Той же мерой

Эпизод первый

Скала молчания

Хорошо помня, что подвержены скуке исключительно дураки и плебеи, свое нынешнее паскудное состояние я определил как меланхолию. Звучит значительно благороднее, не ущемляя моего самолюбия.

Постарался разобраться в истоках столь странного спада настроения.

Для активизации мыслительного процесса решил провести данное интеллектуальное исследование в дружеском обществе пятизвездочной «Белой Лошади».

Пить по-черному - в одиночестве - признак деградации, но я легко успокоил себя мыслью, что мое питие всего лишь дегустация лучшего американского виски, направленная не на уход от действительности, а совсем наоборот - попытка проникновения в тайники подсознания, где и формируются человеческие настроения и кризисные состояния. А алкоголь или алкалоиды - тот волшебный «сим-сим», который без особого труда отпирает двери в святая святых этих загадочных тайников.

По крайней мере, это мое глубокое убеждение. Не зря же древние латиняне придумали изречение - ин вино веритас - истина в вине...

После третьей рюмки пришлось признать, что явных причин для меланхолии не обнаруживается. Объективно дела у меня катят в елочку. Фирма моя обросла дочерними предприятиями - кроме ночного стриптиз-клуба «У Мари», бара «Вспомни былое» и собачьего кладбища «Приют для друга», появились двухэтажная гостиница «Кент» на месте бывшего, Дома колхозника и сеть распивочных стеклянных павильонов. Все заведения высокорентабельны. Правда, надо смотреть трезво - основной доход фирме все же приносят девочки Цыпы. Но он обладал редчайшим качеством - несмотря на крутые личные доходы, подбородок не задирал, а по-прежнему работал у меня шофером-телохранителем. Искренне восхищаюсь такими людьми без амбициозно-понтовых завихрений. Но это так, к слову. Лирическое отступление.

Впрочем, нулевое настроение скорее всего объяснялось банально - «капуста» с периодичностью качания маятника вливалась в кассу бесперебойно, а главное - без малейших моих движений. Бизнес налажен от и до. Кайфуй да смейся, ан нет - скука - меланхолия то бишь, сковала мою энергичную натуру посильнее узкоизвестного ментовского изобретения - жестко самозатягивающихся стальных браслетов.

Мысли невольно побрели в философию - вопрос вопросов русского человека: «что делать?» И даже круче - зачем вообще жить без острых ощущений, превращаясь в паразитирующего рантье?

Какие-то завиральные идеи нагло заползают в голову. Блажь.

Взглянул на настенный медико-астрологический календарь. Может, сегодня просто-напросто магнитные бури свирепствуют, сбивая людей с панталыку? Но нет, космос оказался совершенно не при делах.

«Белая Лошадь» обладала мощным энергетическим зарядом. Захотелось что-нибудь совершить. Не выудив из головы ничего стоящего, решил прошвырнугься по улицам родного Екатеринбурга - авось что-то и подвернется. Оружие брать не стал. Ощущая под мышкой пистолет, невольно становишься агрессивно-настороженным, а мне хотелось просто спокойно побродить среди толпы, почувствовать себя таким же заурядно-приземленным, как они. Для разнообразия хотя бы.

Апрельское солнышко ласково уничтожало последние опорные пункты холода, стирая с лица земли уже редкие островки почерневшего снега. Жизнерадостно-беззаботное журчание ручейков по краям тротуара напомнило детство, когда я вырезал из сосновой коры крохотные лодочки и отправлял их в далекое романтичное плавание, наивно веря, что все ручейки обязательно впадают в море. Сейчас-то я понимаю - ни один кораблик желанной цели так и не достиг, не вырвавшись даже за пределы города. Реальность обычно жестока - слишком много непредвиденных заторов и катастроф на пути любой мечты.

В диссонанс с радостным ярким днем лица у прохожих были в большинстве своем хмурые. Ну, тут все ясно - бешеный аллюр инфляции, беспредел и в политике и в экономике, прогрессирующая безработица благотворно на самочувствии масс безусловно не сказываются.

На многих лицах застыла гримаса озлобленной замкнутости. Я даже на секунду усомнился - не в зоне ли вдруг снова очутился? Там у всех заключенных подобные физиономии.

Нет, мне срочно требуется допинг положительных эмоций, а то банальная скука может свободно перерасти в черную депрессию. Стыдно признаться, но, видимо, и мне в какой-то мере не чужды стадные настроения.

Незаметно для самого себя ноги принесли к родной пивнушке «Вспомни былое».

Контингент полуподвального помещения был обычный - представители всех возрастов мужского пола, но с одной, роднящей их, отличительной особенностью - синими от обилия татуировок кистями рук. По ним легко читалась нехитрая биография владельцев. Все-таки как обманчива внешность! Вон за столиком скромно примостился чистый божий одуванчик, которого смело можно приглашать в кино на роль деревенского священника. Но его левая клешня, испещренная наколками причудливых колец и перстней, перечеркивала благообразную наружность, засвечивая истинную натуру - матерого волчары. На пальцах красовались все режимы, начиная с «малолетки» и заканчивая «особым». Венчал эти уголовные премудрости крест в круге, означавший, что рецидивист сидел за разбойные нападения.

А вот беркутом навис над столом здоровенный мужик с жестокой мордой профессионального убийцы. Мой взгляд невольно ощупывал его пиджак в поисках оттопыривающегося пистолета. Пока не увидел руки. Даже разочаровался децал - это оказался обыкновенный «баклан» - судимый за хулиганку то бишь.

Я устроился за боковым столиком. Он казался незанятым, пока не заметил торчавшую вровень с ним седую голову. Словно человек стоял на коленях, молясь одинокой пивной кружке. Заглянув под стол, понял, в чем дело, - старик не являлся идолопоклонником, а был безногим калекой на низенькой самодельной каталке. На черном, видавшем виды пиджаке выделялась орденская колодка из цветного оргстекла.

- Тебе же неудобно, земляк, - сказал я, сам удивившись своей чувствительности. - Давай-ка, посажу по-человечески.

Подхватив под мышки довольно тяжелое тело, усадил старика на стул. Тот, невнятно пробормотав слова благодарности, вновь уставился странно-пустым взглядом в свою кружку.

Кокетливо виляя увесистым задом, к нам подошла барменша Ксюша.

- Добрый день, Евгений Михайлович! - проворковала она, ставя передо мной пару кружек светлого пива. - Чешское. Ваше любимое.

- Ветерану то же самое организуй, - кивнул я на соседа по столику. - За счет заведения.

Старикан оказался гордым и пытался отказываться, но я решительно сжал его руку, с удовлетворением отметив, что она свободна от лагерных печатей.

- Не возражай, земляк. Я по-дружески. Уважая, а не унижая. Пенсии-то небось только на вермишель и хватает?

- Это точно! - Старик как-то обмяк и перестал сверкать на меня выцветшими серо-стальными глазами. - Ладно. Можно выпить напоследок.

- Спешишь куда?

- Отбываю.

- Далеко?

- На Кавказ. Северный.

- Дак там же...

- Идет ликвидация бандформирований. Знаю! - Старик помрачнел и приложился к кружке, клацнув о край зубами.

- Встречать-то хоть будут?

- Друг у меня там. Я к нему в Грозный четыре раза ездил. Да и он сюда пару раз. Грецкие орехи привозил... Давлет для меня как сын иль брат младший. В сорок втором жизнь мне спас. Хотя и напрасно...

- Расскажи, земляк. Люблю про войну слушать. Давай-ка наркомовских хлопнем. - Я подозвал Ксюшу. - Организуй нам с товарищем майором водочки. И рыбки соленой.

- Не дослужился, - слабо улыбнулся мой собеседник. - Отставной капитан я... Василий Иванович Седых.

- Вот и давай за знакомство! - Я бодро плеснул из появившегося графинчика прямо в кружки.

На этот раз капитан не протестовал и без лишних слов проглотил «ерша», даже не поморщившись.

- Расскажу, Евгений Михалыч, коли желаешь, - сказал он, не обращая внимания на красную рыбу, нарезанную аппетитными лоснящимися ломтиками. - Был август сорок второго...

* * *

Стоял жаркий август 1942 года. Трава пожухла и шелестела под ногами. Небольшая лощина между лесистых гор стала военным лагерем отступающей части. Всюду поблескивали красные эмалевые звездочки на пилотках. Полк отступал из Карачаево-Черкесской области, полностью оккупированной фашистами, к Главному Кавказскому хребту, который должен был стать надежной перемычкой на пути противника к морю.

Недалеко от ручья расположился штаб. Командиры сидели полукругом перед расстеленной прямо на земле крупномасштабной картой.

- Единственный путь отхода перекрыт альпинистами из дивизии «Эдельвейс», - ткнул пальцем в карту полковник Розов. - Под Марухским перевалом на хребте между ущелий Кизгич и Марухским их десант занял высоту, откуда из шестиствольных минометов простреливает дорогу. Половина посланного для разведки боем взвода осталась там на камнях. Артиллерии у нас нет. Если к завтрашнему дню не вырвемся из капкана, нас попросту растопчут подходящие части «Эдельвейса», имеющие на вооружении даже легкие танки. Наша задача - уничтожить десант, перекрывающий путь к Главному Кавказскому хребту, и выйти на соединение с основными силами. Высказывайте соображения, товарищи. Можно не вставая.

- Разрешите мне, товарищ полковник, - взял слово молодой капитан Седых. - Я вместе со взводом ходил щупать высотку. В лоб ее не взять. У меня план такой. В тылу высотки находится скала, отвесная часть примерно 70 - 80 метров. К ней в обход немцев ведет овечья тропа, замыкаясь на скале. Предлагаю: создать группу из двадцати бойцов-добровольцев и ночью пробраться туда. Дальше дело техники и удачи. Мы поднимемся на скалу и спустимся с другой стороны в тылу у десантников. Одновременно ударят главные силы...

После детального рассмотрения дерзкий план был одобрен. Командование группой поручалось капитану Седых.

Прежде чем солнце утонуло в кровавом закате, бойцы были построены. Капитан объяснил создавшееся положение и предложил остаться в строю только альпинистам и спортсменам. После команд «вольно» и «разойдись» в строю осталось двадцать три бойца.

- С такими орлами не то что на горку паршивую залезть - в ад спуститься не страшно, - невольно улыбнулся Седых, глядя на рослые, как на подбор, фигуры добровольцев.

На землю спустилась черная южная ночь. Стояла напряженная тишина, изредка вспугиваемая выстрелами желтых осветительных ракет. Задачу группы несколько облегчала завеса тумана, плотно стлавшаяся по земле.

- Все готово, товарищ капитан! - подойдя к Седых, отрапортовал старшина Ишимбаев. - У каждого по два запасных диска и три «лимонки».

- Канат проверил?

- Так точно. Ремни связаны железно. Танкетку выдержат.

Через четверть часа группа выступила. Чтобы не разбрестись в тумане, шли цепочкой, держась за самодельный канат, сделанный из вожжей и кожаных поясных ремней. Южная ночь коротка. Группа спешила. Наконец и каменный тупик. Над бойцами нависла черная громадина на первый взгляд совершенно отвесной скалы.

- Здесь есть альпинисты? - спросил капитан. - Кто идет первым и выполнит самую трудную и почетную задачу?

Две фигуры выступили из тумана.

- Фамилии?

- Лейтенант Томилов.

- Колокольцев Валерий... рядовой.

- Пойдешь ты. - Капитан с удовольствием рассматривал небольшую, но кряжистую фигуру земляка-уральца.

Когда тот обвязался веревкой и уже хотел начать подъем, Седых тронул его за плечо.

- От тебя сейчас зависит, жить или нет твоим товарищам, - начал Седых. - Поэтому считаю вправе потребовать от тебя клятву. Может, и жестокую. Если, не дай Бог, сорвешься, ты не издашь ни звука... Обещаешь? В этом случае, если немцы и услышат что, примут за камнепад. Благо здесь это не редкость. Коли не уверен в себе - оставайся.

- В себе уверен. Буду молчать, - тихим, ко твердым голосом сказал лейтенант и шагнул к скале.

Начался подъем. Прошло десять томительных минут ожидания. Канат, лежавший кольцами у подножия скалы, медленно разматывался. Вдруг посыпались мелкие камешки и перед глазами бойцов промелькнула тень сжавшегося в комок человека. Раздался страшный хруст. Седых подбежал к сорвавшемуся лейтенанту. Тот был еще жив, но без сознания. Капитан отправил двух бойцов отнести Томилова в часть.

- Твой черед, - повернулся Седых к Колокольцеву. Того бил озноб.

- Отставить! - сдерживая досаду, отвернулся капитан. - Пойду я.

- Нет! - Валерий сумел справиться с собой. - Второй разряд у меня. Клянусь подняться или умереть молча.

«Молодец!» - мысленно похвалил капитан и помог Колокольцеву закрепить на поясе канат.

Рядовому повезло еще меньше, чем лейтенанту. Не прошло и пяти минут, как он, оступившись, сорвался вниз. Клятву выполнил - умер молча.

Подойдя к телу, Седых заметил, что во рту Колокольцева что-то белеет. Это оказался платок, использованный погибшим как кляп. Капитан спрятал находку, решив, что это не обязательно видеть бойцам.

- Сейчас иду я. Если что - за меня останется старшина Ишимбаев. Труп Колокольцева завалить камнями.

Начался самый трудный в его жизни подъем без страховки. Казалось, прошли часы, когда он, еще не веря в это, оказался на вершине. Очень помог неожиданно налетевший упругий ветер, прижимавший его к скале.

После минуты отдыха Седых укрепил канат за глыбу, указательным пальцем торчавшую на вершине.

Вся группа благополучно поднялась на небольшое плато скалы - семь метров в поперечнике. Вновь обвязавшись, капитан начал спуск. Сейчас это казалось детской забавой. Удерживаемая натянутой, веревка не даст ему сорваться. И, как бы в наказание за самоуверенность, Седых услышал, как с треском рвется ремень, за который он держался. Попытался перехватить выше, но было уже поздно, и капитан, до боли сжав зубы, чтобы сдержать рвавшийся из горла звериный крик, полетел в пустоту в тот момент, когда думал, что самое опасное уже позади.

...Очнулся он от приторно-сладкого запаха горелого мяса. Солнце уже полностью вышло из-за горизонта. Оглядевшись, Седых понял, что при падении откатился метров на двадцать от основания скалы. Это и спасло его, самортизировав удар.

Всюду валялись трупы немецких десантников. По земле, скапливаясь в низинках, стлался голубоватый туман, смешанный с едким толовым дымом.

Седых посмотрел в ту сторону, где вчера размещался его полк. Никого. Только из-за дальнего леса медленно выползал какой-то темный поток. Капитан понял, что это идут «чернорубашечники» из «Эдельвейса». Впереди них ревело три «Пантеры» со свастикой на грязно-желтых квадратных башнях.

