тонкими пальцами моей ладони. - Расскажи, как вчера всё было? Валленштейн чуть не рехнулся, ваши доклады слушая. Видео шло с перебоями...

- Да вы ведь всё равно больше нашего увидели! - попытался увильнуть я. - Сколько каналов транслировало на штаб и сколько - ко мне? Да и ничего особенного мы не видели. Ну, осьминоги. Ну, в броне. Танков или другой техники - не появлялось. Так что... - я развёл руками.

Она сидела совсем близко, и я чувствовал слабый аромат знакомых духов. Гилви не изменила своим привычкам, даже сменив легкомысленный наряд «подружки» на чёрный мундир Государственной Тайной Полиции.

- А как твоя опухоль? Ну, помнишь...

- Помню, - перебила она меня. Достаточно резко перебила. - Как такое забудешь... яйцеголовые от меня отступились, шрам исчез, опухоль сошла, разве что синяк небольшой остался, запудривать приходится, когда... на свидание идёшь, - она лукаво стрельнула глазками.

- И ничего не болит? Не беспокоит?

- Нет. А почему ты спрашиваешь, Рус?

- Просто беспокоюсь, - соврал я. - Потому что больше никого не знаю, кто бы под Тучей выжил.

- Тогда, в бункере, не одна я уцелела, - возразила Гилви.

- Верно, верно, просто где они все - а ты рядом, кого ж ещё спрашивать?

...Может, я ошибся? И она на самом деле никакой не биоморф?

И я всматриваюсь в самую глубь её глаз, подобно тому, как на этой же планете не так давно всматривался в парящего над потоком слизи «жука»-биоморфа; я произношу те же ничего не значащие слова, которые, конечно же, нельзя воспринять; первое мгновение Гилви смотрит недоумевающе, потом, превратно истолковав мои намерения, удовлетворённо улыбается и тянется ко мне губами, старательно зажмурившись, словно перед первым поцелуем в жизни; и в этот миг во мне словно что-то вспыхивает, огненная волна боли прокатывается по всем нервным стволам, я с трудом, но сдерживаю стон. Гилви испуганно отдёргивается, однако я перехватываю её за предплечье и дёргаю к себе.

- У меня для тебя есть новость, Гилви, - сказал я, вновь глядя ей в глаза, прямо и жёстко. - Сказать, какая, или ты догадаешься сама?

- Рус, ты чего? Чего ты? - забормотала она, правда, не делая попыток высвободиться. - Я так обрадовалась... вдруг ты наконец-то решился меня поцеловать...

- Да, возможно, нам с тобой есть все резоны целоваться, - кивнул я. - Мы с тобой одной крови, ты это знаешь?

- Одной крови? Ну да, мы оба белые, что ещё-то? - удивилась Гилви. - Я лазила в твои медфайлы... Ничего общего, HLA-набор совершенно разный...

- Ты лазила в мои файлы? Зачем?

- Хотела... - она покрывается краской. - Хотела узнать, совместимы ли мы генетически. Нет ли каких-то... противопоказаний. Хотела... от тебя ребёнка. - Гилви низко опустила голову. - Мечтала, дурёха. Такой муж, думала, пропадает. Такой парень холостым ходит. Чего медлишь, глупая, себе говорила. Ведь сохнешь по нему, как есть сохнешь! Как подумаю, что ты меня обнимаешь, ме-е-едленно так: веришь ли, нет, аж дрожать начинаю! Вот и смотрела. Глупая была, да? Ты ж мной брезговал, ещё когда я в «подружках»... - голос у неё задрожал, Гилви быстро всхлипнула и отвернулась.

Однако как ловко она уводит разговор в сторону, подумал я и сам поразился своей холодности. Да, когда мы торопливо и неловко занимались любовью с Далькой, Гилви в своей «подружечной» ипостаси настойчиво мелькала у меня перед глазами, но сейчас, когда я уже почти не сомневался, что она - биоморф, все игривые мысли как ножом отрезало. Наверное, я надеялся, что ошибусь, что не почую в ней ту отравленную кровь, текущую в моих жилах; но ошибся. Я не знаю, что во мне воззвало к «родственному» в несчастной Гилви, однако «моё» получило ответ. Я больше не сомневался. Своеобразное «сродство» моё к биоморфам, способности чувствовать их росли от недели к неделе.

- Гилви, послушай меня. Ты - не человек.

- Ч-что?! - кажется, она удивилась действительно искренне.

- И ещё ты - скорее всего - агент Федерации. Очень неплохо внедрённый, законспирированный и поддерживаемый.

- Что за ерунда? - на сей раз она резко вырвала руку. - Руслан, это на тебя бой так подействовал? Не-ет, всё, пошла я...

- Никуда ты не пойдёшь, - отрезал я. - Хочешь доказательство? Хочешь, ты сейчас безо всяких причин брякнешься в обморок, причём я не дотронусь до тебя даже пальцем?

- Ты точно рехнулся! - она отдёрнулась.

Не знаю, отчего я ни на миг не сомневался, что проверка мне удастся. Словно нечто помимо моих собственных воли и памяти запомнило слова Дарианы. Точнее, даже не слова. Команду, отдававшуюся отнюдь не голосом. Биоморф во мне быстро учился.

Меня самого скрючило, согнуло в приступе жестокой тошноты - однако у Гилви глаза закатились и она едва не грянулась оземь - я едва успел подхватить её, сам борясь с последствиями собственной команды.

Дурнота постепенно отступила. Я положил девушку прямо на землю, расстегнул верх бронекомбинезона, оттянул форменную водолазку. Вниз от левого уха и впрямь тянулся небольшой веретенообразный синяк. Я коснулся его пальцами - и едва не отдёрнул руку, получив пронзительный нервный укол; меня словно током дёрнуло. По кисти растекалось тепло, кожа Гилви запульсировала. Что за нелепица, того и гляди, Чужой и впрямь вылупится, как в детских комиксах-страшилках.

- Встань и иди, - негромко произнёс я. Гилви послушно встала, не открывая глаз. Движения дёрганые, словно у куклы.

- Проснись, - было в этом что-то постыдное, словно подсматривать в женской раздевалке. Повелевать чужим телом, когда человеческая душа в ужасе отступила, спряталась в самых дальних уголках сознания...

Гилви вздрогнула, глаза широко открылись.

- Ч-что со мной?

- Я приказал тебе потерять сознание. По примеру госпожи Дарианы Дарк, твоей хозяйки. Хочешь, проделаю это ещё раз?

- Не надо! - взмолилась Гилви, едва не падая на колени. - Рус, Рус, что это такое? Ты, наверное, гипнозом владеешь? Ну, скажи, владеешь ведь, правда?

- Ты ж смотрела мои файлы. Где там хоть слово о гипнозе?

- М-могли не знать...

- Ну да, ну да. Нет, Гилви. Ты - биоморф. И подчиняешься командам для биоморфов. Ты знаешь, что осталась последней из «покусанных», кто жив до сих пор? Все остальные тихо скончались по разным имперским госпиталям от разных причин. Ты единственная. Думаю, на самом верху, куда тянутся ниточки и интербригад, и гестапо, всё прекрасно понимали. Тебя оставили на свободе в качестве подопытного кролика.

- Не верю... не верю тебе... - лепетала Гилви, по щекам сами собой катились слёзы.

- Каких тебе ещё надо доказательств? Пожалуйста, заставлю тебя потерять сознание ещё раз. Могу, пожалуй, сделать ещё кое-что. Дариана Дарк экспериментировала на мне, но недоучла, что память у меня окажется несколько получше, чем ей того бы хотелось.

Гилви только трясла головой и плакала.

- Не верю... не верю... ничему не верю...

- Гилви, ты хорошо помнишь своё детство?

- Н-ну да-а... хорошо...

- У тебя были родители? Они случайно не имели отношения к биологии?

Она помотала головой. Впрочем, на такое совпадение и рассчитывать было нечего. Эх, мне бы сейчас полноценный выход в информсеть... должно ж найтись какое-то совпадение, иначе с чего бы на родной планете бедной Гилви вдруг возьмётся настоящий активный биоморф? Какое-нибудь простенькое совпадение, на самом деле лежащее на поверхности. Ведь биоморфов, похоже, на самом-то деле нашли куда раньше, чем я думал.

- Гилви. Ты одна выжила под Тучей. Все остальные, кто пострадал, даже те, кто не погиб сразу, умерли. Меня легко проверить - ты имеешь доступ, сядь за вычислитель, посмотри по именам и датам смерти. Я тоже выжил - только не под Тучей, а оказавшись в реакторе.

- К-каком р-реакторе? - прорыдала Гилви.

Я молча шагнул к ней, вновь коснулся пальцами почти зажившего синеватого следа на шее. Постарался как можно чётче вспомнить базу Дарианы, длинную кишку пещеры, бетонированный резервуар, где вызревал смертоносный «бульон», своё падение, липкие щупальца, охватившие меня в первый миг, и их торопливое бегство. Страшную смерть свалившегося вместе со мной человека. И собственный путь наверх.

Гилви трясло, как в лихорадке. Синяк на шее набряк тёмным, словно наливаясь кровью. Глаза у неё закатились, но сознания она не потеряла.

- Стой... стой! Хватит!.. - простонала она, едва не падая и повисая на мне.

- Поняла, о чём я? Ты ведь тоже помнишь нечто подобное. Вернее, помнит биоморф в тебе. Ты, конечно, никуда не падала. Тебя создали, как и меня, искусственно. Слили человека и биоморфа. Дариана Дарк из той же когорты. Туча распознала тебя. Не сразу, только ужалив. Мы одной крови - ты и я.

На Гилви было страшно смотреть. Правую руку она прижимала к пульсирующему синяку.

- Но меня ж исследовали... смотрели... просвечивали... сканировали... томографию делали, по клеточкам всё разложили... ничего не нашли... как же так?

- Биоморф - это нечто большее, чем просто чужеродная ткань. Во мне тоже ничего не нашли. Биоморф не сделает тебя неуязвимой, собственно говоря, я сам не знаю, какие он даёт преимущества, кроме защиты от его сородичей. Нашими, человеческими, средствами «примесь» биоморфа не определить. Во всяком случае, я так думаю, что не определить. А в реальности... может, тебе просто не сказали правды?

- Не знаю...

- Теперь ты веришь, Гилви? Я ведь был таким же, как ты. Нормальные родители. Детство, как у всех. Только был крепче и здоровее, выносливее, да, но ничего экстраординарного. А потом узнал... родители сами сказали.

- Что они тебя... сделали? Из этого, как его, биоморфа?..

- Именно так. Слияние человеческих клеток со средой биоморфа и имплантация возникшего бласта. Почти уверен, что примерно так создали и тебя. Не знаю только, с какой целью.

- А про себя?.. Про себя знаешь?

- Да. Со слов родителей, конечно. Создать суперсолдата. Это у них не получилось.

- Я бы таких родителей... - прошипела Гилви, щёки её пылали.

- Это уже не важно, - терпеливо сказал я. - Факт в том, что мы оба - созданы. Оба - как оружие. Бытиё лучше, чем небытиё. К тому же биоморфная примесь не так уж страшна, - тут я, конечно, несколько покривил душой.

Гилви глубоко вздохнула, стараясь взять себя в руки. Надо признать, весть о своей истинной природе она встретила куда спокойнее, чем я в своё время.

- Рус, я... не знаю, что сказать...

- Ты работаешь на Дариану Дарк? На Федерацию?

Она мгновенно подобралась.

- Нет, конечно! Вот выдумал тоже! Может, ты сам на неё работаешь!

- Гилви, кто-то донёс Дариане о том, что мы готовим рейд. Доступ к информации имели ты и ещё двое шифровальщиц. Зная о тебе то, что знаю я...

Гилви нахохлилась, больше всего напоминая сейчас больную синичку.

- Ничего я не шпионка... я честно Империи служу...

- Тогда ты, бесспорно, поможешь нам найти того, кто навёл Дариану на нас?

- Конечно...

- В таком случае рекомендую тебе как следует подумать над предложениями. Господин оберст-лейтенант очень желал бы получить их ещё вчера.

Я смотрел, как она уходит пошатываясь. Дариана Дарк только что потеряла одного агента. Но, может быть, мы заполучили ещё одного союзника?..

Потому что всё решится не здесь. Не на Новом Крыму, не на Омеге-восемь, а где-то там, откуда изначально пришли биоморфы, кто бы их ни забросил в сферу досягаемости человеческой цивилизации и каким бы в реальности ни оказался механизм полётов «маток». Мы нужны там. А Дбигу - наносное. Инстинкт. И то, как они действуют сейчас, - лишнее тому доказательство. Инстинкты работают, невзирая на то, что получится из их усилий. Инстинкт у высокоразвитой цивилизации - за это меня станут пинать все ксенологи, но факт остаётся фактом: лучшего объяснения у меня пока нет.

ИМПЕРСКИЕ НОВОСТИ

Долг сотрудников Главной Вещательной Корпорации - сообщать народу Империи правду, сколь бы горькой она ни оказалась. Необходимые по военному времени ограничения, наложенные на свободу слова, как не раз заявлял Его Императорское Величество кайзер, не должны превращать Его верноподданных в нерассуждающих зомби, от которых скрывают истинное положение вещей.

Наши фронтовые корреспонденты высадились вместе с передовыми десантными частями доблестных имперских Вооружённых сил на нескольких планетах, оккупированных агрессорами-Дбигу. Идут упорные бои, в ходе которых обе стороны несут потери в живой силе и технике. Мы обращаемся к представителю по связям с общественностью Генерального штаба, герру оберсту Хансу Керитце. Господин полковник?..

- Благодарю вас. Дорогие соотечественники, граждане нашей великой Империи! Мне выпала нелёгкая задача донести до вас слово правды о положении на фронтах. В целях облегчения оперативного управления войсками и спрямления линии фронта, сокращения дублирующих друг друга командных органов, Генеральный штаб принял решение отвести войска на планете Новый Крым к административному центру острова Сибирь, городу Владисибирску. Все попытки инсургентов овладеть стратегически важным населённым пунктом отбиты с тяжёлыми для них потерями. Как уже знают граждане Империи, мятежники обратили против нас тех самых «маток», с которыми мы сражались на планетах Омега-восемь и Иволга. Пропаганда так называемой Федерации объявила это «новым биологическим оружием возмездия». Туча отвратительных тварей была выпущена против ничего не подозревавших местных жителей городка Приволье, которые отнюдь не испытывали восторга по отношению к правительству новоявленной Федерации и радушно приветствовали подступившие к городку имперские войска. Разъярённые этим, мятежники обрушили на несчастных всё скопище своих адских отродий, объяснив гибель мирных жителей «химической атакой имперских Вооружённых сил». Со всей ответственностью заявляю - наши доблестные солдаты и офицеры никогда не унизились бы до подобного массового убийства ни в чём не повинных женщин, стариков и детей.

После этого правительство Его Императорского Величества, стараясь избежать дальнейшей эскалации братоубийственной войны, предложило мятежникам переговоры. Это было трудное решение. Многие обоснованно возражали против него, указывая на то, что с террористами не могут вестись никакие переговоры, ибо сам факт их наличия негодяи расценивают как индульгенцию на дальнейшие преступления.

Федерация высокомерно отвергла гуманные условия перемирия. Её боевики атакуют наши части на Новом Крыму и Шайтане. Более того, мы получили достоверные известия, что мятежники осуществили высадку своих монстров на планетах Каппа-один, Каппа-два и Каппа-четыре того же сектора. Гарнизоны этих планет вступили в неравную схватку. На планеты группы Каппа, повторяю, совершено биологическое нападение. Наши враги слишком трусливы, чтобы идти в честный бой, они прикрываются кровожадными тупыми монстрами...

В то же самое время наши части успешно захватили плацдармы на планетах Омега-восемь и Иволга, занятых агрессорами-Дбигу. Наши противники из данной цивилизации по-прежнему не вступают с нами ни в какой контакт. В данный момент на планетах Омега-восемь и Иволга развёртывается крупномасштабное наступление, операции идут и на поверхности планет, и в пространстве над ними. Так, экипажем монитора «Карл Бюлов» в длительной ракетной дуэли уничтожены два корабля Дбигу. Его Величество уже представил командира «Бюлова» к Железному Кресту первой степени.

Высадившиеся на планетах десантники проявляют чудеса героизма. Им противостоит хитрый, многочисленный и во многом не уступающий нам технически враг. Тем не менее часть под командованием господина фон Валленштейна внезапной ночной атакой прорвала вражеские оборонительные порядки, уничтожив стратегически важный ракетный комплекс противника, препятствовавший развёртыванию наших космических сил на орбитах над Омегой-восемь...

НОВОСТИ НАРОДНО-ДЕМОКРАТИЧЕСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ ТРИДЦАТИ ПЛАНЕТ

На передовых рубежах постоянно работают наши корреспонденты, спеша донести слово правды до граждан, сбросивших имперский гнёт независимых планет. Наши части атакуют противника на всех фронтах. Имперско-фашистские захватчики на планете Шайтан отброшены от космопорта «Северный»! Особо отличились при прорыве обороны врага танкисты товарища д'Ампеццо, артиллеристы товарища Швейцера и стрелки товарища Свантессен. Уже освобождены несколько карьерных полей и вспомогательных обогатителей. Недалёк тот день, когда все могучие индустриальные мускулы Шайтана вновь станут трудиться на благо свободы.

Продолжается наше наступление и на планете Новый Крым. Танковая часть товарища Дюбуа, развивая успех, замкнула кольцо окружения вокруг Владисибирска, отрезав двадцатитысячную группировку противника. Большую роль в успехе данной операции сыграло наше новое биологическое чудо-оружие.

И сегодня мы можем наконец сообщить нашим зрителям об ещё одном успехе: прорвав глубоко эшелонированную космическую оборону противника, наши войска высадились на планетах Каппа-один, Каппа-два и Каппа-четыре, последняя, как известно, есть главная военная база Империи в нашем секторе. Идёт стремительное наступление; в прорыв вводятся свежие силы, атакуют мотострелки, в глубоком тылу врага высаживаются десантники, смело идут на приступ доблестные танкисты.

Де-факто Империя уже смирилась с поражением. Она уводит войска с наших фронтов, мотивируя это необходимостью борьбы со «вторжением Дбигу». Победа уже не за горами, она уже видна! Конечно, мы не должны самоуспокаиваться. Не должны затирать кампании по критике и самокритике, процессы очищения нашей армии от трусов, паникёров и изменников.

* * *

Гилви ушла, но я знал, что она вернётся. Не может не вернуться, такие занозы не исчезают сами по себе.

...Этой же ночью мы атаковали. Валленштейн получил приказы, исключавшие двойное толкование: бригаде «Танненберг» вменялось в обязанность прорвать вражескую оборону и уничтожить стратегический ракетный комплекс, не подпускавший наши орбитальные мониторы.

Легко сказать, да трудно сделать. Дбигу показали, что умеют обороняться, да так, что мы только скрипели зубами от зависти. Но более того, их оборона делала бесполезным не только управляемое ракетное оружие...

В нашем тылу загремели первые залпы. В ход пошло всё, что могло стрелять, летели и реактивные снаряды, била и старая добрая ствольная артиллерия, шёпотом передавались рассказы, что будет использовано «волновое оружие», но это, конечно, были всего лишь байки. Звенящая стальная стая, начинённая под завязку самой разнообразной взрывчаткой, вылетела из орудийных дул, сорвалась с направляющих; я ожидал сплошной стены разрывов там, где проходил передний край Дбигу, однако вместо этого снаряды словно натолкнулись на невидимую стену: оружие октопусов, как оказалось, ухитрялось сбивать даже артиллерийские снаряды, почитавшиеся неуязвимыми.

Впустую срабатывали взрыватели, термобарические боеприпасы подрывались в опасной близи от наших собственных позиций, и пять минут спустя, после отчаянной брани, понёсшейся в эфир от командиров рот первой линии, артподготовка прекратилась, бог войны расписался в собственном бессилии.

- Как они это делают, господин лейтенант? - командиром третьего взвода стал юнкер по имени Юрген Хиппер, заменив погибшего офицера. Клаус-Мария Пферцегентакль вернулся к обязанностям ротного погонялы.

- Какое-нибудь особенное поле? - предположил Вольфиц, единственный лейтенант, командовавший у меня взводом. Вернее, даже не лейтенант, а обер-юнкер, кандидат в офицеры, выпущенный досрочно и получивший временный патент. Совсем мальчишка, третий курс университета... - Скажем, силовое поле?..

- Нет. Просто очень хорошая автоматика. Раннее обнаружение, минимальное время реакции...

- Чтобы сбить летящий снаряд? - не поверил Вольфиц.

- Значит, они уже создали все необходимые нанотехнологии, - отрезал я. Командирский дисплей пришёл в себя после яростной пляски разрывов.

- Так что ж, господин лейтенант, будем наступать на неподавленную оборону?

- Умничаешь, Вольфиц? Ну да, на неподавленную. А что поделать? Похоже, с ними может справиться только пехота в ближнем бою.

- А что им мешает точно так же... минимально среагировать на нас?

- Обнаружение, - пожал я плечами. - Наша броня неплохо камуфлирована, паразитные излучения сведены к минимуму. Мы не излучаем ни в одном из диапазонов. Собственные поля наших электронных схем наружу не вырываются. Про инфракрасную часть я и не говорю. Возможно, они просто нас не видят. Тем более что их спутников над нами нету. Как, впрочем, и наших. Наведение по каналу с орбиты невозможно.

- Что ж, они и танки так остановят? - всё не верил юнкер.

- Я бы на них особенно не рассчитывал, - откровенно заметил я. - Их сожгут безо всякой пользы. Придётся по старой суворовской пословице - пуля дура, штык молодец...

- Простите, господин лейтенант, какой пословице?

- Суворовской, юнкер. Историю военного искусства вам в училище читали? И хватит меня господино-лейтенантить, сколько уж раз тебе говорено...

- Виноват, господин лейтенант. Никак нет, не читали, господин лейтенант. Ускоренный выпуск, господин лейтенант.

- Ты безнадёжен, - я отвернулся. - Вот увидишь, сейчас они всё-таки пустят танки, понесут потери, а потом...

Я не договорил. В ночи за нашими спинами взревели моторы. За время многочисленных переформирований, создавших целую бригаду из батальона усиленного состава, «Танненберг» успел обзавестись полноценным танковым батальоном прорыва. В бой шли тяжёлые PzKpfw-VII, и земля стонала под мощными гусеницами. Сколько лет прошло после изобретения танка, а движитель оставался всё тем же, почти как при царе Горохе. Сказки о скользящих над полем боя «гравилётах», похоже, удалось реализовать лишь нашим нынешним противникам.

- Господин... Руслан, начинаем? - осмелел Вольфиц, когда бронированные громады, плавно покачиваясь, миновали нас и, развернувшись веером, двинулись туда, где наши мониторы упорно показывали «передний край врага».

- Сиди тихо, дурак, - сквозь зубы рыкнул я, включив приватный канал. - Пойдём, когда я скажу, ясно? А если не ясно, я тебе быстро объясню.

В наушнике испуганно пискнули. Вольфиц, похоже, боялся меня до чёртиков.

- Сейчас осьминоги нам устроят... - проговорил я, проглотив циничное окончание фразы: «с печёными танковыми экипажами на закуску».

И они таки устроили.

Ручное оружие октопусов обращало тяжёлые штурмовые танки в пылающие костры; горели и бронетранспортёры, ну а о том, чтобы поднять в небо вертолёты, и думать не приходилось - верная смерть.

По боевым порядкам танков пронёсся огненный вихрь, машины вспыхивали одна за другой, не спасала никакая броня.

- А вот теперь пошли, - негромко проговорил я.

Все три взвода, пешком, словно солдаты Второй мировой, двинулись следом за танками. Миновали одну жарко пылающую машину, вторую, третью; по ним словно ударило невидимым молотом. Броня вмята, башни сорваны, из раскрытых погонов вырывается пламя. Вольфиц заикнулся насчёт поиска раненых, но я даже не стал отвечать. После таких взрывов никто не выживает.

Но всё-таки Дбигу слишком увлеклись этими большими рычащими и так ярко полыхавшими игрушками; они то ли не заметили нас, то ли заметили слишком поздно. И оружие их, как и всякое оружие на свете, требовало перезарядки.

...Закованные в броню, уснащённые бесчисленными чипами, экранами, целеуказателями, дальномерами и прочим, мы шли в атаку, словно безоружное ополчение под Москвой. На моём дисплее высыпало множество одиночных алых точек - Дбигу наконец поняли, что происходит. Похоже, они и поверить не могли, что эти безумные людишки полезут на них в самоубийственную атаку. Однако же мы полезли. Если что и отличает нас от этих разумных октопусов, так это способность именно к самоубийственным атакам.

Началась обычная работа - нацеливать моих людей на осьминогов с «тяжёлым оружием», тем, что прикрывало их цепь от ракетных снарядов, создавать локальные точки перевеса в силах (Дбигу растянули свою цепь почти равномерно), корректировать огонь ротных ракетных средств, там, где нам удавалось прикончить октопуса с длинной тубой, заставлявшей наши летящие снаряды взрываться в воздухе, не причиняя вреда никому, кроме нас самих.

Мы наступали по старинке, перебежками, прикрывая друг друга огнём, до тех пор, пока не сцепились с Дбигу врукопашную. Броня на такой дистанции не спасала, и люди с их противниками равно превращались в пылающие костры. Сверхмощное ручное оружие Дбигу сыграло с ними злую шутку: они не могли использовать его среди своих.

Мне в ту ночь удалось сохранить холодную голову. Я ничего не имел против Дбигу. Они воевали с Империей, а не с моей родной планетой. При иных обстоятельствах я бы первый сказал: «двое дерутся, третий не мешай».

Меня не отпускало навязчивое впечатление, что Дбигу пришли сюда вовсе не для боя; что их «армия» действует совсем не так, как полагалось бы настоящим вооружённым силам, - и я не мог найти этому объяснения.

Кроме лишь одного - мы, люди, уже не должны были оказывать сопротивление Дбигу, особенно после того, как мы столкнулись с «матками» и Тучей. Похоже, именно они играли роль ударного отряда наших неведомых врагов, после них ожидалась лишь безжизненная пустыня, подобно тому, что и осталась на Омеге-восемь и Иволге.

О, конечно, они огрызались. Невысокие, приземистые, октопусы и в броне умели распластываться по земле, так что наши инфракрасные прицелы едва находили их. В конце концов и в самом деле дошло до рукопашной.

...Я и мой импровизированный «штаб» двигались следом за ротой: давно прошло то время, когда место командира было впереди, что называется, на лихом коне. Наш ползун негромко урчал мотором, на полную мощность работали все глушилки, старательно маскируя наше местонахождение - нелишняя предосторожность, особенно после того, что Дбигу устроили наступавшему танковому батальону. Два шли, развернувшись в боевую цепь, третий играл роль мобильного резерва, я брал то одно отделение из него, то два, чтобы создать перевес на том или ином участке; из первой линии отделения отводились назад для краткого отдыха. На командирском канале устроил настоящий бенефис неподражаемый господин старший мастер-наставник: богатству изоформ и сочетаний на тему тропической фауны позавидовали бы профессиональные комики. Ему опять пришлось принять взвод: новоиспечённый командир юнкер Хиппер получил своё, и медики эвакуировали его в тыл. Я охотнее поставил бы на взводы испытанных вахмистров, вроде Микки; но перед выброской Валленштейн приказал заполнить вакансии офицерами, пусть даже не полноправными, а после ускоренного выпуска, как Вольфиц, или вовсе брошенными на фронт без экзаменов, в прежнем чине юнкера, как Хиппер.

- Осторожнее, вахмистр, они сконцентрировали два десятка против вашего взвода! Отступите на сто метров до жёлтой отметки, я посылаю два отделения резерва, они ударят им во фланг. - Я нажал клавишу, на дисплее у меня и у оберштабсвахмистра высветился янтарным тот рубеж, на который следовало отступить его взводу.

- Есть отступать до жёлтой отметки! - браво отрапортовал Клаус-Мария. - Эй, вы, шимпанзе шерстистые! А ну-ка...

В эфире внезапно воцарился полный хаос. Я поспешно включил прямую трансляцию сигнала с камеры штабсвахмистра и содрогнулся - словно совершенно ополоумев, Дбигу лезли прямо на наш огонь, я увидел, как закованные в узкие броневые кольца щупальца хлещут во все стороны, отбрасывая со своего пути моих оглушённых бойцов.

Клаус-Мария взревел, словно дикий медведь, и бросился в схватку, поливая перед собой от бедра из «штайера»; по фигурной броне октопуса заметались снопы высеченных пулями искр, однако тот продолжал сражаться и замер только после того, как оберштабсвахмистр искровянил весь приклад, размозжив осьминогу мозг через прореху в броне - не было времени менять магазины.

И вновь, словно по заказу, я ощутил словно резкий тычок под дых - почувствовал биоморфа. Но где ж они, где?.. Где все те монстры, летающие, бегающие, рыскающие?.. Что у меня за наваждение?

Два десятка контратаковавших нас Дбигу попали в огненный мешок, с фланга их поливали свинцом два подоспевших резервных отделения; однако, прежде чем последний из наших врагов распростёрся бездыханным, они успели собрать свою дань.

Но в конце концов ближе к утру мы всё же прорвали их линию, после чего октопусы стали поспешно оттаскивать в тыл свои громадные «объекты» - напрасная попытка! Часть мы подорвали, часть - сумели захватить. Моя рота, в который уже раз оказавшись на острие удара, прошла за ночь не меньше пяти километров и первой оказалась в непосредственной близи от того, что мы все считали «ракетным комплексом орбитальной обороны».

Авиация по-прежнему не появлялась над полем боя - мы прогрызли оборону Дбигу только с одного боку, а зоны поражения, как наши пилоты уже успели убедиться, у октопусов перекрывались вполне эффективно.

Моим глазам - уже глазам, а не камере дальнего обзора - открылось циклопическое сооружение. В нём всё было чужим. Изломанные формы, странные, дугообразные боковые обводы; больше всего он напоминал плохо пропечённую булку, разломленную пополам. Чёрное и зелёное смешивалось в какую-то дремуче-болотную гамму.

А за грозным исполином лежало то, что ещё совсем недавно было поселением, небольшим городком Альпхалле. Ни одного дома там не осталось, исчезли даже развалины; судя по карте, прямо на фундаментах расположились странные «комплексы» Дбигу, те самые, назначение которых наши штабные аналитики высасывали исключительно из пальцев.

Не осталось не только стен, но даже и дорог. На их месте поднимались высокие деревья, чёрные и мокрые, словно из-под сильного ливня. Чудовищные сооружения Дбигу медленно ползли по останкам человеческих трудов; одни оставляли за собой дымящуюся, исходящую паром землю, другие монстры надвигались на эти полосы, за ними земля уже зеленела травой и низкими кустами; проходили третьи, и возникали деревья, расправляли стиснутые ветки, на глазах, словно в убыстренной съёмке, распускались листья; деревья выныривали из тёмного зева машины нагими, мокрыми, дрожащими; минуту спустя они уже спокойно шелестели под лёгким ветерком.

- Да они ведь сады сажают! - недоумённо воскликнул Микки и был совершенно прав.

У увиденного нами имелось только одно объяснение.

Дбигу восстанавливали планету. Им не было дела до нас. Наскакивавшие со своей техникой люди действительно не воспринимались как настоящая угроза. Мне трудно было в это поверить, ведь мы убивали октопусов, взрывали их машины, а они всего лишь защищались, не пытаясь провести настоящую стратегическую операцию и вышвырнуть людей с Омеги раз и навсегда. Может, действительно слишком уж понадеялись на «маток»?..

Некоторое время мы молча наблюдали - машины Дбигу ползли медленно, почти незаметно для глаза. Я проверил видеоблок - всё записывалось. В хорошенькую же лужу сели все штабные мудроиды!

Цепь моих ребят недолго пялилась на небывалое зрелище. Подоспели Дбигу, решившие показать, что порох в пороховницах у них ещё есть и что сила их ни в коей мере не гнётся. Мы рассеялись, отвечая всем, чем только могли; потом с левого фланга надвинулась вторая рота, и октопусы отступили - появились те самые их летающие вагоны, один мы успели сбить, но остальные скрылись.

Громадный ракетный комплекс достался нам целым и невредимым.

В штабе Валленштейн, изо всех сил пытаясь спрятать радость в голосе, приказал нам «осуществить первичный осмотр». Вперёд двинулась третья рота, сегодня была их очередь «на неведомое».

По черно-зелёным дугам побежали длинные цепочки слепяще-белых искр. Кто-то предостерегающе крикнул, но поздно - посреди равнины расцвел исполинский огненный цветок. Взрывом смело только что появившиеся стараниями Дбигу кустарники и деревца, так что оставшиеся машины недовольно заурчали и стали разворачиваться - к оставшейся после чудовищного взрыва воронке.

Так что вражеский комплекс нам даже не пришлось уничтожать - Дбигу запустили программу самоликвидации, и тем, кто оказался в непосредственной близости от него, сильно не повезло.

Вместе с главным комплексом взорвались и те, что поменьше, прикрывавшие его от наших ракет. Нам опять-таки повезло - моя рота держалась на почтительном расстоянии от всего неземного.

А вот ровняющие землю, сажающие траву и деревья машины уцелели. С ними ничего не случилось, они невозмутимо повернулись к нам навстречу и с разных сторон поползли на огромную чёрную воронку. Я не сомневался - от взрыва к вечеру здесь и следа не останется.

Возникла заминка. Мы долго таращились на невиданные механизмы, впрочем, механизмы ли? Едва ли перед нами оказались примитивные автоматы для высаживания рассады. Деревья, похоже, сотворялись прямо тут, на месте, и темпы этого процесса неприятно напомнили мне самосжигающую быстроту биоморфов.

После взрыва батальон по вполне понятным причинам не торопился приблизиться к подозрительно мирно урчащим машинам. Мёхбау ругался с командованием, заявляя, что «не поведёт людей на убой» и что у него «пол третьей роты как корова языком слизнула». Мол, присылайте учёных, это по их части. Мы своё дело сделали. Дбигу отброшены.

«Удерживайте занимаемые позиции», - наконец услыхал «Танненберг».

Но, против моих ожиданий, бригаду не оставили на этом месте. Далеко не везде наземные атаки оказались столь же успешны, как наша. Из восьми атакованных в первую ночь комплексов противника уничтожен был только один, а именно наш; остальные удержались, а имперские дивизии принуждены отступить, да ещё и с немалыми потерями.

Бригада получила приказ сняться с позиций и ожидать переброски.

В ту же ночь ко мне пришла Гилви.

Мы привыкли спать, не снимая брони, прямо там, где нас застала темнота. Я задремал возле ротного ползуна, мирно потрескивающего остывающим мотором; разбудили меня классические «Стой! Пароль! - Рейникендорф! - Нейдершонхаузен, проходи!»

- Господин лейтенант! Гос...

- Что, не ждал? Вижу, что нет, - передо мной стояла Гилви. - Оставь нас, Алекс.

- Яволь, dame шарфюрер! - вытянулся рядовой.

- Здравствуй, - слова у меня выговаривались не слишком охотно.

Гилви только судорожно дёрнула головой.

Сперва мы просто сидели рядом, а потом она взяла меня за руку.

- Знаешь, я всё время думала...

- Я на это рассчитывал.

- Ага, ага, рассчитывал... смутил, с толку сбил, заморочил... Так что ж это получается, Рус, а? Мы с тобой - нелюдь? Чужие?

Она пришла поговорить о себе и нас. Разумно не начиная разговор с моих последних фраз - насчёт того, кто же именно навёл Дариану Дарк на нашу рейдовую партию.

- Мы - не нелюдь, - ответил я, постаравшись осторожно высвободить руку, но Гилви до боли крепко вцепилась мне в пальцы. - Примесь биоморфа не детектируется, иначе мы сидели бы не здесь, а в особо охраняемом виварии Его Императорского Величества Академии Наук. Мы думаем и рассуждаем, как люди. И это - самое главное.

- А вдруг нами смогут управлять? - шепнула Гилви, прижимаясь ко мне (точнее, к моей броне). - Оттуда... - она неопределённо повертела пальцем в воздухе. - Прикажут что-нибудь сделать?

- И такое возможно, - ответил я. - Но я уверен, что успею покончить с собой, если удостоверюсь, что это действительно правда.

- Ой! - Гилви прижала ладошку к губам. - Ой, мама... Я так не могу. Страшно, Рус... Чёрт побери эту броню, даже на шее у тебя не повиснуть, от страха не пореветь...

- Не думаю, что тебе действительно хочется реветь, - осторожно сказал я. - Как насчёт предложений для Валленштейна? Ничего не надумалось?

Гилви помолчала.

- Думаю, это Катарина, - вдруг вырвалось у неё.

- Катарина? Постой, унтер-офицер Пояркович?

- Она самая, - кивнула Гилви. - Я давно за ней странные вещи замечала. Путается с офицерами, всё с разными, покрутит - и к следующему бежит. Да всё ищет таких, чтобы из штаба, и повыше. Происхождение, опять же, подозрительно: Пояркович она, не из «стержневых». Пришла до войны, но по расширенному набору, когда уже не так строго на анкеты смотрели и не столь глубоко проверяли. Она с Ярыни, планетка в составе Империи совсем недавно, а сейчас, как ты знаешь, и вовсе к Федерации переметнулась. А она завербовалась на Каппе, специально, говорит, туда уезжала, когда на Ярыни начались беспорядки.

- И что ж, её так просто вычислить?

- Вычислить-то, может, и просто, да только сам знаешь - органы у нас невиновных не арестовывают. Пока настоящие улики соберёшь!

- У тебя есть какие-нибудь предложения?

- Какие-какие... жука на эту сучку могу повесить, так, что и глазом не моргнёт. Если она сообщения отправляет, то всё увидим и услышим. Тут, собственно, и думать нечего - она всегда знак «За ранение» носит, туда и подсадить...

- Очень хорошо. Рекомендую тебе явиться к командиру бригады и рассказать всё это.

- Успею, - Гилви внешней стороной фаланг пальцев провела мне по щеке, словно боясь коснуться «как следует». - Слушайте, господин обер-лейтенант...

- Ты мне не льсти. Лейтенант я пока ещё.

- Х-ха! Думаешь, зря я в шифровальщицах? Пришёл приказ на тебя. С завидной быстротой произвели.

- Ого!

- Вот именно, что «ого». Это дело отьметьить нужно, как у вас, русских, говорится. Что мне положено за хорошие вести?

- По обычаю - шнапс или пиво, в зависимости от доступности оных.

- А можно кое-что другое? - Она прижалась ещё теснее. - Я забыться хочу... не думать. Ты ж меня таки убедил... или... не знаю. Но чую, не так тут что-то, не так! И верно - все, с кем мы тогда в бункере оставались, уже снизу смотрят, как картошка растёт. Тут-то меня и затрясло, не скажу как затрясло! Словно ужалил кто-то: мол, прав Руслан-то, прав, как ты ни отбрыкивайся! - её губы щекотно зашептали мне в самое ухо: - Ну хоть сегодня меня не гони, а? Притворись, ладно? Чего тебе стоит? Нужно мне это, понимаешь, чурбан бесчувственный, дубина берёзовая, нет? С тобой хочу быть. И не только сегодня. Эх, эх, какой я б женой была... ты даже и не представишь... ох... совсем голову потеряла, бред такой несу... ты ж у нас чистенький, ты ж на солдатскую подстилку и смотреть не хочешь, ты всегда мной брезговал... и Мари тоже в конце концов обижаться стала, что ты в её сторону даже и не посмотришь...

- Мне она по этому поводу никаких претензий не высказывала, - только и нашёлся я.

- Зато мне потом высказала... Рус, а Рус! Ну что ты как чушка чугунная, ничем тебя не расшевелить? Всё тебе без разницы, небось ту кошку драную, Дзамайте, забыть не можешь? Да она ж тебя первая бы и предала!

Меня так и тянуло бросить: «Она не предала», но едва ли стоит так уж безоговорочно верить, что на Дариану Дарк работала именно бедняга Катарина Пояркович. Признаться, мне казалось, что Гилви вот-вот вскричит «Me, me, adsum, qui feci!¹⁰», подобно героям Вергилия, но нет.

- Гил, не стоит. Я, честное слово...

- Снимай броник, - она решительно вскочила, зло рванула хомутики замков. - Я тебе покажу, что такое настоящая женщина.

- Гилви!

- Ну что, что «Гилви»?! Нам, биоморфам, - так? - вместе держаться надо. Так что я сперва с тобой разберусь, а потом уж к Валленштейну отправлюсь. Пояркович надо раскрутить.

- Раскрутить! Слово-то какое...

- Так в нашей службе говорят. У вас - «расколоть», правильно? Ну а у нас по-другому.

- Ты уже самым существенным образом нарушила устав, - заметил я. - Самовольное снятие бронекомбинезона в боевой обстановке без разрешения старшего по званию...

- Ну вот ты мне и разрешишь, а, герр обер-лейтенант? Разрешишь ведь, правда, бедной девушке-шарфюреру?

- Не похоже, чтобы тебе вообще что-нибудь требовалось, - заметил я, глядя на ладную фигурку Гилви в обтягивающем подброневом облачении.

- Да, эротично в этом не каждая разденется, - фыркнула она, оттягивая резинку. - Но ничего. Нас трудностями не испугаешь.

...Хорошо ещё, что в боевом охранении стояла не моя рота...

И, в отличие от Дальки, в последний самый острый момент Гилви не отдёрнулась, а, наоборот, крепче обхватила меня обеими руками и прижалась бёдрами. Значит, действительно поверила; во всяком случае, «семя биоморфа» у неё не вызывало неприятия.

- Спасибо, - прошептала она наконец, прижимаясь ко мне подозрительно мокрой щекой.

- Гил, ты плачешь?

- Угу-у... глупый ты, глупый... замуж за тебя хочу, за дурака такого биоморфного-о-о-о... Вот хочу, и всё. Дура я, верно? Ты ж... Хотя притворялся что надо. Мне ни с кем так хорошо не было...

- Да будет тебе из меня полового гиганта делать...

- Нет, вы, мужики, точно все умственно неполноценные. Тут даже и биоморфы не помогут... Но что ж, значит, нам с тобой Туча не страшна? Она нас не тронет?

- Может, и не тронет, - пожал я плечами. - Если будет воспринимать как часть себя. А вот если будет прямой приказ - так схарчит и даже не поморщится.

- Бррр... - поёжилась Гилви, и страх в её голосе мне не показался наигранным. - Тьфу, тьфу, не хочу про это. Давай лучше ещё разок. Мне та-ак сладко было-о... - потянулась она, вновь приникая ко мне.

Эх, Руслан, пропала твоя чистота. Не смог, не удержался.

Однако, прижимая к себе бьющуюся, закусившую губу Гилви, я до невозможности чётко ощущал в ней биоморфа. Растёкшегося по жилам, неоформленного, несосредоточенного. Вкус этого биоморфа и ощутила Туча, едва вонзив свои жала в шею бедной Гилви.

Кто-то поставил производство биоморфов-людей на широкую ногу. Кто? Где? Когда?

И, чёрт возьми, когда же в действительности человеческая цивилизация столкнулась с биоморфами?

Шифровка 133.

Баклан - Салиму:

Почему не выходите на связь? Немедленно подтвердите получение.

Баклан.

Гилви Паттерс действительно доложила Валленштейну свои «соображения». И бедную Катарину Пояркович арестовали. С мутной формулировкой «до выяснения всех обстоятельств утечки информации». Правда, Валленштейна это явно не устроило. Он что-то недоговаривал, и я сильно подозревал, что его слова о том, что dame шарфюрер вне всяких подозрений, были предназначены исключительно для слуха вышеупомянутой шарфюрера.

...А бригаду «Танненберг» в очередной раз срывали. К следующему комплексу, где потерпела неудачу 3-я танковая дивизия.

Мы совершили марш в добрых две сотни километров, к остаткам другого человеческого поселения. И, само собой, увидели ту же картину: вместо пыльных улиц и скелета недостроенного монорельсового вокзала шумел девственный лес.

Промелькнул юркий PKW, украшенный геральдическим щитом с медведем на борту. Нас встречали:

...За три дня боёв от дивизии, по штату имевшей 205 штурмовых танков, осталась ровно одна пятая, пока её командир, фон Виедлинг, своей волей не отдал приказ прекратить атаки. Октопусы сопротивлялись свирепо, а вся могучая артиллерия дивизии ничего не могла сделать - снаряды сбивались на подлёте.

- Счастливы будем помочь вам, Ханс. - Уже прозвучало непременное «без чинов»; Валленштейн позволил себе едва заметную улыбку, и плотно сжатые губы немолодого уже Виедлинга побелели: он явно счёл это за оскорбление.

- Благодарю, Иоахим, - сквозь зубы отозвался он. - Если ты распорядишься развернуть экран, начштаба ознакомит твоих офицеров с ситуацией.

- Конечно, конечно, - усмехнулся Валленштейн; злить немолодого уже генерал-майора его, похоже, забавляло. - Только один вопрос, если позволите. Вот этот лесок, как я понимаю, возник в результате действия Дбигу?

- Да, мы им не препятствовали, - пожал плечами Виедлинг. - Они не проявляли враждебных устремлений. Только в случае наших атак.

Валленштейн кивнул.

- Мы столкнулись с тем же самым, герр генерал-майор. Они не обращали на нас внимания и ограничивались пассивной обороной, контратакуя только по необходимости.

- Штаб ставил вопрос о применении орбитальных бомбардировщиков и нейтронных зарядов, - словно нехотя проговорил Виедлинг. - Отказ пришёл с самого верха. Использование ядерных боеприпасов допустимо только на орбите.

Валленштейн слегка склонил голову.

- Решение совершенно верное. Мы не можем причинять ущерб экологии планеты.

- Итак, к делу, господа, - объявил Виедлинг. - Начальник штаба, оберст Бейгель, введёт вас в курс происходящего.

...Мы смотрели в бинокли на «передний край» обороны октопусов. Несмотря на всю технику, командиры по-прежнему предпочитали личные рекогносцировки. Тем более что нам могли предложить только спутниковые фотографии, а все беспилотные разведчики, дерзнувшие сунуться к комплексу Дбигу, ждала печальная судьба. Осьминоги всерьёз озаботились тем, чтобы им не мешали, во всяком случае, помехи они ставили основательные, забивая все каналы нашей аппаратуры.

Громадные машины Дбигу деловито крушили остатки человеческих строений. Словно гусеницы, они пожирали пластик, металл и камень, оставляя за собой чистую, парящую землю, которую так и тянуло назвать «плодородной».

- Красиво работают, - негромко проговорил Мёхбау.

- Именно, - согласился Рудольф, мой бывший командир взвода, а ныне - командир одного из батальонов.

- И что на них нашло? Решили вернуть планету в первозданный вид? - риторически вопросил Мёхбау.

«Ты даже не знаешь, насколько прав, - подумалось мне. - Дбигу, похоже, нет никакого дела до войны. Их задача - возродить планету такой, какой она была до появления первых поселенцев. Просто, как дважды два. Но почему они приняли на себя этот долг? Почему не жалеют ни крови, ни жизней ради этого? Они ведь не умеют воевать, как оказалось, иначе стёрли бы нас в порошок. Показанный нам ролик - скорее всего, пропаганда. Не может не быть пропагандой. Воинственная, расширяющая день ото дня свои пределы человеческая цивилизация - что она может уважать, кроме военной силы? И что, кроме военной силы, следует ей демонстрировать?..»

А потом, когда потребуется реальная сила, - приходят «матки».

Мы вновь атаковали, почти как пехота Второй мировой, - хорошо ещё, Дбигу пока что не выучились сбивать пули, хотя кто их знает. Мы оставили позади всю технику - всё предполье покрывали обугленные остовы сожжённых панцеркампфвагенов. Двигались цепью, и прежде, чем среди нас стали взрываться мини-ракеты октопусов, уже окрещённые «фаустпатронами», батальон майора Мёхбау проделал нечто, не виданное на фронтах уже более двух столетий, - атаку в полный рост.

Мы бежали прямо на полыхающие вспышками позиции Дбигу, жутко матерясь на самых разных языках, бывших в ходу у верноподданных Империи. В такие минуты общегосударственный язык отчего-то имел тенденцию забываться напрочь. И я сам орал «... мать!» по-русски.

Одним броском мы одолели залитое огнём пространство, и прямо передо мной из какого-то подобия окопа вынырнул октопус в броне.

Он уже не думал о спасении себя. С редкостным хладнокровием и безразличием к собственной жизни он навёл на меня свой «фаустпатрон»; выстрелили мы одновременно, я - в падении. Мой сведённый для этой атаки с ума «штайер» выплюнул разом очередь из оперённых стрел и разрывных снарядов-«двадцаток»; ракета Дбигу с шипением пронеслась у меня над плечом, и умные сенсоры мгновенно затемнили забрало шлема до полной непрозрачности, спасая глаза.

Треск, бульканье, и меня оплетает закованное в кольчатую броню щупальце, притискивает к серому туловищу, из многочисленных пробоин в доспехах хлещет кровь. И сразу же, необычайно остро, я вновь ощутил биоморфа. Вокруг меня, навалившегося на меня, заливающего меня тёмной жидкостью; это было как удар кнута: я внезапно понял, что со мной схватился такой же, как и я, биоморф. Такой же, как я, Гилви, Дариана и ещё Бог знает сколько людей... и нелюдей.

Я не выпустил штуцера и разрядил его в упор, прямо в уже частично развороченную плоть октопуса. Меня окатил целый поток, и щупальца бессильно опали; я откинулся назад, отодвигаясь подальше от изуродованной груды мёртвого мяса. Никаких сомнений, передо мной был биоморф.

Интересно, это мне так повезло или?..

Оказалось, что «или». К исходу безумной рукопашной я уже не сомневался - нам противостоят «гибриды». Дбигу, скрещённые с биоморфами. Мысль эта, как легко понять, настолько меня поразила, что несколько раз меня спасало лишь провидение, в том числе приняв вид господина старшего мастера-наставника Клауса-Марии Пферцегентакля.

...Не стану описывать дальнейшие подробности ещё одного ночного штурма. Бригада вновь прорвалась к главному комплексу, но на сей раз никто даже не пытался приблизиться, не говоря уж о том, чтобы предотвратить самоликвидацию. Остальные же машины Дбигу, как и первый раз, остались невредимыми, с прежним невозмутимым урчанием продолжая возвращать планете Омега-восемь её первозданный, нетронутый вид.

Шифровка 134.

Салим - Баклану:

На связь не выходил в связи с тяжёлой обстановкой в штабе бригады, исключавшей возможность передачи шифрованных сообщений.

Сообщаю, что Дбигу не ведут нацеленных боевых действий против имперских Вооружённых сил, они действуют исключительно в целях самообороны. В штабе бригады произведён арест шифровальщицы по подозрению в шпионаже, однако, в отсутствие весомых улик против неё, не могу быть уверен, что имперская контрразведка удовольствуется этим.

Нахожусь под подозрением. Прошу разрешения как минимум на прекращение информобмена или на уход по схеме «Эпсилон». Готов принять только одно сообщение.

Салим.

Шифровка 135.

Баклан - Салиму:

Прошу более подробно разъяснить, какие именно «тяжёлые обстоятельства» препятствовали передаче вами разведдонесений.

Уход по схеме «Эпсилон» в случае непосредственной угрозы захвата разрешаю, однако, если таковая возможность представится, более устраивающим Центр вариантом считается «Альфа». Возможности для вашего перевнедрения проработаны. Прошу быть готовым к приёму нового сообщения.

Баклан.

...Обычная пустота после смертельной схватки. Рота приводила себя в порядок, подсчитывала потери, составляла акты списания вышедшей из строя, сгоревшей, обращённой неприятелем в обломки техники, провожала раненых, стояла почётным караулом над аккуратно выложенными в ряд погибшими. Ночной прорыв обошёлся нам недёшево, но всё же потери наши оказались куда меньше, чем в Третьей панцерной.

Я выполнял свои обязанности ротного механически, почти на автопилоте. Дбигу - биоморфы! Все! Не Туча, не «матки», а именно такие, как я, носящие в себе биоморфную компоненту малопонятного происхождения. Интересно, обнаружат ли что-нибудь мои коллеги по первой профессии, когда займутся патологоанатомическими исследованиями? Если честно, то надежды на это мало. Имперская медицина ничего не нашла ни во мне, ни в Гилви, хотя её, если верить словам госпожи шарфюрера, чуть ли не разобрали по винтикам. Скорее всего, Дбигу так и останутся просто странными сухопутными осьминогами, и никто не сможет связать их с Тучей или «матками».

Если только я не вмешаюсь. Если только я не раскрою своё инкогнито, не объясню...

Не объясню что? Что мне потребуется в качестве доказательства? Небольшой резервуарчик с голодным развивающимся биоморфом, куда можно будет прыгнуть и невредимым выбраться обратно на глазах у представительной комиссии? Нет, о таком даже и думать не приходится. А без такой наглядной демонстрации меня без долгих разговоров могут просто упрятать в психушку, далеко и надолго.

Мысль о том, что для доказательства мне придётся прыгать в объятия очередного биоморфа, логично привела к выводу - а не проигнорирует ли меня и Туча? Во время боёв на Иволге я бы так не сказал, но тогда твари никогда не атаковали только и исключительно меня, они штурмовали наши позиции, нигде не дорвавшись до ближнего боя.

Конечно, это выглядело бы эффектно. Сразу сняло бы все сомнения. Но... где ж сейчас взять толковую Тучу, кроме Нового Крыма?..

На этот вопрос ответ пришёл куда раньше, чем ожидалось.

Я сводил вместе рапорты взводных, когда на связи появился Валленштейн. Бригада, похоже, окончательно получила роль «пожарной команды». Мы справились с двумя «группировками» Дбигу, и теперь нас срочно перебрасывали. И - куда бы вы думали? - на Каппу, систему двух планет-близнецов, откуда начался мой путь «дезертира» обратно на Новый Крым. Ибо там, на всех трёх Каппах, присные Дарианы Дарк высадили своих «маток». Похоже, завезли обычными транспортами, несмотря на то, что с этими планетами заблаговременно прекратили всё гражданское сообщение - лишнее доказательство того, что у Дарианы имелись союзники на самом верху. Командование имперскими силами оставляло весь Второй корпус на Омеге - им предстояло окончательно очистить от Дбигу всю планету.

Конечно, Каппа-один и Каппа-два - это не райские планеты, подобно Новому Крыму. Только на Каппе-четыре не требовалось постоянно напяливать на себя дыхательные маски с биофильтрами.

Поодаль похоронная команда бульдозерами заваливала яму, куда сволокли убитых Дбигу. Трофейщики осторожно снимали с мёртвых остатки брони, собирали валявшееся оружие, всё, что имело хоть какое-то отношение к Чужим. Суетились новобранцы, загружая в морозильные камеры отобранные врачами тела Дбигу, получившие минимальные повреждения, - очевидно, как следует октопусов решили исследовать всё же в стационарных условиях.

«Конец простой...» - повторял я про себя приценившиеся слова песни. «Мерона» взяла курс на систему Каппы, а курьером из штаба корпуса прислали положенные мне витые обер-лейтенантские погоны: электронные производства в должности, само собой, существенно обгоняли прочие формальности. Мой значок на тактической схеме бригады уже успел обзавестись всеми необходимыми правами и приоритетами следующей карьерной ступени, а теперь, как сказал бы господин старший мастер-наставник, «можно и на девушек впечатление произвести!».

Гилви не показывалась. Вызывать её по служебному каналу мне не хотелось - уши у бригадных операторов, вернее, операторш, всегда на месте, а мне лишние разговоры ни к чему. Тем более что из угла на меня с постоянным укором смотрела невидимая для прочих Далька.

«Мерона» ушла в затяжной прыжок, мы последний раз приняли имперские новости, как обычно, с разоблачением «наглых выдумок лживой пропаганды инсургентов»; и я знал, с нами в глубокой заморозке в путь отправилось десятка три тел убитых Дбигу.

Признаюсь, я едва-едва выполнял на меня возложенное. Мы столкнулись с целой расой биоморфов, или - только со специально созданными «солдатами», подобно тому, что я когда-то слышал от своих родителей, по их словам, разработавших проект «Руслан Фатеев» с теми же целями?

И что тебе теперь делать, герр обер-лейтенант? Герр биоморф? Куда идти, куда бежать? Внутри всё скручивается одним липким и холодным клубком. К Валленштейну? Кстати, и повод имеется... «Герр оберст, позвольте поздравить с заслуженным повышением. Позвольте переговорить с вами приватно?.. благодарю вас. Я должен вам кое в чём признаться, нет-нет, я не работаю на Дариану Дарк или на кого-то ещё из пресловутой Федерации. Я... видите ли, не совсем человек. Смесь человека и биоморфа. Так пожелали мои родители, они, изволите ль представить, большие энтузиасты новейших эмбриологических технологий и решили поставить смелый эксперимент на их первом ребёнке...»

Меня аж перекосило. После эдакой фразы наш новоиспечённый герр оберст вызовет санитаров, и правильно сделает. Потому что поверить в такое без доказательств - совершенно невозможно. Эх, если б я мог как-то выделить этого самого биоморфа из тел Дбигу... или, на крайний случай, из своего собственного - я невольно передёрнулся.

«Что, биоморфик, не понравилась такая идея?!» - мысленно зарычал я на самого себя. Как такое сделать, если спасовала вся имперская наука, так ничего и не найдя в Гилви?

Стоп. А почему ты так уверен, что таки не нашла? А что, если нашли, выделили и потихоньку сейчас исследуют на какой-нибудь секретной базе? А саму Гилви - обратно в ряды, так она, по крайней мере, будет под наблюдением.

Я помотал головой. Да нет, бред, конечно же. Найди имперцы что-то в Гилви, сидела бы она в соседнем резервуаре, распустив новоотрощенные щупальца. Нет. Не найдут они ничего в Дбигу.

А значит, надо идти к Валленштейну. Придётся, как это ни неприятно и как ни были б велики шансы оказаться в клинике ментальных расстройств.

НОВОСТИ НАРОДНО-ДЕМОКРАТИЧЕСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ ТРИДЦАТИ ПЛАНЕТ

Беспощадно уничтожать коварного врага

На планете Новый Крым вступила в завершающую фазу операция по уничтожению блокированного во Владисибирске противника. Имперско-фашистские захватчики хвастливо уверяли всех о «неприступности крепости Владисибирск», о том, что его оборонительные рубежи прорвать невозможно. Однако для нашего нового чудо-оружия нет ничего невозможного! Неисчислимыми рядами, миллионами миллионов свирепых, храбрых, не ведающих страха смерти бойцов наступают созданные нашими учёными боевые организмы. Их жизнь кратка, но вспомним, как во времена войн древности умных, безгранично преданных человеку, всё понимающих собак учили жертвовать собой, бросаясь с минами под наступающие танки! Здесь же мы имеем дело с нерассуждающей и неспособной мыслить биомассой, которая, однако, способна очень эффективно поражать не только живую силу, но даже и тяжёлую бронированную технику неприятеля.

Сегодняшние события доказали гениальность предвидения товарища Дарианы Дарк, давшей мудрые и своевременные указания о развёртывании работ над нашим биологическим оружием. Только благодаря проницательности товарища Дарианы Дарк был достигнут успех под Владисибирском. Кольцо замкнуто, и сейчас наша задача - всеми силами, всеми мерами беспощадно уничтожать коварного врага, его живую силу. Имперские запасы велики, они пока ещё могут быстро менять сожжённые и подбитые машины на новые, доставляя их из резерва; но восполнить потери в солдатах и офицерах они не могут, ибо с каждым днём на пока ещё остающихся в руках Вильгельма планетах среди простых людей растёт понимание того, в какую ловушку их завлекли, осознание, что их мужей, отцов, сыновей гонят на убой; всё меньше и меньше обманутых патриотической риторикой на призывных пунктах. По имеющимся в осведомлённых федеральных кругах данным, Вильгельм готовит приказ о тотальной мобилизации. Так называемые «свободы» будут окончательно отброшены, и под ярмом имперской солдатчины окажутся сотни миллионов, миллиарды людей. Может, бесноватый кайзер решил, что живые люди - всё равно что наши бездумные монстры из биомассы, которых можно спокойно посылать против самой сильной обороны врага?.. Что ж, такое решение будет вполне в духе исполненной человеконенавистничества Империи, основанной на духе самого отвратительного из всех политических режимов, когда-либо созданных человечеством: Третьего Рейха.

Поэтому никакой пощады окружённому врагу! Смерть одного имперского солдата сегодня - это сотня сохранённых жизней тех, кого потом силой станут загонять в стойла военной машины Вильгельма.

Недрогнувшей рукой уничтожим всех, кто стоит на нашем пути! Уже совсем скоро на всех планетах Федерации, где пока ещё идёт вооружённая борьба с имперско-фашистскими захватчиками, взовьются наши гордые знамёна.

Однако было бы непростительной близорукостью успокаиваться на достигнутых успехах и думать, что с имперско-фашистскими войсками уже покончено. Это было бы пустым бахвальством и зазнайством, не достойным свободных людей свободной Федерации. Не следует забывать, что впереди имеется ещё много трудностей. Враг терпит поражение, но он ещё не разбит и - тем более - не добит. Враг ещё силен. Он будет напрягать последние силы, чтобы добиться успеха. И чем больше он будет терпеть поражений, тем больше он будет звереть. Поэтому необходимо, чтобы ни на минуту не ослабевала подготовка резервов на помощь фронту. Необходимо, чтобы всё новые и новые войсковые части шли на фронт ковать победу над озверелым врагом. Необходимо, чтобы наша промышленность, особенно военная промышленность, работала с удвоенной энергией. Необходимо, чтобы с каждым днём фронт получал всё больше и больше танков, истребителей, ракетных систем, пулемётов, винтовок, автоматов, боеприпасов.

Под знаменем Свободы вперёд, на разгром имперско-фашистских захватчиков!

ИМПЕРСКИЕ НОВОСТИ

Продолжается героическая борьба за Владисибирск на планете Новый Крым. Наши смелые войска прочно удерживают в своих руках оборонительные рубежи за пределами города, несмотря на постоянные атаки превосходящих сил инсургентов, воспользовавшихся выгодной для них обстановкой, вызванной вероломным нападением Дбигу на нашу Империю. Несмотря на все усилия мятежников, доблестные имперские части не допускают пересечения своих коммуникаций. Озверевшие террористы раз за разом бросают на наши позиции подчинённых им монстров, однако храбрые воины кайзера хорошо научились справляться с ними.

Упорная оборона важных позиций - наш ключ к успеху.

Борьба ведётся не только на поверхности планет, но и в околопланетном пространстве. Большинство кораблей Имперского флота вовлечено в боевые действия на других участках, и враг пытается сбросить нас с орбит, беспрепятственно вывозить с Нового Крыма его огромные рыбные богатства. Этому препятствуют наши Zerströrers, бдительно несущие космическую вахту. Два их них, «Макс Шультц» и «Бруно Хейнеманн», обнаружили тайно взлетевшие с планеты грузовые челноки, направлявшиеся к ожидавшему их транспорту мятежников. Инсургенты попытались бежать, но меткий огонь наших эсминцев повредил их кораблю двигатели. Имперский флот захватил богатые трофеи, что позволит улучшить снабжение наших войск в данном секторе продуктами питания...

* * *

- Герр оберст!

- Входи, Руслан. Давай выкладывай свои формальные поздравления и перейдём к «без чинов». Я ведь так понимаю, ты явился не просто так?

- Никак нет, ге... Иоахим.

Валленштейн печально хмыкнул, с отвращением покрутив шеей в туго обтягивающем стоячем воротнике парадного мундира. Он принимал личные поздравления офицеров бригады с досрочным чином полковника - за уничтожение двух комплексов Дбигу, позволившее Имперскому флоту потеснить корабли Дбигу и оказать наконец существенную помощь с орбиты наземным частям.

- У вас, русских, удивительная особенность, - сообщил он мне, протягивая гранёный стакан с водкой, - появляться в самый неподходящий момент. Я только решил отвлечься от всех печальных мыслей и хоть какое-то время побыть туповато-надменным юнкером, наслаждающимся вожделенными двумя «розетками» на витом погоне - а тут входишь ты, и на лице у тебя яснее ясного написаны вселенские печаль и скорбь - на меньшее вы не размениваетесь... Прозит! - он залпом опорожнил стакан. - Пей, пей, Руслан.

Я медленно пригубил. Никогда не любил алкоголя и связанных с ним ощущений.

- Ваше здоровье, Иоахим.

- О да, оно нам скоро всем понадобится, - играя желваками на скулах, Валленштейн рванул старомодную пуговицу. - На Каппе настоящая мясорубка. Они считались тыловыми планетами, перевалочной базой. Гарнизон, конечно, приличный, но не элита, вдобавок разбавленная местными добровольцами. Мятежники забросили туда «истоки». Я уверен, что именно забросили, завезли тайно, потому что пространство вокруг Капп битком набито всеми мыслимыми и немыслимыми следящими станциями. Полагались на технику, не на людей... - он сморщился и брезгливо отставил стакан. - Нет, у меня даже напиться не получается. Добропорядочный имперский офицер, сражающийся за фатерлянд, не может напиться. Сейчас я начну шарить но ящикам в поисках антидота...

- Иоахим, вы же прекрасно знаете, где он лежит.

- Знаю, Руслан, знаю. Образец немецкого офицера, правда? Пунктуальный и мелочный. Да, помню, конечно. Всё помню... - он выдвинул ящик личного организатора, достал упаковку таблеток, бросил одну в рот, запил водой. - Сейчас, сейчас... одна минута, и я буду в порядке.

Я ждал, отвернувшись к стене. Действие этой таблетки сопровождается не самыми эстетическими гримасами.

- Ценю твою деликатность, - минуту спустя сказал Валленштейн уже нормальным голосом. - Давай теперь к делу.

- Слушаюсь, - вырвалось у меня, и я с некоторым испугом подумал, а не становлюсь ли и я уже «настоящим имперским офицером»? - Герр оберст, я прошу прощения. Многое из того, что я сейчас скажу, представится вам как минимум нелепым, а как максимум - безумным... - я сделал паузу, наблюдая за лицом полковника.

- Нет, не покажется, - спокойно ответил Валленштейн. - Для этого я слишком давно и слишком хорошо тебя знаю. Более того, мне доводилось видеть самые разные случаи помешательств у личного состава. Могу уверить, моему практическому опыту позавидовали б иные врачи-психиатры, кроме, разумеется, военных медиков. Так что продолжай, пожалуйста. Как только я замечу, что твои слова расходятся с моими критериями нормальности, я немедля тебя уведомлю.

- Герр оберст... - мне отчего-то было проще соблюдать формальный тон разговора. - Я - не человек.

Похоже, Валленштейн ожидал чего-то иного, например, признания того, что я, скажем, работаю на эрцгерцога Адальберта, или чего-то в этом духе.

- Не человек... - эхом откликнулся командир бригады «Танненберг». - Очень хорошо, Руслан. Ты добился цели. Продолжай.

- Я смесь человека и биоморфа, - словно кидаясь с головой в омут, продолжал я.

Глаза у Валленштейна полезли на лоб, он зашарил по столу в поисках стакана с водой.

- Создан путём слияния человеческих клеток в среде биоморфа. Полученный бласт имплантирован... женщине. Моей матери.

Валленштейн поперхнулся водой,

- Родился и вырос, как все нормальные дети на Новом Крыму. Не отличался никакими особенными способностями, кроме несколько повышенной физической выносливости, однако ничего принципиально невозможного для человека.

- П-прости, я п-перебью... тебя, гм... создали твои родители? Отец и мать?

- Да, герр оберст.

- Пресвятая Матерь Божья, - выдохнул Валленштейн. - Я... я считал себя человеком широких взглядов, но такое... это за пределами моего понимания. Но... прости, я перебил тебя, Руслан. Продолжай.

- Дальнейшее обо мне вы, в общем, знаете, герр оберст. Окончил гимназию, потом университет. Диплом с отличием. Поступил на имперскую службу, в батальон «Танненберг»...

- Но речь не о тебе, я правильно понял?

- Да. Мы одной крови с Дарианой Дарк. Меня это... обстоятельство, назовём его так, поразило до глубины души.

- Но кто создал Дариану? Её родители? - вновь перебил меня Валленштейн.

Я покачал головой.

- Не могу знать, герр оберст. Я только знаю, что мы с ней - не... не чистокровные люди.

- Я благодарен тебе, что ты счёл возможным поделиться со мною этим, - негромко, но твёрдо произнёс полковник.

- В силу моей природы я и выжил в реакторе с активной биомассой, которой Дариана скармливала наших пленных. Вроде как натаскивала собаку на человеческую кровь. И точно так же узнал, что Дариана - биоморф, когда она, в свою очередь, выжила в точно таком же резервуаре, куда я её столкнул.

- Почему же ты не прикончил её, Рус? - тонкие губы Валленштейна побелели. - Ты один из лучших стрелков бригады. Не говори мне, что ты промахнулся!

- Я не промахнулся. Но она выжила после двух пуль в груди. Возможно, ей её природа помогает в большей степени, чем мне, - недаром же Дариане повинуются «матки».

Да, тут я несколько покривил душой, но знакомить Валленштейна со всеми лирическими подробностями нашей первой встречи с Дарианой не входило в мои намерения.

- Прости, - Валленштейн с усилием провёл по лицу ладонью. - Задавать вопросы следует после. Итак, допустим, вы с Дарианой - гм, скажем так, не совсем люди. Что из этого?

- Во мне постепенно развивается способность чувствовать биоморфов. Это появилось не сразу и усиливается постепенно. После боестолкновения с Дбигу я убедился, что они - все поголовно с биоморфной примесью.

- Все?! - изумился Валленштейн.

- Все трупы на поле боя, которые мне удалось осмотреть. Конечно, с точки зрения статистики, это не является исчерпывающим доказательством того, что все особи цивилизации Дбигу несут в себе то же начало, что и я. Возможно, мы столкнулись с военной кастой, возможно, их выводили специально... Но связь между биоморфами, Дбигу и «матками» лично для меня доказана.

- В нашем распоряжении достаточно трупов, - заметил Валленштейн. Видно было, что он сдерживается и сохраняет хладнокровие лишь ценой огромных усилий. - И сколь угодно квалифицированная экспертиза.

Я покачал головой.

- Герр оберст, экспертиза ничего не даст. Имеющиеся у нас аналитические средства не способны обнаружить примесь биоморфа в человеческом организме.

- Ты в этом так уверен? Но тебя же никогда на это не проверяли?

- Меня - нет. Проверяли другого человека, о котором мне тоже доподлинно известно, что он - того же рода-племени, что и мы с Дарианой.

- Вот так так, - Валленштейн побледнел. - И кто же это?

- Гилви Паттерс, - я кинулся головой в омут.

- Гилви Паттерс... Выжившая под Тучей в первое наше появление на Омеге-восемь?

- Совершенно точно, герр оберст. Она выжила, потому что Туча признала в ней свою. Её подвергали всесторонним исследованиям и ничего не выявили.

- Её - да, подвергали, - помолчав, признал Валленштейн. - Тестировали на предмет заражённости.

- И ничего не нашли, - настойчиво повторил я. - И ничего не нашли бы во мне. Так что я не слишком бы надеялся на имперских экспертов. Дбигу для них останутся просто трупами, подлежащими патологоанатомическому исследованию.

- А ты - ты знаешь, как обнаружить биоморфа?

Я покачал головой, и губы Валленштейна снова сжались.

- Где ж он может скрываться? Где прятаться?

- Полагаю, он подобен вирусу, - ответил я. - Чтобы его обнаружить, потребовалось бы отсеквенировать весь мой - или Гилви - геном. Искать совершенно новые, неизвестные последовательности. Возможно, не на хромосомном, на субклеточном уровне.

- Новые, неизвестные органеллы? - Валленштейн старался показать, что тоже не лыком шит.

- Скорее всего нет. Новые органеллы легко обнаружить под самым примитивным световым микроскопом, что уж говорить о сканирующем электронном! Биоморф может копировать существующие органеллы, самое большее. Но ведь мы так долго стояли на Омеге, герр оберст! Целая научная экспедиция! Ну да, попали под Тучу - но неужели ж погибло абсолютно всё?

Валленштейн помолчал и неохотно ответил:

- Не знаю. Засекречено выше даже моего уровня доступа и выше уровня моих друзей. Что различным секретным службам удалось-таки выжать из того бункера - знают только они. Обычное дело... Но продолжай, Руслан, продолжай. Я не скрою, твои слова... недалеки от моего предела нормального, о котором я предупреждал. Но мой предел - это только мой предел, взгляд человека, отягощённого предубеждениями. Ведь всё, тобой сказанное, - только прелюдия к главному, не так ли?

Я кивнул.

- Три вещи, герр оберст. Только подождите возражать с ходу. Первая: Дариана Дарк вполне может выполнять задания некоего имперского центра, в рамках теории «управляемого вторжения» и «контролируемой оппозиции». Вторая: я склоняюсь к мысли, что без помощи той же Дарианы «матки» не способны взлетать с планет и совершать межзвёздные перелёты. Их распространение происходит, скорее всего, двумя путями: и, так сказать, прямой миграцией «маток», куда, по словам соратников Дарианы, так сказать, вживляются антигравитаторы, и людьми-курьерами, завозящими на планеты зародыши-«истоки». И, наконец, третье: биоморфы атакуют не-биоморфов и не нападают на своих. Солдаты расы Дбигу - «биоморфны», если можно так выразиться. Что, если именно в этом корень направленной против нас атаки? На Омеге-восемь, как я уже имел честь доложить, Дариана Дарк сбрасывала наших солдат в резервуар, по её словам - «натаскивая» биоморфа.

- То есть ты хочешь сказать, что мы имеем дело со сверхцивилизацией биоморфов, назовём её так?

- Нет, - сказал я. За бровями собиралась тупая, неведомая раньше боль. Нервничать я стал, что ли, словно барышня на выданье? Вот ведь позор... - Сверхцивилизация, приди ей в голову уничтожить человечество, уже давно бы это сделала. Осмысленно действуют только Дариана Дарк и Федерация. Дбигу на нас реагировали как минимум неадекватно. Такое впечатление, что никто не планирует настоящего вторжения. Словно... словно человек отпихивается от навязчивой собаки.

- Ну, чтобы собаку пнуть, тоже некие таланты проявить следует, - с иронией заметил Валленштейн.

- Они проявили. Но именно некие.

- Так, если это не сверхцивилизация, то что же?..

Я развёл руками.

- Не могу знать. Но биоморфность Дбигу наводит на размышления, что дело тут именно в «небиоморфной» природе человечества.

- То есть нас хочет уничтожить некая непонятная сила только за то, что мы «не такие»?

- Я пришёл именно к этой гипотезе, герр оберст. Чтобы её подтвердить, потребуется долгий путь, но всё-таки... Нас, скорее всего, перебрасывают в систему Каппы - надо постараться добыть образцы биоморфов. Для нашего собственного расследования.

Валленштейн подобрался, в глазах блеснул хищный огонёк.

- Рад, что ты пришёл к тем же выводам, - отчеканил он. - Мои единомышленники уже давно сошлись на том, что нам необходима собственная информация. Конечно, должность командира бригады и чин полковника недостаточны, чтобы развернуть настоящий полевой центр, но я сделаю всё, что от меня зависит. Что ты намерен сделать?..

- Прежде всего - выяснить, действительно ли я неуязвим для Тучи? На Иволге, я помню - она словно бы не обращала на меня внимания. Игнорировала. Это прекрасно укладывается в гипотезу, что Туча не трогает «своих». И, если это на самом деле так - постараться собрать как можно больше образцов, я имею в виду, образцов исходного материала. Федерация в своих пропагандистских передачах утверждает, что, мол, «наши учёные создали образцы новейшего биологического оружия», а что, если и нам удастся то же?

- Смелое заявление, - Валленштейн схватился за подбородок. - Смелое, но, если б такое удалось... все командиры боевых частей сняли б с себя все до единого ордена и отдали б их тебе, Руслан.

- Если б ещё знать, как это сделать... Я думал о том, чтобы как-то убедить командование в биоморфной природе Дбигу...

- Какое это имеет значение, Рус? Биоморфы они или не биоморфы - они вторглись на наши территории. Вторжение должно быть отражено. Речь о глобальной победе пока не идёт, но мы должны быть готовы...

- Бить надо не по Дбигу, герр оберст. А туда, откуда изначально пришли биоморфы. В какой бы то ни было форме.

- У них может и не быть никакого «истока», - возразил Валленштейн. - Так и передаются, от одной цивилизации к другой, эдакие полуразумные паразиты?

Я кивнул.

- Маловероятно, но тоже возможно, герр оберст. Но... разрешите прямой вопрос?

- Конечно, герр обер-лейтенант, раз уж ты так упорно величаешь меня «господином полковником».

- Моему сообщению о моей природе вы - верите?

Валленштейн тяжело вздохнул, взглянул мне прямо в глаза.

- Всегда стараюсь избегать подобных дилемм. Как офицер, я обязан полагаться на точную и недвусмысленную информацию. Иначе загублю операцию, бессмысленно погибнут солдаты. «Верю», «не верю» - не те категории, которыми я должен оперировать.

- А как же интуиция, герр оберст?

- Интуиция, герр обер-лейтенант, не имеет никакого отношения к вере. Это всего лишь ещё один механизм точного анализа, основанный на столь же точной, я подчёркиваю, столь же точной информации. А с тобой... считай, я принял твою информацию к сведению. Ты прав, нас бросают на Каппу. Там и проверим всё... в деле. И поговорим ещё раз. Коль живы будем, - закончил он по-русски.

* * *

Космодром Каппы-4 встретил нас жуткой суматохой. Объявили всепланетную эвакуацию гражданского населения, правда, только женщин, стариков и детей. Мужчин от 16 до 60 записывали в фольскштурм, и уже формировалась 501-я фольксгренадёрская дивизия.

«Мерона» и другие транспорты «Танненберга» выплюнули на орбите из себя целые созвездия челноков. На снимках с орбиты отчётливо видны были скопления Тучи, неторопливо, ни от кого не прячась, по-хозяйски ползли «матки».

- Господа офицеры, - Валленштейн облачился в полный бронекомбинезон. «Танненберг» закончил высадку, и мы устроились в бывшем ресторане космопорта. Позвали всех, вплоть до командиров рот. - Наша задача проста. «Танненберг» проявил себя лучше всех в боестолкновениях с Тучей. Поэтому нами получен приказ во что бы то ни стало удерживать хотя бы минимальный плацдарм на Каппе. С чем это связано, командование, само собой, нас не проинформировало. Но кое-что изменилось - нам вменено в обязанность любой ценой захватить образцы живых существ, «истоков», в частности биоморфов, и переправить их для изучения. Институт на Иволге, как известно, успел лишь развернуть исследования, большая часть собранных образцов погибла при перебазировании. Новый Крым тоже не дал особенно обильного материала. Мы также обязаны удерживать космопорт, пока не будет завершена эвакуация. Таковы приказы командования, теперь давайте обсудим, каким образом их лучше всего выполнить...

Это было совсем не в духе имперской армии, наследницы, как известно, «славных боевых традиций».

Компьютерная проекция показывала алые концентрические кольца Тучи, сжимающиеся вокруг космодрома. Такие же кольца опоясали крупнейшие города Каппы; тонкие зелёные росчерки, обозначавшие позиции имперских войск, из последних сил удерживавших коридоры ко взлётным площадкам челноков. На нашей Каппе проживало без малого сорок миллионов человек, вывезти успели хорошо, если половину. На орбиту поднималось всё, что могло подняться. На поверхности планеты оставались грязные, перенасыщенные тяжёлыми изотопами радиоактивные пятна, дезактивация займёт много лет, если, конечно, мы сюда вернёмся, если не получится так, как с Иволгой.

Туча наступала неторопливо, словно давая жертвам время собраться в одном месте. За нашими спинами космопорт кипел наполовину обезумевшей людской массой, полевая жандармерия сортировала беженцев, отбирая мужчин, которые тут же, в сторонке, получали комплект б/у-обмундирования, родную 93-k, и записывались в фольксштурм. Даже бывалые десантники отводили взгляды - такие там разыгрывались сцены. Немолодые уже женщины висли на плечах поседевших мужей, у матерей вырывали из рук мальчишек-подростков: Империя словно бы решила, что в схватке с Тучей численность играет хоть какую-то роль.

Мы разворачивали привычные ещё по Иволге сетки, на которых так хорошо горели атаковавшие нас летучие твари; урча моторами, длинная колонна бригады «Танненберг» (уже не десантно-штурмовой, а вообще непонятно какой) потянулась прочь от космопорта.

- Во всяком случае, герр обер-лейтенант, «матки» не умеют сбивать реактивные снаряды в воздухе...

- Зато их этими снарядами и не пробьёшь, Вольфиц.

Батальон майора Мёхбау двигался в авангарде. Весь день мы намолачивали гусеницами десятки километров по прекрасным дорогам индустриального района Каппы, оставляя позади жилые зоны, утопавшие в зелени россыпи небольших домиков, сейчас опустевших и покинутых; Герцог, овчарка, прибившаяся к нам ещё на Иволге, да так и оставшаяся при Микки, запрыгнул на броню и, задрав морду к небу, глухо завыл.

- Чувствуешь Тучу, приятель? - я потрепал пса по загривку. - Правильно чуешь.

Герцог взглянул на меня каким-то совершенно несобачьим, человеческим взглядом и словно бы вздохнул.

- Боится он, герр обер-лейтенант...

- Без чинов, Микки, сколько можно тебе повторять?

- Есть, без чинов.

- Гос... Руслан, можно спросить?

- Конечно, Юрген.

Юнкера Юргена Хиппера оперативно поставили на ноги и отправили к нам обратно; мне только и оставалось, что поразиться расторопности имперской медицины. А вот Ханя нам так и не вернули.

- Когда вы бились с Тучей на Иволге, почему нельзя было сжечь её всю орбитальными бомбардировщиками? Туча умеет сбивать штурмовики, но до стратосферных Ju-288 монстрам не добраться.

- Их заливали напалмом, - я пожал плечами. - Это довольно эффективно, но только если Туча сконцентрирована в одном месте. А концентрировалась она, только атакуя наши позиции. Пехота играла роль наживки, Юрген, нравится нам это или не нравится. Сейчас, я надеюсь, нам удастся тот же трюк, и Туча займётся нами, а не гражданскими.

- Но, Руслан... мы пока только и делаем, что отступаем, - встрял Вольфиц. - Какая же тактика приведёт к успеху?

- Вы, обер-юнкер, не переливайте из пустого в порожнее, - оборвал его я. - Будет ваш взвод стоять насмерть, как мы стояли под Пенемюнде, - сожжём столько этих тварей, что даже они остановятся. А потом, если уничтожить «матку», останется выследить все их «истоки», что наверняка сейчас расползаются по глухим уголкам Каппы. Понятно это или нет?!

После сей горячей тирады я и в самом деле ощутил себя «настоящим офицером Его Величества кайзера». Вольфиц стушевался и покраснел.

- Нет-нет, герр обер-лейтенант, я ни на миг не сомневаюсь в нашей конечной победе! - скороговоркой зачастил он.

- Здесь никто не сомневается! - немедленно подхватил и Юрген, стремясь ни за что не отстать в патриотическом порыве от обер-юнкера.

Мы обменялись с Микки понимающими взглядами.

- Тактику я тебе, Хенрик, уже объяснил, - уже спокойнее сказал я Вольфицу. - Эвакуировать гражданских. Кадровым частям стянуть на себя как можно больше тварей Тучи и уничтожить в ближнем бою с применением всех средств, в том числе, ты прав, и стратосферных бомбардировщиков. Уничтожить и «маток». Это трудно, но не невозможно - уничтожали же их на Иволге! Ну и про «истоки» я тоже говорил. Что тут непонятного?

- Только одно - почему же этот прекрасный план не сработал раньше? - пробормотал Вольфиц и, в ужасе от собственной смелости, поспешно втянул голову в плечи.

- Мы только учились бороться с Тучей, - я пожал плечами и, прекращая разговор, поднял к глазам бинокль. Юнкера тотчас умолкли - вид командира роты, озирающего темнеющий горизонт, по-прежнему внушал им священный трепет.

Ночь застала нас на краю обширного леса. Каппа-4 давно и целенаправленно подвергалась терраформированию, здесь имелась подходящая атмосфера и почвы, эндогенные организмы, отличавшиеся повышенной патогенностью для человека, были успешно уничтожены; нагие равнины засаживались земными деревьями. Ксенобиологи стонали стоном и устраивали пикеты возле дворца кайзера (разумеется, в строгом соответствии с Законом «О выражении подданными Империи своего недовольства»), но отстоять смогли только новооткрытые планеты. С Каппой уже ничего нельзя было сделать, земные формы жизни стремительно наступали, вытесняя местные виды.

Мой командирский дисплей безо всяких кодов и допусков показывал кружащиеся километрах в десяти от нас алые смерчи: там крутились, совершая какой-то неведомый ритуал, сотни тысяч тварей Тучи. Мне лично не требовалось никаких дисплеев, я чувствовал кружащуюся нечисть. Жаль только, давать целеуказания было сподручнее всё же через компьютер.

- Руслан! - забился в наушнике голос командира бригады.

- Я, герр оберст.

- Что тебе говорит твоя интуиция?

- Туча начнёт атаку... - я зажмурился, постаравшись получше вслушаться в хор миллионов странных, диких и не воспринимаемых человеческим слухом голосов, - через полчаса. Если нас действительно хотели подпереть артиллерией или бомберами - сейчас самое время. Минут через пятнадцать они начнут рассредоточиваться и вновь сожмутся в клубок, только когда вцепятся нам в глотку.

- Понял тебя, - Валленштейн переключился, очевидно, отдавая приказания. - Пусть рота заляжет и голов не поднимает, пока бог войны не отстреляется.

Команду «залечь!» рота выполнила с неподдельным энтузиазмом. Уже отрыты окопы и ровики, сети натянуты; горячие головы предлагали подключить их к генераторам а-ля янки при дворе короля Артура. На наше счастье, техотдел бригады зарубил рационализаторскую мысль на корню.

- Руслан, когда ты хочешь... пробовать? - вновь появился Валленштейн.

- Как только они двинутся, герр оберст.

- Я надеюсь, что «двинутся» уже только остатки.

- Они нас почувствовали, - сказал я. Управлявшие Тучей «эмоции» я теперь слышал так же чётко, как и голоса бойцов моей роты. Биоморф во мне набирал силы - вот только к чему это приведёт?

- А ты не можешь им приказывать? - тотчас спросил Валленштейн.

- Пока нет, герр оберст. Но вы можете не сомневаться, я попытаюсь проделать это при первой возможности.

«Не получится», - ехидно заметил внутренний голос. «Врёшь, должно получиться! Ведь получается же у Дарианы!»

- Артполк даёт обратный отсчёт, - передал Валленштейн. Пожелал удачи и отключился.

Рота только крепче вжалась в землю.

Однако и Туча словно бы что-то услыхала. Крутящиеся над дальним лесом смерчи дрогнули и, разворачиваясь сплошной завесой, на манер казачьей лавы, охватывая наши фланги, помчались прямо к нам.

- Снизить прицел! - заорал я, включая экстренную связь по командирскому каналу, но было уже поздно.

Тучу накрыли бы идеально, останься она на прежнем месте. Там забушевал яростный огненный шторм, мгновенно охвативший полосу километра в три и поднявшийся на высоту десятиэтажного дома. Там рвалось всё, чем только располагали имперские арсеналы, за исключением атомного оружия. Стена пламени поглотила задние ряды Тучи, но остальные, само собой, и бровью не повели (у кого имелись брови). Бегущие и летящие, существа шли в атаку, а я молил Бога, чтобы под удар попали бы лемуры, догадайся Дариана Дарк перебросить их сюда для ментально-парализующей поддержки своего биоморфного воинства.

Обещанные бомбардировщики так и не появились. Артиллерия оперативно снизила прицел, но второй залп, как и первый, только лизнул огнём спины наступающих, а потом стрелять уже стало невозможно - слишком близко подошла Туча к нашим траншеям.

Бывалые солдаты, те, кто дрался ещё на Иволге, смотрели на катящуюся живую волну без страха. Они помнили, где «Танненберг» понёс основные потери - отнюдь не в схватке с летучими и бегающими тварями.

Я заставил себя выпрямиться.

- Герр обер-лейтенант... Руслан! Ты что? - услыхал я вопль Клауса-Марии.

- Так надо, господин оберштабсвахмистр, - ответил я ему по индивидуальному каналу.

Я смотрел на приближающуюся живую стену. Во мне тоже есть ваша часть. Я один из вас. Мы одной крови. Вы не тронете меня...

Разумеется, они не понимали слов. Может, Туча и управлялась посредством экстрасенсорной перцепции, иными словами - телепатически, но я верил, что, повторяя эти слова, смогу настроить себя так, что Туча действительно ощутит меня своим. Под Пенемюнде она просто обтекала мой окоп; посмотрим, окажусь ли я цел и невредим теперь.

Наши позиции в свою очередь изрыгнули огонь, метнули его навстречу тёмному хаосу; десант, словно древние боги, повелевавшие громами и молниями, пламенем пресёк путь Туче, и в воздухе, и на земле.

На землю пролился настоящий дождь из обугленных, обгоревших трупов. Как на пенемюндском берегу, Туча с размаху бросила себя на растянутые сети, мы встретили её огнемётами, расчёты УРО одного за другим выбивали крупных бронированных монстров, тяжело топавших по земле.

Газовую атаку я успел почувствовать и предупредить своих за добрых пятнадцать секунд до того, как лопнули набрякшие, туго натянутые набрюшные мешки тварей; история повторялась, Туча обтекала меня, словно не замечая.

- Работает, герр оберст! - передал я Валленштейну.

Командир бригады не успел ответить. Сквозь огненные смерчи прорвался целый рой новых созданий, и сознание моё, накрепко сращённое с биоморфной сущностью, тотчас скомандовало: «Опасность!»

Больше всего эти бестии напоминали ножницы с крыльями и крепкими когтями. Они дождём падали на наши сетки, не обращая внимания на убийственный огонь; «ножницы» хоть и с трудом, но взрезали сверхпрочную проволоку. Трепыхающееся, дёргающееся тело протискивалось в прореху, тотчас получало пулю, расплёскивавшую её внутренности по стенке окопа; но за «резунами» следовали иные твари, и они попадали уже не в сети, а оказывались под ними...

Было невозможно истребить всех до единого созданий, могущих резать проволочные сети, в них мгновенно появились десятки и сотни прорех.

А Туча по-прежнему избегала меня, не обращала никакого внимания, словно не замечала...

Пошли в ход запасные сетчатые щиты, я отводил людей из «утративших целостность защиты» траншей; оставленные ходы заливались напалмом. Что-то тонко визжал Вольфиц; Юрген мрачно ругался, и ругань была едва слышна из-за непрерывного треска пальбы; за первыми волнами летучих следовали орды бегающих, и гранаты летели прямо в раззявленные пасти.

Нет. Неправильно. Так бой не выиграть, мелькнула мысль.

Прочь отсюда! Туча, прочь! Поворачивай назад! Здесь нет ничего, кроме огня. Убирайтесь прочь, откуда пришли! Ищите вашу «матку»! Прочь, прочь, говорю вам!

Никакого эффекта. Впрочем, этого и следовало ожидать.

И тогда пришла новая идея. Пришла из ниоткуда, спокойная и деловая.

Эй, вы! Летающие, ползущие, бегущие! Я здесь! Тот, кто ненавидит вас. Ваш враг, который станет биться с вами до последнего издыхания. Сюда, ко мне, слышите?! И не вздумайте сворачивать в сторону! Сюда, ко мне, я ваш враг!

В свободное пространство у меня над головой ворвалась бестия, быстро шелестя крыльями и беспрестанно выгибая оканчивающийся внушительным жалом хвост, словно у морских скатов планеты Земля. Зависла, словно в раздумье.

- Иди сюда... - сквозь зубы прошипел я по-русски, пристально вглядываясь в чёрные немигающие глаза существа.

Оно словно бы услыхало. Дёрнулось, точно уклоняясь от пули, зигзагом ринулось ко мне; однако я словно бы видел, где она окажется в следующий момент, и, когда мой «штайер» изрыгнул огонь, траектория оперённой стрелы пересеклась с путём твари именно там, где нужно. Полетели мокрые ошмётки, стрелка, проходя через живую плоть, рвёт ее куда сильнее обычной пули за счёт отточенного стабилизатора.

Туча словно бы услыхала мой призыв. И ринулась с утроенной яростью - на меня, на меня одного.

Я насилу успел спрыгнуть, сетчатую крышу задвинули уже другие руки; я глянул - Раздвакряк! И ощеренная бешеная рожа:

- Счас мы им, герр обер-лейтенант!

На задранных стволах заплясали огненные венчики. С шипением выплюнул пламенную струю огнемёт. Над нашими головами закручивалась быстро растущая воронка, втягивая в себя всё больше и больше тварей Тучи, и по ней, этой воронке, били сейчас с наших флангов, давление на которые резко снизилось.

- Руслан! - пробился голос Валленштейна. - Что у вас там происходит?!

- Вызываю Тучу на себя, герр оберст. Пытался ею управлять, но успеха не имел. Смог только притянуть к себе.

- Туча оттягивается с фронта перед другими батальонами. Мёхбау просит срочной поддержки, высылаю танки, - отрывисто бросил Валленштейн. - Держись, Рус!

Оно-то понятно. Я не собирался дать этим тварям так просто растерзать себя - но обрушившийся на нас натиск не имел себе равных.

Туча шла настолько плотно, что померк дневной свет; ни одна выпущенная пуля, ни один заряд не пропадали даром, корчащиеся трупы вполне серьёзно грозили похоронить под собой всю роту; к нам сейчас не пробился бы ни один подносчик, очень скоро ротные запасы боеприпасов покажут дно; в руках моих солдат раскалилось оружие, а Туча даже и не думала ослаблять натиск. Как одержимые, лезли прямо на режущие пулемётные очереди всякие сухопутные крокодилы, словно торопясь к раздаче корма.

Из-за флангов на предельной скорости вырвались танки, на ходу разворачиваясь веером, разрывы специальных - вроде зенитных - снарядов косили Тучу (на относительно безопасном от нас расстоянии), и на эту угрозу атакующие твари всё-таки отреагировали. Туча выбросила несколько отдельных хоботов, окутав боевые машины плотной завесой. К бортам и крышам танков техники успели приварить сетчатые экраны, и какое-то время танкистам-пулемётчикам удавалось очищать машины друг друга от навалившейся нечисти, но тварей в Туче было слишком, слишком много...

И всё-таки мы убивали их и не отступали. Сгрудившаяся, сбившаяся вместе орда мешала своим же, и, хотя от наших сеток почти ничего не осталось, мы держались. Пока оставались патроны...