Попробовав встать, капитан ощутил резкую боль в ступнях. Едва не потерял сознание. Ноги в яловых сапогах сильно распухли и были как чужие.

«Вот теперь кранты тебе, капитан, - с удивившим его самого безразличием подумал Седых. - Но ничего. Всегда есть средство... Живым не дамся».

Он расстегнул кобуру и вынул свой тяжелый командирский «ТТ». Сразу почувствовал себя бодрее: пистолет был в порядке.

Обернувшись на близкий шум, вдруг увидел огромную лохматую собаку, выскочившую из-за скалы и с заливистым лаем мчавшуюся к нему. За серой зверюгой, уцепившись за поводок, бежал чернявый пацан лет четырнадцати.

И тут случилась новая неожиданность. Один из трупов десантников ожил, и Седых увидел впившиеся в него желтые ненавидящие глаза эсэсовца. «Труп» со стоном сел и, не отрывая взгляда от капитана, отвел затвор «шмайсера». Седых нащупывал в траве пистолет, также не в силах оторвать глаз от врага.

«Шмайсер» судорожными рывками двигался в руках немца стволом в сторону капитана. Из черного дульного зрачка уже готовы были вырваться злые языки пламени, когда раздался детский неистовый крик:

- Рада, ату!

Серая молния метнулась к эсэсовцу. Коротко простучал автомат. Собаку отшвырнуло на несколько метров. Десантнику хватило сил лишь на эту единственную очередь. «Шмайсер» вывалился у него из рук, тело обмякло и ткнулось в траву.

Мальчишка куда-то исчез, но вскоре появился, ведя под уздцы низкорослую пегую лошаденку. Как удалось пацану взвалить его поперек седла, капитан не помнил, так как потерял сознание.

Прожил он в высокогорном ауле до следующего лета. Ютился в мазанке дяди Давлета, мальчишки, который вывез его с поля боя.

Прогрессирующая гангрена стоила капитану обеих ног. Ампутацию из-за отсутствия настоящего хирурга произвел местный мясник, дав в качестве наркоза кружку чачи...

* * *

- А как Давлет в Грозном оказался? - спросил я, разливая остатки из графинчика.

- Учился он там. Женился на чеченке и остался. Дядька его уж помер к тому времени. - Седых допил водку и взглянул на меня иронично и стеснительно одновременно.

- Придется, Евгений Михалыч, вам меня приземлять, - стул высоковат, сам не управлюсь. Пора мне.

Я подхватил инвалида под мышки и опустил на каталку. Пристегнувшись к ней кожаными ремнями, он взял деревянные стертые колодки и, мощно отталкиваясь ими от пола, покатил к выходу из пивной.

Не знаю зачем, но я последовал за ним.

На улице обнаружил, что уже вечереет. Успешно воюя с остатками дневного света, холодным неоном победно горели вывески и рекламы магазинов и увеселительных заведений. Рабочий люд сменила на тротуарах праздно шатающаяся публика. Поток легковых машин, преимущественно иномарок, стремился в центр Екатеринбурга. «Новые русские» готовились с приятностью провести время в казино, ночных клубах и массажно-эротических саунах.

Седых, в отличие от них, упорно катил в противоположном направлении, не обращая на меня ни малейшего внимания.

Оказавшись на длинном мосту через Исеть, инвалид остановился и поднял на меня усталое, изборожденное глубокими морщинами, лицо.

- Ну чего ты привязался?!

- Просто проводить хочу. Во сколько поезд? Может, с багажом подсобить? - Я закурил свои любимые «Родопи» и облокотился о чугунную оградку моста.

В десяти метрах подо мной река обреченно несла свои темные воды к близко ревущей плотине.

- Там, куда еду, багаж ни к чему! - странно оскалился старик. - Желаешь попрощаться, значит?.. Ну, прощай!

Инвалид отстегнул ремни каталки и, ухватившись жилистыми руками за чугунные прутья ограды, ловко вскарабкался на нее, помогая себе короткими культяпками ног. Тело уже готово было перевалиться через невысокое ограждение моста, когда я, наконец, врубился в происходящее и цепко ухватил старикана за плечи.

- Сдурел, земляк?! Выпили-то мы чуть... Крыша съехала? Ты ж к Давлету собирался!

- Вот и не мешай! - прохрипел Седых, безуспешно пытаясь вывернуться из моих объятий. - Разбомбили Давлетика вместе с женой, сыном, снохой и двумя внуками! Шесть человек! Настоящее бандформирование, да?! В январе еще. Нет у меня никого боле... Пусти, гад! - По перекошенному лицу старика текли слезы бессильной ярости.

Опешив, я выпустил плечи отставного капитана и невольно отступил на шаг. Седых тяжко, с надрывом дышал, намертво вцепившись руками и культяпками ног за верхушку ограждения.

- Ясно, советовать не берусь, - несколько ободренный его неподвижностью, сказал я, - Но пойдем-ка лучше выпьем за мой счет, капитан, и спокойно все обсудим. Если задавили материальные проблемы, то в моих силах помочь...

Я с некоторой опаской огляделся, очень хорошо представляя, до чего нелепо выглядит наша парочка со стороны. К счастью, на мосту никого не было.

На миг застыл с открытым ртом - старик исчез - и тут же наклонился над оградкой. На темной поверхности реки медленно расходились крупные круги. Но я не слышал ни всплеска, ни крика!.. Ну, да он молчун со стажем... Невольно выругался, неосторожно наступив на осиротевшую инвалидную коляску.

«Вот и пообщался с народом! Повысил, называется, настроение! Нет чтоб, как нормальный человек, просто звякнуть в «Гейшу» и вызвать веселую девочку для тонуса!»

Я тупо брел к центру города, решив напиться в первом попавшемся кабаке.

Вышел на площадь у Дворца молодежи. Дурдом! По ходу, политическая жизнь не утихает здесь и с сумерками. Опять митинг какой-то!

Приблизившись, увидел организаторов мероприятия - вооруженных мощными мегафонами молодых симпатичных ребят в черных униформах и блестящих хромовых сапогах.

Над ними, весело хлопая на ветру, гордо реяли флаги со свастикой.

Странный заказчик

Разбудила телефонная трель, бившая с ночного столика прицельными очередями по моим издерганным нервам.

В трубке услышал бодрый голос Цыпы:

- Добрый день, Михалыч! Тут любопытное мероприятие наклевывается. Если не возражаешь, я подскочу сейчас и все объясню детально.

- Стоящее дело?

- С семью нулями.

- Ладно. Семерка моя любимая магическая цифра. Жду.

Морщась от головной боли, побрел к бару за лекарством, а затем в ванную комнату. Только успел принять контрастный душ, как затренькал дверной электроколокольчик.

Цыпа за те два дня, что мы не виделись, нисколько не постарел. Все такая же нагловато-самодовольная морда молодого сытого зверюги.

Устроились в креслах у камин-бара. Я по-хозяйски выставил на столик дюжину банок «Пльзеня».

- Рассказывай.

- Пару часов назад мне позвонил Медведь из «Вспомни былое». Сообщил, что у него бродит подозрительный субъект, ищущий исполнителей для похищения.

- Надеюсь, не детишек?

- Нет. Я подскочил в пивную и вытянул Фрола - так его якобы зовут - на откровенный базар. Ему нужны три фраера здешних. Живьем и с доставкой в его деревню Балтымку. Готов отстегнуть пятнадцать лимонов. Пять - авансом, а остальное после дела. Фрол мужик или лоховатый, или децал с головой не дружит. Посему предлагаю...

- Догадываюсь. Бабки изъять, а заказчика похоронить без цветов и оркестра?

- Верно! - заулыбался Цыпа, восхищенный моей прозорливостью. - Самое простое и надежное!

- Цыпа, ты не интеллигент! Сколько ни воспитываю тебя, все дохлый номер. Запомни: истинные интеллигенты не занимаются мокрухой без крайней на то нужды. Чужую жизнь надо хоть чуточку уважать, помня слова апостола Матфея: «Какою мерою меряете, той и вам отмерено будет». Ладно. Давай детали. На чем с Фролом порешили?

- Он будет ждать на грузовике в десять вечера во «Вспомни былое». Я обещал подгрести туда с ребятами. Обряжу пару мальчиков в спецназовские шкуры, и выдернем клиентов Фрола прямо из фатер под видом задержания.

- Откуда грузовик?

- Дак он мясо привозил сдавать. В Балтымку к завтрему должен вернуться.

- Ладушки. Пожалуй, и я поучаствую. А то мхом покрываюсь. Третьим будет Медведь. Сбор у меня в девять.

- Как скажешь, Монах.

Когда с пивом было покончено, отпустил Цыпу до вечера на все четыре.

До семи проспал без задних ног, а затем занялся любимым делом - почистил и смазал «марголин», в глушителе заменил прокладки. Старым, как уголовный мир, способом совершенно видоизменился, наклеив на свои черные усики кожуру от копченой колбасы. Из зеркала на меня смотрел уже безусый тип с деформированной заячьей верхней губой. Оставшись довольным перевоплощением, надел наплечную кобуру с десятизарядным «братишкой» и стал ждать ребят.

Они не заставили мучиться бездельем - без пяти девять вежливо тренькнул колокольчик, возвещая об их прибытии.

Цыпу сопровождал Медведь с объемным туристическим баулом из свиной кожи. На метаморфозу с моим лицом внимания не обратил, давно привыкнув к подобным финтам.

- Переоденемся здесь? - деловито поинтересовался Цыпа. - В машине несподручно будет.

Я согласился. Андрюха скоро распаковал баул. На свет появились три комплекта черной спецназовской формы с короткими сапожками.

- Мне переодеваться без надобности! - заявил я. - Так как предстоит играть роль старшего группы захвата, то вполне логично и правдиво буду смотреться в простой кожанке.

Не то чтобы я уж слишком негативно относился к спецназу - просто хамелеон самая нелюбимая для меня тварь.

- Оружие. Грим. Наручники. В наличии?

- Обижаешь, Монах! Ведь уже два года вместе зажигаем. Самый лучший грим - спортивные шапочки с прорезями для глаз. И шухеру производят покруче удостоверений ФСК. Насчет волын - у Медведя «ТТ», а братишка «Стечкин» всегда при мне. Браслеты в бардачке «мерса».

- Ладушки. Вести себя следует в лучших традициях опергруппы - официозно-нагло, базарить никому не давать, тем паче у нас нет санкций на арест. Посему - больше дел и меньше болтовни. Огонь открывать лишь накрайняк, если будет вооруженное сопротивление. Усекли?

Ребята молча кивнули, продолжая облачаться в черную униформу.

- Для полного понта еще бы десантные «АКСы»! - вздохнул Цыпа. - Но в нашем арсенале есть лишь «узи», а он будет не в тему.

- Это точно! - усмехнулся я. - Мы не в Израиле. К счастью. Собрались? Тогда по коням!

На улице уже стемнело. Сонно помигивали далекие звезды, выглядывая из-за плотных тяжелых облаков. Наш «Мерседес» мирно стоял у обочины с погашенными фарами.

Не доезжая до «Вспомни былое» пару кварталов, велел остановиться.

- Фролу видеть тачку ни к чему, - объяснил я. - Дальше пойдем пешком. Браслеты не забудьте.

Редкие прохожие шарахались от нашей троицы, явно не желая сталкиваться с «чернорубашечниками» власти. Это подтверждало мою мысль, что россияне - вконец зашуганный народ, всячески избегающий любого контакта с представителями репрессивных структур государства. Нам это было на руку.

Как и ожидал, у «Вспомни былое» уже притулился бортовой «ЗИЛ-130». Подойдя вплотную, заглянул в темную кабину. За рулем смутно угадывалась человеческая фигура. Распахнув боковую дверцу, я рявкнул:

- Зажгите свет! Почему машина в неустановленном месте паркуется? Предъявите документы!

Кабина слабо осветилась, явив мне на обозрение сорокалетнего мужика с двухдневной рыжей щетиной на щеках.

- Все в ажуре, командир. Приятель отлить отлучился. Щас отчалим. - Шофер виновато улыбался, протягивая водительские права.

- Лядов Фрол Наумыч, - вслух прочел я. - Рад знакомству. Но приятелей у вас три. Кого из них в первую очередь выхватывать поедем?

Фрол непонимающе захлопал глазами, но наконец, узнав в спецназовце за моей спиной Цыпу, облегченно вздохнул:

- Ну, вы даете, братва! А я уж подумал...

- И напрасно! - Я запрыгнул в кабину и обернулся. - Цыпа, Медведь, мухой в кузов!

Мотор пару раз недовольно фыркнул, видно досадуя на неурочную ночную смену, и завелся. Шипованные колеса стремительно покатили нас навстречу уголовной статье, угрожавшей двенадцатью годами лишения свободы.

- Аванс. Как договаривались. - Фрол, не отрывая взгляда от дороги, открыл бардачок и кинул мне на колени пачку пятидесятитысячных ассигнаций.

Порвав ленту, я убедился, что это не «кукла» и не продукция цветного ксерокса.

- Остальное получите, как доставим живой груз ко мне.

- Обязательно живой?

- Только так. Жмурики мне ни к чему.

- Собираешься трясти выкуп?

- Это уж мое дело.

- Фрол, ты не интеллигент! Повежливее надо с незнакомыми людьми!

- Давай сменим пластинку. Кожуру-то на «БФ» наклеил? Натуральная заячья губа...

- Да, - я с интересом взглянул на небритый профиль шофера. - Давно от хозяина?

- Прошлым летом откинулся с крытки. Вот и прибыли. Учти - этот фрукт самый опасный из трех.

«ЗИЛ» въехал во двор крупнопанельного девятиэтажного дома. Фрол затормозил у какого-то подъезда и погасил фары.

- Девятая квартира. Калганов Олег Николаевич. Живет один. Я останусь в машине. Если он меня увидит - враз просечет, что почем.

- Ладушки! - Я вышел из кабины, около которой уже топтались мои мальчики.

Нужная нам фатера находилась на третьем этаже, и лифт я вызывать не стал. Увидев железную дверь, немного огорчился - коли придется ее вышибать, грохота будет на весь дом. Хорошо хоть, что она внутрь открывается.

Прижав завернутый в носовой платок палец к кнопке электрического звонка, требовательно-долго не отнимал его, на личном печальном опыте хорошо зная, как звонят нежданные гости в милицейской форме.

Ребята к стенкам прижиматься не сочли нужным, видно вкурив, что через стальную дверь никакой дурак стрелять не будет.

К большому моему облегчению, приоткрывшуюся дверь цепочка не держала. Это указывало на то, что Калганов нагло-самоуверенный тип. С такими надо погрубее, им понятен лишь язык кулака. А лучше - кастета.

Всей тяжестью тела навалившись на дверь, я распахнул ее, отбросив хозяина в слабо освещенную прихожую.

- Гражданин Калганов Олег Николаевич?! Кто еще находится в квартире?

- На каком основании, начальник? - Хозяин уже оправился от неожиданности и, набычившись, зло уставился на «спецназ». - За мной ничего не числится! И никого нет! Телка только.

- Разберемся! - Я вошел в комнату, за мной хозяин, профессионально придерживаемый с обеих сторон Цыпой и Медведем.

Однокомнатная квартирка освещалась лишь розовым ночником у дивана. На его смятых простынях животом вниз привольно раскинулась совершенно голая блондинка. Соблазнительной крепостью возвышались ослепительно-белые ягодицы, нахально выказывая полнейшее безразличие к происходящему.

В воздухе плавали клубы терпкого дыма.

- Очень хорошо! - Я довольно осклабился, потянув носом. - Значит, за тобой ничего нет? И гашишем ты, ясно, не торгуешь, а только куришь?! Ну-ка, закоцай его, сержант!

Цыпа ловко защелкнул на запястьях Калганова стальные самозатягивающиеся браслеты.

Я перевернул спящую красавицу на спину. Это оказалась совсем еще девчонка, по крайней мере в сравнении с сорокапятилетним бугаем Калгановым. Полуоткрытые мутные глаза и глубокое дыхание указывали на полную безмятежную прострацию наркоманки.

- Может, заодно проведем шмон, капитан? - предложил «сержант».

- Некогда! - Я скользнул пренебрежительным взглядом по убогой обстановке комнаты. - Давай выводи голубчика, сержант. В отделение его доставим. Там расколется.

На улице, увидев наш транспорт, Калганов остановился как вкопанный и обернул ко мне искаженное яростью лицо.

- Почему грузовик?! А ну, покажь удостоверение, начальник!

- Захлопни пасть, козел! - Цыпа врезал заартачившемуся клиенту кулаком в затылок, отправляя его в нокдаун.

Ребята забросили ставшее немногословным тело в кузов и забрались туда сами.

- Свяжите и кляп суньте! - напутствовал я их.

Когда машина тронулась, взглянул на бесстрастно крутившего баранку заказчика:

- Соседи могли видеть нашу странную возню и записать госномер.

- Не беспокойся по порожнякам, командир. Номера на тачке стоят левые.

Все же Цыпа явно ошибся насчет Фрола - тот на лоха совсем не смахивал.

Остальные две акции также прошли без лишних осложнений. Кузнецова и Андреева взяли аккуратно, без хипиша.

После часа тряски по загородному шоссе добрались до деревушки Балтымка. Цыпы с нами не было. По окончании акции я его высадил, велев забрать со стоянки «мерс» и ждать нас на развилке около деревни.

Фрол загнал грузовик во двор полутораэтажного дома, больше похожего на коттедж, крышу которого украшал флюгер в виде астрологического знака Стрельца.

Оставив машину с надежно связанным живым грузом под навесом сарая, прошли в дом.

- Располагайтесь! - включая свет в горнице, сказал Фрол. - Не грех отметить удачное завершение дела. Хозяйки у меня нет, бобылем живу, так что закусить особо нечем.

На круглом столе без скатерти появилась литровая бутыль «Демидовского бальзама» и большая деревянная миска с квашеной капустой.

- Сначала рассчитаемся. - Я сел в красном углу под образами, чтобы при надобности держать под прицелом всю комнату.

- Нет базара, командир! Момент. - Фрол исчез за цветастой штапельной занавеской смежной комнаты.

Медведь, поймав мой насторожившийся взгляд, вынул свой вороненый «ТТ» и направил ствол на колеблющуюся занавеску.

Вскоре из-за нее вынырнул хозяин дома. В его руках ничего опаснее бумажного свертка не было.

Фрол замер на середине комнаты, заметив направленный на него шпалер.

- Нет смысла, мужики, - чуть помолчав, спокойно сказал он. - Кроме этих вот десяти «лимонов», бабок у меня больше нет.

- Не бери в голову. - Я усмехнулся, невольно восхищенный его невозмутимостью. - Это так. Страховка.

Медведь сунул пистолет обратно за брючный ремень, разрядив тем обстановку.

В пакете и верно оказалось десять миллионов десяти- и пятидесятитысячными купюрами.

- Ну что ж, хапнем по-маленькой! - Фрол поднял граненый стакан с водкой.

Все же я подождал, пока он не опорожнил свою «маленькую», и только затем последовал его примеру.

- Отравы, что ль, опасаешься? - засмеялся Фрол, запихивая в рот целую пригоршню капусты.

- Береженого Бог бережет. Ладушки! Нам пора. Уже рассвет скоро.

- Как до города добираться думаете?

- Авось найдется добрая душа - подвезет. - Я протянул хозяину руку. - Ну, бывай! Может, еще пересечемся.

- А как же! Только гора с горой... Здесь рыбалка клевая. Заезжайте при случае.

«Добрая душа», как я и рассчитывал, поджидала нас на развилке в образе Цыпы.

«Мерседес» мягко и скоро понес домой. Через какие-то полчаса мы уже были среди жизнерадостного сверкания разноцветных реклам и витрин родного Екатеринбурга.

О том, чем там сейчас занимается Фрол со своими «клиентами», думать почему-то совсем не хотелось.

Покушение

Неделю спустя обедал, как всегда, «У Мари». Мой ночной клуб днем превращается в обычный ресторан, и поэтому в обширном зале было свободно-немноголюдно.

Напротив с завидным аппетитом насыщался Цыпа.

Столик был особенный - на нем стояла намертво привинченная медная табличка «Занято», и обслуживался он только для меня. Таким нехитрым способом я увековечил память о Кисе, супербоевике, застреленном в день открытия заведения за этим самым столиком.

Когда я лакомился своим любимым тортом-мороженым, бармен пригласил меня к телефону.

- Евгений Михайлович? - услышал я в трубке голос старшего оперуполномоченного Инина. - С тебя причитается!

- А в чем дело, майор?

- Ты, может, не в курсе, на чем твои оглоеды-охранники рассекают? - Инин явно забавлялся. - Их синяя «Волга» в розыске! Принимай срочно меры, их же любой гаишник тормознуть может. Не ожидал от тебя такой беспечности. Ну, пока! До вечера!

Я аккуратно положил трубку на рычаг и некоторое время еще продолжал смотреть на телефон, осмысливая странную информацию.

Цыпа уже закончил заниматься чревоугодием и, сыто откинувшись на спинку кресла, блаженно прикрыл веки.

- Не спи - замерзнешь! - Я сел на прежнее место и уже тише спросил: - «Пушка» при тебе?

- Само собой. - Цыпа весь напрягся и окинул зал цепким взглядом. - Что случилось?

- Пока не знаю. Просто неуютно что-то... Пойдем-ка, покатаемся.

На автостоянке среди прочих были и синие «волжанки». Ничего подозрительного в этом я не обнаружил. Но стоило нашему «мерсу» вырулить на дорогу в общий поток, как в хвост к нам преспокойно пристроилась одна из них.

- Нас уже давно пасут, - сообщил я Цыпе. - Глянь, ты этих ребятишек не знаешь?

- Те двое в «Волге»? - Цыпа задумчиво уставился в зеркало заднего вида. - Нет. Полагаешь, менты? «Наружники»?

- Вряд ли. У них тачка паленая. В розыске по линии ГАИ.

- Откуда сведения? - недоверчиво усмехнулся мой оруженосец.

- Неважно. Но раз это не менты, то, значит... Езжай на Арамильский тракт. За городом эти мальчики наверняка перестанут стесняться, и мы увидим их истинную морду.

Я вынул из наплечной кобуры малокалиберного «братишку» и критически осмотрел его. Конечно, можно снять глушитель, тем вдвое увеличив убойную силу, но все же для предполагаемой акции мне нужен инструмент посолиднее.

- Махнемся на время! - Я бросил на свободное переднее сиденье рядом с Цыпой «марголин».

Тот, не оглядываясь, протянул мне свой тяжелый пистолет-автомат Стечкина. Свинчивать с него глушак я не счел целесообразным - он и в таком виде легко прошибает автомашину насквозь.

Поставив пистолет на режим работы очередью, опустил стекло левой дверцы. Ощущение опасности не хуже любовной страсти способствует выбросу адреналина в кровь - я чувствовал какую-то бесшабашно-веселую удаль, мощно подавившую все остальные эмоции.

Наш «мерс» тем временем уже вырвался из города и резво колесил по Арамильскому тракту мимо растянувшегося на многие километры кладбища.

Уперев правую ногу в дверцу и тем обеспечив себе отличную точку опоры, я стал ждать дальнейшего развития событий.

- Догоняют. Хотят идти на обгон, - встревоженно сообщил Цыпа то, что я и без него видел. - Может, прибавить? За «мерсом» «Волге» не угнаться.

- Пусть обгоняют! Пропускай!

Когда «Волга» поравнялась с нами, из бокового окна высунулся ствол «Калашникова». Для нас это не было неожиданностью, и в следующую секунду меня уже трясло с бешеной отдачи работающего «стечкина».

От множественных дыр и вдребезги разбитых стекол «Волга» сразу потеряла товарный вид. Некоторое время она еще продолжала, уже неуправляемая, мчаться рядом с нами, но тут дорога давала поворот, и синяя машина, соскочив с трассы, врезалась в сосну и заглохла.

- Тормози. Глянем, что за зверюги на нас охотились.

Пистолет я продолжал держать чисто для понта - патроны в нем кончились. Но у Цыпы, шагавшего рядом, был «марголин», предусмотрительно поставленный на боевой взвод. Так что я не слишком беспокоился, да и был уверен - после «штопки» девятимиллиметровой «машинкой» вряд ли кто еще дышит.

И ошибался. Тип с автоматом и, верно, не дышал - да и нечем было - от его головы осталась лишь нижняя челюсть. Должно быть, результат точного попадания не менее трех пуль. А вот шофер еще суетился, зажав окровавленной ладонью рану в груди, пытался открыть заклинившую дверцу.

Я ему помог, и он вывалился из машины на желтую прошлогоднюю траву, тараща на нас бессмысленные голубые глаза. Боли раненый явно еще не чувствовал, находясь в сильном шоке. Несколько раз пришлось слегка ударить его по щекам, возвращая из счастливого забытья в жестокую реальность.

- Рассказывай!

Туман во взгляде раненого исчез, и он даже сумел сесть, тяжело привалившись спиной к колесу изуродованной машины.

- О чем? - хрипло выдохнул киллер. В углах его посиневших губ начала скапливаться розовая пена.

- Кто велел нас кончить? За что?

- Без понятия. Меня Гарик, - раненый покосился на тело напарника, - подрядил только баранку крутить. Заказчика не знаю. И вас тоже. Правда! Гадом буду!

Я забрался в салон машины и, стараясь не смотреть на киллера без головы, ошмонал его карманы. Нашел бумажник и запасной магазин к автомату. И то и другое забрал себе.

- Ладно. С тобой ясно, - я повернулся к. умирающему. - Либо в натуре не в курсе, либо уперся и все одно ничего не скажешь. Прощай. Цыпа, автомат захвати.

Сделал несколько шагов к нашему «мерсу» и услышал за спиной хорошо знакомый хлопок «марголина». Но оборачиваться не стал - Цыпа очень самолюбив и всегда страшно обижается, если меня иногда посещает идея проверить проделанную им работу.

Скоро он меня догнал, зажав под мышкой десантный «Калашников».

- Давай проверим трофей в деле! - Глаза Цыпы по-детски блестели. - Подожжем очередью тачку вместе с трупами!

- Не глупи! Нам эти понты голливудские без надобности. Горящую машину быстро обнаружат. А так, глядишь, она лишний часик без свидетелей простоит. И мы успеем вернуться в город без хипиша.

Цыпа не отвечал, с непонятным живым интересом рассматривая автомат.

- Глянь, Монах! Он ведь все-таки успел выстрелить! Боек-то не оттянут! Все понял! - Цыпа передернул затвором и нам под ноги вылетел патрон, бывший в стволе. Я поднял его и увидел на капсуле аккуратную вмятину от бойка.

- Да. Успел, - пришлось согласиться. - Но вышла осечка. Негодный патрон. А передернуть времени у него уже не было...

- Подари его мне. Вместо талисмана таскать буду! - серьезно сказал Цыпа и неожиданно расхохотался. - Да здравствует Русь лапотная! В ней еще так много замечательного брака выпускается!

Когда развернули «мерс» и погнали назад в Екатеринбург, я произвел ревизию бумажника неудачливого убийцы.

Никаких документов, естественно, не обнаружил. Но в нем были моя фотография и тысяча долларов, - должно быть, аванс за устройство безвременной отправки моего бренного тела на кладбище. Дешево же кто-то оценил Монаха! Но скупой платит дважды. Если бы он не пожадничал на истинных профессионалов, лежать мне нынче в морге на холодном мраморном столе. Киллеры-профи спокойно расстреливают «объекты» и на улицах, и в ресторанах, нисколько не смущаясь обилием свидетелей...

Будь благословенна, жадность людская! Ты снова спасла мне жизнь!

Затормозив у подъезда, Цыпа мрачно нахмурился:

- Может, тебе временно на дно лечь? Пока не выясним, кто ведет охоту...

- Согласен. Но мы имеем время. Заказчик ведь не знает о провале акции. Да и встреча вечером у меня намечена. Как разделаюсь с делами - звякну.

Заперев стальную дверь на все замки и накинув цепочку, устроился в гостиной у камин-бара с намерением пораскинуть мозгами.

Необходимо решить простенький с виду вопрос: кому я заслоняю солнце? Кому так невтерпеж полюбоваться моим портретом на могильном памятнике?

Банды Хромого и Бати? Сомнительно. Практически перестали существовать. Большинство их членов «загорают» в зонах, имея на ушах от восьми до пятнадцати лет, а наиболее активные навсегда успокоились под двухметровым слоем земли-матушки. Да и явно ненаучная это фантастика, чтоб они вдруг вкурили мою роль в их междуусобице...

Кто-то из своих? Вряд ли. Все доходы напрямую завязаны на мне, и, ликвидируя меня, человек сразу лишается собственной кормушки. Если попросту - без Монаха «монастырь» закроется.

Может быть, кто-то из девочек Цыпы хочет поменять покровителя? Правдоподобно... Но тогда бы отстреливали именно Цыпу. А в бумажнике убийцы имелось только мое фото.

Опер Инин? Наверняка его голубая мечта спрыгнуть с крючка. А это возможно лишь тогда, когда мои ноги обуются в белые тапочки... Но не стыкуется - организовать покушение и одновременно дать наколку на исполнителей?.. Слишком мудрено.

С детства не люблю всяческие ребусы, кроссворды и головоломки. Сейчас убедился, что отношение к ним с годами ни капли не изменилось. А вот капелька выдержанного коньяка сейчас будет кстати.

Открыв засветившийся бар, наполнил рюмку солнечной виноградной влагой и тут услышал звон колокольчика из прихожей.

Решив больше зря не рисковать, приложил к глазку тапочку. Если с той стороны намерены стрелять, то это единственная уязвимая точка стальной двери. Тишина. Возвратив тапочку на ее законное место на ноге, посмотрел в глазок и открыл дверь.