- Руслан, я отвожу ваших соседей. Летуны наконец-то соизволили подняться в воздух, сейчас они отсекут Тучу! - выкрикнул Валленштейн. Я не совсем понял - где, как отсекут?..

- Она вся прёт на вас, поднялась настоящим зонтиком, вы - под самым центром, а края никого не атакуют, если не считать танков! Штурмовики прочистят эти боковины напалмом, как только твои соседи уберутся оттуда!

- У нас на исходе боепитание, герр оберст!

- Транспортёры уже вышли. Давай молиться, что Туча не обратит на них внимания, - отозвался полковник.

Однако Туче кто-то словно бы подсказывал, что надо делать.

Из трёх транспортёров до нас добралось два, одному твари сумели впрыснуть внутрь какую-то гадость, вроде «коктейля Молотова», как упрямо продолжали называть нашу горючую смесь, - из смотровых щелей машины тотчас выплеснулось пламя, а потом боеприпасы взорвались. Нечего и говорить, что из экипажа никто не выжил.

Патронные цинки передавались на руках, от разлитого повсюду горящего напалма ёмкости раскалялись; получив эту помощь, мы стреляли и стреляли.

Воронка Тучи над моей головой становилась всё гуще, всё темнее; рядом азартно палил вверх Раздвакряк, прямо как настоящий молодец-десантник, и даже господин оберштабсвахмистр не нашёл бы сейчас, к чему придраться.

- Держись, Рус, держись, батальоны Рудольфа и Норберта на подходе...

Норберт Шрамм командовал третьим батальоном нашей бригады.

Гюнтер со своим расчётом УРО выпускал в белый свет, как в копеечку, один разрывной снаряд за другим; над головами вспыхивали клубы белого пламени, дождь из чёрных трупов усиливался, однако Тучу остановить не могло уже ничто. Она сохраняла строгий боевой порядок.

Как-то само собой вышло, что к моему НП стали стягиваться «старики». Тех, с кем я начинал ещё в сибирском тренировочном лагере, осталось немного - Джонамани, Сурендра, Мумба-счастливчик, Раздвакряк... Сейчас они, уже отмеченные нашивками и медалями, повели за собой новичков, ещё не обстрелянных рекрутов, щедро влитых в наши ряды командованием. Я заставил себя отвлечься от Тучи и склониться над ПБУ, координируя огонь всех трёх взводов и ротных расчётов УРО. Остальные роты ставили нам «зонтик», вот-вот должны были подтянуться и вступить в дело бездельничавшие на флангах целых два батальона «Танненберга»; не смолкая, ревела бригадная артиллерия, высоченную воронку Тучи рвали в поднебесье начинённые тысячами стрелок снаряды - по идее, такие стрелки не должны пробивать нашу броню, но гладко-то, как известно, только на бумаге...

Собственно, мы нуждались только в боеприпасах. Танки Валленштейну пришлось оттянуть - неповоротливые машины облепляло сплошным живым ковром, предохранительные сетки резались, и внутри танков словно взрывалось что-то. Пехота оказалась более стойкой, чем тяжёлые бронированные мастодонты.

Три раза к нам прорывались подносчики боепитания. Перегревалось и выходило из строя оружие, то тут, то там Туча опрокидывала кого-то из наших, и начиналась игра со смертью, кто быстрее - огнемёт десантника с черепом на рукаве или разъедающая любую броню живая химфабрика Тучи. Мы успевали. Чаще всего...

...Я даже не сразу осознал, что, надрываясь, кричит мне Валленштейн.

- Она кончается! Кончается Туча! Просвет виден! Не бесконечная она! - совсем без свойственного «стержневой нации» хладнокровия орал герр оберст по командному каналу.

И в самом деле. Затянутое живым тёмным занавесом небо внезапно прояснилось, сплошной поток тварей поредел. Нет, Туча не отступала. Она вся, без остатка, бросила себя на наш огонь, и мы... мы выдержали. Выдержали только потому, что Туча нацелилась на мою роту, вернее сказать, на меня одного, и целых два батальона нашей бригады невозбранно расстреливали в упор смертоносное живое облако.

...Застонав, свалился Раздвакряк. Выпустил огнемёт Микки. Опустошённые и обессиленные, мы падали, где стояли, а сплошной, неразрывный рокот стрельбы сменился треском огня да «стонами» умирающей Тучи. Не все её твари сгорели ещё в воздухе, иные, дергаясь, трепыхаясь и волоча за собой выбитые меткой пулею внутренности, ещё пытались дотянуться до ненавистных людей. Нельзя сказать, что я целиком и полностью замкнул Тучу только на самого себя; усаженные присосками щупальца тянулись и к другим бойцам роты. Но, чем дальше от меня, тем равнодушнее к нам становилась Туча и тем больше занимало пока ещё живых монстров их собственное умирание. Я сперва не поверил собственным глазам: в выкаченных чёрных буркалах корчащихся созданий я читал боль, страх и отчаянную надежду. То, что раньше представлялось мне простой биомашиной убийства, словно бы приоткрыло завесу - или это биоморф во мне набирал силу? Но что случится, если в один прекрасный день эта его сила превозможет мою собственную?..

Впрочем, мне некогда было предаваться праздным размышлениям. Как-никак я командовал ротой, и меня ждало сто тысяч дел, включая составление всевозможных донесений и компиляций, вроде объяснительной по поводу перерасхода боеприпасов.

- Ну, чего встали? - прикрикнул я. - Раненые не вывезены, а они тут варежки распахнули! Шевелись...

- Шевелись, дикобразы дистрофийные! - тотчас подхватил господин оберштабсвахмистр. - Вы слышали господина обер-лейтенанта!

* * *

ИМПЕРСКИЕ НОВОСТИ

Корреспонденты Главной Вещательной Корпорации передают:

...Пружина распрямляется. Наши доблестные вооружённые силы, сражающиеся против подло вторгшихся в пределы Империи сил цивилизации Дбигу, достигли крупного успеха: полностью очищена от неприятеля и перешла под наш контроль планета Омега-восемь. Съёмочная группа Корпорации работает в освобождённом Нойе-Бисмарке.

(На фоне густо зеленеющего леса несколько изломанных, проржавевших опор монорельсовой дороги, сами опоры до половины скрыты сильно разросшимся кустарником. Покрытие некогда широкого шоссе всё испещрено трещинами, из которых поднимается упругая молодая трава.)

- На месте этого глухого леса совсем недавно размещался главный монорельсовый терминал административного центра планеты. Этот огрызок эстакады - всё, что осталось от двенадцатиплатформенного узла отправлений. Железобетонные и стеклоармированные конструкции просто исчезли. На их месте, прямо за моей спиной, - вот эти деревья, имеющие такой вид, словно им лет пятьдесят как минимум. На планете не осталось ни одного целого дома, ни одной дороги, сметены объекты жизнеобеспечения, уничтожено всё, над чем поселенцы упорно трудились не один десяток лет.

Омега-восемь вновь под нашим контролем. И мы не сомневаемся, что люди вернутся сюда. Лишние леса будут вырублены, и на их месте вновь появятся фермы, посёлки, города, над которыми, как прежде, станет реять гордое знамя Империи, знамя единой человеческой расы, что будет наступать и дальше, до самых пределов галактики!..

...В целях сокращения коммуникационных линий и облегчения оперативного управления войсками сегодня наши части оставили планету Новый Крым. Чтобы избежать распыления необходимых сил и средств, имперские контингенты выведены также с планеты Шайтан...

* * *

Выступление Его Светлости эрцгерцога Адальберта перед личным составом 502-й фольксгренадёрской дивизии, Берлин, Земля.

- Зольдатен! Храбрые защитники тысячелетнего рейха! Вы отправляетесь на фронт в трудную пору. Противник временно захватил инициативу, и наше командование, принуждённое сражаться на многих фронтах, сокращает линии коммуникаций, оттягивая назад некоторые части. Вы носите гордое имя фольксгренадёров, тех, кто два века назад придя на защиту фатерлянда, остановили на границах тогдашней Германии стремительно наступающую орду союзников, великолепно вооружённых, сытых и обмундированных. Подростки и старые солдаты Первой мировой войны, зачастую - в гражданской одежде, зачастую - с одними сапёрными лопатами в качестве оружия, остановили бронированную орду Паттонов и Эйзенхауэров, а во время героического, но обречённого наступления в Арденнах - нагнали на них страху, прорвав фронт многократно более сильного противника. Сейчас наша Империя тоже должна сражаться насмерть. Тогда, двести лет тому назад, ваши прапрадеды бились за то, чтобы Европа осталась бы в лоне цивилизованных народов, а не попала бы в ад большевистской тирании. Им удалось этого добиться - красная тьма залила только восходную половину колыбели человечества. Полвека народы Восточной Европы страдали под игом большевизма, понеся неисчислимые потери. Но сейчас мы стоим перед лицом ещё более страшной угрозы, когда изменники-унтермены пошли на отвратительный и богопротивный союз с Чужими, несомненно, отродьями бесовской природы. Священное Писание не упоминает такие расы, как Дбигу или Слайм. Вы выступаете в новый крестовый поход, доблестные фольксгренадёры! И за вами последуют другие дивизии. Наш лозунг - победа или смерть! Никогда арийская нация не согнётся перед отвратительными монстрами. Те же, имеющие человеческий облик, что сотрудничают с ними и напускают их на имперские города, - подлежат полному и безусловному уничтожению, без суда и следствия, в газовых камерах!..

НОВОСТИ НАРОДНО-ДЕМОКРАТИЧЕСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ ТРИДЦАТИ ПЛАНЕТ

...перешли в решительное наступление и, прорвав оборону противника, овладели всеми административно-хозяйственными центрами планеты Шайтан! Взято много пленных, захвачено немало боевой техники. Подсчёт трофеев продолжается. На планете Новый Крым наши части после упорного и кровопролитного боя вступили во Владисибирск, завершив ликвидацию окружённой там группировки противника. Полностью уничтожены 203-я пехотная дивизия и элитный корпус «Арийский легион». Мы не показываем пленных, так как, согласно древним, но непреложным законам права, права военнопленных строго охраняются, в том числе - право на защиту от издевательств, право на сохранение инкогнито; кровавый имперско-фашистский режим неминуемо расправится с семьями своих сдавшихся в плен солдат, если только станут известны их имена...

Вот он, долгожданный момент - наши флаги, развевающиеся над Алмазной Горой - самым крупным карьером Шайтана, где всё это время хозяйничали захватчики. Имперские поработители привели в негодность промышленное оборудование, подорвали все инженерные коммуникации... Но уже сейчас на восстановлении Алмазной Горы ударно трудятся тысячи добровольцев. Здесь и пленные имперские солдаты - им даровано право честным трудом искупить свою вину перед народом нашей Федерации...

Вся территория Федерации ныне свободна от имперского гнёта. Но наши доблестные войска не останавливаются. Идут упорные бои за освобождение планет системы Каппа...

* * *

Много-много дней я ничего не слышал о родных, и даже не знал, живы ли они. Угроза геноцида на время отступила - Дариане Дарк просто не было нужды прибегать к этой крайней мере. Имперский Генштаб отвёл оставшиеся дивизии из Владисибирска. Оно и понятно, «матки» грозили превратить обе Каппы в громадное кладбище, шли ожесточённые сражения с Дбигу... «Арийский легион» перебросили к нам. Новым Крымом вновь овладела полная неизвестность. Связь, само собой, не работала. Ничего не работало, мы принимали только крикливые пропагандистские передачи Федерации.

После нашего боя - и первой настоящей победы над Тучей - меня вызвал Валленштейн.

- Весьма похвально, герр обер-лейтенант, - торжественно объявил он, пожимая мне руку. - Весьма похвально. Генштаб уже отправил победную реляцию Его Величеству кайзеру. Прокалывай дырочку для ордена, Руслан.

- Но как же вы объяснили всё это, герр оберст?

- Не волнуйся. Я не сообщил ничего, что могло бы поставить под сомнение твоё психическое здоровье... ну или моё, - он усмехнулся. - В моём донесении просто говорилось, что обер-лейтенант Руслан Фатеев проявил истинно арийские мужество и героизм, добровольно выйдя из-под прикрытия, и тем самым привлёк к себе внимание Тучи, чем ослабил её натиск на других участках и позволил концентрированным огнём с флангов обеспечить её уничтожение.

- Но, герр оберст, если другие попытаются повторить этот фокус, их, боюсь, ждёт немалое разочарование.

- Именно, - Валленштейн посуровел. - Я не льщу себе надеждой, что штабных удалось надолго ввести в заблуждение. Будь готов к внутреннему расследованию. Наши друзья из тайной полиции тоже не преминут появиться. У них на тебя крючок ещё с Зеты-пять.

- С Зеты-пять? Но, герр оберст, то обвинение вообще ни в какие ворота не лезло!

- Согласен. Но ведь это тоже можно использовать. Прекрасный повод назначить дознание. Впрочем, с этими типами из Внутренней Безопасности так или иначе придётся скрестить шпаги. И это связано с Катариной Пояркович.

- Её арестовали по обвинению в шпионаже, не правда ли?

- Именно. Задержали по результатам сигнала всё той же Гилви Паттерс. Я тогда не сказал тебе всего - арест Катарины был всего лишь фикцией. Я надеялся получить дополнительные улики, если бы та же Паттерс или третья шифровальщица, Бригитта Штагс, дали бы нам более весомые поводы их подозревать. На Катарину так ничего и не смогли найти, никаких зацепок. Ни в её вещах, ни в программах, которыми она пользовалась, не было ничего подозрительного. У нас только слово Паттерс да некое совпадение привходящих обстоятельств.

- Тогда агент был вынужден действовать, потому что мы всерьёз могли накрыть саму Дариану, - заметил я. - Сейчас ему тоже не отсидеться. Уничтожение Тучи - информация, которую он просто не имеет права не передать, даже ценой провала. На биоморфах построена вся кампания Дарианы Дарк на обеих Каппах, так что...

- Пояркович находится сейчас под домашним арестом. Информации у неё, само собой, нет. Ну а биоморфная природа делает Гилви Паттерс основной подозреваемой, - вслух рассуждал Валленштейн.

- А другие? Другие из штаба?

- Теоретически ты прав, - нехотя кивнул полковник. - Но с Паттерс уж слишком много совпадений! А других, - он вдруг напрягся, - других биоморфов у нас тут не... э-э-э... не завелось?

Я покачал головой.

- Нет, герр оберст. Не завелось. Я бы сейчас их почувствовал.

- Тогда хорошо. Так вот, возвращаясь к Пояркович. Безопасники спят и видят, как бы вцепиться нам в спину. Катарину проверяли на полиграфе - как и тебя - и ничего не выявили.

- Им не следовало бы столь слепо верить машинам.

- Наше счастье, если они действительно настолько слепы... Я считаю, Паттерс надо проверить «на живца». Примерно как с Дарианой.

- Какая же информация заставит наших визави действовать немедленно и, главное, чтобы мы ясно поняли, что эти действия - результат именно полученного сообщения?

- Ну, например, сообщение о нашем успехе и общем контрнаступлении всех имперских сил на Каппе. А также о том, что мы готовимся к возвращению на Новый Крым.

- Кто передаст сообщение оттуда?

- Михаэль. Ты забыл о нём? Всё это время он снабжал нас ценной информацией. Твои родители, кстати, живы и здоровы. Дариана разыскивала их, но безуспешно. - Валленштейн улыбнулся. - Догадываюсь, что ты вытерпел. Не иметь никаких известий от родных - и ни разу не обратиться с просьбой прояснить их судьбу по оперативным каналам!

Я лишь молча кивнул. Спрашивать агента-нелегала о судьбе ещё каких-то родственников - очень сильно им рисковать.

- Я составил донесение. Передам его Паттерс, велю зашифровать и послать с отметкой «Весьма срочно!». Факт и в самом деле важный, но ставить на него «Чрезвычайно, вне всякой очереди» не стоит. Возбудит подозрения.

Мне оставалось только снова кивнуть. И, хотя я настойчиво гнал все посторонние мысли, их всё сильнее перебивала одна-единственная: Гилви надо вытащить. Даже если она на самом деле агент.

- То есть ты в определённой степени можешь влиять на поведение Тучи, верно? - продолжал Валленштейн, словно сочтя разговор об агенте законченным.

- Но только «в определённой», герр оберст. Я пытался заставить её повернуть назад - не удалось. Она или игнорировала меня, или пыталась уничтожить. Сделать себя её главной целью мне удалось. Но не больше.

- Раньше мы о таком и мечтать не могли, - заметил Валленштейн. - Твои способности развиваются, обер-лейтенант, почему бы и не предположить, что в один день..?

- Пока до него ещё далеко, - сказал я. - Но наступать и пользоваться моментом - конечно же, необходимо.

- Я отдал приказ, - кивнул полковник. - Не для подозреваемой Паттерс, для нас. Бригада будет наступать.

Шифровка 136.

Салим - Баклану:

Бригада «Танненберг» достигла первого успеха в боестолкновении с Тучей. Все биоморфы уничтожены. Командование планирует переброску бригады на Новый Крым. Прошу разрешить немедленный уход по любой из схем срочной эвакуации.

Салим.

Шифровка 137.

Баклан - Салиму:

Уход разрешаю. Сообщите код эвакуации для высылки транспорта.

Примите благодарность за службу.

Баклан.

Шифровка 138.

Салим - Баклану:

Код операции «Омега». Конец связи.

Салим.

Шифровка 139.

Гладиатор - Баклану:

Получил от посыльного все параметры для связи. Приступил к выполнению своих обязанностей в штабе корпуса. Контакты с Арийцем и Свирепым полностью возвращены Салиму. Жду Ваших указаний.

Гладиатор.

Шифровка 140.

Баклан - Гладиатору:

Готовьте передачу всех шифров, оперативно используемых полевыми частями корпуса. Не отвлекайтесь на текущие вопросы.

Баклан.

Шифровка 141.

Баклан - Маршалу, Крутому, Скопе:

Любыми средствами надёжно обеспечьте информационное сопровождение бригады «Танненберг». Рассмотрите возможность срочной переброски туда свежего агента из оперативного резерва первой очереди. Об исполнении донесите.

Баклан

Шифровка 142.

Баклан - Летящему:

Осуществить немедленную эвакуацию агента Салима, координаты [...].

Код операции «Омега».

О готовности доложить немедленно.

Баклан.

Шифровка 143.

Скопа - Баклану:

Готовы к внедрению Росомахи и Валуна, просим санкции на начало операции.

Скопа.

Шифровка 144.

Маршал - Баклану:

Осуществить внедрение Трезубца или Медеи не представляется возможным в силу резко ужесточённого режима секретности в Управлении кадров. Жду Ваших указаний.

Маршал.

Шифровка 145.

Крутой - Баклану:

Вчера в 23.40 Ольвия и Тангейзер, направлявшиеся на космодром для следования в систему Каппы с целью внедрения в бригаду «Танненберг», были внезапно остановлены комендантским патрулём под предлогом рутинной проверки документов, после чего им было объявлено о «временном задержании до выяснения...». Тангейзер и Ольвия были вынуждены оказать сопротивление. В результате скоротечного огневого контакта Ольвия не пострадал, однако Тангейзер получил множественные проникающие ранения грудной области; комендантский патруль был полностью уничтожен. В настоящее время Тангейзер находится в нашем госпитале, однако операция внедрения сорвана. Документы Тангейзера и Ольвии полностью соответствовали всем реквизитам, имели все необходимые коды допуска, из чего можно заключить, что имеет место утечка информации на более высоких уровнях...

Считаю своим долгом ещё раз отметить прекрасное владением огнестрельным оружием, продемонстрированное агентом Ольвией.

Жду указаний.

Крутой.

Шифровка 146.

Весьма срочно!

Баклан - Крутому:

Раненого агента Тангейзера немедленно эвакуируйте в моё расположение. Агенту Ольвии создайте новую легенду, и в сотрудничестве с Маршалом разработайте и представьте мне соображения по перевнедрению указанного агента. Прежнее указание добиться внедрения Ольвии в бригаду «Танненберг» отменяю.

Баклан.

Шифровка 147.

Вне всякой очереди!!!

Летящий - Баклану:

В назначенное время агент Салим не вышел на связь. Попытки установить контакт не имели успеха. Буду ждать в указанном месте ещё 48 часов. Жду указаний.

Летящий.

Шифровка 148.

Вне всякой очереди!!!

Баклан - Летящему:

Немедленно покиньте систему Каппы! Под Вашу личную ответственность!

Баклан.

Шифровка 149.

Весьма срочно!

Баклан - Гладиатору:

Примите все меры к выяснению судьбы агента Салима, не вышедшего в точку эвакуации, но только в случае возможности решения этого вопроса без нанесения существенного ущерба Вашей собственной безопасности.

Баклан.

* * *

Бригада «Танненберг» наступала. Солдаты с черепами и скрещёнными костями на рукавах не слезали с транспортёров. Длинные колонны войск двигались по всем дорогам - туда, где космические снимки показывали скопления Тучи и где ковырялись медлительные, неуязвимые «матки». Командование по-прежнему отказывало в разрешении на применение ядерных боеприпасов.

...Гилви Паттерс задержали, когда на её имя поступил срочный вызов в Geheime Staatspolizei. Бывшая подружка не сопротивлялась. Разумеется, Валленштейн ничего не сообщил об этом в контрразведку.

- Михаэль передал, что на Новом Крыму резко активизировались мероприятия по укреплению противодесантной обороны, - счёл нужным поделиться со мною он. - Практически немедленно, как только я передал Гилви шифровку.

- Это могло оказаться простым совпадением, - вырвалось у меня.

Валленштейн пристально взглянул мне в глаза.

- Рус, я знаю, что вы были друзьями с Паттерс, насколько это только возможно по отношению к девушке, оказывавшей сексуальные услуги моим солдатам. Но сейчас сомневаться не приходится.

- Как она передала сообщение? Где прятала передатчик? Антенну дальней связи в чемоданчике с собой не повозишь.

- Разумные вопросы. Полагаю, задержанная даст на них соответствующие ответы.

- А если будет молчать? Вы санкционируете применение форсированных методов, герр оберст?

- Герр обер-лейтенант, не забывайтесь, - тяжело произнёс Валленштейн.

- Прошу прощения, герр оберст. Но даже если Паттерс - агент...

- С головы настоящего агента не должен упасть ни один волос, - снимая напряжение, усмехнулся командир бригады. - Потому что «карать» её, по сути, не за что. Ну, кроме сакраментальной «измены родине», но это мало что даст. Главное - функельшпиль, как говаривалось в далёком прошлом. Радиоигра. Канал снабжения противника дезинформацией. Такой агент, в случае его сотрудничества, способен спасти нам тысячи жизней.

- Я не уверен, что она согласится сотрудничать. Если она - идейный борец, то скорее умрёт под пытками.

- А вот чтобы этого не случилось, Руслан, я и буду просить тебя с ней потолковать.

- О чём, герр оберст?

- Мне кажется, она к тебе неравнодушна, - заметил Валленштейн. - Шифровальщицы - такая команда, сердечные секреты в их компании сохранить нереально, в отличие от военных, - он усмехнулся.

- И командир бригады «Танненберг» прислушивается к сплетням шифровальщиц?

- Иногда приходится, - сухо отрезал Валленштейн. - И, как оказалось, не напрасно. Ты поговоришь с Паттерс.

- О чём? Что ей необходимо перейти на нашу сторону?

- Именно так. Ведь ты тоже не принадлежишь к «стержневой нации». С тобою ей будет проще. Разумеется, ваш разговор будет записываться - думаю, стоит сказать тебе об этом сразу.

- Даже если мы станем обсуждать... сугубо интимные вещи?

- На войне не существует «сугубо интимных вещей», обер-лейтенант. Я понимаю, что она тоже тебе небезразлична. Ну так и спаси её! На её имя, кстати, у меня лежит формальный вызов в штаб-квартиру гестапо здесь, на Каппе. Я не сомневаюсь, что это - попытка агента скрыться. Думаю, тут задействована агентура Дарианы и среди этих «чёрных шинелей». На всякий случай я заготовил справку о ранении dame шарфюрера, - Валленштейн усмехнулся. - Мы все играем с огнём, Руслан, и ты, и я. И ещё неизвестно, кто рискует больше. Я принял на себя большую ответственность - если этот вызов реален, меня не защитят ни полковничьи погоны, ни даже высокопоставленные друзья-единомышленники в Генштабе. Поэтому я так и надеюсь на тебя. Катарину Пояркович освободят, уже ясно - по крайней мере, мне - что Паттерс просто отводила от себя подозрения. А ты, обер-лейтенант, ступай к Гилви. И, если тебе удастся... - Валленштейн покачал головой. - Да, впрочем, ты всё понимаешь и сам.

Я кивнул.

- Понимаю, герр оберст. Но всё-таки прямых доказательств того, что Паттерс - агент, у нас нет. Активизация тех мероприятий на Новом Крыму могла просто совпасть, тем более что информацию о нашем успехе с Тучей Дариана Дарк наверняка могла получить и из других источников.

- Наверняка, - согласился Валленштейн. - У Дарианы, как мы не раз с тобой говорили, имеются покровители не менее высокопоставленные.

- Но, герр оберст, тогда...

- Никаких «тогда», герр обер-лейтенант. Гилви Паттерс, и никто другой, сдала вас Дариане Дарк, сдала с потрохами. Просто невероятное везение, что все остались живы. Я сам в такое с трудом поверил... А теперь разрешаю приступить к выполнению задания вышестоящего командования.

- Яволь! - мрачно откозырял я.

Гилви держали взаперти в арестантском бронетранспортёре (имелся в славной бригаде и такой). Охрану - плечистых парней из последнего пополнения, сплошь «стержневой нации», - уже предупредили:

- Ждём вас, господин обер-лейтенант, - сказал один из них, с необтёртыми нашивками обер-десантника.

Я сухо кивнул.

...Внутри едва можно было выпрямиться во весь рост. Крошечная камера, бортовые лючки наглухо заварены, горит лампа дневного света за мелкой и частой - палец не просунешь - решёткой. В углу крохотная кабина биотуалета, вдоль борта - откидная лежанка. Ещё есть жёсткая табуретка у откидного же столика, и тоже намертво врезанная в пол.

Тут пахло страхом и страданием. Стены, пол, потолок покрывала ржавчина, и я мельком пожалел, что господин старший мастер-наставник сюда не заглядывает, - в противном случае все проштрафившиеся новобранцы без устали драили бы автозак изнутри до полного блеска.

Гилви казалась окаменевшей статуей. С неё не срывали погоны и награды, сняли только ремень и портупею, однако выглядела она так, словно над нею надругалась вся бригада до последнего человека.

На меня она даже не посмотрела. Пребывала где-то глубоко-глубоко в себе, словно прислушиваясь к неведомым голосам.

- Гилви...

Она не повернула головы.

- Гилви! - я шагнул к ней, коснулся плеча.

- О, - бесцветно сказала она, не шевельнув бровью. - И тебя прислали.

- Прислали, - согласился я. Отпираться и утверждать, что я очутился здесь по собственной инициативе, смысла не имело.

- Зачем? - не меняя выражения лица и не шевелясь, произнесла Гилви.

- С тобой потолковать.

- Что называется, «по душам»? А о чём толковать-то, Рус? Меня арестовали по ошибке. Думаю, та стерва Пояркович решила меня оговорить. Почему-то решили, что раз на меня пришел вызов, то, ясное дело, я желаю скрыться, а сам вызов - подложный. Ну так соединились бы со штабом моей конторы, там бы Валленштейну быстро всё объяснили - кого следует арестовывать и кого нет.

Она произносила правильные слова, какие и следовало, но я не мог отделаться от мысли, что внутри у неё творится совсем иное. И что она никакая не добропорядочная сотрудница гестапо, облыжно посаженная под арест спятившим фронтовым командиром бригады.

Конечно, виновность её не доказана, напомнил я себе. Совсем не доказана. То, на что ссылается Валленштейн, и в самом деле может оказаться простым совпадением.

- Гил, мы с тобой - не люди, забыла?

- Разве такое забудешь? Всё время только об этом и думаю, - отозвалась она, по-прежнему не глядя мне в глаза.

Биоморфа в ней я чувствовал очень хорошо. Что-то бесформенное, распустившее щупальца по всем артериям, свившее гнездо в сердце, и в то же самое время - незримое, таящееся куда глубже, чем могут заглянуть наши микроскопы и прочая машинерия.

- Хотел бы я вытянуть из тебя эту тварь... - сам не знаю, отчего с губ слетела именно эта фраза.

- Хотел бы!.. А я-то уж как бы хотела!

- Давай с самого начала, Гил.

- Давай, делать-то всё равно нечего...

- Ты точно не помнишь ничего особенного в своём детстве? Юности?

- Рус, да ведь говорили уже об этом... нет, ничего не помню. Про планетку нашу я тебе рассказывала, отвратительнейшая дыра и, если б не Империя, такой бы и осталась. А я сама рабский ошейник носила. Если бы вообще выжила.

Не то. Не про то. Если прав Валленштейн, то говорю я сейчас с опытнейшим агентом-«кротом», против которого нет практически никаких улик.

Или... нет, не с «кротом» и не с правоверным солдатом секретной службы. С Гилви, которая...

- Ты была со мной потому, что того требовало твоё задание?

Она дёрнулась.

- Дариана Дарк срочно затребовала информацию? Мы ведь чудом вырвались из её лап, Гил. Если б не та бомбардировка - быть мне разделанному на мелкие кусочки, пока Дарк не убедилась бы, что биоморфа из меня так просто не выделить, это тебе не бактерия и не вирус. Ты, а вовсе не несчастная Пояркович, передала данные о нашем рейде, и Дариана успела приготовить нам тёплую встречу. Ты была со мной, Гил, а другой рукой в это время шифровала сообщение Дариане.

Она молчала, только ресницы задрожали.

- Врала всё это время... вообразила себя какой-нибудь Мата Хари?

- Это кто ещё? - с деланным равнодушием поинтересовалась Гилви.

- Да была одна такая... разведчица, вроде тебя.

- Ну, спасибо.

- За что же?

- Шпионкой не называешь.

- Ты не шпионка. Ты биоморф, как и я. Оружие Тучи. В отличие от меня.

Гилви резко вскинула голову.

- А может, ты мне всё врал? - брезгливо кривя губы, бросила она. - Может, всё-таки нет никаких биоморфов во мне, а выжила я под Тучей просто случайно? Ну, бывает же такое?..

- Я тебе докажу, - в груди у меня поднималась ярость... - Ведь мы же были вместе. Были, несмотря ни на что.

И она казалась такой искренней...

Но я тоже изменился. В конце концов, должен же быть прок и от сидящей во мне заразы! Она не поможет мне превратиться в какого-нибудь бронированного гиганта-тиранозавра, но, может, пособит кое в чём ином?..

Я уставился Гилви в глаза. Просто так, по наитию - само собой, я не знал и не мог знать никаких «секретных методик», просто стоял и смотрел и старался погасить все собственные мысли, так, чтобы остался только зов - зов к тому, что, я знал, жило в Гилви, к тому самому паразиту, которым обладал и сам. Ведь Дариана Дарк едва не поставила меня под свой контроль; значит, какие-то способы существовали.

- Если во мне и в тебе есть биоморфы, - услыхал я откуда-то со стороны свой собственный голос, - я узнаю, что ты думаешь. Не прочту мысли, а именно узнаю - ведь именно так управляется Туча. Экстрасенсорной перцепцией.

На лице у Гилви появилось странное выражение, она словно собралась горячо возражать, но мышцы внезапно свело судорогой.

А перед моими глазами её облик таял, в пространстве повисало нечто вроде анатомической схемы, с бесчисленными кровеносными сосудами, ритмично сокращавшимся сердцем и подрагивающими мускулами.

Я не мог сказать, как именно мне удалось ввести себя в такой транс. Равно как и не знал, сколько именно времени прошло, - но мы с Гилви словно оцепенели, замерли оба.

Конечно, никакого биоморфа я не увидел. Я только ощущал его присутствие, я точно знал, что он - здесь; и неведомая сущность во мне самом потянулась к собрату, преодолевая заслоны слабой человеческой плоти.

Плоти, но не воли.

Именно она, человеческая воля, гнула и направляла по нужному ей пути злую силу совершенно чуждого нам создания. Именно она, человеческая воля, неведомым мне путём (может, не так уж врут о всяких там ясновидящих?..) отчётливо и ясно показала то, что Гилви Паттерс не выдала бы ни под какими пытками.

Шифровка. Исходящий номер, литер срочности. Нелепый псевдоним.

- Баклан... - вслух произнёс я, и тогда Гилви закричала.

Её швырнуло на железный пол автозака, ломая и корча так, словно в приступе падучей. Это был предел отчаяния, когда вырываются на свободу все те «скрытые резервы», о которых тоже так любит писать обульваренная психология. Гилви выгнулась дугой, поджала колени - а потом вдруг распрямилась, да так, что её каблуки согнули железный стержень, на котором крепился кругляш табуретки. Мне бы такой удар размозжил всю грудную клетку.

Я кинулся на неё, навалился сверху, что было сил прижимая к полу. Внутри у меня всё словно горело, я никогда раньше не знал такого чувства, это не влечение, не сексуальное желание - нечто иное, совершенно дикое, неудержимая жажда слияния, заставлявшая вспомнить те живые волны, детали сложнейшей биологической машины смерти, что накатывались на нас под Пенемюнде и потом, уже здесь, на Каппе.

Биоморф во мне рвался осуществить своё предназначение. Для этого он был создан - стать частью Великого Общего, влиться в него и прекратить существование.

На какое-то мгновение наши с Гилви разумы и впрямь сделались единым целым. Я прочёл всю её жизнь, до последнего мгновения, и знал, что она точно так же прочитала мою. Я знал, на кого работает она, и она знала, на кого работаю я. Вернее, не «на кого я работаю», а «что я защищаю».

Я знал, что в неё намертво, навсегда вошёл мой Новый Крым. Таким, каким я видел его до войны. Чистый, просторный, гостеприимный, где на богатых планктоном мелководьях резвятся крылатые киты, их грандиозные прыжки в вечерне-пылающем море, когда, казалось, эти исполины плывут в сплошном океане многоцветного пламени. Коралловые рифы с кипящими вокруг них рыбками, самых причудливых форм и расцветок. С Далькой мы частенько улетали на какой-нибудь далёкий необитаемый островок (а необитаемыми числилось девяносто процентов всех наших островов), прихватив с собой акваланги, лодку, и ныряли там до посинения, до судорог в икрах ног; на свет наших фонариков медленно и торжественно подплывали толстобокие морские коровы, жмурились, тыкались мордами - они отличаются очень высокой эмпатией, им нужны люди, такое впечатление, что они ждали нас все миллионы лет существования планеты; горы Сибири, острые, ещё молодые, не сточенные бесконечными дождями и ледниками, вздыбившиеся леса, растущие, казалось бы, на голых скалах; радуги над бесчисленными водопадами, обрушивающимися в точёные каменные чаши. А можно медленно плыть на большом пароме от острова к острову, ведь Новый Крым не знал сильных бурь - и на горизонте почти всегда будет хоть один остров, даже если забраться в прохладные моря крайнего севера (ну, или крайнего юга). Или сидеть на Морской набережной Нового Севастополя, неторопливо лакомясь ползуном, томлённым в собственном соку с двадцатью четырьмя травами и двенадцатью специями, и смотреть, как местное солнце опускается в пылающее море, как наступает темнота и как волны загораются бесчисленными огоньками фосфоресцирующих созданий...

А в меня также намертво вошла родная планета Гилви. Единственная обитаемая планета системы Зета созвездия Жука - совершенно не похожая на Новый Крым.

Леса там кишели свирепыми созданиями, которые были очень не прочь закусить человечиной. Людей подстерегали болезни, от которых имперским медикам далеко не сразу удалось разработать вакцины. На Новом Крыму люди вольно расселялись по всей планете - на Зете Жука они волей-неволей держались вместе, и вот уже появились обнесённые стенами поселения, а потом возникли охранные дружины, а у них, в свою очередь, командиры, которые - глазом не успеешь моргнуть! - сделались «лордами» и принялись вовсю внедрять право первой ночи.

Я видел имперский десант, который усмирял самозваных властителей. И видел родителей Гилви, не сдавшихся, ушедших в леса, потому что «это была их земля». И видел их, болтавшихся на одном суку, расстрелянных уже после того, как из-под их ног выбили наскоро сколоченный помост.

Видел саму Гилви, тогда ещё совсем девчонку, ползающую ночами вокруг имперских лагерей, чтобы украсть хоть что-то съестное. И видел, как её завербовали. Собственно говоря, для этого не потребовалось никаких особых усилий. То самое «сопротивление», частью которого всегда оставалась Дариана Дарк, попыталось поднять на Зете восстание.

К тому времени Гилви Паттерс (впрочем, тогда её звали совершенно по-другому) уже имела на своём счету несколько застреленных в затылок десантников. Её подобрала сама Дариана. Знала ли тогда неукротимая предводительница интербригад о том, что одичавшая, жадная до крови врагов девчонка - биоморф? Откуда вообще в Гилви взялось это?

Я чувствовал, что там есть ещё один слой, более глубокий. Но память самой Паттерс молчала. Она действительно впервые узнала о своей «инаковости» от меня. И это действительно стало шоком.

И она действительно влюбилась в меня.

Разрывать контакт оказалось мучительно больно, из меня словно тянули живую кость. Мы с Гилви лежали, крепко, до судорог, обнявшись, словно любовники; оба тяжело дышали, лица покрылись потом.

Она стала мне ближе, чем сестра, она стала частью меня, и я - частью её; говорят, что такой контакт часто случается у близнецов, однако связавшее нас было куда глубже. Когда знаешь всю жизнь человека, всю до последнего дня, и в ней не осталось больше тайн, обычные критерии «близости» перестают что-либо значить.

- Т-ты-ы-ы-ы... - простонала Гилви, протягивая ко мне руки. - Что ты со мной сделал?

- Всего лишь показал тебе правду. И узнал её сам.

- Ты - ты был против Империи? Ты был заслан...

- Неправильно. Меня никто не «засылал». Я сам.

- А твой отец?..

- Он - мой друг, а не начальник. В отличие от Дарианы Дарк.

Гилви вздрогнула, закрыла лицо руками.

- Я не увидел одного - откуда в тебе взялся биоморф, - я коснулся её руки: это оказалось всё равно, что дотронуться до самого себя. Синтез, слияние. Единство в различии и различие в единстве.

- Не знаа-а-а-аю...

- Знаю, что не знаешь. И знаю, что знаешь, как об этом узнал я сам.

Она вновь поёжилась.

- Я б таких родителей...

- Может, тебя сделали точно так же, - возразил я.

- Не надо... - жалобно попросила Гилви. - Не надо про них. Они умерли. Их повесили...

- Я это видел. Точно так же, как ты видела про меня. Всё-всё. Включая Дальку.

Гилви сжала губы.

- Я её ненавижу, твою Дальку. Я завидую ей... Я ревную тебя...

- Господи. О чём ты, Гил? Мы стоим на пороге гибели человечества, а ты...

- Я, наверное, буду про тебя думать и когда всё человечество гибнуть станет.

- Ты больше не будешь работать на Дариану, - решительно сказал я. - Эта война должна закончиться. У Нового Крыма свои счёты с Империей, но «матки», биоморфы и те, кто выпускает Тучу, - они мои враги. Я понимаю, ты мстила за родителей. Кровная месть и всё такое. Не думай, что я не понимаю...

- Как ты можешь понимать! - она сорвалась на крик. - Как ты можешь понимать, если у тебя они живы! А у меня... у меня... братья, сестры - по имперским приютам или взяты на воспитание, имён своих не помнят, «стержневая нация», будь она проклята!

Всё, сорвалась. Такой агент, а сейчас - прокололась. Должна ж была понимать, что здесь всё записывается, каждый жест, каждое слово...

- Гибель Империи не поможет твоему горю, Гил. Оно будет означать только одно - что мы, хомо, должны уйти. А вместо нас - Туча. Или «матки». Или осьминоги-Дбигу.

- Которые тоже биоморфны...

- Именно. Которые тоже биоморфны. Мы с тобой - уроды, изгои, исключения среди людей. Но, может быть, люди - такие же изгои, уроды и исключения среди других цивилизаций? Может, и Слайм тоже носят в себе неведомого, невидимого биоморфа?.. Кто знает?..

- Плевать мне и на Дбигу, и на Слайм! - взвизгнула Гилви. - И на человечество тоже, если оно настолько погрязло в дерьме!

- Но ты же боролась за то, чтобы оно стало лучше, - заметил я. - Иначе какой смысл работать на Дариану?

- Подлавливаешь? - она мрачно уставилась мне в глаза. - Хочешь, чтобы я сама призналась? Сама себя оговорила?

- Так ты уже это сделала.

- Я? Ничего подобного. Знаю, что тут всё пишется, само собой! Так вот, всё, что я сказала - что у меня братья и сестры раскиданы по имперским приютам. Могу я в состоянии аффекта позволить себе нелицеприятное высказывание сам знаешь о чём? Меня за это на Сваарг не отправят. И уж тем более это не доказывает, что я работаю на Дариану!

- Я знаю, что ты работаешь на неё, - сказал я, не отводя взгляда. - А ты знаешь, на кого работаю я.

Гилви не сдавалась.

- Сказки всё это! - бросила она, явно не для меня, для ведущейся записи, о которой она, как оказалось, прекрасно осведомлена.

- Ну, могу перечислить всех связников и осведомителей. Назвать Арийца, или Свирепого, или Бушмена, или Сахару?

Гилви стоически приняла удар.

- Оговорить невинных - самое простое дело. Твоё слово против моего. А доказательства есть? Может, они в ведомости у Дарк расписывались? Или в казино за раз годовое офицерское жалованье спускали?! Болтать-то все сильны, а вот настоящие улики представить - тут не языком работать надо!

- А мне не надо будет никого оговаривать, - сообщил я. - Это наше частное расследование. Гестапо и ему подобных мы в это втягивать не станем.

- И что ж тогда?

- Да ничего. Канал утечки информации пресечён. Останется только арестовать Гладиатора, шифровальщика в штабе корпуса. Крайне неосторожно со стороны вашего Центра сообщать рядовому агенту такие сведения.

Гилви зашипела, глаза её сощурились.

- У тебя нет выхода, Гил. Ты всё знаешь обо мне, я - о тебе. Только я могу действовать, а ты нет.

- Меня оправдают, - якобы беззаботно фыркнула она. - Ведь не посмеете же вы расстрелять без суда и следствия офицера имперской службы безопасности? Герру Иоахиму фон Даркмуру это очень не понравится. И даже покровители Валленштейна вашему произволу не помогут!

- Ты держишься молодцом...

- Что за дешёвые покупки!

- Нет, не покупки. Правда. Посмотри на меня, ты же чувствуешь, лгу я или говорю правду.

Она взглянула исподлобья, скривилась.

- Правду я говорю или нет?

- Откуда мне знать? - Гилви отчаянно защищалась. Минута слабости миновала. Передо мной вновь оказался агент, из последних сил цеплявшийся за уже распавшуюся (по крайней мере, для меня) легенду.

Я вновь придвинулся к ней.

- Гил, ты знаешь, что я прав. Знаешь, хотя сейчас изо всех сил пытаешься не оставлять дополнительных улик. Ну, так я постараюсь показать тебе кое-что другое. Ты зря говоришь, что человеческая раса тебе безразлична. Иначе ты бы занялась чем-то другим, нежели работой в разведке Дарианы Дарк.

- Не подходи ко мне! - взвизгнула Гилви, но я уже, что называется, подошёл.

...Второе наше слияние оказалось ещё более глубоким и болезненным. И действительно чем-то напоминало оргазм, такой, от которого голова идёт кругом, а в глазах вспыхивают звёзды.

На сей раз я старался показать ей мои видения. Те самые, с полчищами «маток» в космосе, с исполинскими живыми кораблями, спокойно поднимавшимися и садившимися на поверхности планет. Те самые, что стоили мне бессчётных - и бессонных - ночей.

Я впивался в Гилви, словно вампир в жертву; сперва она билась подо мной, но очень быстро затихла, глаза её закатились, из полуоткрытого рта потекла струйка слюны; я тоже терял ощущение реальности, видения вновь нахлынули на меня сплошным потоком, и теперь уже не только мои, но и Гилвины.

...Ей, конечно же, предстало не только это. Мне открывался космос - Гилви спускалась сквозь атмосферу неведомых планет, где среди красных скал тяжело колыхались морские волны - только вместо воды там раскинулся матово-блестящий студень биоморфа. Целые моря и океаны - один сплошной биоморфный реактор.

Это отличалось от моего собственного видения, когда мне представали планеты, покрытые с полюса до полюса сплошной чёрной жижей, над поверхностью которых сами собой поднимались «матки»; здесь было другое. Наверное, этого и следовало ожидать - миров, подчинённых биоморфами, множество, они все разные, наверняка и сами «колонии» биоморфов на них отличаются друг от друга, как отличается Новый Крым от рудничного Борга.

Стоп, сумел сказать я себе. Ты мыслишь слишком прямыми категориями. Так и видится кошмарная цивилизация биоморфов, поставившая себе параноидальную цель - извести всё живое в галактике, если только оно им не подчинится. Мол, Дбигу уже подчинились (почему в каждом из них я и чувствовал биоморфа), а мы, люди, стоим насмерть, вот они нас и...

Ерунда, конечно же. Сюжет скорее уж для виртуалки. Нет никакой зловещей «цивилизации», потому что для любой, сколь угодно причудливой формы органической (или неорганической) жизни два плюс два всегда четыре, и против этого факта не попрёшь. Скорее всего, биоморфы эти - просто вроде плесени, паразиты межзвёздного уровня...

Нет, тоже не так. Биоморфы казались чьим-то инструментом, не более того. Используемым странно с нашей точки зрения, но тем не менее именно инструментом.

...Биморф в этом видении был сложным и неоднородным. Ему наверняка требовалась энергия, масса энергии. Он наверняка обзавёлся сложными «органеллами», позволявшими ему усваивать и свет дневного светила, и тепло недр, и, кто знает, может, даже и радиацию. Он жил, извергая из себя потоки новосотворённых живых существ, диковинней и причудливей которых я ничего не видел - само собой, в людской своей ипостаси.

Это было абсолютно чуждо человечеству. Теоретически, это обязано было быть так же чуждо и Дбигу, и Слайм, и лемурам - всем, кто жил по законам общества, пусть пока непонятным, но постигаемым. И этот живой океан, увы, не был вещью в себе, философской абстракцией, как в прекрасном древнем романе, давно ставшем мировой классикой. У него была цель. Он жил, чтобы производить «маток», и ещё те самые живые корабли, и ещё множество других удивительнейших созданий. И, похоже, им всё-таки не требовалось никаких антигравитаторов... или я просто не видел, как эти антигравитаторы оказывались в «матках».

Я хотел бы увидеть, поднимаются ли эти «матки» в воздух сами, но, увы, видение прервалось острой вспышкой боли - это Гилви наконец вырвалась из моих рук, судорожным рывком отбросив себя в сторону.

Она тяжело дышала, но, по крайней мере, пришла в себя.

- Ты видел?..

- Видел, Гил. Ты показала мне это.

- Они живут, только чтобы пожирать...

- Верно. И мы оказались у них на дороге.

- Почему, отчего? - голос её задрожал. Ни дать ни взять, сейчас расплачется...

- Не знаю. И никто не знает. Мы своих-то понять не можем, формирование муравьиного поведения до сих пор тайна за семью печатями, а тут нечто совершенно чужое.

- Не совершенно, - она зябко повела плечами. - Не такое уж оно нам чужое, если есть и в тебе, и во мне.

- Верно. Основа - не чужда. Но вот что из этой основы создано... Ну, теперь ты возражать не будешь?

Она не ответила, только совсем поникла головой.

- Что ты от меня хочешь?

- Чтобы ты поняла: работать сейчас на Дариану Дарк - значит работать против человечества, прости за пафос.

Кривая ухмылка Гилви мне была хорошо знакома.

- Империя лучше? Империя, практически узаконившая работорговлю, Империя...

Я поднял руку.

- Не стоит, Гил. Империя не идеальна, но...

- Но надо всем сплотиться вокруг Его Величества кайзера? - передразнила она меня. - Как говорится, плавали, знаем! А потом - за хорошее поведение - Новому Крыму предоставят автономию? А заодно выкинут с вашей распрекрасной курортной планетки всех этих грязных переселенцев, гадящих на бархатных пляжах?

Я помолчал.

- Когда-то мне хотелось примерно того, о чём ты сказала, только без той части, что про переселенцев. А сейчас...

- А сейчас ты спасаешь мир, как водится?

- Один человек здесь ничего не сделает. Мы можем только поделиться информацией. Убедить остальных. Например, Валленштейна.

- Убедить в чём?

- Что удар надо направлять не против Тучи или даже Дбигу, высадившихся на наших планетах. Надо идти туда, откуда изначально явились «матки».

- И что там делать? - тихо и обречённо проговорила Гилви. - То, что мы увидели... сколько их, этих планет? Десятки? Сотни? Тысячи? Как их отыскать, а если мы их и отыщем - что с ними делать? Орбитальная бомбардировка? А если на дороге встанут те же Дбигу, или Слайм, или другие?

- У меня нет ответа на этот вопрос, Гил. Но в покое нас уже не оставят. Даже если Империя сумеет справиться с Федерацией, то...

- А что, - перебила она меня, - ты сильно обрадуешься гибели Федерации?

- Нет, не обрадуюсь. Потому что погибнут тысячи невинных, и хорошо, если только тысячи, а не сотни тысяч. Эту борьбу надо прекратить.

- Стратег! - фыркнула Гилви. - Забыл, где со мной говоришь? В автозаке! Того и гляди, ко мне присоединишься.

- Идём к Валленштейну, - сказал я. - У него есть связи. Нет смысла гоняться за отдельными «матками».

- Это ты уже говорил. Что ты станешь делать, как найдёшь эти планеты?

- С твоей помощью. Конечно, лучше б ещё кого-то... подобного нам, но это уже непозволительная роскошь. Я знаю только Дариану, а она, боюсь, не горит энтузиазмом по поводу такого сотрудничества.

- С моей помощью? Это как?

- Мы можем видеть эти миры. Чувствовать их. Они тянут нас к себе, и...

- И ты думаешь, что они вот так вот притянут нас сквозь подпространство?

- Пока мы те, кто сейчас, - слова выговаривались очень тяжело, - думаю, нет. Не притянут. Но если дать биоморфу в нас больше власти...

- Это как же? Щупальца себе отрастить? - усмехнулась Гилви.

Я просто смотрел на неё, и ухмылка её постепенно угасла.

- Ты что... - севшим голосом проговорила она. - Ты что удумал? Я не хочу, слышишь, не хочу и не буду, нет!..

- Ни тебя, ни меня никто не спросит, Гил. То, что мы только что проделали, - неужто тебе ничего не сказало?

- Да что, что оно мне должно было сказать?! - взвизгнула она.

- Чем больше здесь Туч, «маток», биоморфов - тем сильнее и то, что в нас. Оно нас меняет, причём безо всякого на то нашего согласия. Пришли Дбигу - и биоморфы в нас отозвались... Эй, эй, Гил!..

Она покачивалась в трансе, обхватив голову руками.

- Я стану... такой, как они? Нет, Рус, скажи, я ведь не стану?..

Что я мог ей ответить? Ничего, кроме:

- Ну, конечно же нет, Гил. Даже и не сомневайся.

Мне удалось при этом не покраснеть.

* * *

- Dame Гилви Паттерс, - встретил нас Валленштейн. - Я так понимаю, фройляйн, что вы должны сообщить мне нечто очень важное?

- Разрешите мне, герр оберст. Утечки информации из нашей бригады не будет. В этом я могу ручаться.

- Не будет? - остро взглянул на меня Валленштейн. - Похвальная уверенность, герр обер-лейтенант, но я всё-таки предпочёл бы более весомые гарантии.

- Мы ничего не узнаем от Гилви, - сказал я. - Её можно запытать до смерти, она не проронит ни слова. Однако мне удалось её убедить, что...

- Да, я слышал, - кивнул командир «Танненберга». - Признаюсь, меня мороз до сих пор пробирает - от ваших методов, герр обер-лейтенант. Госпожа Паттерс, хотел бы всё-таки сказать вам кое-что. Прежде всего позвольте засвидетельствовать вам своё уважение и восхищение. Вы - прекрасный оперативный работник. Вы передавали своей стороне ценную информацию, а наши контрразведчики так и не смогли ничего сделать. Я уважаю мужество и мастерство врага. Мне только жаль, что вы работали не с нами, а против нас. Хотя позволю себе высказать надежду, что положение изменится. Ибо враг и у нас, и у Федерации - общий. Верно, герр обер-лейтенант?

- Так точно. Даже если Дариане кажется, что она контролирует «маток».

- Прошу прощения, - тихо проговорила Гилви, глядя прямо в глаза Валленштейну. - Герр оберст. Но Дариана Дарк действительно контролирует «маток». И я лично не имею никакой информации, что этому контролю хоть что-то да угрожает. Творящееся на Каппе - тому прямое подтверждение.

- Но мы уничтожили одну Тучу, - напомнил я. - Сейчас наступаем, не вижу причин, почему не должны иметь успеха и дальше. Я лично готов выступить в качестве приманки.

- А какое это имеет отношение к контролю? - язвительно осведомилась Гилви. Кажется, она уже справилась с собой.

- Прямое. Не только Дариана Дарк может контролировать Тучу. Мы тоже можем, хотя и не в такой степени.

- Но я поняла тебя так, что «матки» могут вот-вот вырваться из-под управления Дарианы...

- Верно поняла. Туча имеет свой собственный разум, она, так сказать, «себе на уме», и, если тактика Дарк даст сбой, «матки» всё равно должны выполнить поставленную задачу. А мы с тобой, Гил, оба знаем, что такая задача им таки поставлена.

- Вот как? - встрепенулся Валленштейн. - И какая же, Руслан? Почему ты ничего не говорил раньше?

Я покачал головой.

- Герр оберст, я сам понял это только сейчас, когда наши с госпожой Паттерс биоморфы, если можно так выразиться, вступили во взаимодействие.

- И что ж за задача? - полковник нетерпеливо побарабанил пальцами. - Подробности выяснения можно опустить.

- Уничтожить человечество, - просто ответил я.

- Вот так вот разом, всё и уничтожить? - уточнил командир «Танненберга». - Сюжет для виртуальной игры, да и только. Зачем им такое могло понадобиться, не уточнялось?

- Если б уточнялось... - проворчала Гилви. Для провалившейся разведчицы держалась она вполне достойно.

- У меня нет другого ответа, герр оберст. Это просто категорический императив. В другом эти существа и не нуждаются. А вот кто принял такое решение...

- Нам и предстоит выяснить, - нарочито официально заявил Валленштейн. - После чего принять соответствующие меры по пресечению подобного рода деятельности. Вы можете сказать, откуда приходят «матки»? Где эти планеты, где их базы?

Глаза у него сверкали, словно индикаторы на блоке наведения.

Мы переглянулись с Гилви.

- Нет, герр оберст, не можем. Но... есть способ, как можно попытаться это сделать. Но тут без добровольной помощи dame Паттерс ничего не получится и получиться не может.

Валленштейн воззрился на неё.

- Гилви, я понимаю, что вы боролись против Империи по идейным мотивам. Я...

- Имперские карательные части казнили её родителей, герр оберст.

Глаза полковника заледенели.

- Это случается, - едва двигая губами, проговорил он. - Это случается. Невинные гибнут... Я сожалею.

- Мои родители не были невинными, герр оберст, - с достоинством ответила Гилви. - На моей родной планете они были богатыми землевладельцами и... защищали свой образ жизни. Я не стану говорить о том, правы они были или нет. Это мои родители. Казнённые без суда и следствия.

- Я сожалею, - повторил Валленштейн. - Но Руслан утверждает, что нам не обойтись без вашего содействия. Не буду произносить пышных речей и призывать вас вспомнить о патриотизме. Скажу лишь, что готов гарантировать вам не только жизнь, но и свободу. Если, конечно, все мы выживем и у рода человеческого останется место, чтобы наслаждаться плодами оной свободы.

Гилви вздёрнула голову.

- Да, мне нужна свобода, да и от жизни в придачу я бы не отказалась, - съязвила она. - Но гарантий вы никаких дать не можете, герр полковник. Вы лишь командир бригады. Не более того. Армейский офицер, пусть даже со связями в Генеральном штабе.

- Придётся вам мне поверить, госпожа Паттерс. Ни у кого из нас нет выбора.

- Это не так. Выбор есть всегда, герр оберст, - обворожительно улыбнулась Гилви. - Например, у меня есть выбор умереть немедленно, раскусив соответствующую ампулу.

- Искренне надеюсь, вы этого не сделаете, госпожа Паттерс.

- Не сделаю, герр оберст. Но только до того момента, пока не пойму, что... Руслан, скажи ему.

- Чтобы понять, откуда приходят «матки», - по возможности спокойно сказал я, - нам с Гилви надо дать больше свободы и силы своим биоморфам. К чему это приведёт - никто не знает.

- Больше свободы? Это как? И для чего?

- Биоморфы способны коммуницироваться друг с другом. Чтобы нам почувствовать точное местонахождение планет, надо, чтобы их почувствовали бы наши... симбионты.

- При этом Руслан скромно умалчивает, что таких планет - не одна, не десяток, даже не сотня, - меланхолично напомнила Гилви. - Может, тысячи, а может, и миллионы. И со всеми ими должна будет героически покончить одна-единственная бригада «Танненберг»? Или Руслан Фатеев отправится в имперскую столицу, убедит Его Величество кайзера в правильности свой теории и возглавит «дранг ам химмель»? После чего во все имперские территории будет спущен план по возведению памятников герою в полный рост - ну, разве что чуточку поменьше изваяний Бисмарка или Фридриха Великого.

- Сотни планет? Тысячи? - поднял бровь Валленштейн.

- Может, и больше, герр оберст. Галактика велика.

- Тогда я был бы признателен тебе, Руслан, если бы ты посвятил меня в остальные подробности. Пока что это выглядит... странно.

- Герр оберст! Если бы я точно знал, что надо делать и куда нанести удар... Всё, что я говорю, - что нам надо и дальше наступать на Тучу. Не только, чтобы спасти Каппу. Наших с Гилви биоморфов надо... развивать. Чтобы мы смогли что-то действительно увидеть. А дать биоморфам для этого силу мы можем только так.

- Ara-ага, только прошу помнить, что удаление отросших щупалец, рогов и прочего стандартной армейской страховкой не покрывается, - мрачно пошутила Гилви.

- А что потом?

Они совершенно правы, когда требуют с меня ответа. Но как облечь в слова одни лишь смутные подозрения?

- Мы столкнулись не с сознательным, направленным вторжением, - глубоко вдохнув, начал я. - Иначе и «матки», и Дбигу действовали бы совершенно по-иному. В рамках обычной логики наступления, которую нам постичь вполне по силам. Впрочем, об этом говорилось уже не раз. Мы обсуждали и то, не воюем ли мы со «сверхцивилизацией биоморфов». Нет, не воюем. Биоморфы - только инструмент. Но вот чей - мы пока не знаем. Как не знаем и то, почему этот инструмент используется именно так, а не иначе.

- Болтология! - фыркнула Гилви.

- Гил, у нас фактически только один способ. Сделать так, чтобы мы тоже могли бы управлять Тучей. Заставить её тварей убивать себе подобных.

- Почему ты так решил, Руслан? - поднял бровь Валленштейн.

- Мы с Гилви уцелели под Тучей. Я выжил в реакторе. Ничего не случилось и с Дарианой Дарк. Напрашивался вывод, что для биоморфов «свои» - строгое табу. Однако это оказалось не так. В последнем бою Туча именно стремилась уничтожить меня. Стремилась с особенной яростью, в полном неистовстве. Это внушает надежду, что мы сможем повернуть какую-то часть этих бестий против их самих.

- Звучит крайне заманчиво, - признал полковник. - Но, как говорите вы, русские, легко сказать, да трудно сделать.

- Вот потому нам с Гилви и надо рискнуть. Дать биоморфу больше воли, в надежде, что сможем всё-таки управлять им, а через него - и Тучей.

- А чего это ты так за меня решаешь? - возмутилась Гилви.

- Фройляйн Паттерс, позволю себе сделать вам напоминание...

- Не пугайте, полковник, меня уже ничем не испугаешь. И умирать мне доводилось, и с того света возвращаться. И я знаю, что это далеко не так страшно, как вы мне пытаетесь намалевать. Нет у вас ничего, чтобы меня заставить. Убить - можете, а принудить - нет.

Она была совершенно права.

Конечно, я мог прочесть ей лекцию о галактическом единстве человечества. О том, что не важно, какая империя, республика или федерация правит им, - главное, чтобы человечество выжило. Категорический императив, не доказуемый логическими построениями. Может, с точки зрения той же Вселенной род людской - лишь досадное недоразумение? Может, гораздо «лучше» окажется, если мы, хомо, исчезнем?..

Хорошие вопросы. Особенно прекрасны они тем, что собери ты хоть целый философский факультет, ни один из учёных умов не даст ответа. Каждый решает для себя сам, и логика тут совершенно ни при чём. Это нечто идущее изнутри, глубокие корни, выпускающие по весне молодую поросль тех самых категорических императивов, которые либо есть, либо нет, и, если они отсутствуют - взывать к чувствам, подобным мной упомянутым, совершенно бесполезно.

Валленштейн этого, похоже, не понимал.

- Взываю к вашим патриотическим чувствам, госпожа Паттерс. В конце концов, наши расхождения относятся исключительно к деталям повседневного бытия рода человеческого, однако ни я, ни вы не ставите под сомнение само выживание нашей расы!

- К моим патриотическим чувствам, полковник, раньше надо было взывать. Когда моих родителей...

Она резко отвернулась.

- Но неужели все люди, какие есть, должны расплачиваться за... превышение должностных полномочий одним-единственным командиром?

- Полковник, - Гилви вздёрнула подбородок, взглянула на него в упор. - Полковник, не тратьте зря время. Вы выбираете неправильные слова.

- Может, мы будем считать, что я их уже нашёл? - Валленштейн позволил себе след бледной улыбки.

- Может, мы будем считать, что я тебя просто попросил? По-дружески... нет, не по-дружески. - Я положил Гилви руку на плечо. - Гил, мы с тобой...

Она немедленно просияла, что в её положении казалось по меньшей мере странным.

- Правильные слова очень просты, герр оберст, - презрительно бросила она через плечо, без стеснения прижимаясь ко мне. - Плевать мне на род человеческий. По мне - так сгинул бы он весь, если такова цена падения Империи. Нельзя нам быть хищниками, рано или поздно встретим зверя поматёрее. Вот... мы и встретили. Нам бы сидеть тихо, как у нас говорили - «на попе ровно», извините, полковник, за некультурное выражение. Вот нам и дали по зубам как следует. А Империя ведь не остановится, она полезет дальше, ей ведь непременно нужно знать, кто именно ей тумака отвесил да как бы сдачи дать?

- Гил, ты согласна? - перебил я, видя, что Валленштейн уже готовится ответить - без сомнения донельзя патриотической и шовинистической речью, превознося решительность и свирепость человеческой расы. Хотя уж сколько лет тому назад сказано - «подставь вторую щёку».

- Согласна ли я? Я согласна пойти за человеком, которого люблю. Робко надеясь, что он тоже меня любит. Что, если мы выберемся из этой передряги живыми, смогли бы убраться куда подальше от империй и федераций. Рус, мы с тобой - два сапога пара. И... если ты прав... мы с тобой...

- Ну да, наши дети унаследовали бы биоморфные признаки от обоих предков, - я крепко держал Гилви в объятиях, и от запаха её духов плыла голова. Мы с ней действительно два сапога. Два биоморфа, несущие в себе гены неведомого то ли проклятия, то ли благословения нашей расы.

Валленштейн благоразумно помалкивал.

- Я в тебя влюбилась. Просто влюбилась, с первого взгляда, как в книжках, как в сказках... - она уткнулась мне в плечо. - А любить - это идти за тем, кого любишь. Ничего не требуя в ответ, даже просто внимания. Любовь не выпросишь, не заслужишь. Но я верю, что, если кого-то любить, твоё к тебе вернётся. Отразится, преломится, зажжёт свой огонь. Ничего не говори. Просто пообещай, что будешь со мной. И тогда... скажешь под танк с гранатой кинуться - кинусь, не помешкаю.

Никогда не видел ни у кого из женщин таких глаз, даже у Дальки. Про такие глаза говорят, что они «лучатся». У Гилви они не лучились, они ярко и яростно блестели, хотя кто-то возразил бы мне, что это всего лишь проступившие слёзы, элементарная физиологическая реакция.

И биоморф во мне странно шевельнулся, словно откликаясь отчаянному зову такого близкого и одновременно - столь далёкого собрата.

- Я буду с тобой, Гил. Не для того, чтобы купить твою службу. Просто... я так хочу.

Она молча прижалась к мне ещё плотнее, закинула руки на шею, зарылась лицом в рубаху.

- Рус, милый... что ни скажешь, всё сделаю.

На протяжении всей этой романтической сцены Валленштейн стоял, отвернувшись к стене, ел глазами небольшой портрет Его Императорского Величества кайзера.

- Тогда пойдём, Гил. Как только появится Туча, у нас с тобой будет много работы. Герр оберст?..

- Идите, - глухо сказал Валленштейн, не поворачиваясь. - Dame шарфюрер, вы освобождаетесь от ваших повседневных обязанностей и передаётесь в подчинение господину обер-лейтенанту Руслану Фатееву. Выполняйте все его указания так... как если б они исходили от Дарианы Дарк. Разумеется, всё, о чём говорилось в этих стенах, останется строго между нами. Я рад вашему решению... что мы будем-таки сотрудничать, какие бы причины ни подтолкнули вас к этому. Ваша... побочная деятельность останется секретом для всех, кроме нас троих. Я... верю вам, госпожа Паттерс. Правильные решения могут быть обусловлены иногда и неправильными предпосылками. Руслан! Ты уже знаешь, что и как станешь делать?

- Да, господин полковник. Мы встретим Тучу, вызовем её атаку на себя. Наша с Гилви задача - притянуть тварей к себе, войти с ними в ментальный резонанс, если можно так выразиться. Дальнейшее уже не в нашей власти, но, по крайней мере, я надеюсь, что мы облегчим бригаде уничтожение ещё одного, и немалого, кластера биоморфов.

Валленштейн молча кивнул.

- Бригаде и так поставлены задачи на наступление. Постараемся превзойти требуемое. Ведь, как я понимаю, для ваших целей чем больше биоморфов, тем лучше?

Я кивнул.

- Разрешаю быть свободным, герр обер-лейтенант. Командование ротой передайте на время своему заместителю и считайте себя в двадцатичетырёхчасовом отпуске. Раньше мы до Тучи не доберёмся. Вы, dame шарфюрер, тоже можете идти. Полагаю, пока Тучи нет на горизонте... у вас найдётся, что сказать друг другу.

Он оказался совершенно прав. У нас действительно нашлось, что сказать друг другу, даже если это могло показаться кому-то просто страстными стонами.

Гилви заперла дверь в крошечное спальное купе шифровальщиц. Расстегнула и швырнула на пол форменную куртку, постояла, молча улыбаясь всё так же лучащимися глазами.

- Я тебя таки заполучила, - объявила она мне. - Прошлый раз не считается. Сейчас у нас всё будет по-настоящему.

- Не загадывай и не устанавливай планок, - я притянул Гилви к себе, в который уже раз за столь короткое время поражаясь её огню. - Пусть будет так, как будет, - руки мои обхватили её талию. - Ну что, покажем, на что мы, биоморфы, способны? Даже когда без щупалец?..

- Ох, покажем! - засмеялась она. - Ну, чего замер? Застёжку мне не расстегнуть, если без щупалец?..

* * *

Шифровка 150.

Баклан - Следящему:

Принося самые искренние извинения за беспокойство, покорнейше прошу по возможности выяснить судьбу Гладиатора. После перевода в штаб корпуса и передачи единственного сообщения на связь больше не выходит. Наши данные не позволяют с уверенностью говорить о возможном провале Гладиатора, однако исчезновение агента Салима не позволяет игнорировать такое развитие событий.

Баклан.

Шифровка 151.

Следящий - Баклану:

По моей информации, Гладиатор находится под домашним арестом и лишён доступа к средствам связи. Вынужден лишний раз обратить ваше внимание на недопустимость задействия данного канала связи со мной по такому поводу. Меры к освобождению Гладиатора мною принимаются.

Следящий.

От космопортов Каппы-4 медленно тянулись всё более и более истончающиеся пальцы имперских колонн. Мы наступали - не так быстро и не так легко, как хотелось бы, однако же - наступали. В этой войне не требовалось брать стратегически важных городов и проводить стремительные операции на окружение. Мы просто двигались туда, где спутники замечали Тучу.

Бригада оторвалась от главных сил. Мы оставляли позади не десятки - сотни километров, не скрывались, ждали, когда жадная до крови орда сама полезет на наш кинжальный огонь. И Туча лезла - наверное, здесь не хватало Дарианы Дарк, да что там Дарианы - тут бы справился любой сержант.

Потом мы останавливались, закапывались в землю и ждали. Туча обрушивалась на нас со всех сторон, и тогда начиналась наша с Гилви работа.

Конечно, она боялась, очень боялась. Ощущать направленную на тебя слепую и животную ненависть парящего над головой облака, сотканного из миллионов преисполненных злобы и жажды убивать созданий.

...Мы стояли рядом, взявшись за руки. В наушниках - молчание людей и ровный, слитный треск неисчислимых крыльев - Туча готова к штурму. Теперь мне уже не требовалось особых усилий, чтобы притянуть её к себе. Биоморфы тоже умеют ненавидеть, только по-своему. Лицо Гилви скрылось под забралом шлема, однако я знал - она сейчас снежно-бледна, ни кровинки в истончившихся губах. Она тоже ждала. Вот только чего?..

Конечно, мы теперь знали все коды Федерации, всё то, что знала Гилви. Осведомители Дарианы сидели под домашним арестом - Валленштейн по-прежнему не впутывал в это дело охранку.

...Туча над недальним горизонтом решилась. Миллионы живых созданий, коим уготовлено было умереть через считанные мгновения, ринулись прямо сквозь наш огонь, не обращая внимания на разрывы, дождь шрапнелей, тянущиеся с земли трассы. Мы уже привычно не жалели патронов - не столько в надежде действительно нанести Туче серьёзные потери, сколько вызвать её «ярость», если можно так выразиться.

А мы с Гилви стояли, высунувшись по пояс из наспех отрытого окопчика, и, держась за руки, смотрели на приближающиеся полчища.

Всё-таки этот враг в отсутствие Дарианы был туповат. Туче бы затаиться, устроить на нашем пути засаду, вроде той, что так блистательно удалась на Иволге, - однако она дуром лезла на наши залпы.

Поросшее редким кустарником поле перед нами покрывалось разорванными, обугленными, почерневшими трупами и трупиками. Из недальнего леса вырвалась волна бегающих тварей - они торопились присоединиться к крылатым, спешили навстречу собственному уничтожению.

И, наверное, они смяли бы нас, потому что в этот раз их собралось куда больше, чем в тот день, когда я один тянул на себя всех летающих бестий.

- И что теперь, Рус?! - голос Гилви срывался. Кажется, она разом позабыла все до единого мои наставления.

- Ненавидеть её. До боли, до обморока! Ругай её последними словами, если ничего другого не получится! - рявкнул я в ответ.

Гилви осеклась, в наушниках слышалось только её тяжёлое дыхание. А потом Туча, словно сорвавшись с цени, ринулась на нас, только на нас двоих.

Голова моя мгновенно заполнилась смутным рокотом, словно множество голосов глухо рычали какие-то проклятия. Так, наверное, пытался бы выругаться пёс, умей он говорить. Потоки существ, пересекшие небо и землю, нацеливались в нас, словно копья, не обращая внимания ни на что остальное.

И по ним, этим потокам, ударила вся артиллерия бригады. Признаюсь, что с трудом подавил в себе желание ничком броситься на дно окопа - осколки так и загудели вокруг. Но я каким-то странным образом знал, что, стоит мне залечь, - порвётся та тонкая нить, что связывает меня с Тучей, биоморфа во мне - с миллионами его собратьев.

Биоморфа? Во мне? Откуда во мне «биоморф», о котором я думаю, словно об отдельной от меня сущности? Его нет, понимаешь ты, Рус, нету, он - не более чем лишние гены в твоих хромосомах или, скажем, в митохондриальной ДНК. Не сидит у тебя в животе мерзкая змееподобная тварь! И никогда не сидела! Так почему же я обращаюсь к нему, словно к части себя?!

Вдвоём с Гилви мы тянули и тянули Тучу на себя. Dame шарфюрер держалась молодцом, ничего не скажешь. Живой смерч, закружившийся над нашими головами, сейчас напоминал зажатую в шпинделе деталь, со всех сторон обтачиваемую огненным резцом. Остальные батальоны спокойно, без помех расстреливали лишившееся разума страшилище. Собственно, тут и рассказывать особо не о чем - ну, не перечислять же, сколько раз клешни, челюсти и жвала щёлкали возле самых наших голов? К подобному привыкаешь и в конце концов просто перестаёшь замечать.

Но и держать Тучу тоже стало сложнее. На том уровне, как удалось мне в первый раз, сейчас вообще бы ничего не получилось. Я слышал голоса Тучи, я жёг её своей ненавистью - такое ощущение, словно сам вжимаешь в рану раскалённый кончик ножа и никак не можешь, не имеешь права остановиться. А «заклинание» твоё работает, лишь пока ты чувствуешь эту боль.

Но нам требовалось не только притягивать тварей к себе, заставляя их послушно, как баранов на бойне, идти под топор мясника. Надо было как-то заставить этих бестий сражаться друг с другом, но как?..

Сперва я попытался выделить хоть какие-то «фракции» в налетевшем на нас живом шторме, чтобы повернуть их друг против друга. Но ни я, ни Гилви в этом не преуспели. При всём своём разнообразии Туча оставалась единым целым. Не было и не могло быть никакой разницы, не говоря уж об «антагонизме» между какими-то её частями. Точно так же нельзя, чтобы правая рука на самом деле насмерть сцепилась бы с левой, - для этого требовалось как минимум раздвоение личности, а как проделать такое с Тучей, я и помыслить не мог.

...И тот самый «биоморф во мне» тоже сходил с ума. Я ощущал примесь чужих мыслей, если только эту нейрологическую активность моих собственных клеток можно назвать мыслями. Хаотические образы сменяли один другой, мелькали «матки», орды «маток», уже знакомые поверхности планет, один раз возникли Дбигу - понятное дело, ведь они тоже были частью Тучи.

И просто абстрактной ненависти уже не хватало. Мне приходилось вспоминать самые чёрные, самые кровавые страницы своей эпопеи; я заставлял себя думать о том, что Дариана Дарк осуществит-таки свою угрозу и обрушит подвластную ей Тучу на беззащитный Новый Крым, оставляя лишь своих «верных»; заставлял себя вспоминать самое первое появление «маток» на моей родной планете, ту погибшую девчонку со смешными косичками, разорванную в клочья перед камерами, потому что Дариане Дарк в равной степени требовались и мученики, и эффектные кадры.

Когда всё кончилось, Гилви почти упала мне на руки. Всё пространство вокруг, насколько мог окинуть глаз, было выжжено, а поверх - покрыто сплошным ковром растерзанных тел. Туча заплатила дорогую цену за желание покончить с двумя себе подобными.

И хотя мы так и не сумели повернуть одних биоморфов против других, для «Танненберга» это всё равно была победа. Изображение со спутника показывало, что перед нами не осталось действующих Туч, зато в запруженном заливе копошилась в грязи опустошённая «матка» - наверняка старалась распихать, распространить сейчас как можно больше «истоков», пока её саму не сожгут термитными снарядами, предварительно взломав ей шкуру тяжёлыми бронебойными. Конечно, теперь с «маткой» справилась бы и авиация, да что там авиация - хватило бы батареи крылатых ракет, но нам нужно было сперва самим взглянуть на это чудовище, и Валленштейн не стал запрашивать поддержки.

Нас поздравляли. Жали руки и хлопали по плечу. Гилви слабо, заученно улыбалась, у меня сил не осталось даже для этого. Я смотрел внутрь себя - и чувствовал окрепшего биоморфа. Мне уже почти наяву чудились отрастающие щупальца, словно у Дбигу, и такой родной, уютный и тёплый раствор в реакторе.

Разумеется, теперь я знал, что это никакой не раствор, а сам биоморф, и мелькавшие в нём щупальца со змеями были всего лишь его внутренними органами, такими же, как у нас печень или желудок.

А теперь нужно было посмотреть в отсутствующие у «матки» глаза. Потому что я до сих пор так и не имел чёткого ответа, способна ли она взлетать сама по себе, и если да, то к чему вся эта суета с загадочными антигравитаторами, которых, похоже, никто никогда не видел? Валленштейн в своё время пытался, пустив в ход все связи, выяснить, захватила ли армия на Иволге хоть один такой аппарат (напомню, что там удалось уничтожить целый десяток «маток») - всё безрезультатно. Данные отсутствовали как в открытом, так и в закрытом доступе.

- Поздравляю, Руслан. И вас, dame Паттерс, - церемонно встретил нас Валленштейн. Он весь сиял - бой прошёл как в учебнике. Противник уничтожен полностью, своих потерь нет, за исключением трёх раненых. Вот так бы всегда воевать!

- Не с чем особо, герр оберст. Натравить одну часть Тучи на другую нам не удалось.

- А вы пытались? Может, следовало это делать как-то по-иному?

Я пожал плечами. Гилви фыркнула.

- Попробуйте сами, господин полковник, - ядовито предложила она.

- Поверьте, dame Паттерс, я бы с радостью, - сдержался Валленштейн. - Но, к сожалению, я, гм, не обладаю требуемыми качествами. Придётся уж вам.

Гилви пожала плечами.

- Я и не отказываюсь.

- А я не вижу иных способов, вернее, пока не вижу, герр оберст. Нам нужно больше времени. Ещё несколько боёв, может, тогда...

- Несколько боёв, - Валленштейн хмыкнул. - А согласно оперативной сводке корпуса, успешно наступает наша бригада. Остальные продвигаются только ценой тяжёлых потерь, Туча их подолгу задерживает, они тратят время и силы на инженерное оборудование позиций - и это несмотря на то, что мы стянули на себя, по данным со спутников, почти две трети действующих на Каппе-4 биоморфов! А что творится на двух других планетах, Каппе-первой и второй, мне даже подумать страшно. Там сейчас настоящая мясорубка, наши держатся только в районе трёх космических портов. Кого успели, с планеты эвакуировали, но, боюсь, и в этом случае нас будет ждать не одно поле скелетов.

- Значит, нам надо...

- Герр оберст! - наше секретное совещание оказалось прервано самым неподобающим образом. На пороге штабного трейлера возник не кто иной, как господин старший мастер-наставник, оберштабсвахмистр Клаус-Мария Пферцегентакль собственной персоной. - Господин полковник... передача... из столицы... Его Императорское Величество кайзер...

Валленштейн как подброшенный кинулся к пульту, ткнул несколько кнопок.

ИМПЕРСКИЕ НОВОСТИ

Выступление Его Светлости эрцгерцога Адальберта, регента Империи. Транслируется всеми каналами Главной Вещательной Корпорации.

- Мужественный народ великой Империи! Мои верноподданные сограждане! Я обращаюсь к вам в критический, переломный момент нашей истории, когда решается вопрос о физическом выживании человечества. О да, пока что война ещё не добралась до Внутренних Миров. Но она неумолимо приближается к нашим пределам, и не делается практически ничего для того, чтобы остановить эту угрозу, не говоря уж о том, чтобы повернуть вспять чёрный прилив.

Но этого мало. В самой Империи многое оказалось в руках дурных советников, пользовавшихся, к сожалению, безграничным доверием нашего доброго и мягкосердечного государя и беззастенчиво злоупотреблявших этим. В течение многих лет размывался становой хребет нашего государства - его стержневая нация. Её представители под благовидными предлогами «равенства» и «прав национальных меньшинств» убирались из коридоров власти. Особенно это сказалось на нашей армии, где низовые офицерские должности оказались оккупированы выходцами с самыми разными родоплеменными корнями и, как нетрудно понять, со столь же размытыми представлениями о чести, верности и долге. Мелкими, но алчными чиновниками на далёких планетах, также набранными из местного населения нестержневой нации, от имени Империи совершались чудовищные злоупотребления, расхищались бюджетные средства, что Его Величество кайзер по своей природной доброте выделял на развитие не достигших высот стержневой нации народов. Разумеется, во всех бедах обвиняли Империю и государя.

Разваливалась и ослаблялась инородцами, унтерменшами наша армия, наш правительственный аппарат, исконно присущие арийской нации порядок, законопослушность, деловитость размывались, всё шире распространялись пороки слаборазвитых народностей.

Попустительствовали наши правительственные и военные круги и автономизации и обособлению так называемых «национальных» планет, терпели антиимперские организации, такие, как те же «интербригады».

И вот результат - нашу Империю сотрясает гражданская война. Сепаратисты захватили целый анклав и не только успешно противостоят нашей армии, но и сами перешли в наступление, нанеся нам ряд чувствительных поражений, о которых пришла пора во всеуслышание сказать горькую правду. Наша армия выбита с таких планет, как Шайтан и Новый Крым, инсургенты высадились в трёх других важных точках Одиннадцатого сектора: планетах Каппа-один, два и четыре, потеснив истощённые предшествующими боями имперские части. Наши враги применили биологическое оружие в невиданных масштабах. Они пошли на союз с инопланетной нечистью, а имперское правительство всё ещё колебалось, не отдавая приказа о тотальной войне. Но тотальная война невозможна без опоры на становой хребет государства, на стержневую арийскую нацию, о чём я уже имел честь говорить.

И вот арийская нация в лице своих лучших представителей, добровольцев дивизий «Арийский легион», «Фюрер» и «Кондор», вкупе с другими частями, верными присяге и долгу истинных арийцев, взяла сегодня под контроль основные военные и административные объекты на Земле, в том числе: Рейхсканцелярию, Генеральный штаб, центр дальней связи, Главную Вещательную Корпорацию, центральный арсенал, Министерство обороны и внутренних дел. Неоценимую помощь оказали наши товарищи из Службы Безопасности.

Хочу заверить всех верноподданных нашей Империи - с Его Величеством кайзером ничего не случилось. Он пребывает в добром здравии и совершенно безо всякого принуждения подписал указ о назначении меня, эрцгерцога Адальберта, регентом-правителем государства на время, необходимое для того, чтобы справиться с кризисом.

Мы объявляем тотальную мобилизацию. Не на словах, а на деле. Арийская нация призвана спасти государство, спасти всё человечество. Я подписал ряд указов, которые будут соответствующим образом опубликованы сегодня в полночь, основные положения их таковы:

• всеобщая мобилизация мужского населения стержневой нации;
• перевод промышленности на военные рельсы. Смешно сказать, но производство вооружений за прошедшее с момента начала конфликта время у нас увеличилось всего на одиннадцать процентов, в то время как выпуск потребительских товаров остался на прежнем уровне!
• добровольный военный заём. Покупка его облигаций - это реальная помощь фронту!
• пересмотр политики назначений; совершенно официально предпочтение будет отдаваться представителям стержневой нации, но те, кто к ней не принадлежит, однако делом доказали свою компетентность и преданность, могут рассчитывать на те же привилегии и бенефиции;
• имперский бундестаг распускается до момента заключения мира. Сейчас не время пустых разговоров;
• деятельность политических партий запрещается, и они обязаны законсервироваться. Им будет разрешено возобновить работу после нашей окончательной победы.

Нам как никогда нужно единство при несомненном главенстве стержневой нации. Или мы сплотимся и дадим отпор врагу - или будем сметены, так что даже имя человечества окажется вычеркнутым из летописей вселенной.

Да поможет нам Бог.

* * *

Ошеломлённые, мы смотрели друг на друга.

- Там и ещё многое другое было... - просипел Клаус-Мария. - Ребята записали, герр оберст. А это сообщение гоняют, значит, в записи каждый час.

- Переворот, - медленно проговорил Валленштейн. - Его светлость эрцгерцог Адальберт. «Арийский легион». «Кондор». Да ещё и «Фюрер» в придачу. Славная компания, даже если не вспоминать о секуристах.

- Какие будут приказания, господин полковник? - тянулся во фрунт оберштабсвахмистр.

- Какие приказания... пока никаких. Продолжаем выполнение поставленной перед нами боевой задачи. Приказ не могут отменить никакие пертурбации в столицах.

Мы с Гилви переглянулись.

- Сейчас может начаться междоусобица, - заметил я.

- Ступайте, вахмистр, - бросив быстрый взгляд на Клауса-Марию, распорядился Валленштейн. - И передайте офицерскому составу, вплоть до командиров рот, собраться при штабе.

- Яволь, герр оберст!

Когда Пферцегентакль убрался, Валленштейн тяжело взглянул на нас.

- Ну, вот и разгадка. Прекрасный план, не правда ли?

- Какой именно? - прищурилась Гилви.

- План захвата власти в Империи и изменения её политического строя, - отчеканил господин полковник. - Секуристы и часть аристократии, приближённой к Адальберту, могли до времени пестовать интербригады, попустительствовать сепаратистам - им требовался реальный враг.

- А биоморфы? А высадка на Каппе? - отбросив субординацию, перебил я.

- Думаю, они не собирались выступать так рано, - покачал головой Валленштейн. - Положение пока что ещё далеко не так отчаянно, как пытался уверить всех его светлость. Но Адальберт и его присные, возможно, тоже поняли, что Дариану Дарк они больше не контролируют. Она оказалась хитрее всех. И всех переиграла. Кто надеялся использовать её как марионетку, сами обратились в марионеток. Интересно, как они станут осуществлять идею тотальной войны с биоморфами - постараются завалить их нашими трупами, что ли? Вы ничего не хотите добавить, госпожа Паттерс?

- Даже если б и могла... - начала Гилви, однако тотчас же и осеклась. - Нет, не добавлю, господин полковник. Про связь Дарианы Дарк с имперскими спецслужбами мне ничего не известно, - она старалась держаться подчёркнуто официально.

- Сейчас это не имеет никакого значения, герр оберст, - вмешался я. - Если я всё правильно понимаю, Федерация должна теперь получить приказ прекратить войну. Цели достигнуты, переворот осуществлён. Один эффектный шаг - и Внутренние Миры поют осанну и аллилуйю новому «регенту Империи», а там и отречение Его Величества кайзера не за горами.

Валленштейн кивнул.

- Именно так. И... неужто они пошли на всё это только ради переворота? Омега-восемь, Иволга, Новый Крым, Шайтан - всё ради того, чтобы в Сан-Суси одна группа влияния сменила б другую?

- Нет, господин полковник. Мне кажется, тут все только думают, что контролируют ситуацию. А на самом деле у каждого свои интересы. Ну, не удивлюсь, например, если Федерация не прекратит наступления.

- Почему?

- Потому что Дариана Дарк не способна контролировать Тучу на все сто процентов.

- Ты можешь это доказать, Рус?

Я покачал головой.

- Только свои ощущения... после того, как биоморфам дали волю.

- Федерация, может, и прекратит наступление, - мрачно заявила Гилви. - Но эрцгерцог не остановится, это точно. Как он потерпит даже и малейший успех повстанцев? Его привели на трон, чтобы железной рукой раздавить всех, кто против истинного возрождения Четвёртого Рейха, чтобы он стал бы достойным наследником Рейха Третьего, уже не по форме, но сути.

- Дариана Дарк считает герцога глупцом?

- Вот уж нет, - проговорил Валленштейн. - Скорее всего и впрямь ведёт свою собственную игру. Вернее, думает, что ведёт.

- Как и биоморфы, - сказал я.

- Как и биоморфы, - согласился полковник. - Вопрос только в том, что делать теперь «Танненбергу», - он покачал головой. - Долг всякого истинного офицера Империи - не повиноваться узурпатору, не выполнять его приказов: если армия, офицерский корпус отвернутся от Адальберта, его жалкий мятеж обречён на провал.

- А если нет, герр оберст? - решительно встряла Гилви. - Вы ж сами знаете, идеи «Памяти и Гордости», равно как и «Союза Изгнанных» были популярны у изрядной части аристократии на высших командных должностях. Многие части, в отличие от нашей, сильно разбавлены солдатами неарийского происхождения. Им всё равно, кто на троне - Вильгельм или Адальберт, платили б исправно жалованье. У нас - у нас, да, ситуация другая. «Танненберг» усиливали именно из Патриотического Призыва. Стержневая нация. Верность императору для них не пустой звук.

- Что же вы предлагаете, госпожа Паттерс?

- Вы сами прекрасно знаете, герр оберст. «Мерона» под вашей командой. Вашим... друзьям в столице наверняка потребуются верные штыки, когда они попытаются восстановить статус-кво.

- И оставить Каппу на произвол судьбы? На поживу Туче?

Гилви пожала плечами.

- Я - всего лишь пленница. Выбирать вам, господин полковник.

Валленштейн только сжал губы. Они у него вытянулись в тонкую линию и побелели, напряжённые пальцы переплелись.

- На кого в бригаде вы можете положиться, герр оберст?

- Начальник штаба, командиры батальонов. Почти все командиры рот.

- А отдел безопасности? - голосом пай-девочки заметила Гилви.

- Отдел безопасности... - Валленштейн позволил себе скривиться. - Их недолго разоружить.

- Это будет означать мятеж, - заметил я.

- Мы все - уже мятежники, - Валленштейн сел к пульту, пальцы пробежались по клавишам. Я думаю, вскоре нас ожидает нечто важное. Очень важное, а пока...

- Следовательно, можно разоружить секуристов, герр оберст?

- Нет, Руслан. Не самовольничай. Пока они не опасны.

У меня на этот счёт имелось своё собственное мнение.

- Удивительное зрелище... - бросила Гилви. - Полковник имперской армии, кавалер многочисленных орденов, командир закалённой боями бригады держит совет не со своим начштаба, не с проверенными командирами батальонов - с разоблачённой разведчицей Федерации и, пока пусть не разоблачённом, но тоже врагом Империи, вступившим в армию с исключительно подрывными намерениями!

- Всё правильно сказано, госпожа Паттерс, - Валленштейн светски поклонился. - В чрезвычайных ситуациях требуются чрезвычайные же советники, да позволено мне будет так выразиться. Считайте себя таковыми. Мобилизованными, если угодно. Банально, но сейчас действительно надо отбросить все разногласия. Империя не идеальна. Федерация... м-м-м... более чем не идеальна. Может, только цель, которую преследовал Руслан, - свобода и спокойствие для своей родной планеты, хоть в какой-то степени приближена к идеалу. Хотя уж тогда более «идеально» стремиться к преображению Империи...

- Вот его светлость эрцгерцог и стремится к преображению.

Валленштейна просто перекосило.

- Господа. Прошу приступить... э-э-э... к выполнению ваших непосредственных обязанностей. Никакие перевороты в Империи не отменяют нашего главного долга. В конце концов, Его Императорское Величество кайзер жив и всего лишь, если я правильно понял, под домашним арестом. И, я уверен, найдётся очень много не менее влиятельных людей, которым данный поворот событий не слишком понравится.

- И тогда им потребуется пушечное мясо. Готовое умирать с криками «да здравствует император Вильгельм!». А с другой стороны, другое мясо, столь же пушечное, будет отвечать возгласами «да здравствует император Адальберт!».

- Вы совершенно правильно обрисовали ситуацию, госпожа Паттерс, - Валленштейн невозмутимо поклонился. - Очень возможно, что пушечному мясу очень скоро отдадут приказ разоружить секретные отделы и двигаться к Земле на всём, что только способно ко входу в подпространство.

...Когда в твоей Империи переворот, самое лучшее, что может отвлечь умы рядовых от брожений и не положенного по уставу сомнения в компетентности начальства, - это бой. Старый добрый бой, когда или ты, или тебя, а всё прочее имеет тенденцию заволакиваться маревом абсолютно оченьдалекокудаидущего.

Бригада не получала никаких новых приказов. Выступил с речью о безусловной лояльности абстрактному «императорскому дому» Пауль Хауссер, командир корпуса. Ему в официальных приказах вторили комендант сектора и глава военной администрации Каппы. В официальных же новостях передавали только ликование народных масс по поводу свершившегося события.

Против всех ожиданий, никто не пытался штурмовать Сан-Суси, императорскую резиденцию, с шашками наголо. Офицерские заговоры, если и существовали, не спешили выдвинуть своих штауффенбергов.

Я ждал «хрустальной ночи», поражений в правах представителей «нестержневых наций», но пока всё ограничивалось лишь решительным поворотом к тотальной войне.

Введено строгое нормирование продуктов питания и энергии.

Объявлена всеобщая (и тоже тотальная) мобилизация. Не на словах, а на деле.

Распущен бундестаг, политические партии - под запретом. От самых левых до самых правых. Одиозные «Союз Изгнанных», а также «Память и Гордость» с апломбом заявили, что самораспускаются и в полном составе вливаются в имперские вооружённые силы. Члены-женщины заменяют вспомогательный персонал-мужчин. Всех мужчин - в боевые части! Все компании, что выпускали, скажем, гражданскую мототехнику, - перестраиваются на танки, бронетранспортёры и так далее и тому подобное. Фермерам вменено в обязанность как минимум вдвое увеличить «посевные площади или иные средства производства». Государственный банк вовсю выпускает новые деньги. Цены на чёрных рынках стремительно растут. Охранка показательно расстреливает нескольких «преступных перекупщиков».

При этом от трындежа о «стержневой нации» грозят вот-вот лопнуть динамики.

Мы наступали. До самого «последнего моря». И там, в некогда чистом и глубоком заливе, превращённом в зловонную клоаку-реактор, мы встретили последнюю «матку» на Каппе-4.

К этому моменту мы наловчились воевать с Тучей. Она тупо набрасывалась на нас с Гилви, слово мошкара, густо летящая на свет, и её просто расстреливали со всех сторон. Однако «держать» этих тварей становилось всё труднее, словно требовалось всё жарче и жарче разводить в себе огонь неутолимой ненависти.

Мне казалось, что я действительно становлюсь биоморфом. Видения во время боя делались ярче и ярче, становясь почти неотличимы от реальности; я не вглядывался, я жил этим, на деле становясь каким-то неоформленным комком живого студня - но не более. Никаких небесных откровений на меня не снисходило.

С Гилви творилось то же самое. Но она ещё и боялась. Очень боялась - именно той классической сцены из комиксов, когда, разрывая живот человеку, на свободу вырывается вызревшая внутри у него инопланетная тварь.