Майор Инин, как всегда, был в штатском. Уж год на моем содержании, а все в своих выцветших джинсах и замшевой куртке рассекает. Конспиратор задрипанный!

- Я вовремя, как погляжу! - довольно хохотнул опер, узрев открытый бар. - От коньячка не откажусь. Согреться надо. Погодка-то сыроватая, как бы не зачихать.

- Ты и в сорокаградусную жару всегда готов согреваться, - усмехнулся я, ставя на столик вторую рюмку.

- А это для симметрии, чтоб и внутри и снаружи одинаковые градусы были! - нашелся майор, устраивая свое грузное тело напротив меня в кресле.

- Ты, понятно, за месячным довольствием нарисовался? - Я положил перед ним загодя приготовленную пачку долларов. - Как в аптеке, но пересчитай.

- Не опошляй нашей дружбы! - неискренне обиделся опер, проворно пряча валюту во внутренний карман. - Я по делу.

На столе появилось несколько машинописных листков, скрепленных булавкой.

- Оперативная сводка по городу. Между прочим, там и «волжанка» та фигурирует. Вчера от ЦУМа угнали. Правда, прокололся я с ней...

- Неужели?

- Ведь, насколько понимаю, ты к ней никакого отношения не имеешь? - Майор любовно грел, по своей привычке, рюмку в руках. - Час назад она обнаружена... С двумя трупами.

- Дорожное происшествие? - невинно поинтересовался я, нарезая лимон на дольки.

- Если бы! - Опер искоса наблюдал за мной замороженными глазами-омутами. - Какой-то виртуоз чудненько попрактиковался в стрельбе по движущейся мишени. Мастер, надо признать! Два десятка кучных дырок проделал.

- В стрелковых обществах пошукай. Глядишь, и нащупаешь этого снайпера.

- Сильно сомневаюсь! - Майор потерял ко мне интерес и уставился на свою рюмку. - Да и не из винта палили, а, судя по количеству пробоин, из «АПСа». Ну, давай помянем бедолаг!

- Давай, - легко согласился я. - Пусть земля им будет пухом!

- Аминь! - Инин выцедил коньяк и пожевал дольку лимона. - Кстати, это дело мне подбросили, дьявол его забери! Чую, опять дохлая «висячка»! По новой меня на каждой оперативке шпынять станут - по городу, свободно разгуливает убийца со «стечкиным» в кармане!

- Не плачь раньше времени, майор. Может быть, смогу и с этим дельцем помочь...

- Неужто напишешь явку с повинной? - быстро вскинул острый насмешливый взгляд опер. - Вот это я понимаю - дружба! Благодетель ты мой!

- Не смешной у тебя юмор! - Я снова наполнил рюмки. - Придумаю что-нибудь...

- Ты уж постарайся, Монах, войди в положение. На этот раз я просто обязан найти убийцу... живого или мертвого!.. Иначе шкуру с меня на барабан пустят.

- Понял тебя... - Я ободряюще поднял рюмку и улыбнулся. - Заметано!

Разделавшись с «Наполеоном», стали прощаться.

- Так я могу твердо надеяться - живого или мертвого... - протянул лопатообразную ладонь майор.

- Ладушки. На последнее смело рассчитывай, - ответил я, ставя точку в договоре сильным мужским рукопожатием.

Пауки в банке

- Куда едем? - не оборачиваясь, спросил Цыпа, вставляя ключ зажигания.

- Меня могут поджидать везде, кроме Фрола. - Я закурил «родопину» и откинулся на спинку. - Так что давай-ка к нему.

Через полчаса показались приземистые домишки Балтымки. Нет худа без добра - всю сознательную жизнь мечтал отдохнуть в деревне хоть недельку. Побродить по лесу, ощутить себя частью целого - природы, порыбачить на зорьке... И вот, по ходу, давнее желание сбывается.

Правда, были у меня некоторые сомнения, как воспримет бывший рецидивист наше внезапное посещение, но они мигом развеялись при виде ухмыляющейся веснушчатой физиономии деревенского кооператора.

- По свежей рыбке соскучились? Подлещик ноне на голый крючок бросается. Оголодал за зиму, паршивец. Так что вы в самую тютельку нарисовались. Да в горницу проходите, чего топчетесь?

- Благодарствуем, хозяин! Можно и рыбку половить в мутной воде. - Я усмехнулся собственному каламбуру. - Но у меня другая забота. Кашлять что-то снова начал - должно, лагерный бронхит в атаку пошел. Хочу вот недельку на свежем воздухе полечиться. На постой пустишь? Хавка и выпивка за мой счет, разумеется.

- Какой базар! Нет проблем. - Как мне показалось, вполне искрение сказал Фрол. - Сам с хроническим маялся. Пока курить не завязал и не сел на парное молоко. Еще жир барсучий хорошо помогает.

- Вот и ладушки! Цыпа, сгоняй в лабаз и обеспечь приличную вечеринку. У Фрола, по агентурным данным, кроме демидовского суррогата и квашеной капусты - голяк.

Но я напрасно острил - пока Цыпа выполнял поручение, Фрол слазил в подпол и приволок связку домашней копченой колбасы с аппетитным чесночным духом. Выяснилось, что он держит целый свинарник, выкупив его у разорившегося колхоза.

- Дак ты, выходит, натуральный кулак! - поддел я, с удовольствием наблюдая, как он ловко нарезает колбасу сточенным финским ножом.

- Это при совдепии так называли, - не обиделся хозяин, - а ноне я нормальный фермер. Хребет земли русской, можно сказать.

Цыпа появился нагруженный, как вьючный верблюд. Ящик с пивом и импортную коробку с сардинами отправил на кухню, а три коньячных «Наполеона» заняли подобающее место в центре стола в окружении апельсинов и шоколадных батончиков.

Фрол еще зачем-то выволок из печки ведерный чугунок с отварной картошкой.

Наутро Цыпа, вылакав целый ковшик огуречного рассола, уехал в город, а Фрол ушел по своим свинарным делам.

Послонялся по дому в слабой надежде найти хоть какой-то след недавнего пребывания здесь «живого груза», но ни малейшего намека на это не обнаружил. Скорее всего груз стал уже мертвым.

Вышел во двор. По нему чинно разгуливал петух в окружении дюжины своих гаремных куриц. Из сарая доносилось довольное хрюканье. Скукота! Надеюсь, Цыпе не потребуется целая неделя, чтобы выяснить, для чьей милой коллекции вдруг понадобился мой замечательный скальп.

До вечера провалялся на широкой тахте в мансарде, должно, служившей в качестве комнаты для гостей. В распахнутое окошко вместе с солнечным светом струились запахи соснового леса и беззаботный щебет каких-то пичуг.

Ящик с пивом почти ополовинился, когда по скрипучей лестнице затопали тяжелые шаги Фрола. В выцветшей брезентовой куртке и кирзовых сапогах он выглядел настоящим героем из фильма типа «Покорители целины».

- Разлагаешься, Евген? - дружелюбно усмехнулся бывший уголовник, кивнув на батарею пустых бутылок. - Так с бронхитом тебе не совладать, поверь опыту. Щас ужинать будем, спускайся в горницу.

- Яволь, мой генерал! - Я скинул ноги с тахты и последовал за хозяином.

Сардины в масле с гарниром из жареной картошки с зеленым луком оказались бесподобным блюдом. Хотя, возможно, я просто оголодал за день.

Когда Фрол убрал со стола, я вынул память о Кисе - серебряный портсигар, с которым не расставался:

- Не желаешь пыхнуть, братишка?

Фрол покосился на два ряда «забитых» папирос.

- Я же не курю, Евген. Даже «травку».

- Ну, а я расслаблюсь, с твоего позволения.

После нескольких затяжек пахучего терпкого дыма не выдержал и задал вопрос, что давно крутился в моей голове, просясь на язык:

- Избавь, Фрол, от тяжких мук любопытства. Куда ты дел тех трех гавриков? И вообще - кто они такие?

- Они мои враги. - Лицо хозяина каменно затвердело, глаза блеснули недобрым холодным пламенем. - С лагеря еще. Могу рассказать, коли интересно... Черт с тобой, дай-ка папироску...

* * *

Морозным декабрьским утром Фрол шел в сопровождении двух прапорщиков-контролеров в ПКТ, зябко кутаясь в черный бушлат и проклиная свою вечную вспыльчивость.

Пять минут назад Хозяин - начальник колонии - выписал ему три месяца заключения в помещении камерного типа «за грубость с администрацией».

Если бы зона была «черной», где живут по воровским понятиям, можно было бы не переживать. Там в ПКТ даже сытнее и вольготнее «правильному» мужику, чем в зоне. Но эта была «красной» - то есть верховодили здесь «активисты», прихвостни лагерной администрации. «Суки», одним словом, которые и в ПКТ держали власть, назначаемые «старшими» рабочих камер по прямому распоряжению начальника и готовые по его знаку в любой момент не только забить до полусмерти, но и «опустить» - то есть изнасиловать почему-либо неугодного Хозяину заключенного.

Определили его во вторую рабкамеру, где собирали переключатели для бытовых электроприборов. На площади в двадцать квадратных метров трудились восемнадцать заключенных, сидя за длинным широким столом.

Как водится, первым делом Фрола скрупулезно обыскали «старшие» на предмет обнаружения «мойки» - лезвия бритвы - последней соломинки, за которую хватается «отрицаловка», отправляясь в ПКТ на закланье «сукам». Для нападения оружие явно малоподходящее, а вот вены себе вскрыть - в самый раз. Если улыбнется воровское счастье - не сдохнешь, а получишь недельную передышку в лагерной больничке.

Но Фрола шанса этого лишили. Андреев по кличке Лимон нашел заветную «мойку» даже во рту.

- А ты, оказывается, продуманная падла! - оскалил прокуренные зубы Калганов по кличке Калган. - Ступай в красный угол на собеседование.

Показывать Фролу дорогу было не нужно. Как и везде, красный угол находился справа от двери рядом с унитазом. Единственное место в камере, невидимое надзирателю,- по-новому контролеру, - «толчок». Цветом названию своему угол вполне соответствовал - штукатурка почти сплошь была забрызгана кровью. Наверное, через недельку «воспитательный» угол станет уже полностью бурым, и Хозяин, довольно поморщившись, велит его снова побелить. Он ведь известный в зоне аккуратист и чистюля...

После двух часов «собеседования» Фрол уже мало что соображал. Машинально слизывал сочившуюся из разбитых губ соленую кровь и пытался хоть, немного прикрыть локтями, казалось, вопящие от нестерпимой боли почки. Сам он не кричал, а лишь охал, когда удар приходился в печень или почку. И не потому, что орать считал ниже своего достоинства. Просто знал - криком здесь никого не разжалобишь, а прапорщик-контролер все одно сделает вид, что ничего не слышит, и прерывать «воспитательную» деятельность «сук» не станет. На то есть строгое указание самого заместителя начальника по режимно-оперативной работе.

Через некоторое время сработала защитная реакция вконец измученного организма - отключилось сознание.

В три часа смена закончилась, и начался развод по жилым камерам. Несмотря на интенсивное обливание водой, Фрол в себя еще не пришел, и «старшие», матерясь, поволокли бесчувственное тело в свою камеру.

Конвойные лениво посудачили между собой о малахольности такого здорового с виду мужика.

Камера «старших» была попросторнее других. И выглядела даже сравнительно уютной - «толчок», место, где справлялась нужда, был отгорожен простыней, пол не цементный, а деревянный, на тумбочке стояли трехпрограммный приемник и пирамида из консервов. В основном тушенка и сгущенное молоко. Присутствовали здесь и разновидности чая - от плиточного до цейлонского. В высоком окне между обледенелыми прутьями решетки торчали, радуя глаз, желтые бруски сала.

Вся эта роскошь строжайше запрещена правилами внутреннего распорядка ПКТ. Но лагерная администрация справедливо полагала, что если отменить все привилегии для «сук», то они махом выйдут из-под контроля и переметнутся в «отрицаловку».

Фрол очнулся и обвел мутным взглядом помещение. Трое его сокамерников - Калган, Лимон и Кузя, сидя за столом, гоняли по кругу фаянсовую кружку с чифирем - круто, до смоляной черноты, заваренным чаем.

- Очухался, гусь лапотный? - весело загоготал Кузнецов по кличке Кузя, студенисто подрагивая своими жирными телесами. Это он, гад, все по печенке метил. - Чифа классная! Попроси - может, и поделимся.

Фрол отрицательно мотнул головой, хотя не пил чифирь с утра и ощущал вялость во всем теле. Чай не водка - нужно всего лишь день перетерпеть, и зависимость почти наверняка исчезнет.

- А он у нас гордый, - вставил слово Лимон. - Живет по воровским понятиям: не верь, не жалуйся, не проси.

- Ну, мы его враз поставим на путь исправления! - зло ощерился Калган. - Станет и жаловаться и просить. А может - и подпрашивать!.. Не веришь, Фрол?!

Тот счел за лучшее промолчать, бессмысленно уставившись на привинченную намертво к полу ножку стола. Ничего, что можно было бы использовать в качестве оружия, Фрол не находил. Разве что банки консервные. Но ими много не навоюешь. Сюда бы финку, что лежит у него в отряде под матрацем, устроил бы он этим шерстяным бесплатную путевку в Сочи. Но сначала отрезал бы у них кой-какие органы и заставил съесть! Без соли!

От такой замечательной фантазии разбитые кровоточащие губы Фрола растянулись в диковатой улыбке.

- Да он плывет все еще, - подвел итог своим наблюдениям Калган. - Черт с тобой, волк тряпочный! Очухивайся. Завтра продолжим перековку. А будешь борзеть - сбацаем из Фрола Фросю...

Но что-то во взгляде «воспитуемого» Калган, видно, все же уловил, и после отбоя Фролу связали на ночь и руки, и ноги полотенцами.

- Так-то будет надежней! - довольно осклабился Калган, проверяя крепость узлов. - Молчуны мне никогда не внушали доверия!

Так и приклеилось к Фролу это прозвище - Молчун.

Ночью у него разболелась голова - то ли от нехватки чифирного кофеина, то ли от дневных побоев. Пытаясь отвлечься, стал вспоминать утренний вызов к Хозяину.

В девяноста случаях из ста беседа с начальником заканчивалась водворением в штрафной изолятор или ПКТ, поэтому Фрол, наученный горьким опытом, прихватил с собой «мойку».

Была пятница, и у кабинета Хозяина толпились «масти» со свертками в руках - еженедельным «положняком», а если попросту - данью начальнику за свои теплые места. Бригадир плотников держал мастерски исполненный кухонный набор из резных солонок, перечниц и разделочных досок, завхоз механического участка - сотню сувенирных пружинных ножей, и так далее до самого конца коридора - около пятидесяти данников, приносящих начальнику весьма приличный приварок к его полковничьей зарплате. Благо сбыть весь этот товар при нынешних рыночных условиях не составляет труда - через киоски и частные магазинчики. Дежурный опер провел Фрола без очереди. Хозяин кабинета, невысокий полноватый человек, предпочитающий носить черную кожанку вместо офицерского кителя, здесь, за колючей проволокой, олицетворял в своем неприметном лице с квадратной челюстью и глазами навыкат высшую непререкаемую власть.

Но Фрол был не из робкого десятка и на тяжелый, брезгливо-унизительный взгляд ответил тем же.

- Что это? - полковник Ульин бросил на стол пистолет-зажигалку, имитацию «Макарова», которую вчера Фрол загнал вольнонаемному мастеру за полкило индийского чая и «косяк» анаши.

- Зажигалка, - ответил Фрол, сразу вычислив, что молодой мастер, должно быть, «спалился» на проходной и продал его со всеми потрохами.

- Ты мне луну не крути! - показал свои знания воровского жаргона Хозяин. - Я не против вранья, но убедительного! Значит, торговлишкой занялся? Государственную собственность воруешь?

- Ошибочка, начальник! Я ж ее своими личными руками сварганил в свободное от работы время!

- Ну, лунокрут! А станки и металл, может, тоже твои личные?! - Начальник начинал брызгать слюной, что являлось очень плохой для собеседника приметой. - Выходит, даже в изоляции пытаешься нажиться за счет общества?!

- Какая нажива? В вашем лабазе лишь сто грамм чая в месяц дают. Столько каждый зек в день расходует! Вот и приходится крутиться!

- Ну, ты уже раскрутился, - как-то враз успокоившись, широко улыбнулся Хозяин, - на пятнадцать суток штрафного изолятора.

- Несправедливо, начальник! - Фрол стиснул зубы. - Ваши «масти» целыми партиями сувениры налево гонят - и ничего.

- Ну, ты пока не «масть»! - хлопнул по столу ладонью Хозяин. - Что позволено Юпитеру - не позволено быку!

- Совсем не поэтому! Вы их не трогаете потому, что «положняк» вам таскают! И не бык я!

- Нет - ты точно бык! И, чтобы поставить тебя в стойло, ШИЗО будет мало! - Хозяин перестал улыбаться и нажал кнопку вызова дежурного. - Пойдешь на три месяца в ПКТ за грубость. Думаю, выйдешь оттуда шелковым. Если выйдешь!..

Под утро Фрол все же забылся в тяжелом беспокойном сне. Снилось ему, что он мясник с огромной саблеобразной финкой, а в закутке жмутся в угол три хряка почему-то с мордами Калгана, Лимона и Кузи.

В пять утра загрохотали дверные замки и засовы. Началась проверка и завтрак. В половине шестого жилые камеры полностью опустели - их обитатели заняли свои места в рабкамерах этажом выше.

Фрола усадили в самый конец стола - поближе к «красному» углу.

- Сменная норма - собрать триста пятьдесят переключателей, - пояснил Лимон, издевательски разглядывая сильно отекшие после полотенец руки Фрола. - Два дня на учебу. На третий будем с тебя спрашивать, как и с остальных мужиков. Давай трудись, пехота!

В семь часов совершил свой ежеутренний обход ПКТ полковник Ульин со свитой режимников и оперов. Во второй рабочей камере, явно скучая, он задал трафаретный вопрос:

- Жалобы, заявления есть? - и скользнул пренебрежительно-холодным взглядом по выстроившимся в шеренгу заключенным. Увидев лилово-фиолетовое, распухшее лицо Фрола, усмехнулся: - Вижу, что здесь все в порядке. Дисциплина в камере на должном уровне!

Вслед за Хозяином вышел и Калган для получения возможных инструкций. Вскоре он вернулся в камеру с торжествующей улыбочкой во все лицо.

- Ну что, Молчун, - хлопнул Фрола по спине, - пойдем-ка побазарим.

Лимон с Кузей дожидались своего шефа, сварив пол-литровую банку чифиря самодельным кипятильником, подсоединенным к лампочке и для заземления к оконной решетке.

Если и удивились, что Калган привел с собой Фрола, то виду не подали.

- Чая мы тебе не предлагаем, - усмехнулся Калган, присаживаясь к своим дружкам. - Не заслужил еще. Но с завтрашнего дня, может, и станем давать. В отдельной кружке...

Фрол весь напрягся, начиная понимать, что стоит за напускным радушием «старшего».

- Хозяин доволен проделанной с тобой воспитательной работой. - Калган с явным удовольствием прихлебывал чай между затяжками сигареты. - Но он сильно сомневается, что этого достаточно. Велел тебя перекрасить. Хозяину, вишь, не нравится твой черный воровской цвет... Ну, в красную масть, понятно, не получится, а вот в голубую - без проблем.

Фрол затравленным взглядом обвел камеру. Зеки, как послушные автоматы, занимались сборкой переключателей. На всех лицах маской застыло обреченно-тупое выражение. Было совершенно ясно - на их помощь рассчитывать не приходится. Не люди - овцы.

- Я не мазохист, грубое насилие мне не в кайф, - продолжал Калган. - Другие просто накинули бы на шею полотенце, придушили децал, чтоб не рыпался, а потом и использовали. Но когда по взаимному согласию - это куда приятней. Так что смирись, дорогой, все одно тебе отсюда никуда не деться. От срока-то лишь годишник остался, перебьешься и «голубым». Зато здесь никто больше бить не будет, чай и курево обеспечим, да и сменную норму - побоку. Ну как, подписываешься? Или сначала у тебя надо все здоровьишко отнять?

Другого выхода Фрол не видел - и, по-звериному быстро, схватив с пола железную форму из-под гаек, с отчаянным воплем обрушил ее на голову старшего. Не выпуская форму из рук, попятился и, упершись спиной в дверь, стал остервенело бить в нее ногой, вызывая дежурного. Лимон с Кузей, оцепенев, таращились на беспомощно привалившегося к стене Калгана. Тот выглядел реальным кандидатом в покойники - глаза закатились, по посеревшему лицу сбегали струйки темно-вишневого цвета.

Остальные зеки, бросив работу, наблюдали за происходящим с плохо скрываемой животной радостью.

Дружки Калгана уже немного очухались.

- Бей гада! - завизжал Кузя. - Он против братвы попер!

- Вы не братва, - с ненавистью выдохнул Фрол, поднимая форму над головой, - а пауки в банке!

Готовое вот-вот разразиться кровавое побоище предотвратил влетевший в камеру наряд контролеров с резиновыми дубинками.

Фрола кинули в одиночку, а Калгана вызванные санитары уволокли на носилках в зоновскую больницу.

Через четыре месяца в лагерном клубе состоялся показательный суд. Фролу влепили три года крытки - тюремного режима.

Калган, уже полностью оправившийся, ходил в героях красной масти, награжденный администрацией за заслуги должностью завхоза первого отряда.

* * *

Погрузившись в тягостные для него воспоминания, Фрол «добивал» уже третью папиросу из серебряного портсигара. Зрачки его глаз заметно помутнели, голос стал тихим и хриплым.

Я принес из мансарды по паре бутылок пива:

- Освежись, братишка, и выше голову! Про крытку не стоит рассказывать. Отлично представляю, что тебе там пережить пришлось.

Зацепив ногтем большого пальца жестяную пробку, Фрол выщелкнул ее в потолок и жадно припал к горлышку.

- Теперь понятно, зачем тебе эти козлы понадобились. - Я попробовал повторить его фокус с пробкой, но безуспешно. Пришлось воспользоваться банальной открывашкой. - Но к чему сложности такие - сюда их тащить? Легче было на месте кончить. Хотя нет - просекаю! Ты, должно, пытал их перед смертью?

- А кто сказал, что они сдохли? - лукаво усмехнулся Фрол, его остекленевшие глаза заметно оживились. - Попал пальцем в небо, Евген!

- Как? Живы? - Я так удивился, что забыл о пиве. - Ты что, неужто отпустил?

- Живехоньки. Но опять промахнулся - я не такой добренький, чтоб отпустить. Сидят у меня, как пауки в банке.

- Где? Я же искал - и ничего!

- Так и задумано, - довольно оскалился Фрол. - Надежно упрятаны. Под сараем яма вырыта. Хочешь глянуть?

Мы вышли во двор. Ущербная луна равнодушно плыла по небу, отбрасывая на землю холодный мертвенный свет. Было тихо, только вдалеке, подвывая, жаловалась на судьбу какая-то собака.

Фрол шел впереди, освещая нам путь допотопным керосиновым фонарем «летучая мышь».

В просторном сарае, рядом с загородкой для свиного семейства, стояла небольшая копна сена. Вооружившись вилами, Фрол несколькими мощными взмахами переместил ее к стене. На освободившемся месте обнаружился квадратный стальной лист.

Общими усилиями сдвинули его в сторону, открыв черный, широкий зев ямы. В нос ударил тошнотворный запах плесени и человечьих испражнений.

При слабом колеблющемся пламени «летучей мыши» я разглядел схрон - метров восемь глубиной и примерно два в поперечнике. Все трое и правда были здесь. Сильно обросшие и грязные, они уже мало походили на людей. Калган, дико вращая белками глаз и изрыгая звуки, смахивающие на плач и на рычание, подпрыгнул, безуспешно пытаясь схватить впущенный Фролом в яму фонарь. Лимон сидел на земле, тупо глядя перед собой, не обращая на нас никакого внимания. Кузя, скрючившись, лежал у стенки, обратив вверх синюшное лицо с закрытыми глазами. На его голой шее я заметил пятна, похожие на кровь.

- Долго еще любоваться будешь? - недовольно поинтересовался Фрол, вставая с колен. - А может, компанию желаешь им составить?

Я мигом вскочил и помог вернуть стальной лист на место. Когда между мной и жуткой ямой появилась надежная преграда, испытал искреннее облегчение. Но все же держался от Фрола на почтительном расстоянии, вдруг остро пожалев, что мой «марголин» остался в мансарде.

В дом вернулись молча. Под предлогом пополнения пивных запасов я поднялся к себе и первым делом сунул десятизарядного «братишку» в наплечную кобуру. Сразу успокоившись, прихватил из ящика последние бутылки и спустился в горницу.

Фрол, попыхивая папиросой, сидел за столом со странной, блуждающей улыбкой на осунувшемся лице.

- Думаешь, Евген, у меня крыша поехала?

- Да нет... На-ка, промочи горло.

Когда Фрол, своим коронным способом откупорив бутылку, утолил жажду, я поделился наблюдениями:

- По-моему, твой Кузя уже отбросил копыта.

- Не, жив еще, - равнодушно отозвался бывший «крытник». - Просто без сознания. Если бы у тебя столько кровушки высосали, и ты б смотрелся покойником.

- Как - высосали?! О чем ты?

- Ну да, - Фрол жестко посмотрел мне в глаза. - Ни еды, ни питья им не даю... Читал «Монте-Кристо»? Он врага-банкира голодом уморить хотел, да не сдюжил - пожалел. Ну, я-то покрепче буду... Так что они у меня на полном самообеспечении... Попервости мочу свою пили, но быстро, понятно, вышла. После и на кровушку перешли. Донором, ясно, стал самый слабый - Кузя. Это что! Ты через недельку глянь, когда оголодают всерьез. Наверняка людоедством займутся. Они же пауки. А когда мух нет, пауки жрут друг дружку!

- Понятно... - Я во все глаза смотрел на собеседника; так, наверное, рассматривает пациента начинающий психотерапевт, решая, какой поставить диагноз. - А что дальше? Чем все кончится?

- Думаю, последним останется Калган. Но на пути в преисподнюю он все одно лишь чуток отстанет от своих дружков.

- Но ведь схрон рано или поздно кто-нибудь обнаружит.

- Навряд ли, Евген. - Фрол зевнул во всю пасть - четвертая папироса его явно укачала. - Как дело завершится, подгоню машину цемента и вбухаю в яму. Все предусмотрено, дорогуша. Ладно, спать пора. По утряне на свиноферму топать. За этими наемными работничками из бывших колхозников глаз да глаз нужон. Коли не проследить, свинки некормленными останутся. Ведь у этих лодырей и пьяниц нет ни капли жалости к бессловесным животным...

Укладываясь спать, я все же припер дверь мансарды ящиком из-под пива. На случай, чтобы хозяин дома врасплох не застал, если вдруг раскается в излишней откровенности и вздумает сбагрить меня в яму к вампирам.

Утром проснулся чуть не с появлением солнца, но фермера уже не было. Позавтракав без малейшего проблеска аппетита, отправился на прогулку.

Весенний лес встретил запахом хвои и прелых прошлогодних листьев, чириканьем каких-то птах и деятельным перестуком невидимых дятлов, видно, наперегонки старавшихся поскорее заработать сотрясение своих птичьих мозгов.

Натура жаждала полного одиночества, посему путь мой лежал в сторону от деревни. Через час, бродя по почти девственной тайге, вышел к мелкой речушке. Богата земля уральская - на галечном дне недалеко от берега ясно различалось несколько камней-валунов редкостного розового и сочно-зеленого нефрита. Жаль, это не мой бизнес, а то занялся бы ювелирно-поделочным ремеслом. Впрочем, при случае, вполне можно выгодно продать идею заинтересованным лицам...

Люблю, когда листья похрустывают под ногами, как новенькие дензнаки, но земля была влажная и дурацкое. противное чавканье наводило почему-то на мысль о бренности всех дорог, наверное, ведущих лишь в болото.

У устья речушки увидел бревенчатый домишко с единственным окошком. Помесь овчарки с волкодавом, молниеносно выскочившая из-за угла, бросилась на меня даже без предупреждающего рычания. Пришлось ее навсегда утихомирить парой огненных выхлопов из «марголина». Так как «братишка» был с навинченным глушителем, шухера кашляющие выстрелы не произвели - из хибары никто не показался.

Ну, коли гора не идет к Магомету - Магомет идет к горе!

Стараясь по-глупому не попасть в возможный сектор огня из окошка, я крадучись подобрался к избе с тыла (благо забор беспечно отсутствовал) и замер у входной двери из плохо пригнанных нетесаных березовых досок.

Изнутри слышалось какое-то шевеление, но, как показалось, ничуть не опасное для моего здоровья. Вся эта история начинала напоминать прошлогодний визит на собачье кладбище «Приют для друга». Оставалось лишь надеяться, что здесь меня не встретят свинцом автоматной очереди вместо приветствия.

Сжимая успокоительную рифленую рукоять пистолета, я стволом толкнул дверь. К несказанному удивлению, она не была заперта и без скрипа, легко подалась внутрь.

Картина, что я застал, до смешного смахивала на кинофильм «Самогонщики».

Изба, как оказалось, была обычной времянкой - даже пол земляной, а главный атрибут русской избы - печь - заменяла простая чугунная «буржуйка».

На ней стоял двухведерный бак из нержавейки. Тянущийся от него длинный змеевик с водяным охлаждением не оставлял сомнении в предназначении аппарата.