После случившегося между нами мне с Гилви стало совсем туго - она возомнила себя чуть ли не моей женой. Не походно-полевой, а самой настоящей. А передо мной, как назло, стояло упрямо возвращающееся лицо Дальки. И ведь вроде б понимал, что всё, давно уже всё - а душу скребло и царапало, и стоял я, словно тот самый буриданов осёл меж двух копён сена.

- Ну, всё. Одна я спать больше не намерена, - объявила мне Гилви вечером того же дня, когда пришло известие о перевороте в Империи. - Кайзер, кронпринц, чёрт лысый - меня не волнует. У меня есть мой мужчина, а всё остальное может гореть синим огнём.

- Гил, ты чего? Забыла приказы «о недопущении разврата...» и всё такое прочее? - попытался я отшутиться.

- Плевала я на все приказы. И остальные девчонки в штабе - тоже плевали. Для тебя новость, что они все с кем-нибудь подушки делят?

- Никогда не интересовался чужими подушками.

- Знаю, что не интересовался. Ну, так я твоё невежество рассею, - она хохотнула. - Никогда б не подумала, что так мало надо - чтобы твой мужчина был бы рядом. И пусть все феминистки Империи вкупе с Федерацией провалятся в тартарары, если им это не по вкусу.

Это было неправильно. Нечестно. Я её хотел, такое отрицать глупо. В постели она выделывала такое, чего Дальке и в страшном сне бы не приснилось. Но... это было неправильно. В конце концов, Далька и я... мы ведь тоже...

- Гил, а ты знаешь, что мы с Далькой... - я ринулся в омут признания.

Она села рядом на узкую откидную койку, провела прохладной ладонью по моим коротко стриженым волосам.

- Глупый ёжик, - сказала тихонько. - Мне абсолютно наплевать, кто сумел тебя возбудить и воспользоваться естественной физиологической реакцией твоего организма. Меня-то ведь рядом не было, чтобы тебе помочь.

- Тебе всё равно? То есть как?

- А вот так. Потому что я знаю, что со мной ты - настоящий. А с ними - только прикидываешься. А может, даже не прикидываешься, а просто разрешаешь им это. По доброте своей.

- А ты уверена, что я настоящий именно с тобой?

- Уверена, - она тряхнула волосами. - Женщины в этом никогда не ошибаются, можешь быть спокоен. Истеричные дуры есть, они за «измену» начинают домашней утварью кидаться. Но дур мы ж за женщин не считаем, правильно?

- Не могу постичь твою логику, Гил.

- А нет здесь никакой логики, - она вынула заколку, не по уставу длинные пряди рассыпались по плечам. - Я хочу тебя и хочу быть с тобой. Вот и всё. Остальное - не важно.

И пропал бы я, наверное, если б не очень вовремя прозвучавшая боевая тревога. Нас с Гилви ждала Туча.

...Огромная, нелепая, словно зерно исполинской чечевицы, «матка» медленно и неспешно ворочалась в густой коричневой жиже. Бухточку от моря отделяла узкая дамба, сооружённая явно не человеческими руками: наваленные валуны скрепляло нечто блестяще-коричневое, слишком уж напоминавшее застывший биоморф.

«Матка» осталась одна. Опустошённая, но ещё живая, со вздутым, но бесплодным брюхом. Она медленно двигалась от одной стенки своего загона к другой, и густые коричневые волны негромко хлюпали, набегая на чёрные бока.

В принципе её ничего не стоило уничтожить. Для этого совершенно необязательно было даже на неё смотреть, артиллерия бригады бы справилась, истратив некое, пусть даже и весьма значительное количество снарядов. Но мы пришли сюда не только за этим.

Конечно, «матка» продолжала оставаться опасной. Если дать ей время, она народит новых «истоков», станет выращивать новый сонм существ вокруг себя самой и в конце концов сумеет стать прежней - неумолимо-грозной, наводящей ужас и оставляющей после себя поля дочиста обглоданных скелетов.

Но пока она слаба и беззащитна. Мы перебили её выкормышей, всех до единого. Прикрывать «матку» некому и нечем.

Бригадный вертолёт садился осторожно, пилоты нервно косились на слабо трепыхающуюся «матку». Батальоны остались далеко позади, Валленштейн получил приказ поворачивать - остальные части корпуса, наступавшие на Тучу, несли большой урон.

Со второго вертолёта выгружали массивные подрывные заряды. Вся авиация поддерживала других, а мы справлялись и так.

- Господин обер-лейтенант, разрешите обратиться! Куда прикажете сгрузить? - молодой светловолосый парень из последнего пополнения тянулся изо всех сил.

- Штаб-ефрейтор Варьялайнен распорядится, к нему ступай, - рассеянно ответил я, не в силах оторвать глаз от вздымающегося купола «матки». Гилви дрожала рядом, и я взял её за руку.

Иссиня-чёрные броневые плиты ни на миг не оставались в покое, словно существо в загаженной бухте непрестанно почёсывалось. Берег здесь полого понижался к воде, вернее, к той субстанции, что заменила воду, и я живо представил себе, как по этому длинному склону катятся, бегут, торопятся неисчислимые орды, которые эта «матка» без устали швыряла нам навстречу.

Она казалась чудовищно одинокой. Чуждая планете, чуждая вообще всему в привычных нам мирах, она со стоицизмом ждала конца. «Матка» знала, что мы здесь, чувствовала нас - и мы точно так же знали, что она знает. В сознании у меня медленно разрасталась гулкая бездонная чернота, мир закрывался перед глазами, как бывает, когда падаешь в обморок от нехватки кислорода.

Биоморф во мне рвался туда, к коричневой жиже. Порождающее пусто и... здесь, наверное, сгодилось бы наше слово «выпотрошено». Скорее, скорее к ней, стать частичкой, клеткой в хлюпающем, перевитом жгутами пульсирующих жил исполинском организме, умеющем разделяться и затем вновь собираться воедино.

Биоморфы, конечно же, могли общаться невербально. И сейчас то, что жило во мне и Гилви, изо всех сил пыталось понять, что же от него хочет «матка». А моё сознание, в свою очередь, пыталось интерпретировать непознаваемое, представить каким-то образом передающиеся сигналы в понятных человеческому сознанию терминах.

Но мы, в свою очередь, пришли сюда не просто так, не поглазеть на чудо инопланетной генной инженерии. Мы хотели сами отдавать приказы. И добиваться, чтобы им повиновались.

Я постарался заставить «матку» сдвинуться. Хоть на несколько метров, но приблизиться ко мне.

Ощущение, что пытаешься заставить пошевелиться ногу, которую «отсидел». Болезненное покалывание по всему телу, становящееся всё сильнее и сильнее, - а «матка» даже не пошевелилась.

И одновременно она нанесла ответный удар, если только можно так выразиться.

Мы, в свою очередь, получали приказы. Не облечённые в слова, просто императивы, нечто вроде нашего «приказа» собственному телу совершить то или иное движение. Мы требовались «матке». Она тянула нас к себе, и я вдруг ощутил, что ноги против моей собственной воли сделали шаг, другой, третий; рядом точно так же безвольно переступала Гилви.

Не гипноз, не подавление воли - мы отлично понимали, что с нами. Это скорее напоминало судорожное, рефлекторное сокращение мышц, но, к сожалению, в нашем случае мышцы сокращались уже слишком упорядоченно.

Гилви завизжала, впилась хоть и коротко остриженными, но острыми ноготками мне в руку, повалилась на бок, я запнулся и тоже растянулся на песке.

Наваждение исчезло - вернее, мы кое-как могли ему противостоять. Едва передвигая ноги, словно паралитики, мы поползли прочь.

- Господин обер-лейтенант! - Микки оказался рядом. - Ранены?!

- Микки, помоги... нам надо подальше от этой штуки...

- Гюнтер! Петер! Быстро сюда, с носилками!

...Вскоре мы оказались в безопасности. Издалека зов «матки» уже не заставлял наши ноги двигаться сами собой.

Биоморфы в нас стали опасно сильны.

- Ру-ус, я боюсь... - прохныкала рядом Гилви. - Ничего не боялась, ни смерти, ни позора, ни... была в разведке, под Тучей побывала, а тут... поджилки не то что трясутся, ходуном ходят. Тварь эта, что во мне... откуда взялась? Ума не приложу... и чего теперь хочет?

- Хочет, чтобы мы спустились к «матке» и унесли от неё столько истоков, сколько сможем, - я наконец-то смог облечь в слова невыразимое.

- Куда унесли?

- Куда подальше. Куда сможем. Там, где есть проточная вода, впрочем, на крайний случай сгодится и застойный пруд. Туча должна пролиферировать.

- А я, а я видела... - зачастила Гилви.

- Опять планета?

- Нет. Небо над ней. Я запомнила... Там был корабль.

- Корабль? Какой корабль?

- Дбигу. Опознать нетрудно, в своё время такие по всем сетям показывали.

- Антигравитаторы привезли, - подумал я вслух.

- Не знаю. Больше ничего, - призналась Гилви. - Что мы видим, Рус?

- Это не мы. Это вспоминают биоморфы в нас.

- Рус... - Гилви помолчала, потом тронула меня за рукав, как-то робко, совсем по-девичьи. - Рус, мы ведь умрём, правильно? Мы дали биоморфам развиться, и теперь дороги назад нету. Ты ведь об этом молчишь?

- Гил, мы не умрём, - со всей уверенностью, на которую был способен, сказал я, обнимая её за плечи. - Ну, биоморф... мы ж сами на рожон лезем, да ещё и «матка» рядом. А вот не будет их - и забудем об их существовании. Может, они вообще рассосутся...

Только безоглядно влюблённая может поверить такой грубой лжи. Однако Гилви поверила, успокоилась, перестала дрожать.

- Герр обер-лейтенант! - вырос рядом Микки. - Заряды готовы. Прикажете подрывать?

Я кивнул.

...И миг спустя мы с Гилви едва не потеряли сознание от режущей, жгучей боли, прокатившейся по всем нервам, словно кто-то ткнул раскалённой иголкой в «дупло» живого зуба. Над взморьем взвилось грибовидное черно-рыжее облако, взрыв испепелил «матку», выжег загаженную бухту, разметал сложенную служаками-биоморфами дамбу, и пока ещё чистые морские волны ринулись в воронку.

- Задание выполнено, господин обер-лейтенант! - козырнул Микки.

- Хватит тянуться, штабс-ефрейтор Варьялайнен, - устало отозвался я. - Давайте грузиться и убираемся отсюда. Только дайте мне связь с бригадой.

- Герр оберст отсутствует, - прогнусавил незнакомый мне голос в наушнике.

- Дунке, это ты?

- Дежурный офицер лейтенант Ровичка.

Командир взвода у Мёхбау. Странно. Дежурил Фридрих Дунке, молодой, старательный штабист из недавно присланных в разведотдел, когда бригаду наконец доукомплектовали до приемлемого.

- Где лейтенант Дунке, Ровичка?

- В санчасти, герр Фатеев.

- Вот как. Надеюсь, ничего серьёзного?

- Абсолютно ничего. Расстройство желудка.

- Тогда прими сообщение для герра оберста, лейтенант.

- Слушаюсь!..

Вертолёты монотонно мололи винтами воздух. Эх, которое уж столетье на дворе, а никаких тебе «антигравитаторов». Этим только Дбигу могут похвастаться. Впрочем, парусники тоже верно служили человечеству не один век после того, как на поле боя появилось огнестрельное оружие.

Мы возвращались в бригаду, Гилви совсем приуныла.

- Ты чего, Гил?

- Рус, мы умрём, - прошептала она, отрешённо глядя в угол кабины. - Там, на планете, куда прилетали Дбигу. И ты, и я. Но мне не страшно. Ты будешь держать меня за руку до последней минуты...

- Типун тебе на язык. Такое только в сериалах показывают.

Она усмехнулась, как-то нехорошо, всезнающе, ну точно Кассандра, когда троянский конь уже открылся и греки уже сцепились с защитниками великого города.

- Тогда обещай мне...

- Садимся! - объявил пилот по трансляции, и тяжёлая машина зависла над белым кругом.

Нас никто не встречал. Собственно говоря, я вдруг подумал, что Валленштейн никуда исчезать не собирался, а, напротив, приказывал постоянно держать с ним связь.

- Гилви, - одними губами сказал я, - приготовься. Сейчас, похоже, придётся бежать. Валленштейн...

Она мигом всё поняла, глаза сузились.

- Живой им не дамся, так и знай, - прошептала она, снимая тяжёлый «вальтер-М» с предохранителя.

Я тоже придвинул поближе готовый к бою «штайер».

- Приехали, - пилот из кабины открыл дверь нашего отсека, разложился узкий трап. - Удачно перед начальством отчитаться.

Моя команда выгружалась. Поле вокруг пусто - никаких секуристов, как я уже стал ожидать. Может, всё и обойдётся?

Из-за трейлера вырвался джип, промчался, оставляя за собой пылевой шлейф, и я ощутил неприятный привкус во рту.

- Фатеев!

С подножки соскочил Мёхбау. За рулём сидел мой бывший взводный Рудольф.

- Оберста взяли. В штабе полным-полно «арийцев» и безопасников Даркмура. Все документы изъяты. Прибыл новый командир бригады. Из «Арийского легиона». Был там командиром полка, - Мёхбау выплёвывал короткие фразы, словно из пулемёта.

- Кого-то ещё арестовали?

- Нет. Допрашивают начштаба.

- Искали тебя, Рус, - вступил в разговор Рудольф. - Правда, плохо. Слишком торопились взять Валленштейна.

- И что теперь? - медленно спросил я. - У меня есть вариант, господа, но не знаю, насколько вы разделяете мои взгляды...

- Я достаточно наслышан о твоих взглядах, обер-лейтенант, чтобы их разделять, - резко бросил Мёхбау.

- Тогда идём. Отбивать полковника.

Рудольф хищно оскалился, очевидно, это должно было изображать улыбку согласия.

Я оглянулся на Гилви. Она стояла, заложив руки за спину. Ещё дальше Микки распоряжался летавшей с нами командой.

- Сколько у тебя верных людей, Руслан? Из старого взвода?

Я покачал головой.

- Им нет дела до этих распрей, Дитрих. На дело могут идти только офицеры. Солдат впутывать не стоит.

- Я так и думал, - скривился Мёхбау. - Жаль, что они не испытывают к секуристам те же чувства, что и я...

- Трудно ожидать от них подобного.

- Согласен... Ладно, идём. Рудольф! Оповести остальных.

Безопасникам удалось арестовать Валленштейна, что называется, не наделав шороху. Штаб бригады не был окружён мрачными типами в чёрной форме, вообще ничто не выдавало того факта, что в бригаде сменился командир. Удивляться нечему - солдаты воюют «за Империю» в лучшем случае, а в худшем - за паёк и возможную пенсию. Никак не за своего командира.

Я заметил приближающуюся к штабному трейлеру ещё одну группу офицеров: командиры рот, взводные; из дверей выскочил озабоченный солдатик, мельком бросил на нас взгляд, на всякий случай вытянулся во фрунт и побежал дальше по каким-то своим делам; Мёхбау уже поворачивался ко мне, когда:

хлопнуло прямо под ногами, ударило по барабанным перепонкам,

в глаза плеснуло чернотой, зрение погасло,

и я ощутил полёт, последний полёт, раскрыв объятия матери-планете.

* * *

ИМПЕРСКИЕ НОВОСТИ

Продолжается успешное выявление изменников и предателей, пробравшихся на руководящие посты в нашей непобедимой имперской армии. Арестованы и преданы суду Особого Трибунала:

• генерал-фельдмаршал Вильгельм фон Лист, бывший первый заместитель начальника Генерального штаба;
• генерал-фельдмаршал Хуберт Ланц, бывший начальник оперативного отдела Генерального штаба;
• генерал-полковник Ханц-Юрген фон Арним, бывший начальник Академии Генерального штаба;
• генерал-полковник Ханс Обстфеллер, командующий Резервной Армии;
• генерал-майор Вальтер Вейсс, начальник штаба Резервной Армии.

Все они признали себя виновными в составлении заговора против Его Светлости эрцгерцога Адальберта, регента Империи и назвали сообщников, которые должны были взбунтовать отдельные воинские части на фронте. Их преступная деятельность была своевременно вскрыта сотрудниками Имперской Службы Безопасности, и предатели арестованы с поличным.

Операция «Очищение» продолжается. Главная Вещательная Корпорация будет оперативно информировать граждан Империи о происходящих событиях...

...Верные долгу войска Империи продолжают успешно сдерживать натиск войск цивилизации Дбигу на ряде планет пограничного сектора. На участках соприкосновения наших войск с Народно-Демократической Федерацией Тридцати Планет ничего существенного не произошло.

НОВОСТИ НАРОДНО-ДЕМОКРАТИЧЕСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ ТРИДЦАТИ ПЛАНЕТ

Успешное наступление продолжается. Планеты Каппа-один и Каппа-два перешли под полный контроль наших сил. Последние остатки имперско-фашистских орд покинули космопорты. Наше чудо-оружие в очередной раз принесло нам победу. Теперь наши части занимаются сбором трофеев, подсчётом пленных, приводят в порядок пострадавшие во время боёв объекты инфраструктуры. На планете Каппа-4 в течение последних суток имели место бои местного значения...

...Налаживается мирная жизнь на планете Новый Крым, куда продолжают прибывать переселенцы с малопригодных для жизни рудничных планет Борг, Целеста, Вольный Дон, Славутич и ряда других. Добровольные дружины день и ночь восстанавливают сильно пострадавшие Владисибириск, Приволье и мелкие населённые пункты острова Сибирь, где развернулись главные сражения со вторгнувшимися имперско-фашистскими захватчиками.

Сегодня товарищ Дариана Дарк побывала во Владисибирске, лично проверяя, как ведутся работы. Все строительные бригады в честь этого достопримечательного визита приняли на себя повышенные обязательства и успешно их выполнили...

Сегодня в органы правопорядка явились с повинной ещё семеро участников незаконных вооружённых формирований из так называемой «Армии освобождения Нового Крыма». Следствию предстоит выяснить, не были ли они замешаны в серьёзных преступлениях, и если нет, сдавшиеся боевики будут отпущены по домам, тем более что по возрасту им следует учиться в школе, а не бегать с оружием по немногочисленным лесным массивам Нового Крыма...

СВОДКА ПОСЛЕДНИХ СОБЫТИЙ

Повстанческая сеть «Голос свободного Крыма»

Все, кто может нас слышать. Запишите нашу передачу, распространите через ваши локальные сети. Это голос правды. Это наша последняя надежда.

Из Нового Севастополя выселены последние местные жители. По нашим данным - мы не раскрываем источников, но, поверьте, они надёжны - сегодня город покинул последний конвой с направляемыми на принудработы уроженцами Нового Крыма. Выселенные - всего около пятисот человек - были посажены на паром и переправлены на архипелаг Святого Петра, где расположены новые рыбофермы, построенные по приказу оккупационных властей.

В Приволье найдено ещё одно массовое захоронение мирных граждан, уничтоженных тварями, которые Федерация называет «своим чудо-оружием». Наткнувшиеся на могильник бульдозерист Дарко Войкович и экскаваторщик Иван Загорудько были в тот же день арестованы охранкой и увезены в неизвестном направлении. Судьба пропавших неизвестна.

На шоссе номер два, невдалеке от Глубокого, бойцами сопротивления подорван бронетранспортёр оккупантов, уничтожено как минимум десять солдат из числа переселенцев с Борга. Наши бойцы отошли без потерь.

На бывшем рыбокомбинате «Аляска», входившем в компанию Юрия Фатеева, а ныне - госрыбозаводе номер четырнадцать, вновь вспыхнула забастовка, после того как администрация в очередной раз повысила нормы выработки на 25% и одновременно снизила расценки на такую же величину. Бастующие заняли территорию комбината, уничтожили запасы приготовленной к отправке продукции, подожгли здание заводоуправления, однако не стали оказывать сопротивления прибывшим вооружённым до зубов поселенцам и оставили территорию до их появления. Забастовщикам предъявлено стандартное требование о выдаче зачинщиков.

В результате диверсии подорвался и затонул в порту БМТ «Зоркий» с командой из штрейкбрехеров. По меньшей мере пятнадцать предателей сгорели заживо. Как говорится, собакам собачья смерть.

В Глубоком брошена бутылка с горючей смесью в окно назначенного оккупантами градоуправителя Павла Морозова. Изменник, к сожалению, не пострадал, о чём с помпой объявили в Новом Севастополе. Морозов представлен оккупантами к награде. Мы торжественно обещаем, что доберёмся до тебя, гад!..

* * *

Пробуждение моё оказалось традиционным. Белая плитка стен - такой выкладывают операционные.

Или камеры пыток.

Я был связан, вернее, запястья и лодыжки охватывали широкие ременные петли, а сам я полулежал в кресле, напоминающем зубоврачебное.

Отчаяние. Это когда сами собой закрываются глаза, не желая смотреть на окружающее, словно опущенные веки могут от чего-то защитить.

- Пришёл в себя, - холодно констатировали рядом.

Я даже смотреть не стал. Какая разница, кто там. Хотя... голос знакомый.

- Мы встречались, герр бывший обер-лейтенант, - отвечая на мой невысказанный вопрос, продолжал голос. - Ещё на Зете-пять и потом, уже на Новом Крыму.

Ну конечно, устало подумал я. Все пути ведут в Рим. Вселенная для меня и этого секуриста слишком мала. Жаль, не хватило на тебя Тучи.

- Мы находимся в центральном изоляторе временного содержания имперской Службы Безопасности, в Берлине, на Земле, господин Фатеев. Как вы это любите называть - застьенкьи гьестапо, - последние два слова он произнёс по-русски, с утрированно-издевательским акцентом.

Я молчал и не открывал глаз.

- Продолжим нашу небольшую лекцию, Руслан, - секуриста прямо-таки распирало самодовольство. - Весьма рад, что сия операция, порученная вашему покорному слуге, подошла к успешному завершению.

- Поздравляю, герр риттмейстер, - сказал я, по-прежнему лёжа с закрытыми глазами. Гилви... что с ней стало?

- Благодарю вас, - с изысканной вежливостью ответил гестаповец. Я готов был поклясться, что он при этом отвесил ещё и самый настоящий поклон. Ему можно сейчас глумиться и издеваться. Он победил.

Впрочем, покончить с собой я всегда успею. Когда пойму, что пыток мне не выдержать. Как, впрочем, и никому. Рассказы о «несгибаемых героях, прошедших через всё» очень любят сочинять те, кто не знает и даже представить не может, что такое пытки, что такое хотя бы банальные иголки под ногтями.

Пройдите через это сами, дамы и господа. А потом уже и вещайте о «стойкости» и «несгибаемости».

Второй раз они меня не выпустят, подумал я. Остаётся надеяться лишь на то, что Всеотец простит мне великий грех самоубийства. Но что делать, если это единственный способ заставить замолчать свой собственный язык?

Ну, давай, подумал я. Говори, скотина. Радуйся. Торжествуй. Скоро тут окажется Туча. Потому что вы не сумеете её остановить, даже думая, что всё по-прежнему остаётся в рамках «регулируемого вторжения».

- У нас к вам, Руслан, накопилось множество вопросов. К вам, к вашему бывшему командиру, бывшему полковнику Валленштейну.

Я постарался как можно выразительнее пожать плечами.

- Не знаю, о чём вы говорите, риттмейстер.

- Ну, если бы вы удосужились открыть глаза, то убедились бы, что я давно не хожу в столь незначительных чинах, - послышался преисполненный важности ответ.

- Поздравляю, герр оберфюрер, - сказал я, по-прежнему не поднимая век. Догадаться несложно. Прыгнул через два чина. Видно, за особые заслуги.

- Поэтому потрудитесь относиться ко мне с соответствующим пиететом, как к старшему по званию!

- С радостью, герр оберфюрер. Задавайте ваши вопросы.

- Не верю ушам своим, - притворно изумился он. - Или на вас так подействовала обстановка, герр Фатеев?

- Обстановка? О чём вы, господин оберфюрер? Мне, честному боевому офицеру, скрывать нечего.

- Нечего скрывать? Замечательно. Тогда расскажите мне, пожалуйста, во всех подробностях, где и как прошла ваша так называемая «командировка», подписанная бывшим полковником Валленштейном?

- Позволю себе встречный вопрос, герр оберфюрер - а вас совсем не интересует, почему бригада «Танненберг», единственная из всех частей 2-го десантного корпуса, оказалась в состоянии вести наступательные действия против Тучи?

- Интересует, Фатеев, очень интересует. И я очень рад, видя, что здравый смысл в вас возобладал. Мы уже располагаем полной картиной изменнической деятельности Валленштейна...

- Фон Валленштейна, - поправил я гестаповца.

- Валленштейна, - с нажимом повторил он. - Специальным указом его светлости регента все мятежники лишены дворянского достоинства. Процедура гражданской казни будет совершена особо, по завершении следствия об их преступлениях.

- Спасибо, что сочли возможным проинформировать меня, герр оберфюрер.

- Да-да, в вашем досье отмечено, что и в первый раз, оказавшись под подозрением, вы отличались подозрительной разговорчивостью на отвлечённые темы, - пробурчал секурист. - Но я бы всё ж предложил вернуться к интересующей меня теме. О вашей командировке.

- Моя командировка? А что с ней не так?

- Хватит! - потерял терпение допрашивающий. - Не прикидывайся идиотом! Мы всё про тебя знаем! Ты был на Новом Крыму, ведя изменнические переговоры о сдаче всей бригады в плен!

- Раз вы всё знаете, зачем мне отвечать? - и я вновь зажмурился. Не вдавил веки друг в друга, словно наваливаясь на дверь, а плавно смежил.

Сейчас придёт боль, очень большая боль, подумал я. Отстранённо, почти равнодушно. Страх уже не имеет смысла, он не поможет выжить.

Раскрылась невидимая дверь, в комнату вошли трое - аккуратные белые комбинезоны, зеркальные очки, врачебные маски, тонкие перчатки. На тележке позвякивали блестящие никелированные инструменты.

- Мы сочетаем новейшие методики с опорой на проверенные веками традиции, - усмехнулся гестаповец.

- Сыворотка правды, герр оберфюрер?

- Ну что вы, Фатеев, за кого ж вы нас принимаете? Мы не садисты. Мы лишь скромные извлекатели информации. В наши намерения не входит сознательное причинение... э-э-э... физических неудобств допрашиваемому ради самих этих неудобств. А всевозможные психотропные препараты, или, как вы их называете, «сыворотки правды», себя не оправдали. Мы давно отказались от них.

- И заменили полиграфом, герр оберфюрер?

- Совершенно верно, Фатеев. На полиграфе-то ты и прокололся.

- Герр оберфюрер! Я был полностью оправдан по результатам тех испытаний!

Секурист вновь усмехнулся - со всей возможной гнусностью.

- Ты думаешь, что за два века наука полиграфия не продвинулась вперёд? Мы фиксировали больше двух сотен твоих параметров. Мы точно знаем, где и когда ты напрягался, именно для того, чтобы сбить с толку классический полиграф. Но тогда было сочтено целесообразным оставить тебя на свободе.

Я, в свою очередь, постарался усмехнуться.

- У меня на руках официальный документ о полном оправдании и снятии всех обвинений. Остальное - не более чем ваши рассуждения, герр оберфюрер, да простится мне это вольное обращение.

- Да, бумагу тебе действительно выдали, - охотно согласился следователь. - Чтобы усыпить твою бдительность. И ведь-таки усыпили!

- Тогда, опять же, не понимаю, к чему ваши вопросы, герр оберфюрер. Если меня хотят расстрелять, то для этого не нужны допросы. Как вы утверждаете, у вас достаточно доказательств. Значит, есть что-то, чего вы не знаете. Я правильно рассуждаю?

- У менее терпеливого и человечного сотрудника к вам бы уже применяли третью степень устрашения, - делано вздохнул секурист. - Меня интересует ваша деятельность на Новом Крыму, Фатеев.

- Моя командировка...

- Перестаньте, герр бывший обер-лейтенант. Разумеется, у вас все документы в порядке, отметки заградительно-этапных комендатур, воинских касс, продаттестат и вообще всё, что только можно себе вообразить. Ни у кого другого не возникло б и тени сомнения, что вы действительно были в командировке, если ограничиться вашим электронным следом, пребывая в полной уверенности, что подделать эти данные невозможно. Но мы следили за вами с самого начала. Мы знаем, что вы покинули Каппу на корабле контрабандистов. Они направлялись на Новый Крым. На ваши ползуны в Берлине по-прежнему высокий спрос. Дальше мы, само собой, потеряли вас из виду, наша агентура на Новом Крыму сработала непрофессионально. Оцените мою откровенность, Фатеев, - я рассказываю вам всё это для того, чтобы вы не думали, будто мы блефуем.

Похоже, что они действительно не блефовали.

Что ж, сменим тактику.

- Герр оберфюрер, на этот ваш вопрос очень просто ответить. Везде и всюду я, как мог, боролся с врагом Империи. С небезызвестной Дарианой Дарк.

- Ага! - Он так и подскочил на стуле. - То есть ты признаешься, что был там, на Новом Крыму?

- Мне не в чем признаваться, герр оберфюрер. Понимайте меня, как хотите. Я только хочу сказать, что могу в любой момент уйти от вас туда, где вы меня не достанете.

- Ну, это вы все говорите. Не волнуйся, у нас прекрасные реаниматологи, достанут и с того света. Так... ну а поподробнее о твоей деятельности в Новом Севастополе.

- Я уже ответил. Моей целью было поднять восстание против Дарианы Дарк.

- Зачем?

- Не хотел полного уничтожения моей родной планеты как результата карательной операции имперских Вооружённых сил. Полагал, что, если удастся покончить с Дарианой, вторжения не будет.

- Очень интересно, - заметил секурист. - И как же тебе удалось убедить господина Валленштейна дать тебе такую командировку?

- А он и не давал. Его подписи подделаны.

- В том числе и электронные? - секурист откровенно потешался.

- Их защита тоже не абсолютна.

- Очень хорошо. Превосходно. Надо будет попросить тебя продемонстрировать способы этой подделки... - он ехидно растянул губы. - Что же дальше?

- Дальше я не смог уничтожить Дарк.

- Что и следовало ожидать.

- И я вернулся в бригаду, когда она высадилась на моей планете. Предъявил поддельные подписи.

- Да, легенда у тебя получилась неплохой, - кивнул секурист. - Скажу больше, очень впечатляющая история. Что же дальше?

- Служил, герр оберфюрер. Участвовал в деле на Омеге-восемь, затем - здесь, на Каппе.

- Это мы, само собой, тоже знаем... А как насчёт поразительной удачливости твоей и шарфюрера Паттерс? Вся бригада только об этом и говорит.

Вся бригада об этом говорить не могла. Для остальных Туча просто необъяснимым образом оказывалась нацелена строго на одну точку.

- Как следует из показаний рядовых солдат твоей роты, людей, находившихся рядом с тобой в окопах, вместе с шарфюрером Паттерс вы не укрывались, в отличие от других, а словно старались дать этим созданиям увидеть себя и почувствовать?

- Мы заметили, что Туча хорошо идёт на живца.

- Гениальное прозрение, не иначе, - съязвил секурист. - Почему-то ни у кого другого подобные фокусы не прошли.

- Может, они выставляли неправильных людей? - пожал я плечами. - И уж совсем непонятно, почему я должен за это отвечать.

- Ты для начала будешь отвечать за дезертирство, - гестаповец с сосредоточенным видом клацал кнопочками на своей планшетке.

- За дезертирство полагается суд военного трибунала в составе командира части, начальника штаба и непосредственного начальника дезертировавшего военнослужащего. Разбирательство ускоренное. Приговор - расстрел. К чему такие сложности, герр оберфюрер?

Сейчас должен начать меня покупать. Потому что и впрямь - хотели бы прикончить, так лежал бы я уже горсточкой остывшего пепла.

Однако секурист ответил мне совсем иным:

- У меня мало времени, Фатеев, арестованных, к сожалению, больше, чем квалифицированных дознавателей с соответствующим допуском. Теперь тобой займутся специалисты несколько иного профиля, - он кивнул на молчаливую троицу. - Захочешь что-нибудь сказать - не стесняйся, всё фиксируется. Первая сессия - вводная, так сказать, близкое знакомство с нашим арсеналом. Потом я тебя ещё навещу.

Он поднялся. Странно, заставил я себя удивиться. Странно, потому что при пытках очень важно правильно задавать вопросы.

Я именно заставил себя удивиться, потому что слабая плоть уже кричала неслышимым криком.

Что ж, сейчас тебе предстоит на собственной шкуре узнать, каково это - быть «несгибаемым героем».

Трое молчаливых людей в масках, невозмутимых и равнодушных, неспешно позвякивали своим инструментарием.

- Как обычно, Георг? - вдруг нарушил тишину один из них.

- Нет, начнём с классики, - высоким, каким-то немужским голосом отозвалась другая маска. - Пожалуйста, Клаус, друг мой, набор номер восемь, от одной восьмой до одной шестьдесят четвёртой.

- У объекта скверные пальцы, может не пойти сразу...

- На одной восьмой у кого угодно пойдёт, - заметил Георг.

Вновь позвякивание.

Страх тёк в моих венах, растекался по телу, проникая в каждую клеточку. Что поделать, я, видать, мутант в недостаточной степени. Боли нельзя не бояться. Это безусловный инстинкт выживания. Её нельзя не чувствовать - но можно преодолеть, желая себе ещё большей боли.

Говорят, что можно преодолеть.

Интересно, проверяли ли они на себе эту методику.

- Одну шестьдесят четвертую, Ханс, держатель. Клаус, дезинфекция.

Пшиканье. Холодное облако окутывает пальцы. Вновь позвякиванье. Мягкое пожатие.

- Обойма. Микрометр. Спасибо, Ханс. Начинаем. Ушные фильтры на счёт три. Один... два... три!

Пришла боль, и мир распался на части. В такие моменты очень пригодилось бы умение терять сознание по собственному желанию.

Крик ударился о потолок, рухнул обратно.

- Три миллиметра, Георг.

- Прекрасно. Ещё одну на шестьдесят четыре, Клаус.

Лёгкие выбрасывают только что с неимоверным усилием втянутый воздух.

- Четыре миллиметра.

- Одна тридцать вторая, Клаус.

- Перебой. Ещё перебой. Сердце...

- Стимулятор, три кубика.

- Вторая на двух миллиметрах.

- Задержись.

Тьма. И я кидаюсь в неё, понимая, что там - спасение.

* * *

- Фатеев!

Та же комната. Я в той же позе. Тот же оберфюрер. Трое в масках, держат руки на отлёте, перчатки и комбинезоны испачканы красным. То есть моей кровью, тупо проговариваю я себе.

Странно, но ничего не болит. Правда, рук я вообще не чувствовал. Попробовал пошевелить пальцами - ничего. Мне словно ампутировали кисти.

- Болевая блокада, - заметив мои попытки, пояснил секурист. - Сейчас тебя поставят на ноги.

Я молчал. Им что-то от меня надо. Надо. От меня. От меня. Надо...

Ничего не значащие слова мечутся по сознанию, словно бильярдные шары.

Секурист наклонился, заглянул мне в глаза. Сделал какой-то быстрый жест.

Один из палачей быстро сунулся вперёд с ампулой-самовпрыской.

Окончательно я пришёл в себя, когда меня запихали в машину. Охрана в чёрных комбинезонах, украшенных двойными «молниями» на петлицах.

Бронетранспортёр долго петлял по улицам, потом вырвался из города. Не знаю, сколько продолжалась поездка - может, несколько часов. Я пребывал в полусне; и ещё очень сильно мёрзли руки. Секурист сидел рядом, заботливо поддерживая меня, словно брата.

А потом железный гроб замер, броневая плита откинулась; темнота, режущие лучи фонарей. Меня подхватили под руки, куда-то повели.

- Фатеев, - негромко произнёс голос. - Вы слышите меня, Фатеев?

- Слышу, - механически ответил я. Почему я не чувствую кисти рук?..

- Вы можете говорить? Вы меня видите?

- Нет, - сообщил я. - Что-то с руками...

- Это для вашей же пользы. Боль была бы непереносима.

- Хватит! - резко перебил другой голос, низкий и сильный. Знакомый голос... я слышал его... где?

- Руслан Фатеев, я не играю в прятки. Меня зовут Адальберт. Эрцгерцог Адальберт.

Я слепо вглядывался в темноту. Меня посадили на стул, посреди яркого круга света. За его пределами - мрак.

- Пробы твоей крови дали невероятный результат, - Адальберт (или человек с похожим голосом) говорил резко, уверенно, наверное, ещё рубил при этом ладонью воздух. - Руслан Фатеев, ты не человек.

Докопались. Но как? Неужто я сам открыл им дорогу, когда пытался «дать силы» биоморфу в себе? Таившийся доселе только в извивах хромосомной ДНК (или где-то ещё на субклеточном уровне) зверь вырвался из клетки. Его засекли.

- Руслан Фатеев, от твоего желания сотрудничать может зависеть судьба Империи.

- Мне наплевать на Империю, - ответил я. - Жрите друг друга.

Назвавшийся Адальбертом рассмеялся.

- Это неправда, Фатеев. Иначе ты был бы с Дарианой Дарк, а не с нами.

- Я не с вами, кем бы вы ни были.

- Нет, ты с нами, - с нажимом произнёс голос. - Когда помогал истребить Тучу на Каппе-4.

- Что вы от меня хотите? - Я очень устал. Блокаторы не пропускали боль от истерзанных пальцев в сознание, взамен я расплачивался чудовищной слабостью. Неадекватный размен... в редких случаях. И сейчас как раз такой. Предпочёл бы чувствовать всё, но не ощущать себя двухсотлетним старцем.

- Правды. О том, кто ты и как можешь управлять Тучей.

- Я не могу управлять Тучей.

- Не важно. Ты можешь притягивать её к себе. Это видела вся бригада. Ты - и шарфюрер Паттерс. У неё мы нашли те же компоненты в крови. Вы с ней - два сапога пара, как говорите вы, русские.

- Поздравляю, - вяло сказал я. Язык и губы отчего-то отказывались шевелиться.

- Кое-кто из моего окружения считал, что всё необходимое ты скажешь под пытками. Ты не сказал.

- Что ж, вам не повезло. А может, у вас плохие специалисты?

Нелегко пытаться иронизировать в таком положении.

- У меня прекрасные специалисты, - сдерживаясь, ответил мой собеседник. - Но ты просто стал умирать. И никакие препараты не могли это остановить. Они прекратили пытку. Симптомы ушли. Я правильно говорю, доктор?

- Ваша светлость совершенно правы, - прошелестел ещё один голос, весь истекавший подобострастием. - Острая сердечная недостаточность, которая...

- Достаточно, - остановил его назвавшийся Адальбертом. - Поэтому я и решил поговорить с тобой лично, Фатеев. У меня миллион дел, но ты сейчас из них - самое важное.

- Благодарю, - с прежним выражением сказал я. Что им теперь может от меня понадобиться?

- Мне подали неплохой совет, - продолжал эрцгерцог, а может, и не он. - Выложить карты на стол, как говорили в старину.

- Я не вижу вашего лица, - бесцветно заметил я.

Последовала пауза. Очевидно, они думали, что я не услышу. Но ошиблись:

- Ваша Светлость! Открывать лицо...

- Доннерветтер, если мне потребуется открыть лицо перед самим чёртом, чтобы только это распутать, - я не остановлюсь!..

- Но, Ваша Светлость, господин эрцгерцог!..

Они препирались довольно долго.

- Смотри, Фатеев, - прозвучало наконец.

Человек шагнул вперёд, где-то за моей спиной вспыхнул свет.

- Вы действительно похожи на Его Светлость эрцгерцога, - я старался, чтобы это прозвучало как можно более невозмутимо.

- Я он и есть, - угрюмо сказал Его Светлость регент. - Не притворяйся, Фатеев.

В общем, притворяться действительно не стоило. Его Светлость эрцгерцог действительно решил пожертвовать своим инкогнито.

- Так что же за дело у вас, Ваша Светлость?

- Откуда в тебе примесь биоморфа? - загрохотал Адальберт.

Надо признать, что веке в одиннадцатом из него вышел бы отличный правитель. Во всяком случае, на поле боя, когда сшибалась рыцарская конница, его услыхал бы даже самый последний пехотинец.

Наверное, можно было бы сделать круглые глаза и всё отрицать. Мол, какой такой биоморф? Но мне сейчас придётся с ними торговаться, жестоко, ожесточённо, и пусть знают, что я вполне представляю цену своего слова. А что торговаться придётся, я не сомневался. И потому я ответил правдой:

- Результат евгенического эксперимента.

- Кем проведённого?

Я усмехнулся.

- Добровольцами, которые стали моими родителями.

Приятно было увидеть на лице высокородного принца-регента самый настоящий ужас.

- Но... это... - выплюнул он, придя в себя, - настоящее извращение, презрение, попрание всех законов божеских и человеческих... Империя строго запрещала клонирование людей!..

Я молчал, наблюдая за его лицом.

- Каким же образом... - начал эрцгерцог и осёкся. - Сейчас уже не важно, каким. Кое-кто оказался расторопнее всех военных биоцентров. Ты можешь управлять биоморфами, Фатеев?

- Нет, эрцгерцог, не могу. Только притягивать их к себе. Притягивать своей ненавистью.

- Уже немало, - отрывисто бросил Адальберт. - Нам нужна твоя помощь, Фатеев. Нужна Империи, если ты действительно «простой имперский офицер», как утверждал совсем недавно.

- Если вам нужна моя помощь, эрцгерцог, её стоит купить.

Он ухмыльнулся.

- Купить? И только-то? Но разве ты забыл, где находишься? Достаточно моим...

- Ваши специалисты, эрцгерцог, только и смогли, что загнать меня в клиническую смерть. Я даже не испытаю боли от пыток. Просто умру, и всё. В положении биоморфа, как оказалось, имеются и свои преимущества. Мне не сделаться огнедышащим драконом, но вот умереть я сумею, когда это нужно мне, а не вам. Поэтому не советую со мной торговаться, Ваша Светлость регент. Да, и не советую также говорить, что мне следует спасать также и самого себя, если сюда ворвётся Туча. Если она ворвётся сюда, я и пальцем не пошевельну. Моя миссия останется незаконченной, но, по крайней мере, я нанесу противнику неприемлемые потери. Простыми словами, - в это мгновение меня захлестнула ярость, - что вы все сдохнете вместе со мной, вся верхушка заговора, и пусть биоморфы подавятся вашей арийской кровью, если уж она настолько важна! А я умру спокойно.

Наступила мёртвая тишина.

- И что ж тебе надо? - Адальберт попытался изобразить саркастическую ухмылку, получилась она у него плохо, и я подумал, что дела новоявленного правителя Империи действительно плохи.

Я ответил заученным давным-давно текстом. Как гордо он звучал когда-то, как казался воплощением всех наших мечтаний!

- Свобода для моей планеты. Независимость. Никаких имперских гарнизонов, наши собственные вооружённые силы, невмешательство во внутренние дела. Свободная торговля. Передача боевых средств Имперского флота, достаточных для нанесения неприемлемого ущерба атакующим, если в будущем какой-либо Император... или регент... сочтёт, что его более не связывают никакие договоры.

Ну и, разумеется, свобода всем арестованным вместе со мной. Оберсту Валленштейну, майорам Дитриху Мёхбау и Рудольфу Бюлову, а также политическим заключённым Сваарга. Амнистия выжившим участникам Второго Варшавского восстания, равно как и...

- Это понятно, - нетерпеливо махнул рукой Адальберт. - С ними всё ясно, Фатеев, а вот с остальным...

...Вам кажутся банальными мои требования, не правда ли? Да, это мы и планировали. Свободу для того крошечного кусочка России, что нам удалось сохранить. Не всеобщее добро и благо, не «счастье для всех, даром»; отец учил меня, что ставить следует самые высокие цели, однако надо помнить, когда достигнут максимально возможный в данной ситуации результат. Мы собирались идти к этому долгие годы, возможно - десятилетия, будучи вполне готовы и к тому, что не увидим плоды своих трудов; и сейчас, поскольку Империя явно собиралась торговаться - отчего бы не попробовать?

Наивно, говорите вы? Третий Рейх, ехидно напомните вы мне, не шибко утруждал себя соблюдением каких бы то ни было договорённостей? Так стоит ли ожидать верности слову от его духовных последышей, как бы тщательно они ни затирали свастику в лавровом венке? Одна небольшая планетка никогда не сможет противостоять огромной Империи. И даже заполучи мы несколько новейших мониторов и заполни всё небо орбитальным платформами, Империя всё равно прогрызётся сквозь наши оборонительные рубежи, даже меняя одного за сто.

Так на что ж тогда рассчитывать? Новый Крым - не Швейцария, не удобный плацдарм в игре многих могущественных сил.

Но как Швейцария была нужна Третьему Рейху, так и Новый Крым может стать нужен Империи.

Уже противно? Но мы - не Давид, а Империя, увы, не Голиаф. Мы не можем позволить себе красиво умереть на последних рубежах. Потому что мы - последние. От полутораста миллионов говорящих на русском за последние два века осталась горстка. Где остальные? Рассеялись, ассимилировались, утратили память. Потеряли язык. Переняли «общеимперское», многие даже модифицировали фамилии.

Так что вы, любители произносить красивые и пустые лозунги о том, что лучше умереть стоя, ну и так далее, заткнитесь. Это вопрос последнего императива. Достоин ли жить мой народ, мой язык, память о поколениях предков, о победах и поражениях, о взлётах духа, обо всём, что делает нас народом? Или нет, или последние из могикан должны выйти на открытый бой и лечь, безо всяких шансов на победу?..

Упав, можно подняться.

Как сказал давным-давно поэт Толстой:

А коль приключится над ними беда,

Потомки беду превозмогут!

Бывает, - добавил свет-солнышко князь,

Неволя заставит пройти через грязь,

Купаться в ней свиньи лишь могут!

Кто-то считает, что, упав, можно только умирать.

Кто-то говорит, что «лучше б они красиво пали!». Кто-то любит вспомнить некогда гордых американских индейцев.

Да, подняться смогут не все. Но после «красивой смерти» вообще некому будет подниматься. Моё дело - сохранить шанс встать.

Судите меня теперь, любители «последнего боя».

- ...Ты даже не спрашиваешь, зачем ты нам, Фатеев?

- Не спрашиваю, эрцгерцог. Жду, что вы сами скажете.

Он шагнул ближе, в традиционной для императорской фамилии чёрной форме бронетанковых войск.

- В последние часы произошло слишком много событий, - вполголоса произнёс он. Видно было, что слова давались ему нелегко.

- Не все армейские офицеры... согласились с моим регентством.

Ещё бы, подумал я.

- Некоторым из них... удалось склонить вверенные их командованию боевые части к неповиновению.

То есть у Валленштейна нашлось куда больше сторонников и единомышленников, чем я полагал, а охранка сработала непрофессионально. Всех потенциальных мятежников выявить не удалось.

- В настоящее время идут упорные бои... в районе императорской резиденции и... и в других местах, жизненно важных для нормального функционирования Империи.

За спиной эрцгерцога послышались встревоженные голоса.

- Молчите! - рявкнул тот, не оборачиваясь. - Вдобавок эти проклятые инсургенты, из своей Федерации... забросили нам сюда биоморфов!

Ага, «забросили», подумал я. И каким-то образом все эти биоморфы оказались в районе окружённой мятежными дивизиями императорской резиденции! Скорее уж это сам Адальберт вынужденно прибег к последнему резерву.

- Да, конечно, - медленно сказал я. - Против дворцовой охраны, разленившейся и растолстевшей, оказались испытанные боевые части, ветераны, и ваш личный полк не выдержал. А тут ещё и невесть откуда взявшаяся Туча...

Конечно, можно было бы высказать ему, что я догадываюсь, как оно произошло на самом деле, но не стоит показывать себя тем, кто слишком много знает.

- Именно так. А вообще смотри сам, Фатеев, - вздохнул эрцгерцог. - Вы, там, проектор!

Это была очень хорошая, качественная голографическая съёмка.

Я увидел утопающие в зелени сады Сан-Суси. Старый замок Фридриха Великого после утверждения Империи из музея вновь сделался любимой резиденцией кайзеров, территорию расширили, отрезав существенный кусок от Потсдама. Сейчас вокруг поднимались столбы дыма, то тут то там взлетали чёрные султаны взрывов. Судя по всему, мятежники наступали на Сан-Суси со всех четырех сторон.

А над древним куполом парила, шелестела сотнями тысяч крыльев Туча, самая плотная из всех, что мне приходилось встречать. От неё тянулись рукава - туда, где то и дело вспыхивали блики разрывов.

А потом я увидел стоящий у обочины бронетранспортёр с эмблемами охранного полка Сан-Суси, неподвижные тела, густо облепленные тварями Тучи.

- Она нападает на всех. На мои войска и на мятежников.

«Вышла из-под контроля?» - едва не вырвалось у меня.

- Как же Туча вообще оказалась здесь?

- Об этом надо спросить мой штаб, - угрюмо сказал эрцгерцог, однако угрюмость эта показалась мне явно наигранной.

Конечно, мне надо было задавать совершенно иные вопросы. Почему Тучу вообще решились пустить в ход? Как ею собирались управлять? Как, в конце концов, намерены были потом от неё избавиться?

- Что ж вы хотите от меня, Ваша Светлость?

- Я читал отчёты о боевых действиях на Каппе-4, Фатеев. Вы с Паттерс - и ты это подтвердил - могли притягивать к себе Тучу. Я прошу тебя сделать то же и здесь. Удивлён, что я обращаюсь к тебе именно с просьбой? Чтобы мы могли истребить её точно так же, как истребляла бригада «Танненберг».

- Не слишком, ваша светлость. Но не могу ли я переговорить с вами... в сугубо приватной обстановке? Где гарантировалось бы отсутствие «жучков», в том числе и поставленных теми, кому вы привыкли доверять?

Эрцгерцог свирепо зыркнул на меня.

- Можешь говорить здесь.

Я выразительно посмотрел в темноту за спиной Адальберта.

- Ну, хорошо, - нехотя уступил тот. - Иди за мной.

...Мы оказались в тесном бункере с фальшивыми окнами-экранами. За ними в пугающей близи парила Туча. Адальберт поморщился и задёрнул шторы.

- Не могу на это смотреть.

Как же, как же, подумал я. Это ты сейчас разыгрываешь передо мной комедию.

- Могу ли я осведомиться для начала, что с шарфюрером Паттерс?

- Во-первых, бывшим шарфюрером. Во-вторых, ты звал меня сюда только для того, чтобы задать этот вопрос?

- Нет, ваша светлость. Я не хотел давать вашим приближённым лишних аргументов в пользу моей ликвидации.

- Вот даже как, - хмыкнул Адальберт. - И что ж это за аргументы?

- Ваша светлость, вам требуется моя помощь. Взамен я хочу получить несколько честных ответов.

- В многой мудрости - много печали, как справедливо отмечали ещё древние, не правда ли, Фатеев?

- Для меня это не так, эрцгерцог. Мне нет дела до вашего переворота, но вот с биоморфами... мне не хотелось бы, чтобы вы вводили меня в заблуждение. Ведь Туча была выпущена по вашему приказу, не так ли? Когда положение защитников Сан-Суси стало отчаянным, все потайные отнорки оказались перехвачены - и неудивительно, поскольку против вас сражается часть высшей аристократии, посвящённая во все тайны старого замка, - вы решились выложить последний козырь.

Адальберт смотрел мне прямо в глаза. Ни он, ни я не опускали взгляда.

- Мне следовало или расстрелять тебя, или назначить рейхсканцлером, - медленно проговорил эрцгерцог. - Я понимаю, что никаких настоящих доказательств у тебя нет и быть не может... и мы могли бы долго перебрасываться пустыми словами, словно адвокаты при бракоразводном процессе медийной звезды. Но мне действительно нужна твоя помощь, Фатеев, если ты и впрямь можешь её оказать. Да, ты прав. Туча была специально выращена здесь, на Земле. В своё время мы получили образцы от Дарианы Дарк.

- Контролируемое вторжение, ваша светлость?

- Что-что?.. А, понял. Можно назвать и так. Не стану играть в прятки и отпираться. Ты всё определил правильно. Единственное, в чём ты не прав, - я лично не давал приказа выпустить это, - словно оправдываясь, произнёс Адальберт. - Мы... проводим расследование всех обстоятельств данного инцидента.

Неужели то место, где держали готовых к бою биоморфов, не запиралось на сто замков, а Его Светлость регент не держал ключей у себя под подушкой? Ни за что не поверю. Конечно, выпустили сами. Когда поняли, что дело плохо, охрана не справляется. Интересно, конечно, как это мятежники сумели доставить на тщательно охраняемую Землю столько войск, - похоже, не обошлось без засланного казачка и среди непосредственного окружения эрцгерцога.

- Туча убивает всех, - сумрачно повторил Адальберт. - И растекается по округе, как лесной пожар. Поэтому, когда стали известны данные твоих анализов...

Несомненно, Адальберт знал много больше, чем пытался показать. Уж слишком быстро догадался, к кому обращаться за помощью, когда Туча вырвалась на свободу.

- Я сказал свою цену, Ваша Светлость. Не хотите - не надо.

- Твоя планета под Дарианой Дарк!

- Разве вы не можете ей приказать, эрцгерцог?

Я намеренно опускал правильное титулование. Адальберт только кривился, старательно делая вид, что ничего не замечает и вообще «выше этого».

- Если б мог, - процедил он сквозь зубы, - неужели не приказал бы ей вообще прекратить всё это безумие?

- Полноте, Ваша Светлость, - приглушённо сказал я. - Дариана Дарк оказала вам громадную услугу. Разве без её войны, без биоморфов могли б вы сыграть роль спасителя отечества?

Глаза Адальберта сузились, однако он быстро овладел собой.

- Много болтаешь всякой ерунды, Фатеев. Я не скрываю, откуда у нас взялась активная биомасса, поскольку Дариана Дарк действительно сотрудничала в своё время с имперской разведкой. Но потом она, похоже, лишилась рассудка, устроила восстание, основала Федерацию... на вызовы из Берлина не отвечала, все наши люди в её окружении были уничтожены, причём совершенно бесчеловечным способом. Газовая камера по сравнению с этим показалась бы истинным благодеянием. Ну, ты видишь - я откровенен с тобой. Потому мы и убрали кайзера, что...

- Что кое-кто вконец стосковался без расовой теории, без «недочеловеков» и «неполноценных народов», без концентрационных лагерей и жёлтых шестиконечных звёзд на одежде евреев?

- Только не сейчас! - рявкнул Адальберт. - Сперва надо справиться с Тучей, а уж потом...

- Потом не будет, Ваша Светлость. Если вы решили воссоздать Третий Рейх под видом модернизации нынешнего, то пусть уж лучше Туча доведёт до конца своё дело.

Адальберт некоторое время молчал.

- Если я скажу тебе, что не собирался делать ничего подобного? Что всё это было рассчитано исключительно на экстремистов из «Арийского легиона»?

- Вот даже как, Ваша Светлость... а что же будет, когда ваши сторонники поймут, что вы не собираетесь воплощать их заветные чаяния? Что, если они найдут другую фигуру, чтобы посадить на трон?

- Я не слабак, в отличие от Его Императорского Величества! - громыхнул эрцгерцог. - Я бы не допустил катастрофы...

- Не тратьте даром слов, Ваша Светлость. Вы слышали мои условия. Присовокупите к ним безусловное уничтожение всех запасов активной биомассы. Потому что иначе может не остаться вообще ничего - от всей людской расы.

Адальберт скривил губы в горькой усмешке.

- Я могу пообещать тебе сейчас вообще всё, что угодно. Вплоть до места канцлера, как уже говорил. Но достаточно ли этого будет для того, чтобы ты действительно вызвал Тучу на себя?

- Я удовлетворюсь рескриптом регента, со всеми неподделываемыми подписями и печатями. Обязательством предоставить независимость Новому Крыму, уничтожить биоморфов, находящихся на Земле или иных мирах, подконтрольных Империи, и так далее. Разумеется, я также хотел бы получить аналогичным образом заверенный ваш рассказ о сотрудничестве с Дарианой Дарк, о теории и практике «контролируемого вторжения»... это послужит пусть и слабой, но всё-таки некоей гарантией. Едва ли аристократия будет очень счастлива, если подобные сведения, да ещё снабжённые неоспоримыми признаками подлинности, будут опубликованы.

Адальберт скорчил гримасу.

- Хорошо, - мрачно бросил он напоследок. - Ты получишь всё, что просишь. Вот только дать тебе в товарищи dame Паттерс я, увы, не смогу. Она в коме после... после форсированных методов допроса.

- Это плохо, - я постарался, чтобы на лице у меня ничего не отразилось. - Вдвоём мы могли бы действовать куда эффективнее.

- Я понимаю. Но наши специалисты... несколько перестарались. И, само собой, они не могли учесть того, как скажется на вас присутствие биоморфной составляющей.

- А что же дальше, Ваша Светлость? После того как нам удастся избавиться от Тучи? Ваши противники наступают.

- Я уже предложил им перемирие на условиях совместной борьбы с биоморфами. Они видят, что мои войска терпят от Тучи такой же урон, как и их собственные.

- И они согласились? Вот так просто? Не поставили никаких условий насчёт, гм, дальнейшего государственного устройства?

- За кого ты их принимаешь, Фатеев? Ещё б не выставили! Правда, с рядом моих доводов они тоже согласились. Император возвращается на трон. Но я остаюсь пожизненным регентом.

- А что думают остальные наследники? Кронпринц Зигфрид?

Адальберт зло ухмыльнулся.

- Подумай как следует, Фатеев. Кажется, в истории твоей страны был... несколько похожий случай, однако у нас, в отличие от русских, кровь членов императорской фамилии не пролилась.

Мне не потребовалось сильно напрягать память.

- Убийство Павла Первого?

- Совершенно верно, - кивнул Адальберт. - Я тоже изучал вашу историю, Фатеев. Так вот, их высочество кронпринц - почитатель Третьего Рейха, и притом фанатичный. У него на столе стоит портрет Адольфа Гитлера. Мне кажется, это о многом говорит. Только об этом не принято распространяться. Мне надо продолжать дальше?

Признаюсь, что несколько растерялся. Кронпринц Зигфрид долгие годы оставался едва ли не самой загадочной личностью императорской фамилии. Он если где-то и появлялся, то исключительно на «всеарийском слёте патриотов-рекреаторов», занимавшихся «воссозданием славных битв германской и австро-венгерской наций». Правда, никогда не участвовал, сидел в ложе почётных гостей, и на это мало кто обращал внимание...

И, как оказывается, зря не обращали, так, что ли?

- Но об этих материях можно поговорить и после, верно, Фатеев? Пока что нам надо справиться с Тучей.

- А на что вы рассчитывали, её выпуская?

Адальберт отвернулся, не выдержав моего взгляда.

- Дариана Дарк заверяла нас и проводила практические демонстрации с короткоживущими боевыми формами. Иными словами, они вылуплялись, пожирали всё, что могли, и после этого умирали. А тут всё оказалось совсем иначе...

- У Дарианы был свой расчёт.

- Это уж точно, - эрцгерцог вновь решился взглянуть мне прямо в глаза. - Так что же будем делать, Фатеев? Я, правитель огромной Империи, разговариваю тут с тобой, выдавая самые сокровенные государственные секреты. Ни у тебя, ни у меня нет выбора. Мы то, что мы есть. И либо мы уничтожим Тучу, либо она уничтожит нас. Не знаю, на что рассчитывает Дарк...

- На то, что она-то действительно может контролировать биоморфов. Хотя, по-моему, их никто не может по-настоящему контролировать. Они сами по себе.

Регент кивнул.

- Я принимаю твои условия. Но хочу напомнить - Туча в данный конкретный момент штурмует и этот бункер. Стальные двери можно, гм, размягчить кислотами, армированный железобетон - прогрызть на манер термитов... Мы продержимся ещё какое-то время, но не слишком долго. В качестве же первого шага, жеста доброй воли... - он расстегнул кобуру на поясе. - Вот, возьми. Мой собственный, с полной обоймой. Твоих арестованных товарищей сейчас доставят.

- Ценю ваше доверие, эрцгерцог, - медленно сказал я, осторожно принимая оружие забинтованными пальцами. Признаюсь, на миг я испытал сильное искушение - всадить пулю в самую середину лба моего партнёра по переговорам. - Начну действовать, как только увижу полковника Валленштейна. И Гилви Паттерс, в каком бы состоянии она ни пребывала.

- Очень хорошо, Фатеев. В таком случае предлагаю вернуться к остальным.

* * *

Герр оберст Иоахим фон Валленштейн выглядел неважно. К нему явно применяли все технологии «форсированных допросов», причём и самые примитивные: оба глаза полковника украшали величественные «фонари».

- Герр оберст, - я постарался щёлкнуть каблуками, однако вышло это скверно.

- Вольно, герр обер-лейтенант, - столь же формально отозвался Валленштейн. Во рту у него не хватало пары передних зубов, он присвистывал и шепелявил.

- Полковник, - рыкнул эрцгерцог, - вы можете говорить со мной спокойно, без истерических заклинаний о верности императорскому дому?

Валленштейн едва заметно вскинул подбородок.

- Моя верность императорскому дому - не предмет для обсуждения, Ваша Светлость.

- Тогда, быть может, ты возьмёшь на себя переговоры с теми, кто сейчас пытается наступать на Сан-Суси? Мы договорились с Фатеевым, что он поможет остановить Тучу, с тем чтобы по ней могли вести огонь и мы, и они.

- Тучу, бесспорно, необходимо уничтожить, - согласился Валленштейн. - Хочу только заметить, Ваша Светлость, что испытанное мною здесь совсем недавно отнюдь не прибавляет мне доверия к вашим целям и средствам.

Я невольно взглянул на забинтованные кисти рук. Хорошая у них анестезия...

- У меня нет времени препираться с тобой, Валленштейн. Если тебе непонятно, куда вёл Империю мой бедный дядюшка... - Адальберт презрительно фыркнул. - Он добрый, мягкий человек, прекрасный семьянин, баловавший до невозможности кронпринца. В результате Зигфрид твердит о «еврейском заговоре» и о том, что «Третий Рейх оболган победителями». Для тебя это новость, полковник? Не верю, не притворяйся. У тебя достаточно влиятельных друзей при дворе.

Валленштейн смотрел на эрцгерцога, злобно сощурившись.

- Я говорил это Фатееву, скажу и тебе. Пусть лучше «Арийский легион» думает, что своего добился. Пусть я буду во главе Империи, чем Зигфрид. Потому что я...

Валленштейн что-то резко ответил, похоже, начиналась перепалка.

Я отвернулся. В голове нарастал странный гул, словно сотни тысяч буровых машин изо всех механических сил вгрызались в неподатливую породу.

Туча пробивала себе дорогу внутрь.

- Господа, - произнёс я, ни к кому в отдельности не обращаясь, - они будут здесь самое большее через четверть часа. Предлагаю хотя бы на время прекратить ненужные дебаты. Напоминаю также Его Светлости регенту об обещанном рескрипте.

- Рескрипт сейчас будет, - посулил Адальберт с видом человека, лично подающего на подпись инквизитору свой собственный смертный приговор.

Он зло пролаял что-то в наручный коммуникатор.

В это самое время люди в белом, с надвинутыми респираторами осторожно вкатили носилки с dame Гилви Паттерс. К введённым в вены катетерам тянулись прозрачные трубки, негромко урчал моторчик, перекачивая жидкость. Вид у Гилви был как раз для похорон. Лицо даже не бледное, а отливающее какой-то трупной синевой, глаза глубоко запали, бескровные губы стянуло нитью.

На аппаратуре жизнеобеспечивания перемигивались многочисленные огоньки, дисплеи рисовали медленные кривые.

- Всё на искусственном поддержании, - сказал мне один из белых халатов. - Вентиляция лёгких, кровообращение, гемодиализ, внутривенное питание... Но состояние стабильное, тяжёлое, но стабильное...

Руки Гилви тоже были забинтованы. Так же, как и мои.

- Всё готово, всё здесь, Фатеев, - Адальберт встал рядом. - Мой адъютант несёт затребованный тобой рескрипт. Не знаю, как ты станешь проверять его подлинность, боюсь, тебе придётся поверить мне на слово.

- Я обойдусь тем, что есть. Господин эрцгерцог, я пойду вперёд. Мне нужно выманить Тучу на открытое место. После чего ваша охрана сможет расстрелять её фланговым огнём. Надеюсь, ваши нынешние противники присоединятся к нам в этом начинании. Я был бы признателен, если бы мне выдали броню.

- Распорядитесь, - мрачно кивнул Его Светлость регент. - А вы, Валленштейн, не можете не понимать, что...

«Мне надо идти, Гил. Может, ты услышишь меня? Не ушами, нет. А тем, что нас действительно объединяет?»

Я бросил последний взгляд на неподвижно возлежавшую на носилках Гилви и шагнул в тёмный проход.

Никогда прежде не бывал на Земле, тем более - в имперской столице, тем более - в тщательно охраняемом всеми мыслимыми и немыслимыми средствами Сан-Суси.

Всё-таки Новый Крым невозможно было даже сравнить со старой колыбелью человечества. Конечно, сейчас воздух пропитан был гарью от полыхавших невдалеке пожаров, воняло горелым мясом - от сбитых и упавших в пламя биоморфов. Горело пока ещё не в старых парках, помнивших ещё Фридриха Великого, кумира нынешних кайзеров, дальше, на берегу Хавеля, однако пламя неумолимо приближалось. Небо почернело от дыма и носившихся туда-сюда крылатых тварей Тучи. С юга, от Шарлоттенхофа, слышалась непрерывная стрельба.

За мной из боковых дверей выныривали фигуры в броне, у многих на рукавах - эмблемы «Арийского легиона».

Я вздохнул и привычно потянул к себе круживших над головой бестий.

На сей раз это оказалось посложнее. Туча плохо откликалась на зов, рыскала по сторонам, и мне далеко не сразу удалось заставить её кинуться на меня и только на меня.

Но всё-таки удалось.

* * *

ИМПЕРСКИЕ НОВОСТИ. ЭКСТРЕННЫЙ ВЫПУСК

Достигнуто соглашение о прекращении огня в столице.

Его Императорское Величество кайзер, выйдя из-под домашнего ареста, выступит сегодня со специальным заявлением о текущем положении и о возможных изменениях в законе о престолонаследии.

Его Светлость эрцгерцог Адальберт остаётся регентом Империи.

Его высочество кронпринц Зигфрид через своего пресс-секретаря отказался от каких бы то ни было комментариев.

Необоснованно арестованные военачальники и старшие офицеры освобождены.

Части и подразделения «Арийского легиона» покидают Берлин.

Бундестаг и политические партии возобновляют работу.

Никаких карательных мер против кого-либо не предусмотрено, Его Императорское Величество объявил о полном прощении всем участникам последних трагических событий, на какой бы стороне они ни выступали...

А теперь эти и другие новости в подробном изложении...

* * *

Я был несказанно удивлён, как быстро всё кончилось. Вчерашние враги дружно клялись в верности своей Великой Империи. Кайзер действительно выступил, заявляя, что виной всему было «трагическое недопонимание среди членов императорской семьи». Семьи погибших в результате «инцидента» рядовых и младших офицеров, равно как и добровольцев «Арийского легиона» получали полный соцпакет. Его светлость регент встречался с высшими офицерами. Вокруг Сан-Суси тушили пожары, убирали груды обугленных трупов - Туча послушно шла на мой зов, словно бараны на бойню.

Именной пистолет эрцгерцога так и остался у меня.

Три дня мы вместе с Гилви провели в дворцовом госпитале. Посетители шли чуть ли не сплошным потоком: Валленштейн, Мёхбау, Бюлов, их сменили птицы высокого полёта, начиная с генерал-фельдмаршала Хуберта Ланца, вновь занявшего должность начальника оперотдела Генштаба.

Сухой, поджарый, с неизменным моноклем (каковой, похоже, являлся у высшего имперского генералитета самым настоящим фетишем), он поздоровался со мной отрывистым кивком.

- Как ваши руки, герр гауптманн?

- Простите, герр генерал-фельдмаршал, но я...

- Только что произведён в гауптманны особым указом Его Императорского Величества, - бледно улыбнулся Ланц, кладя на прикроватную тумбочку небольшой пакет, перевязанный геральдической красно-чёрно-белой лентой. - Мне была оказана честь сообщить вам об этой милости Его Величества. И - пожалуйста, Фатеев, - давайте без чинов.

Я заставил себя ответить уставной фразой.

- Так как у вас с руками? - повторил Ланц.

- Быстро заживают, благодарю вас.

Генерал-фельдмаршал вновь растянул губы в подобие улыбки. Не то чтобы он заставлял себя улыбаться - нет, по-иному он просто не умел.

- Мне повезло, Руслан, - сперва они взялись за Обстфеллера и фон Листа. Хорошо, что не успели далеко продвинуться. Адальберт лично остановил экзекуцию. Кажется, он и в самом деле не собирался зайти настолько далеко. Тем более что Иоахим фон Даркмур исчез. Сейчас его ищут, но у такого типа, боюсь, слишком много отнорков.

- Благодарю за доверие, что вы сочли возможным поделиться со мной этим, - осторожно заметил я.

Ланц сдержанно усмехнулся - слабой тенью нормальной здоровой усмешки.

- Я пришёл к вам, Руслан, чтобы обсудить операцию, которая, возможно, станет наиважнейшей за все последние несколько лет. За всю историю... беспорядков, потрясавших Империю.

Я невольно сжал пальцы на небольшом тяжёлом тубусе, где хранил выданные и подписанные эрцгерцогом обязательства.

- Я в курсе ваших... переговоров с Его Светлостью, назовём это так, - продолжал Ланц. - Цена высока, что и говорить. Надеюсь, вы не станете вводить систему въездных виз. Признаюсь, тут мной руководит личный интерес, - снова тень улыбки. - Хотелось бы побывать на Новом Крыму ещё разок. Я большой поклонник вашего моря и вашей кухни.

Я ничего не ответил. Ланца это не смутило.

- Биоморфы и вся игра с ними была преступной безответственностью, самое меньшее, а по делу - самым отвратительным заговором против человечества. Империя не может пребывать в покое, пока причина этой угрозы не будет найдена и ликвидирована. Это и в ваших интересах, Руслан. Новый Крым под властью Дарианы Дарк, и, насколько мне известно, она продолжает форсированными темпами переселять на него людей с рудничных миров. Ясное дело, они станут сражаться за неё фанатически. Угроза геноцида на Новом Крыму ещё далеко не предотвращена, надо отдавать себе в этом отчёт.

- Пока не понял, господин генерал, чем могу быть вам полезен.

- Без чинов, без чинов, Руслан. Меня ввели в курс твоих - и dame Паттерс - паранормальных способностей.

- Уверяю вас, во мне нет никакой паранормальности. Механизмы функционирования биоморфов пока не поняты до конца, однако они вполне укладываются в материалистическую картину мира и не требуют введения божественных сущностей для объяснения.

- Я атеист, - суховато заметил Ланц. - Впрочем, оставим теологические споры. Я говорю об исключительно военном аспекте. Империя переходит к новой тактике. И сперва...

- Господин генерал, - я вновь проигнорировал «без чинов», - если планируется что-то против Федерации или Дбигу - то это бессмысленно. Надо бить по источнику биоморфов. Они - корень наших бед.

- Не только, - серьёзно, как равному, возразил Ланц. - Биоморфы - только оружие. Потребовались люди, чтобы привести его в действие. Не станет людей - исчезнет и проблема биоморфов.

- А вы точно знаете, как именно биоморфы оказались в распоряжении кого-то из людей?

Ланц вздохнул.

- К сожалению, нет. Планируя это наступление, я рассчитывал на вас, Руслан, на ваш рассказ.

- Боюсь, я не смогу быть чем-то полезен. Биоморфы словно сваливаются нам на голову. Их находят на Новом Крыму...

- И на ряде других планет, - перебил меня генерал. - Только там в большинстве случаев их находили команды военно-изыскательских экспедиций и уничтожали - в полном соответствии с инструкцией, не могу не заметить.

- Не было ли среди этих планет Нового Ковенанта?

Ланц одобрительно кивнул.

- Совершенно верно, Руслан. На родной планете Дарианы Дарк биоморфы тоже были найдены. Этот факт долгое время оставался строго секретным. Такое впечатление, что фон Даркмур, как и его предшественник, Мюллер, сознательно утаивали информацию не только от Генштаба, но и от императора.

- А родная планета Гилви Паттерс?

- У нас нет на этот счёт никакой информации.

- Но кто-то ведь создал и Гилви, и Дарк!

- Кто-то создал. Но я не считаю этот вопрос первостепенным, Фатеев. Как и то, «откуда приходят биоморфы». Наша Империя заражена ими, как вирусами. И мы, армия, как иммунная система, должны отыскать их всех и уничтожить. С вашей - и dame Паттерс - способностью притягивать к себе биоморфов мы можем рассчитывать на успех.

- Да, но...

- Поправляйтесь, Фатеев. Я надеюсь, вы понимаете, что всё, мною произнесённое здесь, относится к государственным секретам высшей категории?

Я мрачно кивнул.

Конечно, они не понимали. Им казалось, что достаточно справиться с уже имеющимися биоморфами и «матками», а новых - новых уже никогда не будет. Если же их вдруг найдут на какой-то новооткрытой планете - можно не сомневаться, Генштаб с чисто немецкой педантичностью разработает многостраничную инструкцию по технике безопасности, по ней станут принимать экзамены и зачёты, а за незнание - отрешать от командования и снимать с должностей.

И будет им казаться, что они нашли средство от всех напастей.

Наивные.

Прошло несколько дней. Я получил личный поздравительный адрес от Его Величества кайзера. Вручала его целая делегация, сверкая золотом погон и позументов. Никто не задавал никаких вопросов по поводу заключённой с эрцгерцогом сделки, словно так и надо. Словно я - и впрямь чрезвычайный и полномочный посол Нового Крыма, что присутствуют строгие и беспристрастные арбитры, что есть международный церемониал и протокол, как в стародавние времена...

Подозрительно. Или эрцгерцогу и впрямь всё равно, если его обязательства будут распубликованы? Или они надеются, что после того, как дело дошло до вооружённого мятежа, какие-то компрометирующие материалы уже не будут играть никакой роли?

Гилви поправлялась. Ей пришлось хуже всех, её биоморф, похоже, решил, что никакого выхода уже нет, и деловито принялся отключать одну за одной жизненно важные функции организма. Тем не менее земная техника не подвела.

В Потсдаме разбирали завалы, смывали гарь с нарядных мостовых и фасадов, торопливо высаживали новые деревья взамен поваленных и сожжённых.

Как восприняли всё это «Память и Гордость» вкупе с «Союзом Изгнанных», я не знал. В Империи всё стало как-то пугающе спокойно, вчерашние враги клялись друг другу в вечной любви, а пролившуюся кровь списывали на «трагические недоразумения». Правда, и оставшийся регентом Адальберт отнюдь не спешил проводить в жизнь столь широко разрекламированные меры по «укреплению положения стержневой нации».

А тем временем на Каппе-4 наступило затишье. После уничтожения «матки» биоморфы присмирели; насколько я мог понять, сейчас там отыскивали последние следы Тучи.

Хотя кто знает, сколько амёб-«истоков» попряталось по дальним закоулкам планеты...

Минуло семь дней. Всего семь дней. Визиты высокопоставленных генералов прекратились, руки заживали.

Всё хорошо? Всё прекрасно, цель достигнута?.. Дело за малым - выбить с Нового Крыма саму Дариану Дарк, и наступит полное во человецех благоволение?

Не верю.

С Гилви мы эти дни почти не разговаривали. Она лежала, молча глядя в потолок, отвечала с трудом и односложно, словно моё общество стало ей в тягость.

На восьмой день меня под белы руки и с немалой помпой препроводили в императорскую резиденцию, предварительно трижды обыскав и просветив на предмет скрытой, наверное, в желудке взрывчатки.

Меня обрядили в новенькую, с иголочки, парадную форму, нацепили только что вручённые погоны гауптманна. Да, ежели взглянуть со стороны - идеальный имперский офицер, вот только с принадлежностью к стержневой нации промашка вышла.

Бункер, куда меня привел надутый, словно индюк, личный императорский порученец, был убран с нарочитой строгостью, по моде позапрошлого века, с морёным дубом и зелёным сукном на стенах, бронзовыми светильниками и антикварного вида длинным столом, возле которого выстроились жёсткие стулья с высокими спинками, украшенными непременным Орлом-с-Венком-и-Солнцем.

В задней части зала я увидел полусферу проектора. Вдоль стен, негромко переговариваясь, стояло шестеро генералов, среди которых неожиданно оказался Валленштейн, явно неуверенно чувствовавший себя в новёхоньких погонах генерал-майора.

- Поздравляю, Руслан, - он пожал мне руку.

- Спасибо, господин генерал-майор.

- Ты неисправим. Послушай, Рус, я хотел спросить...

- Господа офицеры, Его Императорское Величество кайзер! - преисполненным торжественности и значения голосом объявил порученец. Чтобы так говорить, не обойдёшься без уроков сценической речи...

Вошёл кайзер. В мундире, с колодочкой наград, ни дать ни взять - пожилой отставник, бывший преподаватель какой-нибудь истории военного искусства из Академии Генштаба. За ним следом - Его Светлость регент, он же эрцгерцог Адальберт, вчерашний мятежник.

Все дружно вытянулись по стойке «смирно».

- Прошу садиться, господа.

- Вам сюда, гауптманн, - прошипел внезапно выросший рядом со мной ещё один порученец. Ему пришлось отодвинуть для меня стул, и я видел, что сие действие его едва не добило.

Рядом сел Валленштейн.

Господа генералы (среди них я узнал Ланца) рассаживались, нажимали кнопки на планшетках, напустив на себя самый важный вид, что-то рассматривали на дисплеях. Передо мной ничего не было, даже банальных карандаша с бумагой. Равно как и перед Валленштейном.

- Прошу вас, Адальберт, - кивнул император.

Тот поднялся, прочистил горло.

- Господа генералы. Пользуюсь случаем ещё раз принести свои самые искренние извинения тем из вас, кто пережил... малоприятные часы, будучи облыжно обвинён и подвергнут аресту в результате самоуправства людей бывшего начальника Службы безопасности Даркмура. Это было необходимо. Я должен сказать, что всё происшедшее - результат нашего совместного контрудара, нанесённого по группировке, планировавшей захват власти и полное преображение нашей Империи. Если вы помните, мне пришлось использовать кое-что из их фразеологии. Мы сожалеем, что дело дошло до открытых столкновений.

Господа генералы переглянулись, но никто не дерзнул высказаться.

Враньё, подумал я. Хорошая мина при плохой игре. Попытка помириться с аристократией. Или... или на самом деле тонкая интрига Его Светлости эрцгерцога, с тем чтобы хоть как-то, но «поцарствовать», пусть даже со званием «регента», возможность, так сказать, открыть глаза кайзеру на его собственного сынка.

- Здоровая часть сил в той же Службе безопасности на нашей стороне...

- И мы отделили зерна от плевел в самом правительствующем доме, - перебил Адальберта кайзер. - Мною изменён закон о престолонаследии. Кронпринц Зигфрид, равно как и его потомство, из него исключены. Права на корону перешли к Фридриху, моему второму сыну. Он не замечен... ни в каких склонностях, которые помешали бы ему достойно исполнять законы нашей великой Империи.

Теперь уже переглянулись мы с Валленштейном. А нам-то зачем это сообщать? Высший генералитет, Генштаб, всё такое прочее - ещё можно понять, а вот мы?..

- Господин Фатеев, господин Валленштейн, пусть вас не удивляет то, что мы решили сделать это объявление в вашем присутствии, - кайзер словно прочёл мои мысли. - Я правильно понял, господин Фатеев, что ваши, гм, услуги Империи требуют оплаты в виде предоставления независимости Новому Крыму?

- Да, Ваше Величество, - как можно спокойнее ответил я.

- То есть вы расцениваете себя прежде всего как гражданина своей родной планеты, а не всей Империи?

- Ваше Величество, мы слишком хорошо помним обстоятельства вхождения в Империю. И да, я - русский, я принадлежу Новому Крыму. Последнему осколку земли, оставшемуся у людей моего языка, простите мне эти высокие слова.

- Но у вас есть полномочия, подтверждённые конституционным большинством избирателей Нового Крыма? - подняв брови, осведомился кайзер. - Вы можете пребывать в полной уверенности, что все ваши соотечественники только и мечтают, что о независимости, а на самом деле это может оказаться совсем не так?

- Я дерзну утверждать, Ваше Величество, что достаточно хорошо знаю помыслы и чаяния моих сограждан.

- Но тем не менее единственным внятным инструментом для выяснения их позиции может стать только всепланетный референдум, проведение которого, я считаю, должно обязательно быть включено в нашу сделку, если она вообще состоится, - холодно бросил кайзер, и господа генералы тотчас послушно закивали в ответ, ну точь-в-точь как китайские болванчики. - И потом, господин Фатеев... Как вы себе представляете независимость своей родной планеты? Десять процентов суши, остальное - океан. Минеральные ресурсы присутствуют, но почти исключительно - под водой, их промышленная разработка крайне затруднена. Но, в конце концов, если ваши ползуны не перестанут размножаться... - кайзер вдруг нагнулся вперёд, впиваясь в меня взглядом. - А что вы станете делать не сейчас, не через двадцать лет, а через пятьдесят-шестьдесят? В Империи сменится власть. И новому императору может прийти в голову, что терпеть независимый Новый Крым - слишком большая роскошь. Что может одна планета противопоставить тысячам других миров? Что сможет гарантировать вашу неприкосновенность?

- Подпись и достоинство императоров... - начал я, однако кайзер прервал меня раздражённым взмахом.

- Господин Фатеев, у меня сложилось мнение о вас, как об умном человеке, пожалуйста, не заставляйте в вас разочароваться. Подпись и достоинство - ничто по сравнению с государственной необходимостью. Если таково будет мнение грядущего правителя Империи - не волнуйтесь, повод всегда найдётся. Так стоит ли сейчас вам закладывать такую мину под благополучие... да что там благополучие, под саму вероятность выживания ваших соплеменников?

Это была неприкрытая угроза. И он был прав - кто может помешать новому кайзеру двинуть весь флот Империи против одной-единственной планеты?

- Я - человек излишне мягкий и ненавижу кровопролитие, - сказал кайзер. Мне пришлось сделать усилие, чтобы подавить непрошеную усмешку. - Мои преемники вполне могут не разделять мои взгляды на способы управления государством.

Я мог бы многое ответить. Вспомнить наши с отцом разговоры, когда исходный план ещё только формулировался.

- Я исхожу из того, Ваше Величество, что Империи при любом правителе будет более выгодно иметь независимый и... - я заставил себя произнести эти слова, - дружественный Новый Крым, чем рассадник террористов и инсургентов.

- Выгода Империи не всегда и не всеми понимается одинаково, - заметил кайзер.

Конечно. Но что делать, наш с отцом план предусматривал многолетнюю, постепенную работу, результатом которой стало бы признание в среде аристократии важности «швейцарского» статуса Нового Крыма. К этой работе впоследствии должны были подключиться другие люди, круг вовлечённых неизбежно бы расширился...

- Тем не менее я позволю себе настаивать на своих условиях, - сказал я. Больше ничего не оставалось делать.

Господа генералы так и буравили меня взглядами из-под анекдотичных моноклей.

Валленштейн тоже смотрел на меня, и по его лицу ничего невозможно было прочесть.

- Разрешите, Ваше Величество? - вдруг произнёс он.

- Прошу вас, герр генерал-майор, - милостиво кивнул кайзер.

- Я давно знаю Руслана Фатеева. Я также достаточно долго служил на его родной планете. Моё мнение - к нему надо прислушаться. Тем более что они с dame Паттерс - наше единственное оружие против настоящего врага - биоморфов. Так называемая Федерация - ничто без своего биологического оружия.

- Однако оно у них есть, герр Валленштейн, - скрипуче возразил самый старший из генералов.

- Тем ценнее двое людей, которые могут противостоять биоморфам, - не смутился Валленштейн.

- Их ценность никто не подвергает сомнению, но...

- Господа, - вступил в разговор эрцгерцог. - Призываю вас ещё раз вспомнить повестку дня. Мы проинформировали господина Фатеева, поскольку, я считаю, это будет способствовать наибольшей его эффективности в боевых операциях. Лично я выступаю за то, чтобы удовлетворить его требования. Мне тоже известно положение и настроения на Новом Крыму. Они не хотят ни Империи, ни Федерации. Они хотят жить сами по себе, управляясь своими законами. Это желание может не казаться нам естественным, мы интегристы; мы можем считать, что они заблуждаются, но...

- Отпустить одну планету - значит показать пример всем остальным, - возразил старший из генералов, насколько я понял - начальник Генерального штаба, генерал-фельдмаршал Максимилиан фон Вейхс. - Чем Новый Крым лучше других национальных планет? Я всегда был противником сохранения «колониальной» структуры в Дальних Секторах, за пример следовало взять Внутренние Миры с исключительно центральным подчинением и отсутствием, гм, национальных образований.

- Справедливо замечено, Максимилиан, - одобрительно кивнул кайзер. - Господин Фатеев, вы слышали? Имперское правительство не может игнорировать подобные факты.

- Имперское правительство, быть может, не столкнулось бы с такими проблемами, проводи оно несколько иную внутреннюю политику?

Мои слова встретил возмущённый ропот. А вот Валленштейн неожиданно кивнул, причём с явным одобрением.

- Ваше Величество, мы собрались, чтобы обсудить борьбу с биоморфами и те возможности, что открываются перед нами в свете новых обстоятельств, - почтительно возразил кайзеру Адальберт. Даже и не подумаешь, что совсем недавно он упёк дражайшего дядюшку под домашний арест, хоть они прикидываются теперь, что всё это и было так задумано! - Мне не кажется продуктивным обсуждать сейчас разумность выдвинутых господином Фатеевым условий. Это его условия, и, как я понимаю, они поддерживаются истеблишментом Нового Крыма. Если мы хотим использовать Фатеева, нельзя отбрасывать его требования с порога, не важно, нравятся они нам или нет.

Кайзер недовольно взглянул на племянника.

- Хорошо, - нехотя проговорил он, поджимая губы. - Давайте вернёмся к обсуждению плана операции. Но я продолжаю настаивать на референдуме...

- Дума Нового Крыма едва ли станет возражать против этого, Ваше Величество, - сказал я. - Пусть будет референдум. Его результаты предопределены... если, конечно, результаты не будут фальсифицированы.

- Смешанная комиссия способна с этим справиться!

- Совершенно верно, Ваше Величество.

- Клаус, занесите в протокол, - повернулся к порученцу император.

Здесь, похоже, не доверяли программам распознавания речи. Заседание по старинке, от руки, стенографировали двое секретарей.

- Мы слушаем вас, Адальберт.

- Благодарю, Ваше Величество. Meine Herren, на сегодняшний день так называемая Федерация полностью овладела Новым Крымом, Шайтаном и двумя из трёх обитаемых планет группы Каппа, - проектор развернул трёхмерную картинку нашего сектора. Потерянные планеты заливало тёмно-синим. - На Каппе-4, благодаря усилиям бригады «Танненберг», - кивок в сторону Валленштейна, - и лично господина Фатеева, при помощи dame Паттерс, нам удалось отразить натиск биоморфов и перейти в наступление. Сейчас положение стабилизировалось. Идёт поиск и уничтожение последних очагов поражения биоморфами. Хочу заметить, что даже после элиминирования главных сил Тучи подобный поиск без Фатеева и Паттерс сопряжён с большим риском и немалыми потерями: до двухсот человек в день только убитыми.

- Двести в день? Это немного, - заметил фон Вейхс.

- Но они встречаются только с изолированными, немногочисленными роями, - возразил Адальберт. - Не больше полутора-двух тысяч особей в каждом. И тем не менее мы теряем людей в каждом столкновении. Несмотря на накопленный опыт и разработанные методики.

- Его светлость прав, - нехотя признал Ланц, - без Фатеева и Паттерс нам не переломить ситуацию. Зато с ними... впрочем, статистика «Танненберга» говорит сама за себя.

- Но пока мы не выяснили, откуда берутся биоморфы, как мы можем рассчитывать на конечную победу? - вступил ещё один разукрашенный орденскими колодками генерал, его имени я не знал. - Они свалились на нашу голову внезапно, невесть откуда; из компиляции, представленной нам Его Светлостью, следует, что их случайно находили на разных планетах, верно? Кое-кто пошёл ещё дальше и додумался до поистине невероятного - создал гибриды человека и биоморфа, да простит мне здесь присутствующий господин Фатеев. Но откуда взялись эти биоморфы исходно?

Все повернулись ко мне.

- А если вспомнить информацию о том, что все встреченные нами Дбигу несут в себе эту самую «биоморфность»... - вставил Ланц.

- Вот именно, - подхватил Максимилиан фон Вейхс. - Этого я вообще не могу понять. Целая цивилизация, смешанная с биоморфами?

- Космос велик. В нём возможно всё, - проговорил эрцгерцог. - Господин Фатеев! Как я понимаю, вы здесь - самый лучший из возможных экспертов по биоморфам. Не желаете ли ознакомить нас с вашим видением ситуации? - эрцгерцог с изысканной вежливостью слегка поклонился.

Я поднялся. Вот оно. Самый важный момент. Важнее всех рескриптов. К сожалению, Новый Крым не может штурмовать имперский Берлин. Единственная возможность - взять его изнутри.

- Ваше Величество, Ваша Светлость, господа генералы. Вы все - профессиональные военные, стратеги, привыкшие мыслить в строгих и логичных терминах оперативного искусства. У войны должны иметься чёткие цели. Если одна цивилизация нападает на другую, следовательно, к этому имелось множество предпосылок и серьёзных причин. Высокоразвитый разум отрицает возможность геноцида не подобных себе, - последней фразой я явно льстил присутствующим господам генералам. - И история космической экспансии человечества до сих пор вполне соответствовала этим принципам. Мы ни с кем по-настоящему не воевали, никакие злобные пришельцы не собирались нас поработить или уничтожить в открытой войне...

- А теперь вот решили! - перебил меня фон Вейхс. - Прошу прощения, Ваше Величество. Наш долг - найти их и уничтожить! Равно как и их пособников из так называемой Федерации!

- Спокойствие, Максимилиан, спокойствие. Продолжайте, герр Фатеев.

- Господа, если бы против нас действовала некая сверхцивилизация Чужих, мы бы давно уже были бы уничтожены. Никакой военной логики в «подбрасывании» нам биоморфов не прослеживается. Популярное в фантастической литературе приписывание инопланетным культурам закрытости и важности непонятных для нас морально-этических установок, как правило, списанных со средневековой Японии, - это не более чем выдумки. Дбигу и Слайм действовали вполне рационально и руководствовались вполне нами постигаемыми критериями.

- До той поры, пока Дбигу не начали вторжение, - негромко заметил Валленштейн.

- Совершенно верно, герр генерал-майор. До тех пор, пока Дбигу не начали так называемое вторжение, которое носило характер не военной, а экологической операции. Они вполне успешно очищали планеты, на которых побывали биоморфы, от всех следов хозяйственной деятельности человечества. От нас они отбивались... примерно так же, как занятый человек пинает крутящуюся под ногами собаку.

- Но мы имели успех! Мы контролируем значительную территорию на Омеге-восемь! - вновь прервал меня фон Вейхс.

- Герр генерал-фельдмаршал, а на Иволге?

Фон Вейхс вопросительно взглянул на кайзера, и тот нехотя кивнул.

- Там мы потерпели неудачу. Плацдарм пришлось эвакуировать. Планета кишмя кишела осьминогами. Успели закрепиться.

- Следовательно, план Дбигу пока работает. Они ударили туда, где прошли «матки». Не без оснований ожидая, что не встретят там ничего живого. А остальным силам Империи положено было сражаться до последнего с биоморфами на других планетах. Не удивлюсь, если очень скоро Сообщество Дбигу предпримет высадку на Каппе-один и два.

- Но почему они действовали так странно? - не унимался начальник Генерального штаба.

- Потому что это больше всего походит на инстинкт. Инстинкт, распространённый на масштабные действия целой цивилизации, которая, быть может, в здравом уме и трезвой памяти ни за что бы не пошла на конфликт. Дбигу биоморфны, не так ли? А что, если это инструмент воздействия на них? Что, если они выполняют роль неких «ассенизаторов», восстанавливая планеты в первозданном виде, после того как Туча расправится с людьми?

- То есть биоморфы, по-вашему, - не унимался фон Вейхс, - это некое подобие экологов-экстремистов, считающих преступлением вмешательство в естественное развитие жизни на планетах? И мы, человечество, за свою активную политику терраформирования новых колоний попали в какой-то «чёрный список»?

- Возможно, герр генерал-фельдмаршал, никакого «чёрного списка» нет, а есть... есть нечто вроде иммунной системы Вселенной. Или хотя бы нашей Галактики. И эта иммунная система построена на биоморфах, - меня подхватило. - Они рассеяны по разным планетам. И, возможно, по каким-то причинам - сейчас не так важно, по каким именно, - распознали человечество как «инородное тело». Может, из-за нашей неудержимой экспансии - вспомните, наш организм точно так же борется с постоянно делящимися раковыми клетками. Что, если на каком-то непредставимом нам уровне мы, человечество, - рак Вселенной? В трудах средневековых алхимиков часто фигурировало понятие Первочеловека, Человека, составляющего целую вселенную. Конечно, это была всего лишь аллегория, но... представьте себе Вселенную как единый организм. Организм, в котором цивилизации - всего лишь клетки. В нашем теле клетки не рассуждают, а выполняют приказы, поступающие посредством химических медиаторов, в том числе и совершают преднамеренное самоубийство, если этого требуют интересы всего организма. С точки зрения клеток подобные действия могут не иметь никакого смысла. Так же и здесь. С военной точки зрения действия Дбигу не имеют никакого смысла. Но в терминах «большого человека» - вполне. Октопусы «заживляют раны», оставленные человечеством. В нашем организме репарационные механизмы тоже запускаются подобным образом. Самим Дбигу от войны с нами никаких особых прибылей не просматривается. Они вполне рациональны. Значит, существует механизм, чтобы заставить их повиноваться. Отсюда и «неразумность» их действий.

- Они что же, в бреду всё это проделывали? - негромко спросил Адальберт.

- Почему же «в бреду»? Но биоморф - это я понял на себе - со временем, и особенно если давать ему проявлять себя, - вполне может «взять управление на себя», пусть даже не слишком удачно...

- Что-то слабо верится, - нахмурился Ланц. - Астрология... простите, но я военный-практик. Не вижу, как это соотнести с уже случившимися событиями. И потом, иммунная система, разве может она быть настолько неэффективна...

- В молодости и зрелости - да. Она очень эффективна. Раковые заболевания в этом возрасте, как правило, достаточно редки. А вот когда организм стареет... Откуда мы знаем, сколько «лет» нашему гипотетическому «большому человеку»? Быть может, он уже в преклонных годах? Может, уже не так уж далёк его собственный конец и рождение чего-то нового?