Да и готовая продукция была налицо - у стен стояло несколько десятков ящиков самопальной водки уже с этикетками и пробками.

У «буржуйки», подбрасывая дровишки, суетился голый по пояс тридцатилетний детина с татуировкой семиглавой церкви на спине.

Видно ощутив сквозняк от распахнутой двери, он резко обернулся, не забыв прихватить прислоненный к печке туристический топорик.

Как говаривал один известный мент: «Мысленно я ему аплодировал!»

- И что дальше? - усмехнувшись, полюбопытствовал я, направив ствол в его волосатую грудь. - Перед смертью хочешь сыграть в Чингачгука? Дерзай, я не возражаю...

Детина, верно оценив ситуацию, отбросил бесполезный топорик на кучу дров и опустился на корточки, всем своим видом демонстрируя, что смирился с неизбежным.

- И до меня добрались! - с горечью вымолвил он посеревшими губами. - Ну, стреляй, падла, чего издеваешься?! Думаешь, в ногах валяться стану? Не дождешься!

Было совершенно очевидно, что татуированный тип принимает меня за кого-то другого. Но, верный своему золотому правилу всегда расставлять точки над «i», я решил подыграть уголовнику:

- Время пока терпит. Сам понимаешь - спешить тебе уже некуда... Отмотав семеру в лагере - судя по татуировке, - как ты так прокололся, словно фраер дешевый?

- Да не при делах я вовсе! Братуха никогда со мной не откровенничал. С детства Гарик замкнутый был. Так что зазря меня кончаете. Кстати, слыхал, перед тем, как лоб зеленкой намазать, раньше приговоренному сигарету и стакан водки давали...

- Нет проблем, земляк! Я гуманист по натуре - кури, можешь и выпить. Зелья здесь, как погляжу, на целый полк смертников наберется!

Урка, видно, всерьез опасаясь, что я вдруг передумаю, ударом ладони о донышко ловко вышиб пробку из бутылки и жадно присосался губами к горлышку.

Я его вполне понимал - наверняка он был убежден, что эта выпивка последняя радость в его забубенной жизни.

Когда бутылка опустошилась на две трети, я высказал некоторое беспокойство:

- Земляк, ты ж отравишься этим ядовитым суррогатом, хоть на нем и красуется этикетка «Экстра».

- Ха! - Глаза урки осоловели, из них исчез налет отчаяния и страха. - Тройная очистка! Даже сивушный дух испаряется! На, глотни, коли не западло выпить со своей жертвой. А может, ты профи и работаешь исключительно по-трезвяне? Кстати, почему Барс чужого не учуял? Хотя, пес-то старый, негодный уже к сторожевой службе. На покой пора отправлять.

- Уже сделано. И не греши зря на верную псину - ее клыки были всего в полуметре от моего горла - еле успел проделать ей дырку промеж глаз. Да не пожирай глазенками - я несъедобен! Барс твой ничуть не страдал, сдох еще в прыжке.

Хозяин погибшей собаки вновь приложился к бутылке.

- Разреши могилу Барсику отрыть. А после делай, что собрался. Можешь нас вместе и закопать. Есть смысл: раз моего тела не найдут, не будет и уголовного дела... Просто зачислят в пропавшие без вести...

- Ты начинаешь утомлять, браток, своей навязчивой идеей. Убивать тебя и в мыслях не держал. Как кличут?

- Иваном.

- Ладно. Допустим. Меня можешь Михалычем звать. В этих дебрях очутился случайно, но ты мне симпатичен - сам не пойму из-за чего - и хочется тебя выручить. Рассказывай! Сначала о брате. В какое дерьмо он вляпался?

- Гарик, в натуре, в дела свои не посвящал. Месяц как откинулся со строгого. Все в елочку катило. Пристроился удачно - в службу безопасности Европейско-Азиатской Корпорации. Но, по ходу, сунул храповик не туда, куда можно. Шмальнули его третьего дня на загородном шоссе вместе с приятелем, тоже охранником. Причем жестоко. Голову начисто отстрелили... Из дробовика, видать. Вот я и подумал, что ты по мою душу нарисовался. Но на пару с Гариком мы никогда не отрабатывались. Честно, гадом буду! У него был свой бизнес, у меня - свой.

- Ладненько. Водяра - самая твердая на Руси валюта. Процветаешь?

- Какое там! Ни газа, ни электричества нет. А на дровах, сам понимаешь, какая выработка. За тару с этикетками три шкуры дерут!

- Но зато и ментов здесь не наблюдается. Так что нет худа без добра. А с топливом... Советую на уголек переходить. Рентабельнее.

- Сам понимаю. Но это последняя партия, - вздохнул Иван, кивнув на ящики. - Свертываю лавочку. За продукцией заказчик из Екатеринбурга вторую неделю не заявляется. Должно, спалилась его точка. ОМОН, слыхал, в городе прямо свирепствует.

- Пустяки. Очередная показушная кампания! Отныне твой покупатель я. Дважды в месяц мои люди будут забирать товар. Сколько за месяц гонишь?

- Ежели сильно постараться - до полусотни ящиков. При условии, что со снабжением проблем не будет.

- Ладушки. Пара «лимонов» в месяц, полагаю, тебя устроит?

- Договорились, Михалыч! - Простоватое лицо Ивана буквально излучало искреннюю благодарность.

Посему я счел пистолет уже совершенно ненужным аргументом и сунул его в кобуру под курткой.

Правда, должен признаться, что вечная подозрительность неотъемлемая часть моей натуры - поэтому на предохранитель «братишку» все же не поставил.

- А за безвременную кончину Барсика прости. У меня не было выбора... Давай-ка увековечим твою зверюгу. Тут недалеко по тракту у озера есть кладбище для собак «Приют для друга». Барсу там настоящую могилу с памятником сварганят.

- Но ведь это страшно дорого! - Иван, смутившись, отвел глаза. - А я на мели сейчас.

- Ерунда! Скажешь, что от Михалыча - обслужат бесплатно и по высшему разряду. И не вздумай отказаться, прими эту маленькую услугу в знак примирения. Лады? Ну, бывай!

Топая обратно в деревню, на лесные весенние красоты уже внимания не обращал. Все-таки до чего велика роль Случая в жизни человеческой! Да и в смерти тоже! Впрочем, если верить постулатам мировой философской мысли, «Случайность - это неизбежная необходимость».

Должно быть, фатум - рок - существует.

Вечером для меня не составило особого труда завербовать Фрола в народившуюся алкогольно-коммерческую структуру. Главным аргументом для него, признаться, к некоторому моему недоумению, послужил тот факт, что наши с ним отношения не прервутся, а, наоборот, укрепятся, встав на надежную финансовую основу.

Я не самовлюбленный нарцисс, трезво оцениваю личные возможности и сильно сомневаюсь, что могу вызывать в окружающих симпатию, а тем более привязанность. Хоть и стараюсь показными веселостью и добродушием изменить мрачноватый имидж в лучшую сторону, но это плохо удается. Многолетнее лагерное тавро - землистый цвет лица, золотые зубы на месте выбитых «активистами», вечно настороженно-жесткий взгляд исподлобья не лучшие предпосылки для завязывания дружеских отношений.

Поэтому я решил, что Фрол просто желает таким незамысловатым способом отработать назад те пятнадцать миллионов, потраченных им на акт мести. Впрочем, его мотивы меня мало занимали - главное, достигнутый в переговорах положительный результат.

Задачу Фрола упрощало то, что он частенько мотался в Екатеринбург на грузовичке по фермерско-свинюшным делам. Так что основная проблема - доставка дешевой самопальной водки в мои питейные павильоны и снабжение Ивана сырьем и тарой - была легко ликвидирована.

Чтобы идти в ногу со временем, велел фермеру регулярно обеспечивать подпольный мини-завод газовыми баллонами. Все-таки дрова, да и уголь - это полнейший анахронизм, недостойный века высоких технологий.

Я не слишком суеверен, но, свято соблюдая старинный русский обычай, для успеха начинания немного вспрыснул это дело «Демидовским бальзамом». Мне, видно, так никогда и не понять, что хорошего находит Фрол в этом явно вредном для здоровья суррогате водки.

Наутро, как и ожидал, проснулся со зверской головной болью. Мрачно-кислая морда приехавшего Цыпы настроения моего, естественно, не подняла.

Но верный оруженосец за годы партнерства, видать, неплохо изучил мои привычки. Не говоря ни слова, он извлек из кармана джинсовой куртки плоскую коньячную бутылочку «Матра» и, поставив у дивана, скромно удалился к окну.

Еще раз убедился, что главную радость и удовольствие доставляет не сам процесс пития, а именно опохмел. От нескольких глотков божественной влаги мое только что ноющее от слабости тело буквально наполнилось бодрой живительной силой, взрывы осколочных гранат в голове прекратились. Я вдруг обнаружил, какое сегодня чудесное утро. Ласковое солнце щедро вливало в мансарду потоки золота, нежно-голубое безоблачное небо словно улыбалось, игриво заглядывая в окошко.

Нет, не зря Иисус Христос говорил своим ученикам: «Пейте кровь мою», называя так вино.

- Рассказывай! - Я закурил и блаженно откинулся на спинку дивана. - Судя по твоей физиономии, новости неутешительные. Верно, брат? Колись давай, у меня нервы крепкие - выдержу. Кто подписал приговор? Люди серьезные?

- В том и суть, Монах. Пока что ничего конкретного не проклевывается. Все телефоны возможных конкурентов прослушиваются круглосуточно. Но в разговорах если и проскальзывает твое имя, то только в уважительном ракурсе. Кое-кто даже беспокоится, куда ты подевался. Банду бритоголовых Медведя бросил на усиление охраны наших «точек», но ни одной попытки «наезда» пока не было... Я «центровых» подозревал, но они, по ходу, не при делах. У них самих проблемы - «синие» стараются захватить контроль над казино. Им не до нас. Через девочек наших пробую что-нибудь нащупать, но пока беспонтово... Придется, Михалыч, тебе еще здесь покантоваться. Пока не вычислим заказчика. - Цыпа виновато глянул мне в глаза и нарочито бодро воскликнул: - Если в корень зрить, то все к лучшему, как ты любишь говорить. Лес, речка, чистейший воздух - прямо курорт! Может, тебе Ксюшу привезти или Мари? «Травка» не кончается? А жизнь на природе, в натуре, идет на пользу - у тебя даже лицо пополнело!

- Это со вчерашнего перепоя опухло, - хмуро разъяснил я Цыпе его заблуждение. - А прятаться надоело. Кому суждено быть повешенным, тот не утонет! Накрайняк заимею парочку двойников, как Саддам Хусейн.

Я достал заветный серебряный портсигар и угостил верного друга и телохранителя:

- Расслабься. И не хорони раньше времени. У меня есть сильное подозрение, что я уже знаю имя заказчика.

Цыпа аж поперхнулся дымом и воззрился на меня, как на фокусника, выудившего из своего волшебного цилиндра не банального зайца, а настоящего живого слона.

- Так-то, братишка! - я остался очень доволен произведенным эффектом. - Кстати, как поживает наш милый друг Иван Альбертович, президент Европейско-Азиатской Корпорации?

- И за ним наблюдение ведется. Старый осел явно неравнодушен к Мари. Цветочки регулярно ей в клуб посылает. В общем, ничего особенного... Правда, с недавнего времени его не один, а два охранника сопровождают.

- Чего это он вдруг забеспокоился? - усмехнулся я. - Не догадываешься, случаем?

Глаза партнера приняли осмысленное выражение.

- А ведь это он интересовался у Мари, не заболел ли ты! - оживленно воскликнул Цыпа и от избытка чувств даже треснул ладонью себя по башке.

- Поаккуратнее с головушкой, - попросил я. - Это не самое сильное твое место. А то, не дай Бог, последнюю извилину выпрямишь!

Я вынул из-под подушки десятизарядного «братишку» и поместил его в наплечную кобуру под курткой.

- Едем! Такая искренняя дружеская забота о моем здоровье заслуживает немедленного выражения благодарности Ивану Альбертовичу!

За двумя зайцами погонишься - поймаешь трех

Как въехали в город, я непроизвольно стал ласкать рукоятку пистолета, готовый в любой момент выхватить «братишку» из колыбельки-кобуры.

Но ни синие, ни другие авто в хвост нашему «мерсу» не пристраивались.

Отлично сознавая всю опрометчивую неосторожность подобного шага, все же заехал к себе на квартиру и заменил «марголин» на «Макаров». По моему замыслу, он должен был сыграть сегодня существенную роль.

Цыпа оставался в машине, и, воспользовавшись его отсутствием, я набрал служебный номер Инина.

- Как всегда, на боевом посту? - спросил, услышав в телефонной трубке голос майора. - Узнал, надеюсь? Наш договор помнишь?.. Никуда я не исчезал! Как последняя «шестерка» бегаю, за тебя твою работу делаю! Ты выяснил личности погибших автоугонщиков?

- Пока нет. При них не было документов, - буркнул опер. - Но трупы дактилоскопировали, и направлен запрос в центральный архив. Судя по наколкам, они имели судимости, так что скоро получим всю их подноготную. Догадываюсь, у тебя есть какая-то информация?

- Так. Детали некоторые. Оба числились охранниками в Европейско-Азиатской Корпорации. Уверен, фирма, проявляя странную беспечность, никуда об исчезновении своих сотрудников не заявляла... Просекаешь? Сейчас одиннадцать. У меня сильное подозрение, что в особняке президента ЕАК Камаева в тринадцать часов произойдут кой-какие события. Короче, нанеси ему визит в это время.

- С группой захвата?

- Перебор, майор. Не стоит себя недооценивать. Ты же у нас хват, если что, сам справишься!

- Похоже, опять меня в пакостное дело втягиваешь, - хмыкнул опер. - И как прикажешь потом начальству объяснять, почему именно там оказался, где, по твоим словам, произойдут «кой-какие» события?

- Не мне тебя учить оперработе! Составь рапорт, что получил от агентуры сведения о близкой связи погибших с президентом ЕАК и намерен прощупать господина Камаева. Вполне обоснованно...

- Хорошо... Удачи тебе! Но, надеюсь, сработаешь не слишком топорно.

- Все будет в елочку, начальник! До встречи в час!

Распахнув мне дверцу машины, Цыпа облегченно вздохнул - видать, уже начинал нервничать из-за долгого отсутствия шефа.

- Теперь к Мари! Девчушка, наверно, очень соскучилась!

Звезда стриптиза нашего ночного клуба, как обычно, отсыпалась перед вечерним выступлением. Пришлось долго-настойчиво звонить, пока дверь наконец приоткрылась, удерживаемая цепочкой.

Недовольная гримаска на лице подруги дней моих суровых тут же сменилась на радостно-кокетливую улыбку, как только она разобралась, кто так бесцеремонно прервал ее сладкий сон.

Цепочка мигом слетела, и мы с Цыпой вошли в квартиру. Здесь все было по-прежнему. Зеркальные стены множили наши отражения, создавая впечатление маленького столпотворения.