Наступило молчание.

- Не люблю апокалиптических прогнозов, - мрачно проговорил Адальберт.

- Я всего лишь пытаюсь объединить все наблюдаемые данные некоей общей гипотезой, более-менее непротиворечивой. Возможно, все «нормальные» цивилизации Космоса действительно несут в себе эту злосчастную «биоморфность», а наше человечество - нет, и поэтому опознаётся как «вражеское»? Кто знает...

- И что же вы предлагаете, Фатеев? - напряжённо спросил кайзер. - Ваша гипотеза, признаюсь, фантастична, но, за неимением лучшего...

Я глубоко вдохнул.

- Гипотеза фантастична. Но биоморфы практически непобедимы, на планетах, где оказался хоть один из них, всегда будет сохраняться возможность их возрождения. Достаточно всего лишь одного «истока», из которого выведется настоящая «матка», и... Без антигравитационной технологии Дбигу они не могут летать, так что...

- Ага! - фон Вейхс едва не подскочил. - Тут-то я вас и поймал! Как же может ваша «вселенская иммунная система» зависеть от технологии какой-то одной цивилизации?

- Можно предложить тысячу объяснений, герр генерал-фельдмаршал. Ну, например, что такие технологии существуют во многих местах обитаемого космоса и что все «нормальные» цивилизации обеспечивают биоморфов подобного рода средствами. Опять же, на уровне инстинкта. Но разрешите и мне задать вопрос - был ли захвачен хоть один такой антигравитационный аппарат, ведь на Иволге армия уничтожила добрый десяток «маток»?

- Нет, - после паузы ответил начальник Генерального штаба. - Мы ничего не нашли. Возможно, они погибали вместе с «матками». Самоликвидация, или детонация от наших снарядов.

- Так, а зачем было вообще «подбрасывать» нам этих биоморфов? - осведомился кайзер. - Зачем идти столь сложным путём?

- Тут мы можем только спекулировать, Ваше Величество, - ответил я. - Всякой контрольной системе, не важно, механической, электронной или биологической, необходим критерий срабатывания. В нашем случае это могло быть достижение определённого уровня космической экспансии, когда мы добрались до планет, «заражённых» биоморфами. Возможно, сыграло свою роль и то, как мы ими распорядились. А воспользовались мы ими для войны, причём войны междоусобной. Не исключено, что такая агрессивность, да ещё и внутривидовая, тоже может служить критерием отбраковки.

- Меня больше волнует возникновение... э-э-э... людей с примесью биоморфов, - сухо заявил фон Вейхс. - Сколько таких уже появилось? Сколько ходит по нашим улицам? Дариана Дарк воспользовалась биоморфами, смогла ими управлять...

- Прошу прощения, герр генерал-фельдмаршал, но она смогла это сделать только до определённой степени.

- Пусть так, но сейчас это даже не важно. Она смогла. Где гарантия, что не появятся новые дарианы?

- Они не появятся, если никто не будет подкармливать ей подобных и уж тем более не будет выступать адвокатами «управляемого вторжения».

Эрцгерцог Адальберт зло сощурился.

- Такая теория действительно существовала, - проговорил кайзер. - Признаюсь, что я всегда был её противником и считал, что она не имеет права на существование. Но, как видно, она таки осуществлялась?..

Адальберт немедленно свалил всё на Иоахима фон Даркмура, небезуспешно превращая его в истинного козла отпущения. Император раздражённо остановил его.

- Давайте дослушаем Фатеева, племянник. Его теория безумна, но ничего лучше мы сейчас всё равно не имеем. Но, Руслан, - теперь кайзер обращался уже напрямую ко мне, - а почему всё-таки такие сложности? Ведь если нас надо уничтожить - почему не послать огромный флот и стереть нас с лица Вселенной?

- Мне кажется, Ваше Величество, мы столкнулись с двумя глобальными процессами, первый - это развитие разума, развития цивилизаций. Войны мало-помалу уходят в прошлое, агрессия поддаётся купированию, словом, контролируется тем или иным способом. Сообщество Дбигу никак не заинтересовано в войне с человечеством. Равно как и человечество не заинтересовано в войне с Дбигу. Отдельная клетка в человеческом теле никак не пострадает от непосредственного соседства с раковой, разумеется, исключительно в общем случае, поскольку те же опухоли выделяют...

- Биологические и онкологические подробности можно опустить, - перебил кайзер. - Полагаю, это не относится к экспертной сфере здесь присутствующих.

- Клетка не знает, почему иммунная система отдала приказ уничтожить тот или иной объект. Она просто активируется, распознаёт врага и выполняет свою функцию. Конечно, хорошо, когда эти функции в случае с цивилизациями подлежат осмыслению, а если нет? Если эта цивилизация стремится к миру с соседями и не видит в них никакой угрозы? Боюсь, нам никогда не понять, почему же нас сочли недостойными существования. Но в данном случае это и не важно, потому что иммунная система не вступает в переговоры и не идёт на компромиссы. С чем мы и столкнулись в случае с Дбигу. Они ответили нам одной-единственной фразой, явно ритуального характера. Что вполне естественно - такие глубоко запрятанные «сверхфункции» цивилизации естественнее всего скрывать под религиозными или мистическими «обоснованиями». Но для стадии, когда цивилизация достигла уровня космической экспансии, ни религия, ни традиция на сто процентов уже не справляются. Правят бал разум и здравый смысл, тот самый, что гласит: «живи сам и давай жить другим». Чтобы это подавить, чтобы воззвать к инстинктам, и требуются биоморфы. Возможно, мы действительно некая аномалия, возникшая без участия «центра жизни», из которого исходят все остальные цивилизации...

- Правильно ли я тебе понял, Руслан, - после паузы осторожно спросил Валленштейн, - что на уровне, если можно так выразиться, метасовокупности цивилизаций перестают действовать законы разума и начинают действовать - на другом уровне, конечно, - правила многоклеточных биологических систем? Инстинкты, скажем так?

- Вы совершенно правы, герр генерал-майор. Но это только моя спекуляция. Боюсь, что клетке никогда не постичь всех законов организма, частью которого она является.

Некоторое время царило молчание.

- Предлагаю всё же вернуться к чему-то более конкретному, - император поправил монокль. - К управляемости биоморфов, например.

- Все детали, боюсь, знает одна лишь Дариана Дарк, - ответил я. - Но, если оставаться в рамках моей гипотезы, да, собственно говоря, даже если её откинуть, я вижу только один реальный выход для человечества.

- Какой же, господин Фатеев? - скептически осведомился кайзер.

Я вновь глубоко вздохнул. Сейчас - или никогда. И начал говорить.

* * *

Не могу сказать, что я их убедил. Ведь всё, что у меня имелось, - некая попытка свести концы с концами в более-менее непротиворечивой картине, пусть даже на первый взгляд совершенно фантастической. И самое неприятное, что все доказательства являлись исключительно косвенными. Пожалуй, самое прочное, имевшееся в моём арсенале, - это необъяснимое поведение Дбигу.

Я всё-таки дерзнул сделать одно предположение: биоморфы полностью овладели двумя из Капп, и там в ближайшее время следовало ждать появления флота октопусов.

Я не ошибся.

Очевидно, на кайзера и регента это подействовало. Запланированной операции дали громкое, хотя и неприятное мне лично название «Тайфун», и бригада «Танненберг» стала готовиться к своему решающему бою.

Но сперва нам требовалось побывать на Новом Крыму. Нам позарез нужна была Дариана Дарк.

Она оставалась там. Всё-таки с продовольствием в её Федерации дело обстояло не слишком хорошо. А тут ещё и сплошные диверсии, забастовки и тому подобное. В Федерации хватало рудничных и индустриальных планет, однако кормить их пришлось моей родной планете. Новый Ковенант, Смитсония и другие «ограниченно комфортные» миры могли кое-как поддерживать своё собственное население, но не более того. Там всё шло гладко, народ души не чаял в дорогой товарище Дарк, благодаря которой они могли наконец несколько разнообразить своё меню. Да и отправиться за минимальные деньги отдохнуть к морю тоже недурственно.

Но оперативное управление всё исходило с Нового Крыма. Удобно... с одной стороны. А с другой - что ж, придётся перепахивать и без того небогатую сушей планету всем, что только может взрываться и гореть?

«Мерона» и приданная нам группа прорыва планетарной обороны ушли в длинный прыжок. А остальной флот встретил на орбите как раз успевших к окончанию боёв на Каппе-один октопусов.

* * *

- Гил. Ты всё молчишь...

Нам выделили отдельную каюту. Роту мою принял другой командир, а нас прикомандировали к штабу бригады. Гилви щеголяла в новенькой чёрной формой с погонами унтерштурмфюрера и тремя «кубиками» на левой петлице. Правда, незаметно было, что бывшую разведчицу Дарианы Дарк хоть в малейшей степени радует то, как она вышла из ситуации со своим провалом. Ведь сидеть бы ей в ведомстве фон Даркмура, безо всякой надежды выбраться оттуда. Не помогло бы и согласие на радиоигру.

- Рус... - она не смотрела на меня, пальцы бездумно крутили пуговицу на лацкане. - Мы ведь на погибель идём, Рус...

- Не каркай, - я сел рядом, обнял её за плечи, и она тотчас прижалась - доверчиво и крепко, словно испуганный ребёнок. - Не раскисай, Гил. Ничего с нами не случится. Уже столько всего пережили...

Она покачала головой.

- Нет, Рус. Не знаю, кто подсадил в меня эту дрянь, но вот ты её разбудил, и теперь она только и знает, что вещает. Закрываю глаза - вижу места, откуда они все приходят. Живые моря эти...

- Ты же знаешь, что без нас - не справиться. Да и не смогут они с нами ничего сделать. Мы ж их притягивать к себе не станем. Не то что на Каппе или где-то ещё.

- Ты всё утешаешь... а я чётко вижу, чем всё кончится...

- Ничем не кончится. Сделаем дело - и вернёмся.

Она ничего не ответила. Корабельной искусственной «ночью», лёжа рядом, я слышал её прерывистое дыхание - Гилви ни на миг не смыкала глаз. Зачастую приподнималась на локте и замирала так, глядя мне в лицо, молча, неотступно, пока я не просыпался, ощутив этот взгляд.

Мне казалось, что будит меня мой биоморф, почувствовав внимание собрата.

...В свой черёд «Мерона» вышла на дальние подступы к Новому Крыму, и мониторы взялись за работу.

А по всем каналам гремела пропаганда Федерации, сквозь которую нет-нет да и прорывался слабый, плохо слышимый, но, несмотря ни на что, звучащий голос новокрымского сопротивления.

НОВОСТИ НАРОДНО-ДЕМОКРАТИЧЕСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ ТРИДЦАТИ ПЛАНЕТ

Журавль над планетами Каппы.

Наша журналистская бригада первой из представителей средств массовой информации высадилась на очищенной от имперских захватчиков планете. Она пуста - оккупанты заставили всё мирное население покинуть свои дома, вывезя их в глубь имперской территории. Мы видим оставленные посёлки, брошенные фермы, повсюду - следы поспешного бегства. Наше чудо-оружие блестяще выполнило свою задачу, очистив от имперско-фашистских войск целый мир. Захвачены богатые трофеи, на Каппе в наши руки попал мощный промышленный потенциал. Сейчас главное - по-хозяйски распорядиться этим богатством. Скоро на Каппу прибудут бригады монтажников и наладчиков, им предстоит вдохнуть новую жизнь в остановленные заводы и фабрики. Аграрный сектор Каппы позволит добиться существенного улучшения в снабжении граждан Федерации. Как заявил министр продовольственных ресурсов, «индивидуальные нормы потребления будут, бесспорно, повышены, как только продукция с Каппы начнёт поступать на склады министерства».

Товарищ Дариана Дарк, выступая на собрании активистов-переселенцев (планета Новый Крым), заявила, что благодаря им на планете, пока что являющейся основным поставщиком продуктов питания для Федерации, наконец-то воцарились мир и покой. Успешные операции против незаконных вооружённых формирований привели к тому, что за последние две недели не зафиксировано ни одного подрыва транспортных средств, обстрелов наших блокпостов или нападений на военнослужащих федеральных сил...

* * *

- Враньё, - сказал Валленштейн, выключая приёмник. - На двух Каппах, что они захватили, нет никакого особенного промышленного потенциала. Планеты биологически активны, и подавить тамошних паразитов пока не удавалось. Не так и много желающих всё время жить в наглухо герметизированных домах и ходить в масках.

В офицерской кают-компании «Мероны» было тихо. Бригада «Танненберг» разрослась, уже давно она не вмещалась на одном клиппере, за нами тащился целый шлейф транспортов с тяжёлым вооружением, боеприпасами и прочим; там же и большая часть «нижних чинов», как гласила ведомость. Лететь на «Мероне» стало привилегией.

- Конечно, врут, Иоахим, - откликнулся Мёхбау. - Что же им ещё делать, как не...

Валленштейн что-то ответил, в разговор вступило ещё несколько офицеров. Почти все прошли через «спецкарантин» в Службе безопасности. У многих до сих пор повязки. Специалисты Даркмура не даром получали повышенный паёк. Тем не менее о случившемся старались не говорить, словно и не было в Империи никакого мятежа. Кажется, все сами старались себя убедить, что действительно имела место успешная попытка вскрыть «заговор Даркмура», как нас уверял Его Светлость регент.

Сам Даркмур, кстати, таинственным образом исчез, вместе с ещё целой группой высших офицеров сигуранцы. Кто-то предполагал, что он мог сбежать к «федералам», но я лично в такое не верил. Слишком хитёр старый лис. Держу пари, что он и не думал покидать Землю. В арсенале имперской СБ достаточно средств, позволяющих радикально изменить внешность, отпечатки пальцев, тембр голоса и даже - кто знает? - рисунок радужной оболочки глаза.

Я сидел молча, не принимая участия в ставшем общим разговоре. Бригаде предстоит сымитировать масштабную высадку на Новый Крым. А это значит - практически никакой имитации. Люди пойдут под настоящие пули. И очень возможно, что в них станут стрелять те, кого я не так давно выводил из Нового Севастополя, с кем держал оборону Владисибирска, те, для кого Империя - абсолютное и неоспоримое зло, что бы ни вытворяли Дариана Дарк и её присные.

Когда-то я сам думал точно так же.

Но Империя, скопировав военную форму, знаки различия, структуру армии, дотошно переписав забубённые названия дивизий вермахта, всё же не была Третьим Рейхом. Здесь никого не заставляли носить жёлтые шестиконечные звёзды на одежде и никого не загоняли в гетто. Здесь не было лагерей смерти, машин уничтожения, хотя каторжный Сваарг, где выжить тоже было непросто, имелся.

Империя была меньшим злом. Громадный зверь, могучий и неповоротливый, но не ставящий себе задачу непременно физически уничтожить тех, кто мыслил инако. Скорее это напоминало Второй Рейх, германскую империю перед Первой мировой войной.

Дариана Дарк и её приспешники, укравшие обращение «товарищ», позаимствовавшие всё, что только могли, у тех, кто ожесточённее всех сражался с Третьим Рейхом, могли бы показаться клоунами, облачившимся в чужие одежды, не имей эти клоуны в руках всей мощи биоморфов и не удайся им, пусть и ненадолго, но обмануть многих и многих в своей эфемерной «федерации». Ведь моя родная планета тоже проголосовала за отделение от Империи. Девяносто восемь процентов «за». И, как ни горько мне это писать, многие, очень многие мои сотоварищи прозрели только после того, как им на голову свалились несчастные, необразованные, мягко говоря, малокультурные переселенцы с Борга, очумевшие от свободы и голубого моря...

Откровенно говоря, я бы предпочёл, чтобы людям моего языка не потребовалось бы таких раздражителей, в свою очередь отдававших ксенофобией.

Никто не говорил о том, что нам предстоит. Авантюра чистейшей воды, но именно такой план только и могли утвердить в Генштабе. При всём внешнем педантизме и тяге к «орднунгу» военные стержневой расы очень даже подвержены авантюристическим решениям. За прошедшие после Второй мировой два с лишним века это не очень изменилось.

Я знал, что эфир над Новым Крымом сейчас забит паническими докладами систем планетарной обороны, в нашу сторону сейчас разворачиваются направляющие на орбитальных платформах, за прошедшее после прошлой атаки время Дариана Дарк наверняка постаралась возместить потери в передовой линии.

...Мониторы прорыва сделали своё дело, пробив нам узкий коридор в фортификациях Федерации; сейчас наступал наш черёд.

Привычные внутренности десантного шаттла. Кораблик встряхивает, мы отделились от «Мероны» и начинаем спуск.

Мы вновь идём на плотный огонь, однако защитники Нового Крыма не знают, что в устремившейся вниз стае челноков только один-единственный из всех действительно с десантом, а остальные - пустые, лишь имитирующие атаку.

- Входите под зонтик, - прозвучал в наушниках голос Валленштейна. - Метко стреляют господа переселенцы... Десять процентов потерь, двенадцать, пятнадцать... Запущен обратный отсчёт, сейчас вас тряхнёт, держись, Руслан...

- Десять, девять, восемь, семь... - забубнил компьютер.

- Все затянуты? - в последний раз крикнул я, успев увидеть бледную ухмылку Раздвакряка и его кивок - за миг до того, как нас швырнуло в сторону так, что от перегрузки потемнело в глазах.

...Операторы комплексов противокосмической обороны видели лишь, что ещё один челнок «имперско-фашистских захватчиков» получил прямое попадание, его закрутило и он, окутанный дымом, вошёл в последнее пике.

Системы дисциплинированно пометили наш кораблик как уничтоженный и потеряли к нему интерес.

Пилоту стоило немалых трудов выправить челнок. Все мыслимые маскировочные системы работали на полную мощность, создавая у оборонявшихся полную иллюзию того, что нам осталось жить совсем недолго, лишь до неизбежного удара об землю.

Конечно, потом они разберутся. Хотя бы потому, что просчитывают траектории падения всех мало-мальски крупных обломков, а наш кораблик всё-таки падал «одним куском».

Разумеется, мы опускались не на сушу. Челнок следовало затопить по возможности на как можно более глубоком месте. Выбраться с планеты мы можем только с Дарианой Дарк, а без неё и возвращаться смысла не имеет.

Техники «Мероны» сделали всё, чтобы замаскировать включения наших тормозных двигателей, хотя, конечно, такие факелы полностью не спрячешь. Мы надеялись, что планетарная оборона будет занята отстрелом остальных шаттлов и моя команда, во всяком случае, успеет добраться до берега.

Удар о воду едва не вышиб из нас душу.

- Расстегнулись! Встали! С вещами - на выход!

В десантный отсек хлынула вода. За несколько мгновений она заполнила всё помещение, кораблик тонул, как и положено, и мы выбрасывались через аварийные люки, люди в бронекомбинезонах, самовсплывающие грузовые тюки; не прошло и минуты, как челнок канул в глубине, а мы все вместе сбились на поверхности.

Радио молчало. Я пересчитал людей - всё в порядке; и команда поплыла к недальнему берегу.

Вечерело. Тьма быстро катилась с востока, на небе высыпали знакомые с детства звёзды. Мы выбрались на пустынный пляж, когда уже совсем стемнело.

Осталась позади густонаселённая прибрежная полоса, аккуратные небольшие посёлки, отели, рестораны и тому подобное; начались многочисленные в этой части острова фермы. Нигде ни огонька, словно вся страна вымерла - или усердно выполняет приказ о светомаскировке.

Но вот наконец-то и лес. Большой заповедник, занимавший всю центральную часть острова; только здесь мы смогли остановиться. Несмотря на всю подготовку, люди уже с трудом передвигали ноги.

- Привал, - шёпотом объявил я.

Раньше в любом месте острова можно было войти в сеть, сейчас, разумеется, Дариана Дарк не предоставила бы нам такой возможности. На всякий случай я попробовал раз, другой - сигнал отсутствовал напрочь. В силу вступал вариант «б».

Стояла ещё глубокая ночь, когда я поднял свой небольшой отряд. Гилви держалась молодцом, ни разу не пожаловалась, ни на миг не задержала остальных, тащила свою долю общего груза - откуда только силы взялись? Правда, не проронила ни одного слова, даже когда мы остановились на отдых, просто сидела в стороне, безразлично глядя в небо.

- Что ты чувствуешь, Гил? - я осторожно сел рядом.

- Мы выберемся отсюда, - вдруг сказала она. - Погибать придётся не здесь.

- Что ж, это хорошие новости, - постарался улыбнуться я.

- Не слишком, Рус, - Гилви не приняла моего тона. - Не представляю себе, как мы станем вытаскивать отсюда Дариану? Конечно, мы с тобой можем чувствовать биоморфов, но их же тут столько, что сам нечистый ногу сломит!

Она была права. Крылья Тучи не пятнали небо, однако этих тварей тут хватало, причём где-то неподалёку. «Матки»? - быть может...

- Она сама к нам придёт, - сказал я. - Не может не прийти.

Разумеется, я не сказал, какова окажется цена.

- Тогда командуй, Рус, - она повела плечами. - Не могу больше. Нет сил ждать. Скорее б уже всё это кончилось. Потому что оно растёт во мне, Рус. Скоро, наверное, вылупится.

- Не говори ерунды. Никто никуда не «вылупится». Оставь это для...

- Ну да, ну да, оставь это низкопробным ужастикам, - пробормотала она, опуская голову. - И рада бы, да не могу. Не могу, Рус. Знаю, чем всё кончится...

- Гил, да всё будет... - начал я и осёкся.

Она не знает, что я от неё потребую очень и очень скоро.

Я отодвинулся.

- Эй, встали. Хватит бока отлёживать!

- Вы слышали господина капитана? - Это, конечно, Клаус-Мария. Ну куда ж без него! - Раздвакряк, шевелись. Это тебе не полигон, забыл, жираф жаборожий?

Часа через три, когда уже рассвело и кончился комендантский час, я, переодевшись в штатское, осторожно постучал в дверь уединённо стоявшего коттеджа, в надежде, что те, кого я знал, тут живут до сих пор.

Ждать пришлось довольно долго, однако ожидание было вознаграждено.

- Руслан! Руслан, господи боже мой, живой!

Дверь распахнулась, и меня втащили внутрь.

* * *

НОВОСТИ НАРОДНО-ДЕМОКРАТИЧЕСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ ТРИДЦАТИ ПЛАНЕТ

Оперативная сводка

В течение последних суток имперско-фашистские войска предприняли попытку внезапной атаки на нашу планету. Десять мониторов противника таранили нашу оборону. Бой был упорный, озверелый враг лез вперёд, не считаясь с потерями. Его командование в отчаянных попытках преломить ход войны посылает своих солдат и офицеров на верную гибель. Половина имперских мониторов была уничтожена метким огнём наших средств противокосмической обороны, при этом особо отличились следующие расчёты...

...Однако имперско-фашистские звери не остановились, даже когда их план прорвать наш фронт был опрокинут доблестными воинами-защитниками Нового Крыма. Враг попытался высадить десант, однако его челноки были расстреляны ещё на высоких орбитах нашими зенитными комплексами...

(На экране - впечатляющая картина гибнущих челноков, переданная со спутника. Изображение порой дрожит и дёргается, но можно рассмотреть, как то один, то другой кораблик получает прямое попадание ракетой и взрывается.)

Все десантные средства имперцев уничтожены. К сожалению, отмечены падения их остатков в густонаселённых районах планеты, где они вызвали немногочисленные пожары и небольшие человеческие жертвы. Мы скорбим о погибших от руки имперско-фашистских зверей, но сегодняшний бой ещё раз показал несокрушимость нашей обороны и высокую боевую готовность обороняющих Новый Крым воинских частей.

* * *

На экране передо мной было несколько сообщений. Далька не подвела, она действительно писала, разумеется, коротко и практически шифром. Сеть фильтровалась, но даже Дариана Дарк при всём своём желании не могла её отключить полностью (тогда парализуется вся повседневная жизнь на планете, равно как и экономическая активность), ни отцензурировать на все сто процентов личную переписку, на это не хватит кадров, а сторожевых роботов, отслеживающих подозрительные письма по содержанию, достаточно нетрудно сбить с толку.

Дариана Дарк оставалась на Новом Крыму; вернуться к ней Даля, само собой, не смогла. Это означало бы смертный приговор, если не что-то похуже. Но где искать её штаб, Далька знала - Дариана обосновалась в самом центре Нового Севастополя, в здании бывшей городской управы.

Час от часу не легче. Прорываться через лабиринты кварталов, где вдобавок одни лишь переселенцы...

Были в письмах Дальки также и необходимые имена. Начальники охранных отделов, командиры расквартированных в Новом Севастополе частей и так далее и тому подобное.

Ночь мы вновь встретили в пути. Гилви молча шагала рядом, вновь - холодная и бесстрастная статуя. Во мраке, когда звёзды скрылись за облачными покровами, мой отряд достиг окраин города.

Тут всё изменилось. Некогда утопающие в зелени кварталы плавно сбегали к опоясавшим столицу Нового Крыма полям и паркам; сейчас деревья были безжалостно вырублены, через открытое пространство пролёг уродливый противотанковый ров: бетонные стены и дно, колючая проволока, дно утыкано стальными шипами. С противоположной стороны - бетонная же стена, с торчащими через равные промежутки коробками пулемётных гнёзд. Дорогу перегораживал лабиринт из каменных блоков метра полтора высотой, и по обе стороны пропускника - опять же провалы амбразур.

Дариана Дарк неплохо подготовилась к осаде. Конечно, настоящую атаку это не остановит, но от случайных и нежелательных элементов вроде нас - вполне.

Хорошо ещё, что я видел всё это хозяйство, пока не покинул столицу вместе с 1-й добровольческой дивизией, светлая ей память.

Здесь не было слепых, непросматриваемых зон, по предполью не шарили прожектора, как в старых фильмах о войне, но я не сомневался, у наблюдателей на той стороне хватает приборов ночного видения.

- Здесь, - сказал я, сворачивая к изрядно прореженной роще примерно в паре километров от периметра. - Минопоисковики всем включить, тут могут оставаться сюрпризы.

Нам открылись пересохшие бетонные резервуары, обнесённые проволочным забором. Некогда здесь помещалась одна из станций биоочистки, потом появились более эффективные домашние фильтры и деструкторы, и этот угрюмый памятник эпохе организованной борьбы с загрязнением окружающей среды давно следовало бы снести, но, как всегда, непременно находилось слишком много более срочных дел. А так отключённая и разукомплектованная станция сделалась одним из любимейших мест для мальчишеских игр.

Конечно, ведущие в город коллекторы были забетонированы ещё во времена она, но для нашей группы это не препятствие.

Мин мы не нашли. На территории станции лишь уныло завывал ветер, сетчатый забор кое-где повалило, из трещин в бетоне поднималась буйная трава.

- Сюда, - я показал на заваленное мусором и забранное ржавой решёткой отверстие. У меня за плечом Раздвакряк заскрипел зубами - господин оберштабсвахмистр нагрузил его боезапасом к гранатомёту, а по узкой трубе ползти предстояло на карачках.

- Тих-хо, орангутанг обмочившийся! - не преминул гаркнуть Клаус-Мария. Гаркнуть, правда, ему пришлось шёпотом. - Герр гауптманн сказал - в трубу, значит, полезешь в трубу!

И мы полезли. Трижды приходилось возвращаться чуть ли не до самого выхода, потому что мы упирались в бетонные пробки; их приходилось подрывать, а взрыв в замкнутом пространстве, поверьте, не тот аттракцион, к которому вы бы мечтали оказаться поближе.

На поверхность мы выбрались уже далеко за периметром, в глубине городских кварталов. Наши бронескафандры, само собой, были заблаговременно камуфлированы под раскраску, принятую в Федерации.

- Выстроились? - опять же шёпотом распоряжался господин оберштабсвахмистр. - Шагом... арш! Строй держать, крокодилы кирзовые, потому как вы теперь - регулярная армия этих самых мятежников. И идёте по своему городу, не по чужой планете! По сторонам не глазеть, головами не вертеть! Вы тут, по идее, сто раз ходили, и всё уже успело осточертеть. Севастополь, надеюсь, все помнят? Вот и отлично. За оружие не хвататься ни в коем случае, только если прикажет старший начальник! И помните, что он - не герр гауптманн, а товарищ капитан! Если какой патруль придерётся, что мы делаем? Кряк!

- Осмелюсь доложить, медленно обступаем со всех сторон, одновременно приводя в действие локальные средства электронного подавления для пресечения связи патруля со своим штабом!

- Неплохо, Кряк. Кажется, мне таки удалось в тебя вбить хоть минимум соображалки. Герр гауптманн! Отряд к выступлению готов.

Я молча кивнул.

По улицам Нового Севастополя мы прошли молодцами. Нет, никто не чеканил шаг, излишнее старание тоже вызывает подозрение. Конечно, самое лучшее было бы подобраться к штабу Дарианы под землёй, через коммуникации, однако на такое нечего было и рассчитывать - все коллекторы, что вели в правительственные учреждения, были не просто заблокированы, но залиты бетоном на десятки метров. Можете себе представить, каково пробиваться через такую пробку?

Новый Севастополь изменился разительно. Никогда я не помнил на улицах родного города таких груд мусора, уныло катаемого ветром. Никогда не зияли дырами разбитые витрины частично разграбленных магазинов, особенно тех, где продавали одежду, мебель или бытовую электронику. Никогда стены не были испещрены таким количеством уныло-матерных граффити пополам с изображениями мужских и женских гениталий во всех анатомических подробностях. На многих балконах колыхалось развешенное бельё, словно поселившиеся тут не знали, как пользоваться сушилками. Я, впрочем, сильно подозревал, что дело тут не в них, а просто «баба должна своё место знать и работой быть занята», не важно, насколько эта работа бессмысленна. Сильный и глупый, инстинктивно сознавая свою ущербность, всегда пытается отыграться на тех, кто слабее. Я слишком хорошо помнил забитых и замордованных женщин, жён и дочерей переселенцев с Борга, чтобы такое предположение не казалось совсем уж фантастичным.

Народу нам попадалось немного, все - исключительно переселенцы. Нам махали руками, мы сдержанно улыбались в ответ. Хорошо ещё, что на том же Борге в ходу исключительно общеимперский, и нас не поймают на незнании языка.

Наша единственная возможность - ударить настолько быстро, чтобы никто не успел бы поднять настоящую тревогу. В конце концов, охраняли же тогда штаб Дарианы самые настоящие лемуры, заставившие рухнуть без сознания всю мою группу!

Вот и центральная площадь. Здание Думы так никто и не стал восстанавливать, оно блёкло таращится выбитыми окнами, фасад покрыт копотью - внутри пылали пожары, крыша частично просела. Зато городская управа была отдраена, начищена и блестела, словно ёлочная игрушка. Двери то и дело открывались, вбегали и выбегали обмундиренные офицерики, увешанные наградами, точно новогодние ёлки. Многие носили бронекомбинезоны, и я мысленно поставил свечку нашим мастерам камуфляжа - мой отряд ни в чём не отличался от местных.

- Взвод, стой! - скомандовал я, когда мы подошли почти к самым дверям. Возле них скучали, бегло заглядывая в документы проходящих, шестеро охранников во главе с лейтенантиком. Этот, судя по физиономии, происходил не с Борга, во всяком случае, непременную бороду он не носил. Я вразвалку направился прямо к нему, откинув забрало и напустив на себя утомлённо-равнодушный вид старого вояки, вынужденного тащиться в непонятные дебри штабов.

- У меня предписание явиться к начальнику охраны, товарищу Сантору.

- Подождите здесь, товарищ капитан, я сейчас свяжусь...

Я ждал со всё той же утомлённой скукой на лице, пока бедняга-лейтенант терзал кнопки переговорника. Ничего удивительного, что устройство не работало. Постановщики помех в ранцах моего отряда старались вовсю.

- Странно... - наконец промямлил лейтенант. - Что-то со связью. Сейчас пошлю человека...

Мой «взвод», остановившийся было на почтительном расстоянии, мало-помалу, мелкими, почти незаметными со стороны шажками, приближался к нам.

...Дариану Дарк я пока не чувствовал. Не ощущалось и присутствия каких-то особенно высоких концентраций биоморфов. Всё вроде бы как всегда.

- Пошлю человека! - тем временем возмутился я. - Нас сорвали, пожрать не дали, а теперь у вас тут со связью проблемы! А что у меня периметр оголён, это никого не волнует! Вот погодите, я полковнику Жмыху всё доложу. У него тоже есть кому слово за нас замолвить!

- Прошу прощения, товарищ капитан... вы ж понимаете, эти имперские трофеи... не всегда работают, как следует, и техников не хватает...

- Техников там не хватает, где руки не из того места растут, - рыкнул я. - Веди к своему начальству, лейтенант. Мне тут некогда прохлаждаться.

Этот мальчишка был совсем зелёным. Мало-мальски опытный начкар заподозрил бы неладное, но с опытным визави я и вёл бы себя по-другому. В конце концов, может нам хоть раз по-настоящему повезти?

Мы вошли внутрь. Мои ребята остались снаружи, и доблестный Клаус-Мария Пферцегентакль, выпятив грудь, тотчас принялся расхаживать взад и вперёд перед строем.

Внутри документы проверяли четверо офицеров, в углу маялся скукой пулемётный расчёт.

- Что тебе, Френкель? - окликнул моего провожатого один из них, с тремя звёздочками на погонах.

- Да вот, товарищ капитан тут со взводом прибыли. Говорят, в распоряжение полковника Сантора...

- Подойдите сюда, пожалуйста, - обратился ко мне старший лейтенант, и это были его последние слова.

Я шагнул к нему, протянул приказ-планшетку, а следующим движением одновременно бросил забрало вниз и нажал соответствующую кнопку.

Спрятанные в ранце шесть коротких дул выплюнули начинённые газом гранаты. Окна первого этажа были наглухо заварены стальными щитами, поэтому я не опасался громкого «концерта» на улице с выбитыми стёклами и тому подобным шумовыми эффектами.

В следующий миг двери широко распахнулись, внутрь ворвался мой отряд; несколько человек, оставшихся на улице, в один миг разоружили растерявшуюся охрану.

- Гилви, ко мне. Ищем Дариану!

Под забралом я не видел её лица; десантники во главе с Клаусом-Марией деловито добили караульных, и мы бросились вверх по широкой, до сих пор устланной муаровым ковром мраморной лестнице.

Без телесного контакта почувствовать биоморфа в Гилви оказалось куда труднее.

Сверху уже катились какие-то фигуры в броне, эфир заполнила сплошная трескотня - «трофейная» техника здесь не подкачала; загремели первые выстрелы, я наконец ощутил сливающуюся с моей жуткую и чужую силу - биоморф моей подруги, похоже, стал куда сильнее моего.

В тот же миг я ощутил и Дариану. Я знал, что и она почувствовала наше присутствие, но поздно, слишком поздно; так, площадка, коридор, мы вырвались из плавающего в холле дыма, совсем рядом дробью грохочут выстрелы, навстречу нам вывёртывается трое или четверо охранников, Раздвакряк, недолго думая, выпускает им навстречу гранату, и взрыв едва не рубит в капусту, кроме противника, и нас самих; поворот, поворот, она начинает удаляться, запертая дверь, очередь в замок, и...

Я увидел её. Полдюжины телохранителей бегом спускали Дариану Дарк по пожарной лестнице. И это было последнее, что я видел, потому что она внезапно повернулась, и...

То самое слово. Слово подчинения и повелевания. Закрыть глаза, упасть, не жить. Всё должно остановиться. Твоё существование бессмысленно.

Я знал, что это случится. Но на сей раз нас было двое. Биоморф во мне чувствовал и лемуров, их сейчас пинками гнали сюда; у нас оставалось всего несколько секунд, прежде чем...

Охранников Дарианы смело, словно огненным штормом. Сорок стволов против шести - хорошее соотношение.

Дарк была в бронекомбинезоне, забрало опущено; я ощущал её ярость и отчаяние почти так же хорошо, как свои собственные; и её команды на нас не действовали, вернее, действовали далеко не так, как она надеялась.

А мы с Гилви ударили вместе, притягивая к себе биоморфа в Дариане точно так же, как притягивали Тучу на Каппе: свирепой и нерассуждающей ненавистью.

Меня охватил жар, казалось, что-то пульсирует в запястьях, словно вены норовили вырваться на поверхность. Мир проваливался в багровое ничто, я видел лишь Дариану, смутную фигуру, вокруг которой полыхало оранжевое сияние.

А потом она вдруг оказалась совсем рядом, держать её биоморфа стало совершенно невозможно - как невозможно удержать груз весом в тонну.

И с неожиданной чёткостью я увидел, как откуда-то справа вывернулся Клаус-Мария Пферцегентакль, просто и без затей огрев Дариану Дарк прикладом по затылку.

...Над головой вновь расстилалось звёздное небо, а вокруг гремели выстрелы.

- Г-где я?..

- Лежите, лежите, герр гауптманн. Совсем недолго продержаться осталось. Наши уже летят.

Это Клаус-Мария. Но почему стреляют?..

- Окружили нас, господин капитан. Гнали и таки загнали. Но маяки работают. Челноки запущены.

- П-почему запущены? Мы должны были поднять наш кораблик!..

- Не прорвались мы к морю, герр гауптманн. Отрезали они. Танки, вертолёты, все прелести. На пятки наступают. У нас потери, убитых пришлось оставить.

- Гилви?

- Жива и здорова, но ещё не очнулась.

Я постарался приподняться... и ощутил, как что-то болезненно ворохнулось в груди.

- Так ведь все эти челноки посшибают!

- Ну хоть один-то да прорвётся, - с неколебимой уверенностью заявил Клаус-Мария. - И наши на орбите руки сложив не сидят. Попортят чуток здешнюю экологию, ну да что ж поделать.

Я взглянул в тёмное небо над нами - там то и дело вспыхивали мелкие, едва заметные глазом искорки. Можно только догадываться, что там рвётся сейчас, если мы видим это за сотни километров, пусть даже и через оптоусилители.

Даже если один из спешащих к нам на подмогу шаттлов и прорвётся сквозь заградительный огонь, нам ещё предстоит взлёт с планеты и обратная дорога на высокую орбиту.

- Дариана?

- В целости и сохранности, не беспокойтесь, герр гауптманн.

- А что...

- Над Новым Севастополем - Туча, - прервал меня оберштабсвахмистр. - И помоги Боже тем, кто сейчас под ней. Она, похоже, совсем сошла с ума, едва мы захватили Дариану. Ринулась на город со всех сторон. Никогда не питал к мятежникам никакой симпатии, господин капитан, но сейчас... молюсь за них. Там ведь и детишки, и женщины...

Никогда не ожидал от Клауса-Марии подобной тирады.

Туча над Севастополем. Над городом, куда оказалось согнано чуть ли не полмиллиона несчастных переселенцев. Дариана Дарк попала в собственную ловушку.

Но она сумела отомстить за себя.

Господи Боже Сил, мелькнуло у меня в голове, что же будет? Сперва Туча выжрет всё в пределах городского периметра, там у неё найдётся много поживы. А что потом? Начнёт растекаться по планете, доедая оставшихся? И что нас будет ждать в конце пути? Ещё один мёртвый мир, устланный миллионами дочиста обглоданных скелетов, куда потом явятся Дбигу со своими машинами, стирающими всякий след пребывания здесь человека?..

Нельзя нам никуда улетать. Срочно высаживать всю бригаду, нам с Гилви - стянуть на себя Тучу, и...

- Клаус... Клаус-Мария, - прошептал я, и оберштабсвахмистр тотчас наклонился к самым моим губам, ловя каждое слово.

- Да? Да, герр гауптманн?

- Передай... на «Мерону»... чтобы... начинали... высадку... иначе...

- Я уже передал, Руслан, - глядя мне прямо в глаза, проговорил Пферцегентакль. - Они ответили отказом.

Мир зазвенел натянутой струной и сделал попытку перевернуться. Я отчаянным усилием удержался на краю бездны забвения.

- Связь... связь давай, будь ты...

- Не волнуйся, Руслан. Сейчас будет канал.

Не помню, как я пережил эти несколько минут, пока остронаправленный луч нашей антенны нашаривал в пространстве приёмник «Мероны».

- Руслан! - врезался в сознание голос Валленштейна.

- Герр... генерал... Туча... над Севастополем... надо... садиться.

Молчание.

- Вы... слышите... меня?

- Слышу, Рус, - ответил командир «Танненберга» на моём родном языке.

- Так что же?

- Высадки не будет.

- Вал...

- Знаю, всё знаю. Рус. Можешь вызвать меня на дуэль, когда всё кончится. Я с радостью дам тебе удовлетворение.

- Мой народ... люди моей речи...

- Это цена спасения человечества.

- Плевать я на него хотел! - тоже по-русски заорал я, собрав все силы. - Высаживай бригаду, слышишь?! Мне терять нечего! Мы справимся с Тучей!

- Руслан, - Валленштейн словно и не слышал моего крика. - Пока мы высадимся и развернёмся...

- Спасём хоть кого-то! - исступлённо выкрикнул я. Куда только подевались слабость и дурнота. - Там сейчас ад почище, чем на Омеге или Иволге! А иначе... покончить с собой я всегда успею. И застрелить Дариану тоже.

Вновь молчание, показавшееся мне бесконечным.

- Хорошо, - бесцветным голосом сказал Валленштейн. - Ты не оставил мне выбора, Фатеев. Но за жизни солдат моей бригады...

- С превеликой охотою дам вам удовлетворение, господин генерал, - меня скручивало от ненависти. - А ответа за жизни моих соплеменников, которых растерзает Туча, ответить не хотите?

- А ты - за всё человечество? - в свою очередь взорвался Валленштейн. - Не знаю, сработает ли твой безумный план, но иного у нас всё равно нет. И ты намерен героически погибнуть на этой проклятой планетке?!

- Никто не погибнет, кроме тех, кому это на роду написано, - отрезал я. - Я никуда не полечу.

- Я отдал приказ на высадку, - сухо ответил Валленштейн. - Мониторы поставят барраж. Сколько сегодня уйдёт похоронок...

- Меня это не волнует, - повторил я.

- Я понял, Фатеев. Держитесь. Первая волна упадёт вам прямо на голову.

В наушнике щёлкнуло - командир «Танненберга» разорвал связь.

- Держать оборону! - крикнул я своим, хотя в этом приказе никто не нуждался - уменьшившийся в числе отряд отбивался, будучи окружён на вершине невысокого холма.

Однако на наших противников, похоже, не меньше нашего подействовал вид обезумевшей Тучи, набросившейся на беззащитный город. В нашу сторону раздавались лишь отдельные выстрелы.

- Позвольте с ними по душам поговорить, герр гауптманн? - возник рядом со мною оберштабсвахмистр. - Думаю, им там сейчас тоже несладко.

- Считаешь, сдадутся нам на милость?

- Попытка - не пытка, господин капитан.

- Без чинов, Клаус-Мария, - устало сказал я. - Поговори.

Там, наверху, сейчас грохочут сапоги по десантным палубам, «Мерона» стремительно пустеет, готовая выплюнуть свой резервный комплект шаттлов. А вот мониторам уже пора бы и показать себя...

И верно - в отдалении грянули один за другим несколько мощных взрывов, потом ещё и ещё, грохот сливался в сплошной рёв, ночь исчезла, словно рука великана сорвала чёрный занавес с нашитыми на него звёздами.

Клаус-Мария выпрямился в полный рост и замахал руками над головой.

Ярость взрывов всё нарастала, и я старался не думать, что станет с землёй, столь ценной на Новом Крыму, после того как там отбушует пляска неистового пламени.

...Выстрелов навстречу вахмистру так и не прогремело.

- Микки. Кряк. Кто-нибудь!

- Я здесь, герр гауптманн, - отозвался верный финн.

- Гилви Паттерс... надо привести в сознание.

- Уже пробовали все стимуляторы, ни один не подействовал.

- Помоги мне добраться.

Она лежала на спине, забрало откинуто, невидящие глаза широко раскрыты, и в них застыли невыразимый ужас пополам с отвращением.

- Гил... ну очнись, ну пожалуйста...

И невольно я позвал её биоморфа - в тот же миг Гилви дёрнулась и зашлась сухим, жёстким кашлем.

- Вставай, Гил, вставай, нам опять надо...

- Я знаю, - еле слышно произнесли её губы. - Я видела... Тучу. Я была Тучей. Сразу всеми и никем. Я... их всех... там, в городе... не могла отвернуться... пока ты не позвал...

Она попыталась шевельнуться и застонала. Повернула руки, уставилась себе на запястья, словно надеясь взглянуть сквозь проложенный бронёю обшлаг.

- Гилви, сюда идёт «Танненберг». Надо стянуть Тучу на себя.

Её губы скривились в жутком подобии усмешки, именно жуткой, так бы, наверное, могла улыбаться медуза Горгона.

- Хорошо, - выдохнула она. - Для тебя, для тебя... хотя уже всё равно, совсем всё равно...

- Прорвёмся, Гил, - начал было я, однако она только скорчила зверскую гримасу.

- Уже нет, Рус, уже нет. Но я сделаю, как ты просишь. Скажи, когда... когда будет нужно, - и она вновь зажмурилась.

- Герр гауптманн! - прорезался Клаус-Мария. - Господин капитан, перемирие. Они не будут стрелять. Если мы защитим их от Тучи. Тут у всех уже штаны мокрые, если не сказать обделанные.

- Собери у них оружие, штабсвахмистр. Или хотя бы боеприпасы.

- Яволь! Эй, вы, слушай меня. Господин капитан распорядились так...

Я откинулся на спину рядом с неподвижной Гилви. Ну, где же вы, первый эшелон, где?..

И впал в странное оцепенение, чувствуя жуткий и кровожадный зов, тянущий меня к обречённому городу, где пировала Туча.

...А потом с небес стали падать окутанные огнём челноки, с грохотом падали пандусы, рыча, вываливались лёгкие БМД, сейчас отправленные Валленштейном в первой волне - командир «Танненберга» нарушал все писаные и неписаные законы десанта.

Пферцегентакль привёл разоружённых солдат Дарианы, около сотни человек; все они с ужасом косились в сторону Нового Севастополя.

- Слушайте, вы! - гаркнул на них оберштабсвахмистр. - Сейчас каждый ствол на вес золота. Дайте мне честное слово, что не повернёте оружия против нас, и я оружие раздам обратно. Враг у нас сейчас один - Туча. Она-то не станет разбираться, кто имперец, а кто федерал, ферштейн, нихт?

Ему вразнобой ответили - разумеется, согласием.

- Фатеев! Руслан, где ты?

Ага. Майор Дитрих Мёхбау. Опять в первых рядах.

- Здесь, герр майор.

- Отставить чины! Рус, там... там такое, что лучше и не знать. Я разворачиваю батальон, как скоро вы сможете выманить на себя Тучу?

- Это довольно далеко... но мы теперь чувствуем её куда лучше, так что...

- Они будут здесь через пять минут после того, как я позову, - странным, каким-то металлическим голосом произнесла Гилви. - Большего сделать не могу, даже не просите. А вот притянуть их - это пожалуйста.

Она болезненно дёрнулась и встала на ноги - даже без посторонней помощи.

- Готовы, майор?

- Готов, dame унтерштурмфюрер, - отчеканил Мёхбау. - Время на подготовку никогда лишним не бывает, но в Севастополе сейчас самый настоящий судный день, так что...

- Не тратьте слова, майор, - бросила Гилви, поднимаясь и протягивая руки к небу. - Давайте, командуйте. Пять минут - и они будут здесь.