Мари, соблазнительно сверкнув полными ягодицами, туго обтянутыми белыми кружевными трусиками, скрылась в ванной комнате, должно, наводить макияж, а мы расположились в креслах у широкой софы с неубранной, еще теплой постелью.

Хозяйка появилась в черном шелковом мини-халатике, смахивающем на комбинацию и выгодно подчеркивающем розовую привлекательность чудных стройных ножек.

Мило улыбнулась. Убирать постель она не сочла нужным, просто набросила на нее голубое покрывало.

- Ты всегда так неожиданно! - Стриптизерка удобно устроилась на софе, подобрав под себя ноги, напоминая своей позой молодую сытую пантеру.

А может, у меня слишком богатое воображение.

- Не ждала? - усмехнулся я. - Тогда, наверно, стоит проверить шкаф? На предмет обнаружения пылкого любовника? Хотя какой уж там пыл у подобного антиквариата, как Иван Альбертович!

Мари непонимающе расширила волшебно-изумрудные глазки и, возможно, убедила бы меня в своей невинности, если бы не проступившая налицо бледность.

- Женик?! О чем ты?

- Сама в курсе! И это легче легкого доказать, зная твою неуемную страсть к побрякушкам. Цыпа! Достань-ка шкатулку из ночного столика.

Грациозная благородная пантера мгновенно превратилась в дикую взъерошенную кошку.

- Не смей! - Она вскочила, пытаясь собою загородить столик.

Цыпа уже поднял кулак, чтобы сбить неожиданную преграду с ног, но дисциплинированно оглянулся на меня, ожидая знака согласия.

- Сядь на место, милая! - устало вздохнул я. - Ты ведь неплохо меня знаешь... Так что давай без эксцессов.

Мари вернулась на софу, готовая вот-вот расплакаться.

Открыв инкрустированную малахитом шкатулку, убедился в правильности предположения - она была на две трети наполнена украшениями из драгметалла с разноцветными камушками.

- Да тут целое состояние! Я тебе дарил только изумрудный гарнитур: кулон, кольцо и сережки. А здесь и хризолиты и даже брюлики... Вот этот перстенек, между прочим, карата на три тянет... Твоих доходов на подобную роскошь явно не хватит. К тому же ежемесячно родителям в Тагил пол-«лимона» отсылаешь. Что скажешь, детка?

Мари подняла на меня полные слез глаза, но молчала.

- Только не вообрази, что ревную. Как человек интеллигентный, сохраню в памяти искреннюю благодарность за интим, что был между нами. Все понимаю: увидев твой восхитительный номер в клубе, у каждого мужика «телескоп» поднимется. А ты женщина слабая к знакам внимания... Другого не пойму - как ты смогла продать мою жизнь за побрякушки? Я ведь тебе не на децал зла не принес...

- Жизнь? - Неподдельное изумление в голосе Мари заставило меня засомневаться в сделанных выводах.

- Расскажи все, что говорил Иван Альбертович! Чем интересовался? - предложил я, закуривая «родопину».

- Да он всем интересовался. - Мари смешно наморщила лобик. - Тобой и другими, что имеют к тебе отношение. Не думаешь ли закрыть валютный счет в банке ЕАК. Говорил, что ты нахально нахрапист и совсем не считаешься с чужими интересами. Что аппетит слишком большой... Даже привычками и распорядком дня интересовался. Я не дурочка и поняла, что он хочет переманить к себе какие-то твои точки. Немного ограничить влияние... Но при чем тут жизнь?!

- Еще раз с прискорбием убеждаюсь, что у красивых женщин туго с серым веществом! - констатировал я. - На днях по приказу Ивана Альбертовича меня чуть не разрезали автоматной очередью! Вместе с Цыпой!

- Не может быть! - с отчаянием воскликнула прекрасная представительница идиоток. - Женик, не шути так!

- Детка! Камаев решил ограничить мою жизнь, а не влияние. И распорядок дня узнавал, чтобы облегчить работу своим киллерам!

- Я не знала! Честное слово, я не знала!!! - Мари разрыдалась, и мне почему-то даже стало ее жаль немного.

- Цыпа, налей девочке что-нибудь выпить. - Я озабоченно глянул на наручные часы. Они показывали почти двенадцать. Время явно начинало поджимать.

Мой партнер, не мудрствуя, взял из бара бутылку коньяку, плеснул полный фужер и почти насильно влил его в рот Мари. Она закашлялась, но рыдания наконец прекратились.

- Слушай сюда, милая. Ты считаешь, что лучше умереть мне, чем Камаеву?

- Нет! Нет, конечно!

- Тогда поступим так. Звони в офис Ивану Альбертовичу и назначь свидание через полчаса в доме на Первомайской. Бывала там? Вот и ладненько! Скажешь, что получила от меня весточку и хочешь посоветоваться... - Я поставил телефонный аппарат ей на колени и твердо, подавляя волю, посмотрел в расширенные зрачки стриптизерки. - Как выяснилось, нам с президентом ЕАК стало вдвоем тесно в Екатеринбурге. Одному надо уехать в Сочи! Действуй, детка, будь умницей!

Мари сделала все так, как велел. Голос, правда, при разговоре с Камаевым был у нее какой-то безжизненно-механический. Ну, да пустяки - Иван Альбертович должен иметь семь пядей во лбу, чтобы что-то заподозрить. А судя по тому факту, что он рискнул со мною разделаться, - этих пядей у него не было вовсе.

- Одевайся, девочка! Поедем на свидание. И выше головку - ты сегодня королева на моей шахматной доске! Цыпа, плесни-ка ей еще чуточку, видишь, маленькой нехорошо почему-то...

Для страховки «мерс» оставили отдыхать на стоянке, а поехали в «жигуленке» Мари.

- Имей в виду - работаю сам. Ты вмешиваешься лишь в крайнем случае, - инструктировал я Цыпу, с сосредоточенным видом крутившего баранку.

Второй фужер, видно, погрузил мою «королеву» в прострацию - она безвольно сидела на заднем сиденье, неподвижным взглядом уставившись в окно.

Сейчас никто не признал бы в ней всегда энергичную и веселую звезду ночного стриптиз-клуба.

- А если дом битком набит охранниками? - стараясь говорить беспечно, спросил Цыпа. - Не лучше ли мальчиков вызвать?

- Не дуй на воду, брат. И не держи за кретина! Я знаю об Иване Альбертовиче и ЕАК буквально все! - Уточнять источник информации в лице старшего оперуполномоченного Инина, естественно, не счел нужным. - Служба безопасности ЕАК насчитывает два десятка боевиков - в основном азербайджанцев по национальности. Все они задействованы на охране офиса и банка корпорации. Проживает Камаев с третьей женой и двумя дочерьми от предыдущих браков по соседству с офисом на улице Белинского. Где, ясно, взять его трудно. Кроме мордоворотов, там все следящей электроникой нашпиговано. А двухэтажный особнячок на Первомайской пустует, используется изредка для отдохновения души и тела президента - кутежей с приятелями и тайных плотских утех с молоденькими девушками. Он ведь сластолюбец, как все метисы... Правда, есть там вольер с овчарками. Но собаки в сад выпускаются только в шесть вечера, когда приходит ночной сторож. Над парадным входом большой козырек - так что, кто звонит, из окон не видно.

- Прямо оперативная ориентировка! - восхитился Цыпа, не догадываясь, что случайно попал в точку. - Ну а с двумя телохранителями мы справимся!

- Не сомневаюсь! - Я оттянул затвор «Макарова», загоняя патрон в ствол, и сунул пистолет за брючный ремень. - Внимание! Подъезжаем!

Железные ворота в сад, как и ожидал, были гостеприимно распахнуты настежь.

Голые деревья, почуяв весну, казалось, трепетно-томно шевелили ветвями в ожидании нарождающихся почек.

«Жигуль», тихо урча мотором, на малых оборотах подкатил к двустворчатым парадным дверям дома, построенного из белого силикатного кирпича.

Мы с Цыпой вжались в стену по обеим сторонам входной двери, а Мари, с осунувшимся бледным лицом, замерла манекеном на последней ступеньке невысокого крыльца, явно не зная, что делать дальше.

- Жми на кнопку переговорного устройства и сообщи, что приехала! - прошептал я, выдергивая шпалер из-за ремня.

Цыпа тоже изготовился, поставив «стечкин» на режим стрельбы одиночными.

- Кто? - раздался из репродуктора густой бас, должно быть, охранника.

- Это я, Мари. Иван Альбертович меня ждет.

Щелкнул замок, и дверь распахнулась. Я оттолкнул Мари в сторону и живым тараном влетел в холл. Гориллообразный охранник, видно в прошлом боксер-тяжеловес, профессионально уклонился от рукоятки пистолета, метившей ему в висок, и молниеносно ответил ударом в челюсть. К счастью, по инерции я продолжал двигаться вперед и мощный кулак лишь шаркнул по скуле. Церемониться времени больше не оставалось - в каждое мгновение мог появиться второй телохранитель.

Я поднял свою карманную гаубицу и выбросил грохочущий сноп огня в лицо горилле, навсегда отбив у него желание боксировать. Перешагнув через тело, ринулся по деревянной лестнице наверх. И спальня и кабинет Камаева располагались на втором этаже. Так как свидание с Мари у него намечалось не постельное, а деловое, сначала распахнул дверь в кабинет. Посередине комнаты застыл президент ЕАК, растерянно уставившись на направленный ему в живот ствол моего пистолета. В кабинете мы были вдвоем.

- Вот проходил мимо, - сообщил я. - Думаю: дайка навещу старого приятеля! Интеллигентные люди обязаны делать визиты вежливости. А твой холуй почему-то пускать не хотел.

- Прекрати кривляться! - Иван Альбертович смерил меня брезгливым взглядом и вернулся в кресло у длинных, во всю стену, книжных стеллажей. - И никакой ты не интеллигент. Самый банальный головорез, убийца! Но надо отдать должное, профессиональный. Недооценил, каюсь! Нет чтобы с Гариком еще нескольких ребят послать!.. Как понимаю, заявился меня убить и ограбить... На, держи, тварь!

Президент ЕАК запустил руку во внутренний карман своего твидового пиджака, но вынул не пистолет, а всего лишь бумажник. Достал из него пухлую пачку долларов и швырнул мне под ноги.

- Грубишь, милейший! - Я оскалился, но баксы поднял - не пропадать же добру. - Дерзкий такой, а даже оружия не носишь!

- Не путай меня с собою! - Камаев говорил словно плевался словами. - Я коммерсант, а не бандит с большой дороги!

Мой чуткий слух уловил легкое поскрипывание лестничных ступенек под чьими-то ногами.

Переместился влево, чтобы держать под прицелом дверь кабинета.

В комнату вошли Цыпа с Мари. У последней был блуждающий взгляд, а лицо - будто в белом гриме. Пришлось всерьез задуматься - не переоценил ли ее силы? Сможет ли сыграть предназначенную ей роль до конца?

- Второго телохранителя не было, - доложил Цыпа. - Все комнаты проверил - никого.

- Сразу мог бы вкурить! - сказал я, сделав вид, что сам-то понял давно. - Ведь ихняя машина у дома отсутствовала. Не сама же уехала! Ладно. Усади девочку.

Камаев проследил своими агатовыми глазами, как Цыпа заботливо устраивает Мари на диване в глубине комнаты, и процедил:

- Сучка неблагодарная! Дешевка!

Я искренне порадовался его несдержанности - если Мари разозлится, то не слишком болезненно воспримет смерть любовника.

Подняв «Макаров», ожидал увидеть в прорезь прицела встречный испуганный взгляд президента ЕАК, но ошибся. Камаев, не делая даже попытки уклониться, продолжал спокойно сидеть в кресле, кривя губы в насмешливой злой улыбке.

- На нервах играть пытаешься? Ничего не выйдет! Смерти я не боюсь. Так что стреляй, недоносок!

Волна дикой ярости затопила мой мозг. Это ругательство - недоносок - действует на меня, как хлесткая пощечина. Сам не знаю почему. Правда, я и на самом деле родился семимесячным, но, как потом подробно выяснил у знакомого врача, - этот факт ни о чем дурном совершенно не свидетельствует. Между прочим, семимесячные значительно лучше восьмимесячных, так как появляются на свет более здоровыми.

Почти утопленный курок уже был готов дать волю сжатой боевой пружине, как вдруг неожиданно народившаяся идея заставила меня опустить пистолет.

- Цыпа! Закоцай нашего друга! - приказал я и, когда тот защелкнул на Камаеве наручники, добавил: - И отключи на полчасика.

Обрушенный на президентский затылок, Цыпин кулак сработал не хуже кастета - Камаев, потеряв сознание, свалился на пол.

- Решил децал подкорректировать первоначальный план, - пояснил я. - Не тревожься - Иван Альбертович в Сочи обязательно уедет, но малой скоростью... Отвези Камаева Фролу и скажи, что я просил поместить его с остальными. Там он мигом растеряет спесь и заносчивость! Потом тебе объясню. Время поджимает. Хватай-ка за ноги!

Вдвоем отволокли бесчувственное тело вниз и запихнули в багажник «жигуленка».

Наручный «Ролекс» показывал уже двенадцать пятьдесят.

- Давай сюда «стечкин». Он слишком запачкан. Пусть мент его на трупе охранника найдут. Вечером другой получишь. Ну, рви когти!

- А ты как же?

- За меня не волнуйся. Я здесь задержусь немного - хвосты подчищу.

Старательно протерев пистолет-пулемет, вложил его в заметно уже охладевшую лапу телохранителя-гориллы и бегом поднялся в кабинет.

Мари продолжала безучастно сидеть на диване, но при моем приближении зашевелила губами, видно пытаясь что-то сказать.

- Молчи и слушай! - Я взялся за изящный кружевной воротничок ее платья и рванул вниз.

Материя с треском разорвалась почти до живота. Затем, не обращая внимания на в ужасе вытаращенные глаза Мари, порвал лифчик и, явно оставляя синяки, вцепился пальцами в мягко-податливые нежные груди.

- Мне же больно! - завизжала стриптизерка. - Как ты можешь сразу после всего этого!..

- Идиотка! - Я выпустил ее и толкнул на диван. - Скоро тут будут менты. Запоминай: Камаев пригласил тебя на чашечку кофе и захотел купить, как проститутку. Когда ты ответила отказом, он, войдя в раж, порвал на тебе платье, пытаясь овладеть насильно. В это время кто-то позвонил в дверь. Ты разбила окно и позвала на помощь. - Я снял с ноги Мари туфлю и врезал ею в брызнувшее осколками стекло. - Успеваешь запоминать, детка? Вот и ладушки! Потом услышала шум, вроде дверь вышибали, и следом - выстрел. Камаев, перепугавшись, убежал черным ходом. Тут в кабинет влетел коротышка с пистолетом, и ты потеряла сознание. Если что напутаешь - не увидишь больше не только свои драгоценности, но и дорогих родителей!.. Ты меня знаешь!