Что она сделала - не знаю, но меня самого окатила горячая ненависть, отупляющая, отбивающая разум, требующая лишь одного - немедленно кинуться в бой, не важно, почему, не важно, зачем, только бы вперёд, в сражение.

Я пошатнулся, Микки поддержал меня за плечи. Дурнота захлёстывала меня, ноги подкашивались - а Гилви как ни в чём не бывало стояла, воздев руки, словно древняя жрица Гекаты, призывающая себе на подмогу орды верных слуг богини тёмных чар.

И Туча откликнулась на её призыв. Хлопанье бесчисленных крыльев, топот бесчисленных лап; отблеск звёзд на покрытых густой слизью спинах и боках.

Бросив на лицо забрало и включив инфракрасный канал, я видел их, отчаянно бьющих воздух растянутыми перепонками, вытянувших в алчном ожидании хоботки, готовые к слиянию, к тому, чтобы в доли секунды создать сложные химические препараты, способные расплавить любую броню; я чувствовал их бешенство, их голод, их свирепую готовность и полное презрение к собственному существованию.

- Ничего не делай, Рус, - бросила мне Гилви, не поворачивая головы. - Я их сама притяну.

- Гил, я... ты их так можешь... а вот приказать им, чтобы...

- Не могу, - отрезала она. - Мы с тобой только и способны, что вызывать их на себя. Не спите, майор, не спите, они сейчас будут здесь!

Дитрих Мёхбау отрывисто кивнул. И взмахнул рукой.

- Всем средствам батальона огонь, - против ожиданий, очень спокойно и даже буднично проговорил он.

Над нашими головами закружился живой смерч; а с земли, терзая его бока, взметнулись прочерченные белым пламенем трассы. Автоматика привычно усилила акустическую защиту; стиснутое на пятачке посадочной площадки, всё тяжёлое оружие било в унисон.

Взрывы рвали устремившуюся на нас Тучу, и с неба низринулся настоящий дождь из обгоревших, разорванных тушек; кое-какие ещё пытались трепыхаться.

У нас не было времени по-настоящему оборудовать рубеж обороны; ни тебе защитных сеток, ни даже самых примитивных окопов. Солдаты «Танненберга» стояли спина к спине, вскинув винтовки; подносчики едва успевали со всё новыми и новыми цинками.

Стреляло всё, что могло стрелять; огонь плясал вокруг задранных дул боевых машин десанта, с кинжальной дистанции разряжали свои направляющие реактивные установки; небо над нашими головами кипело пламенем, горели трава и кусты вокруг; однако чудовищный живой молот неумолимо опускался, несмотря на все наши усилия. То одна, то другая тварь прорывалась сквозь кажущуюся непроницаемой стену нашего огня, камнем падая на плечи кого-то из стрелков, стремительно оплетая несчастного щупальцами; включались огнемёты, и сразу же - химические пламегасители, мы использовали приём, испытанный ещё на Иволге. Бестия распадалась жирным чёрным пеплом, но на её месте оказывались три, четыре, а то и пять других.

- Если Валленштейн не успеет с остальной бригадой, нам конец, - со всё тем же спокойствием проговорил Мёхбау, оказавшись рядом со мной.

...Падали люди, и уже не всегда успевали огнемётчики, плавилась броня, и стремительные отростки проникали внутрь, с лёгкостью пронзая живую плоть. Отчаянно и безнадёжно кричали погибавшие; а Туча всё густела, всё прибывала, на призыв Гилви она неслась со всех сторон, и сейчас, наверное, ни одна пуля, ни один снаряд не пропадали даром, можно было просто стрелять в тёмный смерч и не сомневаться.

По командирскому каналу звучали доклады ротных - потери росли, батальон сжимал фронт, смыкаясь вокруг Гилви; на равных с нами стреляли и недавние противники, Туча уже не разбирала, где свои, а где чужие, да и то сказать - «своими» для неё людей делала лишь Дариана Дарк.

Однако с неба падали не только твари Тучи; один за другим опускались челноки, с ходу вступая в бой; Валленштейн посылал всех, даже поваров и делопроизводителей хозотдела.

Я бросил попытки притянуть Тучу. По сравнению с Гилви мои таланты сейчас ничего не значили.

Конечно, будь Дариана Дарк по-прежнему в штабе, не набросься Туча на Новый Севастополь, «Танненбергу» никогда бы не удалось высадиться с такой лёгкостью и практически без потерь.

Однако батальоны прибывали, наш огонь усиливался, а натиск Тучи - нет. Даже её кажущиеся бесчисленными легионы на деле таковыми не были.

Не буду описывать эту бесконечную ночь. Раскалялись стволы, пулемёты перегревались, пустели боеукладки, а Гилви всё тянула и тянула на себя полчища тёмных крылий, нет, не жрица - настоящая богиня мщения и смерти. Она влекла Тучу на заклание - и ни одна тварь не сумела отвернуть в сторону. Жаль только, что Гилви не могла приказать им перебить друг друга или поумирать всем скопом.

Край неба окрасил рассвет, когда, сражённая последней очередью, к нашим ногам свалилась последняя тварь. Битва с Тучей окончилась.

И Гилви Паттерс, слабо вздохнув, мягко осела наземь. Я едва успел подхватить сделавшееся почти невесомым тело.

Одна ампула стимулятора, другая, третья... Наконец Гилви вздрогнула и открыла глаза.

- Где мои медики, чёрт бы их побрал?! - зло бросил вынырнувший из толпы Валленштейн. - Руслан, мои поздравления. И благодарность. И... - он помедлил. - Прости меня. Если сможешь.

- Не за что прощать, Иоахим, - я взглянул ему прямо в глаза. - «Танненберг» таки высадился. Туча уничтожена. Новый Крым - во всяком случае, на время - в относительной безопасности. Теперь мой черёд. Но сначала...

- Само собой, мы займём столицу, - кивнул Валленштейн. - Генеральный штаб уже одобрил эту операцию. Ну а тебе... - он хлопнул меня по плечу, - сверлить дырку для ордена, так?

- Давайте погодим с орденами, - я покосился на суетившихся вокруг Гилви врачей.

- Надо снять комбинезон... - донеслось оттуда.

Гилви словно пружиной подбросило.

- Что? Снять броню? Никогда!

- Dame унтерштурмфюрер, но вы можете быть...

- Со мной всё в порядке, - рявкнула Гилви, с усилием выпрямляясь. - Просто голова закружилась. Перенапряглась, но уже всё прошло.

Доктор с сомнением покачал головой.

- Я вынужден настаивать на всестороннем осмотре, госпожа Паттерс, я...

- Я... в... полном... порядке, - медленно, словно умственно отсталому, повторила Гилви прямо в лицо врачу. Встала, резко оттолкнув того в сторону. - Руслан! И вы, господин генерал-майор, - на вашем месте я бы не мешкала с Новым Севастополем. С Дарианой Дарк сможем разобраться по дороге.

...Передовой отряд «Танненберга» безо всяких помех добрался до периметра. Пропускник являл собой жуткое зрелище - всюду: на дороге, возле бетонных баррикад, даже во рву - лежали растерзанные тела. Броня, похоже, никому не помогла. Стальная дверь в бункер была проплавлена в нескольких местах и широко распахнута. Возле амбразур валялись расстрелянные твари, но их было немного. Живых - никого. А вот многие трупы людей оказались заражены, подобно тому, что мы видели на Иволге. Пришлось задержаться и соорудить погребальный костёр.

Валленштейн велел тщательно собрать все опознавательные чипы и жетоны.

Растолкав в стороны бетонные блоки, колонна втянулась в город.

Лучше бы я никогда этого не видел.

Новый Севастополь, казалось, сошёл с одного из полотен великого Иеронима Босха. Повсюду - кровь и тела, тела и кровь, оторванные руки, ноги, головы, рядом - дочиста обглоданные скелеты; и лишь изредка попадалась пристреленная тварь Тучи. Здесь она почти не встретила сопротивления.

Валленштейн пустил впереди бронетранспортёр взвода пропаганды, который сейчас и вещал из всех громкоговорителей:

- Жители Нового Севастополя, в город вступают имперские части. Мы уничтожаем атаковавших вас бестий. Не оказывайте нам сопротивления, достаточно пролитой крови, никто больше не должен пострадать...

И верно - до самого центра города в нас не прозвучало ни одного выстрела.

Мало-помалу из окон и дверей осторожно высовывались случайно уцелевшие, провожая нас полубезумными взглядами.

Формально Новый Севастополь вновь принадлежал Империи.

Мы уничтожили всех биоморфов в ближайших окрестностях. Ни я, ни Гилви больше никого не чувствовали, за исключением Дарианы, пребывавшей связанной и под надёжной охраной в арестантском транспортёре.

Какое-то время у нас заняло наведение элементарного порядка в городе, оживление информационных сетей, взятие под контроль энергостанций и систем жизнеобеспечения; и лишь потом я, Гилви и Валленштейн вошли в камеру, где держали Дариану.

Знаменитая террористка застыла на узкой лежанке, привязанная широкими ремнями, устремив глаза в низкий стальной потолок. Она сильно изменилась со времени нашей последней встречи. Глаза запали, щёки ввалились, лицо сделалось землисто-серым; бледные, бескровные губы и почерневшие зубы довершали картину. Казалось, что Дариана очень тяжело, если не смертельно, больна.

Что я испытал? Торжество? Злорадство? Нет, одну лишь пустоту и боль. Она была подобна мне. Мы носили в крови один и тот же яд. Мы могли бы стать щитом человечества, а сделались непримиримыми врагами.

- Дариана Дарк, - негромко произнёс Валленштейн, глядя ей прямо в лицо.

Она не пошевелилась, не удостоила нас даже взглядом.

- Не станет говорить, - безжизненно произнесла Гилви. - Господин генерал, вам лучше оставить нас. Мы с Русланом разберёмся.

Валленштейн дёрнулся было, словно желая что-то сказать, но осёкся, коротко дёрнул головой и молча полез прочь из автозака.

Броневая дверь скрипнула. Гилви повернула запор.

- Ты хочешь проделать с ней тот же номер, что и со мной? - обратилась она ко мне, правда, избегая смотреть мне в глаза.

- Именно, - кивнул я.

- Едва ли получится. Биоморф в ней очень, очень силён. Держи меня крепче, Рус!

Слияние у нас получилось почти сразу, легко и естественно. И вдвоём мы ударили по биоморфу в Дариане, ломая её сопротивление, её последние и отчаянные попытки приказать нам, заставить нас повиноваться - подобно тому, что она проделала со мной не так давно, когда захватила в плен весь мой отряд.

Но теперь нас было двое. И мы не просто оказались вдвое сильнее. Нет, Гилви уверенно вела меня, едва ли не играючи сметая с пути воздвигаемые Дарианой заслоны.

Сперва у Дарк расширились глаза, потом она захрипела, задёргалась в путах, выгибаясь, словно в эпилептическом припадке. Я чувствовал захлестнувшее её отчаяние, чёрное и беспросветное, ощущал и желание перестать жить, умереть прямо сейчас, однако сквозь это пробился холодный голос Гилви:

- Ты нам всё скажешь, бестия.

- Ты... ты... - Дарк приподняла голову, из уголка рта по подбородку стекала слюна. - Ты... почему... с ними...

- Потому что я люблю его. Достаточно? - прежним голосом объявила Гилви. - Что ещё хочешь спросить, Дариана?

- Ты... ты перешла порог, ты теперь...

- Знаю. Но это было неизбежно.

- О чём ты, какой порог? - не понял я.

- Потом, - отмахнулась Гилви, - не мешай.

- Т-ты... могла бы...

- Кто меня создал, Дариана? - спокойно спросила Гилви. - Ответь мне, и, быть может, я пощажу тебя.

Дарк хрипло засмеялась, однако смех тотчас сменился захлёбывающимся кашлем.

- Пощадишь меня... пощади себя, моя верная разведчица...

- Обо мне не беспокойся, - спокойно парировала Гилви. - О себе я позабочусь сама. А вот ты - ничего не хочешь сказать сама?

- Нет, - криво ухмыльнулась Дарк.

- Тогда мы возьмём твою память, - беззлобно и даже как-то беззаботно произнесла моя напарница.

- Никогда! Вы не сможете...

- А ты сейчас всё увидишь, - по-прежнему безмятежно посулила Гилви. - Давай, Рус! Она сейчас сломается.

Крепко прижимаясь друг к другу, мы шагнули к Дариане, и она вновь забилась, задёргалась, на губах у неё пузырилась пена.

...Когда лопнула последняя преграда, мне показалось, что я обрушиваюсь в чёрную исполинскую бездну. Мимо со свистом проносились гладкие стены, а дна всё не было, лишь нарастал ужас перед последним ударом. Дариана вскрикнула подбитой птицей и замерла, уставившись на нас замершим взглядом.

В следующий миг её воспоминания хлынули в нас.

ИМПЕРСКИЕ НОВОСТИ

Блестящая операция наших мужественных Вооружённых сил.

Часть под командованием герра Валленштейна, осуществив внезапное десантирование, овладела столицей Нового Крыма городом Новый Севастополь. Наши потери минимальны. Вырвавшиеся и взбесившиеся твари, те самые, что опустошили Омегу-восемь, Иволгу и планеты группы Каппа, обратились против своих прежних хозяев. Солдаты господина Валленштейна были вынуждены спасать обитателей города от разбушевавшихся монстров. Благодаря применению новейших технологий атаковавшие людей твари полностью истреблены. На Новом Крыму налаживается нормальное человеческое существование, идут переговоры с коренными жителями планеты - как, конечно же, помнят наши слушатели, обитатели Нового Крыма восстали против тирании новоявленной Федерации - о формате существования планеты в составе нашего государства...

Его Светлость регент, эрцгерцог Адальберт, выступил сегодня на конференции «Мир и согласие для Империи», где заявил, что одной из причин возникновения мятежа в пограничном секторе стала чрезмерно жёсткая и негибкая политика центра по отношению к отдалённым колониям...

НОВОСТИ НАРОДНО-ДЕМОКРАТИЧЕСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ ТРИДЦАТИ ПЛАНЕТ

...После упорных многодневных боёв наши части оставили столицу Нового Крыма город Новый Севастополь... Враг добился сугубо временного успеха лишь ценой огромных потерь, и лучшие его дивизии уже истреблены нашими доблестными бойцами... В тылу захватчиков развёртывается партизанское движение... Все слухи о якобы имевшем место пленении товарища Дарианы Дарк являются гнусными выдумками лживой имперской пропаганды, товарищ Дарк в настоящее время возглавляет борьбу с агрессорами в лесах Нового Крыма... Имперские лжецы не смогли даже состряпать мало-мальски достоверную фальшивку, они не показали нам товарища Дарк в тюремной одежде...

* * *

Это было кошмарно. Я видел всю жизнь Дарианы Дарк, начиная от самого первого мига, когда яйцеклетка была оплодотворена, а потом - слита со ждущим биоморфом. Лавина воспоминаний, большая часть которых, я уверен, была забыта самой Дарианой, воспитание в странной, большой семье, где все дети были тихие, послушные, какие-то неживые, и вдобавок - один за другим умирали от непонятных хворей; впрочем, это никого из родителей не заботило. Место умерших занимали новые.

Я видел Новый Крым, куда действительно перебрались беженцы, видел частную гимназию Оболенской, видел даже моего отца в его мальчишеские годы, видел всё.

И подтверждения того, что мы только подозревали, сыпались как из рога изобилия.

Биоморфы находили не на одной планете. Припрятанные, они просто ждали своего часа. Родители Дарианы Дарк, как я понял, были одними из первых, кто начал с ними работать. И довольно быстро они сообразили, как можно попытаться вывести homo super. Что-то они сделали не так, как мои, - власть Дарианы Дарк над биоморфами была велика с самого начала.

Я узнал, что, как ни пытались сохранить в полнейшей тайне само существование подобных экспериментов, какие-то сведения просочились наружу. И, в свою очередь, подвигли других на их повторение.

Это были страшные люди. Да-да, именно страшные, и я, не колеблясь, назову так и своих родителей. Они решили, что Судьба, а может, Господь вручили им огненный меч, истинное оружие возмездия, которым они сметут имперскую диктатуру.

Как жестоко они ошибались.

Некая великая сила щедро разбросала биоморфы по диким планетам, словно ловушку, а быть может, испытание для тех, кто их отыщет.

И кто-то «там, наверху» решил, что человечество это испытание не прошло.

...Совсем юная Дариана подключилась к работе с биоморфами ещё в университете, на первом курсе. Она была в числе первых, кто задумался, как можно заставить их летать - разумеется, за пределами атмосферы. И тут как-то очень кстати подвернулась информация о том, что у Дбигу имеются прекрасно отработанные антигравитационные технологии; дело было за малым - войти в контакт с практически недоступными октопусами.

Любой другой, наверное, отступил бы перед эдакой преградой. Любой, но не Дариана Дарк.

Тут я подумал, что наверняка имелось и встречное движение: если несколько раздвинуть рамки моей «иммунной» гипотезы, Дбигу вполне могли и сами искать контакты с теми, кто занимается биоморфами, - так сказать, помочь сделать мёртвое мёртвым, если вспомнить их ответ официальной имперской дипломатии.

У защитных механизмов «большого человека» много путей и много способов. Ни один заранее не отбрасывается. Всегда существуют запасные варианты. Дариана Дарк действительно получила антигравитаторы. В этом Кривошеев не лгал. Разумеется, получила она их совсем по-другому. Но об этом её сподвижникам знать не полагалось. Пусть лучше думают о таинственной посылке непонятно от кого, чем самых прозаических Дбигу.

Октопусы, как оказалось, играют очень важную роль в этой системе. Они не только производят сакраментальные антигравитаторы и доставляют их на планеты, занятые биоморфом. Они также и зачищают «рану» после того, как Туча (или иная боевая конфигурация) покончит с сопротивлением «раковых клеток».

Не исключено, что сами Дбигу далеко не в восторге от подобной роли. Но деваться им некуда, вот и идут, словно обречённые. А может, сами не ведают, что творят. Когда надо выжить «большому человеку», интересы отдельных клеток-цивилизаций никого не волнуют.

Я видел, как росла армия биоморфов, как всё шире раскидывались сети Дарианы Дарк - единственной, кто умел работать с ними, кому повиновались вылуплявшиеся в лабораториях монстрики.

И это помимо сугубо террористической деятельности, интернациональных бригад и тому подобного; именно там Дариану и отыскали люди Иоахима фон Даркмура, казавшегося всесильным шефа имперской охранки. Разумеется, каждая сторона была уверена, что обманула другую: секуристы не сомневались, что держат дерзкую на прочном крючке, а Дариана пребывала в полном убеждении, что, когда надо, сможет заставить всех плясать под свою дудку.

И, как выяснилось, ошиблась она совсем ненамного.

Теперь всё становилось ясно.

В мечтах Дариана видела себя правительницей могущественной звёздной державы, построенной на боевой ярости людей, неисчислимых полчищах покорных её воле биоморфов и технологиях Дбигу. Кстати, людей октопусам действительно продавали. И имперцы, и те, кто им противостоял. Охранка отправляла транспорты, набитые вчерашними повстанцами, а секретная служба интербригад - корабли с «предателями и коллаборационистами».

Мы узнали и много другого интересного, но всё это меркло перед главным - Дариана Дарк показала нам, где находится ближайшая планета, полностью превращённая в питомник биоморфов. Вопрос этот, как видно, очень сильно волновал бывшую террористку. Её тоже посещали видения, и она не поскупилась на их расшифровку. В состоянии гипноза она медленно и тщательно воспроизводила карту звёздного неба, раз за разом повторяя сеансы, добиваясь полной точности; можно было лишь подивиться силе её воли: она могла сознательно вводить себя в транс, вступая в некий контакт с рассеянными биоморфами, собирая их «коллективное бессознательное», визуализируя это, превращая в осмысливаемую информацию. Она, как и мы, мечтала о полёте на эту планету, рассчитывая привести её под свой контроль.

О своём даре она не слишком задумывалась. Есть же, в конце концов, люди-полиглоты, знающие десятки языков, есть ходячие арифмометры, проделывающие в уме сногсшибательные вычисления; так почему бы ей, Дариане Дарк, не быть наделённой особыми способностями к управлению биоморфами?

Родители так и не открыли ей всей правды. Почему - это уже навсегда останется неизвестным. Они отправились в мир иной, унеся с собой тайну.

...Когда мы оторвались друг от друга, Дариана Дарк лежала на койке с совершенно обессмыслившимся взором, в котором сейчас читалось лишь тихое помешательство. Гилви болезненно поморщилась.

- И я на неё работала...

- Значит, совершила правильный поступок, когда порвала эту связь.

Моя подруга бледно улыбнулась.

- Знаешь, о чём я жалею? Что даже Дариана не знала тех, кто создал меня.

- Она так и не догадалась о твоих... особенностях.

- О чём тут догадываться? Она и про себя-то ничего не знала. Агент Салим выжил под Тучей? Счастливая случайность, не более. Её надлежит использовать, а не ломать голову над причинами. Победа казалась совсем уже близкой, а тут...

- А тут появился Руслан Фатеев и всё испортил.

- Именно, - кивнула Гилви и вновь поморщилась, взглянув себе на запястья. - Зови Валленштейна, Рус. А то небось весь там извёлся.

* * *

Мы знали координаты звезды. Невероятная, редкостная удача; хотя, впрочем, оставались и другие пути, более долгие, но тоже сулившие успех. Наша способность чувствовать биоморфы повышалась, и я не сомневался, что мы с Гилви смогли бы повторить путь Дарианы. Так или иначе, настал черёд последнего броска.

- Поехали к моим, Гил. Познакомлю тебя...

Она покачала головой.

- Нет, Рус. Спасибо, но... Мой тебе совет - держись своей Дальки. Она будет тебе верной и хорошей женой.

- Да с чего ты взяла, что...

- С того, - всё та же бледная полуулыбка. - Не задавай лишних вопросов, бедный мой. И... не ложись сегодня со мной.

- Как скажешь, - осторожно ответил я. - Но, Гил, может, всё-таки объяснишь...

- Нет, - отрезала она. - Лети давай, вертолёт ждёт. И помни, что времени у нас очень мало.

- Почему так? Дариана Дарк у нас, под надёжной охраной. В Службе безопасности - чистки. Вон, наши собственные секуристы ходят, как мешком по голове стукнутые. А того, что меня допрашивал, и вовсе, я слышал, упекли на Сваарг. По статье «за государственную измену».

- Дело не в охранке и не в Дариане, - она быстро нагнулась ко мне, чмокнула в нос. - Хватит рассиживаться. Двадцать четыре часа - и обратно.

- Слушаюсь, dame унтерштурмфюрер! - в шутку откозырял я.

...Описывать свидание с моими я не буду. Слёзы, объятия, восторженные вопли... Отец уже перебрался в Новый Севастополь, старая Дума (те, кто уцелел) вновь собралась в разгромленном здании, в город возвращались выселенные было жители; мёртвых хоронили, одна за другой служились заупокойные - по всем растерзанным и сожранным Тучей.

Немногие уцелевшие из переселенцев присоединились к нам - кто выжил под Тучей, не повредившись рассудком.

Встречаться с Далькой я не стал. Не могу я смотреть ей в глаза. После Гилви - нет, не могу. Хоть режь.

Отцу я передал документы, подписанные Его Светлостью регентом. Теперь это их дело. Пусть ведут переговоры, определяя наш будущий статус. Хотя, конечно, вопрос гарантий...

- На этот счёт не волнуйся, - с непонятной мрачностью сказал папа, когда я закончил свой рассказ. - Гарантии будут. Непременно будут. Только ни о чём не спрашивай меня сейчас. Вам всем ещё вернуться надо. А Даля твоя уже оборвала все...

- Хватит, пап.

- Ладно-ладно, я что, я ничего, - подозрительно быстро сдался он. И, обняв меня, попросил шёпотом: - Ты только возвращайся, сын.

* * *

Последний полёт оказался совсем невыносимым. Гилви словно бы дала обет молчания и целомудрия, целыми днями и ночами сидела в одиночестве, запершись и отказываясь разговаривать с кем бы то ни было. «Мерона» гордо рассекала подпространство (или что там ещё достойно рассекать имперскому клипперу), и я тоже не находил себе места - предстояло выполнить последнюю часть плана, часть, в которой всё основывалось на одних лишь смутных и косвенных доказательствах. Да и хватит ли для задуманного, гм, захваченного с собой «материала»?..

«Мероне» нужно было одолеть немалое расстояние. Около пятидесяти световых лет, ничем не примечательная звёздочка, похожая на Солнце. Там не ждут нас устрашающие космические крепости, возведённые злобными Чужими, - не сражалось против нас никаких злобных Чужих, если не считать Дбигу, которые если и сражались, то исключительно безо всякой злобы.

По корабельному времени проходили «дни» и «ночи», Дариана Дарк пребывала в тихом помешательстве, пуская слюни и мочась под себя в комфортабельном корабельном лазарете под неусыпным контролем, каковой ей обеспечил Валленштейн; Клаус-Мария Пферцегентакль гонял солдат до седьмого пота, словно собираясь завоевать с «Танненбергом» половину Вселенной, а если прибавить остальные части 2-го корпуса, то и вторая бы половина бесхозной не осталась; я же слонялся по коридорам огромного корабля, не находя себе места.

Приходит конец истории, думал я. Хочется верить, что счастливый, что мы благополучно осуществим задуманное и вернёмся домой, что Его Величество кайзер выполнит данное обещание и имперский флаг над Новым Крымом будет спущен, что безумная братоубийственная распря между Империей и Федерацией сойдёт на нет как-нибудь сама собой, что моя родная планета залечит раны и голубые волны вновь заплещутся у набережных Нового Севастополя, и пусть приезжают к нам те же шахтёры с Борга, купаются, загорают и, причмокивая, смакуют наших ползунов, тушенных в собственном соку, - пусть только не мочатся с парапетов где попало. Пусть всё станет тихо, мирно и скучно, пусть настанет время, о котором летописец смог бы написать «в лето от сотворения мира такое-то... не быть ничего, лишь тишина великая».

А наши дети станут проклинать скуку, и мечтать о подвигах, и завидовать нам, которые «совершали небывалое». Ага, совершали. Устилая дорогу трупами. Предавая и нанося удары в спину, оправдывая всё тем, что мы не на рыцарском ристалище, что есть всё-таки цели, которые оправдывают любые средства.

Но всё это случится не сейчас, а когда-нибудь потом, а пока что...

А пока что мы стояли с Валленштейном, Дитрихом Мёхбау, Рудольфом Бюловым, другими офицерами бригады и молча смотрели на открывшееся нам небывалое зрелище.

Сотни, тысячи «маток» кружили вокруг планеты, точно так же, как и в моём видении. «Мерона» вышла на высокую орбиту вокруг планеты (размером примерно с Землю, суши мало, как и на Новом Крыму, океан - один сплошной коричневый кисель биоморфа).

Нам никто не препятствовал, никто не атаковал. «Маткам» не было до нас совершенно никакого дела.

- Руслан, где надо высаживаться?

- Совершенно не важно, господин генерал. На любом берегу. Единственное пожелание - это какое-нибудь естественное укрытие. Кому-то ведь придётся сдерживать тамошних обитателей, пока мы не завершим начатое.

Я благоразумно умолчал о том, что сам далеко не уверен в успехе.

- Тогда предлагаю вон там, - Валленштейн указал на едва распечатанной карте. - Рядом горы, скалы крутые. Подойдёт?

Я кивнул.

Три шаттла, чуть больше сотни десантников. Большего и не требуется - их задача только прикрывать нас. Ну и, само собой, я, Гилви и - самая важная в нашей экспедиции - Дариана Дарк.

«Матки» равнодушно кружились по собственным орбитам. И плевать они хотели на три стальные коробочки, скользнувшие вниз, к поверхности планеты.

Она, кстати, была б вполне неплоха. Кислородная атмосфера, вполне пригодная для дыхания. В здешних горах наверняка найдутся руды, а море, если б его удалось почистить, обеспечивало бы рыбой... Всё так, но вот только «очистить» от биоморфа море - совершенно нереальная задача. Мы можем только локализовать его и уничтожить, но здесь же - с ним пришлось бы уничтожить всю планету. Нельзя сказать, что земная цивилизация на это не способна - в конце концов, никто не отменял полуторастамегатонные термоядерные бомбы, - но в наши задачи банальное уничтожение не входило.

Сели. Сила тяжести чуть поменьше, чем на Новом Крыму или Земле, во всём теле - приятная по первости лёгкость. Никто не обстреливал нас в стратосфере, никто не мешал посадке; однако стоило упасть пандусам, как я мигом ощутил себя где-нибудь на Иволге или Каппе-4.

Здесь тоже хватало летающих и бегающих монстров. И все они, едва завидев нас, явили отменную прыть в стремлении полакомиться этими странными фигурами в камуфлированных бронекомбинезонах.

Ребята привычно заняли круговую оборону. Их задача - продержаться, продержаться совсем недолго, пока мы не закончим и не убедимся, что процесс пошёл именно в нужную сторону.

Конечно, по идее, к этой планете следовало бы отправить настоящую, стационарную и многомесячную научную экспедицию, а не клиппер с десантной бригадой. Я мельком подумал, что, быть может, ещё и доживу до подобных счастливых времён... но только если мы сегодня не потерпим неудачу.

- Пошли, Рус, - подтолкнула меня Гилви.

Это были первые её слова за много дней.

Следом Микки и Раздвакряк повели спотыкающуюся Дариану.

Вот и берег. Гладкие чёрные камни - когда-то о них разбивались морские волны, сейчас - лениво колышется коричневая, блестящая поверхность биоморфа.

Я с трудом подавил отчаянное желание броситься в эту тёплую, родную массу, исходное, начало начал, всеобщий исток, что преобразит меня, даст мне новую плоть и новый смысл...

- Быстрее! - хрипло каркнула Гилви. - Нам тут нельзя долго находиться!

- Почему?

- Потому, что «потому» кончается на «у»! Не задавай идиотских вопросов и делай, что я тебе говорю! - у Гилви срывался голос, она едва удерживалась на самой грани истерики.

- Микки, Кряк, можете идти, - махнул я растерянно переминавшимся с ноги на ногу парням. - Идите в цепь. Мы здесь сами справимся.

- Без прикрытия, герр... Руслан? - финн с известным усилием заставил себя опустить мой чин.

- Без прикрытия. Крылатые пока набрасываются на тех, кто в них стреляет. А мы тут тихенько, мирненько...

- Есть! - Раздвакряка не потребовалось уговаривать. Кажется, он один понимал, что сейчас последует, и явно предпочитал честную пальбу в пытающегося тебя сожрать крабочуда тому, что нам предстояло сделать.

Скрылись. За нашей спиной вовсю гремели выстрелы, но здесь, в крошечной бухточке, укрытой с двух сторон скалами, всё оставалось тихо. Нас или не заметили, или действительно атакуют лишь тех, кто активно пытается сопротивляться, ненавидит атакующих монстров, и тому подобное. Мы с Гилви держали наши собственные эмоции под крепким замком.

- Давай её, Рус, - Гилви деловито принялась раздевать Дариану.

Я почувствовал, как дрожат пальцы. Тьфу, слюнтяй, слабак, тряпка! Дважды ты её чуть не убил, а теперь, когда надо довершить начатое, - готов описаться от страха? Тебе её жалко?! Вспомни Новый Крым, вспомни переселенца Дэвида и его семью - едва ли от них осталось что-то больше, чем груда обглоданных костей. И всё из-за неё, этой женщины, с которой Гилви сейчас стаскивает штаны, не испытывая, судя по всему, никаких сомнений или же колебаний.

- Без одежды лучше пойдёт, - предвосхитила госпожа унтерштурмфюрер мой вопрос.

И тут я с ужасом увидел, что из глаз Дарианы Дарк начинает уходить безумие. То, что мы сломали в ней своим «допросом», вновь отчаянно пыталось выпрямиться.

Гилви уже расстёгивала на Дариане рубашку (я никак не мог заставить себя присоединиться), когда Дарк с трудом подняла голову и хрипло спросила:

- Что... хочешь... сделать?!

Ей никто не ответил. Гилви, поджав губы, рванула своенравную пуговицу - та отлетела далеко в сторону.

- Что?.. - повторила Дариана, пытаясь оглядеться. Увидела сплошное, от горизонта до горизонта, море коричневой биомассы - и мигом всё поняла.

- У тебя ничего не выйдет! Меня это не берёт!

- А вот это мы сейчас и выясним, - невозмутимо сказала Гилви.

- Выясняй, выясняй! Ничего не...

- Приятного купания, - холодно оборвала её бывший агент Салим, сталкивая обнажённую Дариану в объятия ждущего биоморфа.

Дарк погрузилась с головой, задёргалась, забилась, отплёвываясь и отфыркиваясь.

- Что, головка слишком глубоко? - заботливо осведомилась Гилви. - Рус, камень ей подложи. Она не должна захлебнуться.

Дариана извивалась в путах, отчаянно пытаясь освободиться, - бессмысленные движения, деваться ей всё равно некуда.

Ничего не происходило.

- Ну, Рус, давай, как ты меня учил, - тяжело вздохнула Гилви.

И мы «дали».

...Смотри, что тебе досталось. Чужое. Враждебное. Часть тебя стала враждебной. Поглоти её, пойми, узнай, что есть твой враг. И...

Дариана дико расхохоталась. Я открыл глаза. Несколько сформировавшихся щупалец лениво скользили по её телу, но особого интереса к ней биоморф явно не испытывал.

- Я ж говорила, Рус, - заметила Гилви, хотя ничего такого как раз никогда и не было. - Я же говорила... - повторила она с каким-то глухим, безнадёжным и нечеловеческим отчаянием.

- Герр гауптманн, на связи оберштаб...

- Слушаю тебя, Клаус-Мария.

- Руслан, они лезут, и их всё больше. Ребята стягивают периметр. Очень прошу - поторопитесь. Мы продержимся, сколько надо, но...

- Понял, Клаус. Спасибо тебе. Продержитесь ещё... как минимум полчаса.

- Полчаса продержимся. Даже час, если надо. А потом плохо может быть.

- Понял, конец связи.

Мы переглянулись с Гилви. Дариана всё продолжала дико, истерически хохотать. Два щупальца уже убрались восвояси и растворились, осталось лишь одно, но и оно как-то равнодушно подёргивалось, обвившись вокруг лодыжки связанной женщины.

- Ну что, вышло у вас? Вышло? - Дарк захлёбывалась хохотом, словно кашлем. - Ни черта у вас не...

- Рус! - резко выкрикнула Гилви.

Над скалами мелькнула крылатая тень. Вытянутая пасть, словно у древнего птеродактиля, острые зубы, перепончатые крылья, острые когти на изгибах.

Я выстрелил навскидку - тварь перекувырнулась в воздухе и камнем рухнула в бухту. Туловище тотчас же стало растворяться, превращаясь обратно в исходный биоморф.

- Ещё две! Смотри!

На эту парочку летучих гостей я потратил половину магазина.

- Нет, не берёт её... - услыхал я голос Гилви. - И не возьмёт. Ошибся ты, Рус, когда думал, что мы можем его заставить... Ничего мы не можем. Только одно, наверное... Да стреляй же ты, нечего на меня глазеть!

Мне действительно пришлось отвлечься - перевалив острый край скалы, вниз пикировало сразу пятеро бестий.

«Штайер» у меня в руках задёргался, забился, изрыгая огонь, - а когда я смог повернуться, расстреляв в упор последнее страшилище, - Гилви, моя Гилви, уже стояла раздетой и - по колени в биоморфе.

Дариана Дарк, онемев, только и могла, что пялиться на неё.

- Стой на месте, Рус, - спокойно произнесла Гилви. - Стой и не рыпайся. Сейчас они ещё полезут, а мне нужно время.

- Гил, ты... назад, дура! - я метнулся следом. В конце концов, доводилось мне в этом супешнике поплавать. Да и броня...

- Я не дура, - она шарахнулась от меня, забираясь глубже. - Посмотри на меня, Рус, посмотри внимательно, - её руки поднялись, повернулись так, что видел внутреннюю поверхность запястий и подмышечные впадины. Там, на чистой светлой коже...

Я никогда этого не забуду. Потому что ужасы в единый миг сделались реальностью.

На теле Гилви прорезались глазки, словно на долго лежавшей картошке. И из каждого глазка торчало по отростку, короткому, покрытому слизью, дергающемуся, с чем-то наподобие мокро хлюпающих губ на конце; и всё это постоянно дёргалось, шарило, словно норовя ухватить невидимую мне добычу.

- Не выдержала я, - просто сказала Гилви. - Не могу я так.

- Гилви! Нет! Всё ещё можно...

- Ничего нельзя, Рус. Ты же видишь - эту тварь, - она кивнула на Дариану, - даже тут сожрать никто не хочет. А я... я в кунсткамеру не хочу. Резать себя на части не дам... да и потом - куда ж вы без меня денетесь... - голос её дрогнул, губы скривились. - Господи... если б я тебя не любила... знал бы ты только, как я тебя люблю... и потому... - она вновь шарахнулась от меня. - Нет! Давай на берег, давай, прочь отсюда! Не хочу, чтобы ты видел, как меня... как я... А-а-а-а!!! - вдруг завизжала она. - Ненавижу вас, гады коричневые! Ну, давайте, идите сюда, жрите, слышите?! Ненавижу вас, и род ваш проклятый, и всех, кто вас создал, вы...

Из ничего, из ниоткуда вокруг Гилви взвихрился целый смерч щупалец. Её в один миг опутало с ног до головы, она нелепо взмахнула руками, но продолжала стоять, словно Лаокоон, в одиночку борющийся со змеями. Она не свалилась, и глаза её не отпускали моего взгляда.

- Рус... иди... прочь!.. - донеслось до меня.

- НЕТ!!! - услыхал я свой собственный рёв.

Всё исчезло. Имело значение только одно - тело Гилви, оплетённое живой паутиной.

Дико завопила Дарк.

- Рус! - в последний раз донеслось из трепыхающегося кокона. - Больно!.. А-а-а!..

Я больше не рассуждал. Нельзя было делать этого ни в коем случае, но я, чёрт возьми, я человек, а не...

Я бы не промахнулся. Оперённая стрела «штайера» вошла бы точно в висок Гилви. Я знаю, что она умерла бы мгновенно, избавленная от боли, страха, отчаяния...

«Нет, - прозвучало в моём сознании. - Не делай этого. Я ещё не готова. Но это уже не больно. Боль ушла, когда они покончили с ногами. Не стреляй, Рус. Если ты хоть чуточку меня любил, не стреляй. Не сделай... мою жертву напрасной».

«Гилви!»

А щупальца, не в силах остановиться, всё рвали и рвали её тело, ввивались в него, и поверхность биоморфа сделалась алой; однако она всё ещё жила, растворяясь в коричневом субстрате, становясь его частью; кокон медленно погружался, и вдруг я увидел лицо Гилви, нечеловечески спокойное, совершенно бескровное; вот шевельнулись губы, и я прочёл:

«Прощай, Руслан...»

Возле самого бока Дарианы Дарк коричневая жижа вскипела, из ничего возникли новые щупальца, яростно бросившиеся на добычу; а там, где медленно погружался кокон с Гилви, на поверхности биоморфа лопнули один за другим несколько пузырей, из них вырвались крылатые твари, крупнее и зловреднее тех, что я подстрелил совсем недавно. И они, эти твари, не обращая на меня никакого внимания, бросились на тех, что как раз перемахнули через скалы, в свою очередь намереваясь проверить убойную силу моего оружия.

На сей раз мне даже не пришлось стрелять.

«Гилви...»

«Всё хорошо, любимый мой. Мне не больно, и это уже скоро кончится. Я немножко подускорила тут всё. Сейчас твоим станет легче. А потом... Твой план удался, Рус».

Я окаменел, не в силах шевельнуться; Гилви погрузилась - или, вернее сказать, растворилась - уже по пояс, но биоморф, как мог, облегчал ей конец. Пока будет цел мозг, Гилви будет жить. Несколько минут, но будет.

«Не вздумай, - предупредила она моё желание. - Со мной всё. Сейчас... сделаю больше крылатых. И каждый понесёт нашу ненависть. Они сожрали сами себя, они заглотили такого же биоморфа - и отныне будут пожирать их и только их. Уж в этом ты можешь не сомневаться. Антигравитаторы - отберут у других, готовых к взлёту, я им всё это сейчас диктую... Всё, как ты хотел, милый мой. Только не надо стреляться, пожалуйста, я тебя очень прошу. Совсем необязательно погибать нам обоим. Ты удержался... а я вот нет. Это рано или поздно бы случилось... биоморф пошёл в рост. А так я хоть принесу пользу. Настоящую пользу... У «маток» появится новый враг. Им отныне станет не до нас. Ты всё очень хорошо придумал...»

Да, это было самое лучшее, что пришло мне в голову. Аутоиммунное заболевание. Организм вырабатывает антитела против своих собственных тканей. Ничто иное не могло бы нас защитить. Забросать планету водородными бомбами? Не поможет, сколько ещё таких планет в нашей галактике! И с них придут новые «матки». И будут приходить до тех пор, пока мы, человечество, не падём в борьбе, растратив последние силы.

А так им будет чем заняться. Новые «матки», готовые пожирать именно «чистых» биоморфов, станут подниматься с планеты. Они отыщут своего врага, пусть небыстро, но отыщут. Нельзя сказать, что люди смогут спать спокойно, но всё-таки у нашего врага появился ещё один враг.

Дариана Дарк в последний раз захрипела и умолкла, на сей раз - навсегда. Захлестнувшее ей шею щупальце деловито поволокло тело на глубину. Оставляя кровавый след, Дариана скрылась в коричневой жиже - навечно.

А там, где ещё колыхался кокон Гилви, на поверхности продолжали вздуваться пузыри, и всё новые и новые твари вырывались на свободу; подстёгнутый человеческой волей биоморф превзошёл самого себя, создавая всё новые и новые средства для борьбы с себе подобными.

«Рус... уже почти всё. Сейчас я... растворюсь окончательно. Это не больно, только очень страшно. Видеть, как отпадают твои пальцы, потом кисти, предплечья, ну и так далее. Собирай своих солдат, Рус. Вам тут больше делать нечего. Если хочешь, конечно, останься и досмотри, как мои «матки» будут расправляться с их...»

«Гилви, я... все... тебя никто не забудет. Никогда и ни за что».

Холодный смешок.

«Человечество не помнит своих спасителей. Я не в обиде, милый. Лишь бы ты помнил. Даже когда станешь обнимать свою Дальку... вспомни обо мне. Ведь нам было хорошо вместе, пусть и недолго».

За моей спиной смолкала стрельба - вырывающиеся на свободу сплошным потоком бестии Гилви мчались навстречу тем, что набрасывались на моих ребят. Судя по тому, что выстрелов слышалось всё меньше и меньше, «наши» одерживали верх.

Кокон уже почти разгладился, почти сравнялся с поверхностью биоморфа, а голос Гилви всё звучал и звучал, неслышимый для других:

«Не бойся, Рус, я не подведу. И помни, что... в один прекрасный день ты и сам, если захочешь, пройдёшь моей дорогой. Я пытаюсь продержаться подольше... ужасно режет, что надо терять тебя... но ты так хотел спасти свой Крым... я всегда была бы на втором месте после него. А я так не умею. Видишь, какие мы всё-таки стервы?.. Ну вот, кажется, всё. Это словно засыпаешь. Тут тепло и тихо... и темно. Но не совсем. Знаешь, как в детской, когда горит ночник?.. Я... прощай, любимый. Банальное слово, но лучше я всё равно не скажу».

Голос Гилви смолк. Исчезли последние остатки кокона на гладкой, коричневато-блестящей поверхности биоморфа. Но не исчезли лопающиеся один за другим пузыри, выпускавшие на свободу новых и новых чудовищ. Люди их не интересовали. Вокруг хватало другой, куда более интересной и желанной добычи.

Я не знаю, сколько простоял на берегу этой бухточки. Обратно к шаттлу меня вели под руки Микки и Кряк. Кажется, только эти двое да ещё оберштабсвахмистр поняли, что случилось.

Не помню, как прошёл взлёт, как челнок пристыковался к «Мероне»; в себя я пришёл на мостике, со стаканом перцовой водки в руке, а перед экранами бесновался всегда такой сдержанный и спокойный Валленштейн:

- Удалось, Рус! Удалось, ты понимаешь или нет?!.

- Что удалось? - тупо спросил я.

- «Матки»! Новые «матки»! Атакуют тех, что кружатся вокруг планеты!

Лишь память Гилви заставила меня вглядеться в изображение.

...С поверхности планеты действительно поднимались «матки». Поднимались, с грациозной лёгкостью выходили на орбиту и, сближаясь с уже крутившимися тут товарками, неожиданно раскрывались, выпуская целые потоки щупалец. Словно исполинские кальмары в борьбе с кашалотами, они опутывали противниц и вместе с ними устремлялись вниз, туда, где уже кипела битва.

«Мерона» уходила от планеты. Да, теперь сюда, конечно же, прибудет большая экспедиция. Не исключено, что здесь создадут постоянную базу. А пока что первые «матки» нырнули в кротовьи норы подпространства, ведущие... Куда? К каким неведомым мирам? И чем обернётся для «большого человека» эта наша отчаянная операция?..

Крошечный вирус может лишить жизни исполинского по сравнению с ним человека. Может быть, мы - этот вирус. А может, «большой человек» даже и не заметит этого. Может, когда-нибудь, спустя значимое лишь для Вселенной время Он справится с недугом - но тогда, я надеюсь, Солнце давно уже погаснет, а человеческий род обретёт иные формы существования, может быть, даже и нематериальные.

Так или иначе, мы возвращались. Задание выполнено. А унтерштурмфюреру Гилви Паттерс будет поставлен памятник из чистого золота. Кайзер богат. Пусть раскошелится.

---

1 «Я прожила, и тот путь, что судьба даровала, свершила. Ныне под землю сойду своею великой тенью» (пер. А.Фета.)

2 МО - морской охотник.

3 Внутренняя безопасность (нем.). Конрад использует чисто немецкое название вместо аббревиатуры ISS.

4 Комплексное оружие, стреляющее 20-мм осколочно-фугасными снарядами и 5,56-мм оперенными стрелами из вольфрамового сплава. Имеет два ствола.

5 ИП - интернациональный полк.

6 Вокруг ферм высаживались привычные поселенцам земные породы деревьев, хорошо приживавшиеся на Новом Крыму, обычай, знакомый еще по Зете-пять.

7 Verbindung - связь (нем.).

8 РСЗО - реактивные системы залпового огня.

9 Желающего судьба ведет (лат.).

10 «Me, me, adsum, qui feci!» - «Это я, я это сделал!» (лат.).

чистка лица от черных точек

---

Пользователь, раз уж ты добрался до этой строки, ты нашёл тут что-то интересное или полезное для себя. Надеюсь, ты просматривал сайт в браузере Firefox, который один правильно отражает формулы, встречающиеся на страницах. Если тебе понравился контент, помоги сайту материально. Отключи, пожалуйста, блокираторы рекламы и нажми на пару баннеров вверху страницы. Это тебе ничего не будет стоить, увидишь ты только то, что уже искал или ищешь, а сайту ты поможешь оставаться на плаву.

---

---

Пользуйся браузерами Yandex, Firefox, Opera, Edge - они правильно отражают формулы, встречающиеся на страницах, как в десктопном, так и в мобильном вариантах.

Отключи на минуту блокираторы рекламы и нажми на пару баннеров на странице. Тебе ничего не будет стоить, а сайту поможешь материально.

---