Снизу и верно прозвучал настойчивый звонок.

Ободряюще потрепав девочку по щеке, спустился и нажал кнопочку переговорного устройства:

- Майор?

- Да, я. Открывай.

- Нет, дорогой! По плану дверь тебе надо вышибить. С твоим весом это не составит труда.

- Но без санкции прокурора... - засомневался опер. - Да и частная ведь собственность...

- Если хочешь раскрыть сразу два тяжких преступления, то ломай!

Я закурил и устроился на нижней ступеньке лестницы по соседству с покойником. Уже переставшая кровоточить аккуратная дырка в середине низкого лба смотрелась, как глаз циклопа.

Еще, наверно, с минуту опер взвешивал все «за» и «против», пока наконец раздались тяжелые, бухающие удары в дверь. Долго усилий девяностокилограммовой туши она не выдержала. Громко щелкнул искореженный замок, и дверь распахнулась, стукнувшись о стену.

- Ну, объясняй давай! - Майор, немного запыхавшийся, но довольный, шагнул в холл и остановился, узрев труп у моих ног. - Только поподробней и поубедительней, попрошу!

Вежливо взяв из протянутой ему пачки сигарету, Инин тяжело опустился рядом на ступеньку и вздохнул:

- Нелегко все-таки работать с тобой, Монах! Надеюсь, никого в доме больше нет? - Закуривая, он покосился на трехглазого охранника. - Трупы тоже имею в виду!

- Рекламу по телевизору, ясно, не глядишь? - буднично поинтересовался я, совершенно сбив с толку майора, - И напрасно! На рынок выбросили массу современных импортных пилюль от склероза. По ходу, тебе пора начинать лечение. Налицо явные провалы в памяти! Как ты мог позабыть, что только что геройски обезвредил особо опасного преступника и, между делом, предотвратил изнасилование?!

Майор недовольно поморщился:

- С таким извращенным чувством юмора тебе надо в сатирики податься! И мне меньше было бы хлопот. Ладно! С сегодняшнего дня стану смотреть всю рекламу подряд! Доволен? А теперь рассказывай, что здесь произошло?

После того как я подробно изложил свою версию случившегося, опер задумался, усваивая информацию. И таких тугодумов в органах держат!

- Значит, я наведался порасспросить господина Камаева о его убитых сотрудниках и тут услыхал звон разбитого окна и женский крик. Вышиб дверь и нарвался на вооруженного типа. В целях необходимой самообороны применил табельное оружие... А баллистика подтвердит мои слова?

- Гарантия! - успокоил я его. - Пуля, что извлекут из башки гориллы - от «Макарова». При ударе о лобную кость она наверняка полностью деформировалась. А вот гильзу лучше заменить для надежности.

Я перешагнул через труп и скоро отыскал на полу желтый цилиндрик гильзы от моего пистолета. Сунул ее в карман.

Майор, наконец начавший мыслить в нужном ключе, достал свой табельный «Макаров» и пальнул через распахнутую дверь в ближайшее облако. Еще горячую гильзу бросил туда, где недавно валялась ее сестренка.

- Не нравится мне все это, - заявил опер. - Шито белыми нитками!

- Неужели? - жестко усмехнулся я. - А хочешь, прострелю для убедительности твое плечо из пушки охранника?

- Нет. Не стоит, - быстро отказался Инин. - В принципе прокатит, главное, чтоб девка в показаниях чего не напутала.

- Все будет в елочку, начальник! Мари девочка неглупая, личную выгоду понимает очень даже хорошо. Да и нет у нее выбора! А когда эксперты выяснят, что тех двух на трассе шмальнули именно из «стечкина» обезвреженного тобою бандита - тебя на руках носить станут! Сложится очень стройная версия: мокруха на шоссе - внутренняя разборка в ЕАК. А так как главный подозреваемый при оказании вооруженного сопротивления убит - дело можно считать закрытым и спокойно отправлять пылиться в архив. Если не на повышение по службе, то уж на денежную премию смело рассчитывай!

С каждым моим словом хмурое лицо Инина заметно светлело.

- Ладно! - уже бодрым голосом заявил он. - Сматывайся! Вызываю опергруппу и объявляю в розыск неудачливого насильника Камаева! Кстати, при очной с ним ставке девчонка не вздумает менять показания?

- Их встреча не состоится. Президента никогда не найдут.

- Ага!.. - Опер понимающе хмыкнул. - Но это меня уже совершенно не колышет. Все! Звоню коллегам, а то, если труп успеет совсем охладеть к приезду судмедэксперта, - будет, по меньшей мере, неприлично!

Иногда приятно даже пройтись пешком. Однообразные движения и равномерный стук каблуков по асфальту стабилизируют мыслительный процесс, а телу дают спокойную уверенность в его силах и возможностях.

Но, как говорили древние, все хорошо в меру. И тот факт, что до станции метро было рукой подать, радовал.

Потянувшись за сигаретами, наткнулся в кармане на пухлую пачку долларов. Камаевское наследство... Но почему-то оно меня не вдохновляло.

Идя на дело, гнался за двумя «зайцами»: ставил задачу ликвидировать опасного врага и списать убийство киллеров на другого. А этот третий «заяц», в виде баксов, был случаен и не свидетельствовал ни о моей находчивости, ни о моем уме. Да к тому же дурно попахивал. Выходило, будто Камаев прав и я, в натуре, банальный головорез с большой дороги, готовый за деньги пришить любого...

В подземном переходе, как обычно, было полно нищих. Мое внимание привлекла колоритная парочка: старик на костылях с тремя рядами орденов и медалей на ветхом лоснящемся пиджаке и совсем молодой парнишка в импортной инвалидной коляске. Эта сверкающая никелем коляска, да еще новенькая медалька «За отвагу», видно, было все, чем наградило его государство за потерю обеих ног скорее всего в Чечне.

То, что они держались вместе, навело на мысль - уж не дед ли с внуком пожинают на пару горькие плоды своих ратных подвигов?..

Мне почему-то вспомнился капитан Седых.

Проходя мимо, я на глаз разделил пачку баксов на две приблизительно равные доли и сунул в руки ветеранам. Не оглядываясь, ускорил шаги - услышать слова благословений для меня сейчас было равносильно проклятию...

Эпизод второй

Цыпа

Если бы я не относился к Цыпе как к другу-соратнику, его телефонный звонок с настойчивым приглашением срочно навестить, безусловно, проигнорировал бы. После вчерашней оргии у Мари мой органон жаждал полного покоя. Но я поехал.

Утреннее пробуждение было не из приятных - протяжный тоскующий вой голодного волка буквально леденил кровь.

Это что же? Я по новой на лесоповале?! Невольно глянул в окно, чтобы убедиться в наличии солнечного весеннего дня (ведь только таежная луна предъявляет свои таинственные права на зверюг).

Действующие на нервы звуки исходили из смежной комнаты. Не потревожив спавшую рядом в чем мать родила пышнотелую блондинку, вскочил с дивана и приоткрыл дверь соседней комнаты.

Картина, что имел счастье лицезреть, заслуживала кисти живописца. Голый Цыпа, стоя на четвереньках, запрокинул голову чуть не в потолок перед журнальным столиком, на котором лежала снятая с аппарата телефонная трубка, и самозабвенно, перемежающимися жалостливыми нотами выл нечеловеческим голосом. Казалось, даже лицо его удлинилось и обнажились клыки. На софе у окна съежилась аппетитная девчонка с вытаращенными от ужаса глазами, явно не просекая происходящее. Впрочем, я и сам был несколько шокирован.

Наконец Цыпа положил трубку на рычаг и обернул ко мне ухмыляющуюся хохлацкую физиономию.

- Колись, Монах, решил, что у меня гуси улетели?

- Была мыслишка, - не стал зря нервировать ложью человека, явно угодившего в капкан белой горячки. - Тебе надо срочно хлопнуть грамм двести и на боковую. Может, опять человеком станешь.

- А вот и промахнулся, Евген! Западники учудили конкурс через фирму «Стиморол» - у кого самый похожий выйдет волчий вой, тот получит в качестве приза бесплатную путевку в США.

- Цыпа, ты как был наивным, таким и копыта отбросишь. Выиграет, безусловно, их кадр - он и поедет. Это же банальный рекламный трюк, чтобы жвачку раскупали. Здесь наверняка мошенничество «Стиморол» с Корпорацией телефонной связи. Обоюдный навар. Лох ты, Цыпа!

- Во сволочуги! А я и не вкурил!.. Милка, продерни в другую комнату. По делу хрюкнуть нам край.

Юная жрица любви, совершенно не стесняясь наготы, кокетливо-небрежной походкой продефилировала в ванную.

Цыпа оказался более скромным - прежде чем устроиться в кресле напротив меня, накинул на себя махровый халат.

- Слушай сюда, Монах! Вчера не хотел настроение тебе опускать, но дело пахнет керосином...

Я шутливо потянул носом.

- Ощущаю лишь парижский «Шанель № 5».

- Я на полном серьезе, Евген. Тебя хотят выбросить из колоды...

- Кто это так оборзел? Надеюсь, не «Белая Стрела»?

- Слава Богу, нет.

- Кто?!!

- Не дергайся зря. Твой любимый Медведь со своей бандой бритоголовых решил, дешевка, что сможет контролировать наш бизнес самолично. А ты становишься лишним, впрочем, как и я...

- Доказательства? Мне сдается, что ты на Медведя просто неровно дышишь!

- Верняк. Кое-что надыбали, прослушивая телефоны. Запись в наличии. Да и Ксюша, не будь дурой, цынканула.

- Мне он всегда казался парнем с головой...

- Может, в этом и суть.

- Подставка полностью исключается?

- Мне жаль, Монах. Но факты непробиваемые.

- Дай-ка сюда записи!

Цыпа вставил в магнитофон кассету.

Из нее с огорчением я услышал жалобы Медведя Ксюше о малодоходности заведения «Вспомни былое». Мол, он заслуживает значительно большего. (Ну, памятник надгробный ты уж точно заслужил.) Интересовался клиентурой Цыпы, даже, падла наглючая, приблизительно прикинул доход от наших «ночных бабочек». Почти угадал, к слову. Дальше можно было и не слушать - за недовольство руководством у нас награждают исключительно путевкой в Сочи.

- Один сработаешь?

Цыпа как-то непохоже на него замялся, отводя глаза.

- Не узнаю тебя, брат! В чем проблемы? Волына заржавела?

- Тут все сложнее, Монах.

- Лады. Рассказывай!

- Дело зашло уже слишком глубоко. Ликвидация Медведя ничего не решит. Бритоголовые на его стороне и даже в курсях планов. Поздновато я пронюхал, винюсь. И еще информация на закуску - участковый Пилипчук стал с Медведем кантоваться. Паршивая примета. О нас он знает весьма и весьма... Одним махом нам бунт не подмять. Перешмаляют, как в тире.

- Твои предложения?

- Их возможности мы на глазок знаем. Кстати, если помнишь, я возражал против твоего распоряжения вооружить этих козлов дюжиной «ТТ» из нашего арсенала.

- Помню! - Я недовольно скривился. - Давай по делу. Без идиотских воспоминаний!

- Извини. Между прочим, на сегодня у бритоголовых могут оказаться и автоматы, и оптика. Так что шторки вечерком поплотней задергивай от греха...

- На нервах вздумал потанцевать? Что же, нам за океан на Брайтон-Бич когти рвать от этой мелюзги?!

- Может, и придется... Но это накрайняк. Предлагаю с ними договориться. Серьезную разборку нам просто не выдюжить.

- Но и у нас расклад не хилый: Фрол, твой брательник-снайпер из «Приюта», в «Кенте» есть два-три надежных вышибалы, ты, я. При надобности боевиков наберем не меньше, чем у Медведя.

- Не спорю. Но при малейших подозрительных шевелениях нас сразу станут отстреливать. А пока Медведь еще явно готов пойти на компромисс с почетными для тебя условиями.

- Предложит почетную капитуляцию?! Есть такая штатовская пословица: дай негру палец, возьмет всю руку! Ситуация напоминает мне ту глупую курицу, что по доброте душевной высидела яйцо коршуна, а тот, когда подрос, ее сожрал. Видно, в знак благодарности! Но я-то не курица, а Медведь не коршун! Или ты другого мнения?! Спелся с кодлой?!

Цыпа застыл в кресле с посеревшим лицом, стараясь не делать резких движений, чтоб не спровоцировать появления на сцене третьего действующего лица - десятизарядного «братишки», мирно дремавшего в настоящий момент в кобуре.

- Расслабься, - я невольно усмехнулся. - Ни на тебя, ни на меня пули еще не отлиты, надеюсь. Все будет путем. Чайник не протекает пока - что-нибудь да придумаю. Не впервой. Тебе верю, а что скажешь о Ксюше?

- Она на нашей стороне. Наколка-то от нее.

- Ладушки! Поручаю тебе составить список кадров Медведя. А теперь отвези меня домой. Денек позанимаюсь умственными упражнениями. Безвыходных положений в природе не существует. Жду завтра в это же время.

К полудню следующего дня план ликвидации опасного очага недовольства сформировался и принял конкретные очертания.

Унылая физиономия нарисовавшегося Цыпы вызвала у меня лишь снисходительную усмешку.

- Не вешай клюв, братишка! Пасьянс сложится! Выпить не предлагаю. Нам сейчас дорога в зону предстоит.

- В каком смысле? - Соратник-телохранитель наивно захлопал глазами, безуспешно пытаясь обнаружить в моих словах скрытый юмор.

- В прямом. Виктора навестим, ему всего неделю на «двойке» осталось чалиться. Забыл?

- А ведь правда! Запамятовал, - облегченно вздохнул Цыпа. - Заява в наличии?

- Естественно. - Я извлек из письменного стола пачку заявлений на свидание, подписанных начальником колонии. - Предусмотрительность - мое врожденное качество.

Всего полчаса понадобилось, чтобы шипованные колеса «мерса» доставили нас к высокому крыльцу исправительно-трудовой колонии номер два, где, пользуясь многолетним знакомством с прапорщиками-контролерами, мы благополучно миновали длинную очередь и прошли в комнату краткосрочных свиданий.

Помещение было разделено надвое сплошной стеклянной стенкой. На столиках с той и другой стороны лежали черные телефонные трубки. В девяносто втором году в разгар «гуманизации» стенку эту убрали, но в девяносто четвертом опять восстановили из-за потока анаши, хлынувшей через свиданку в зону.

Виктор Томилов по кличке Том, мой близкий приятель по последнему сроку, не заставил себя дожидаться.

Железная дверь по ту сторону стекла распахнулась, впустив новую партию зеков. Среди дюжины братьев по несчастью Том выделялся высоким ростом и щеголеватой черной телогрейкой, пошитой из качественной японской плащевки. И внутри ее был не примитивный ватин, а натуральный каракуль. Мой презент на день рождения, кстати.

Том сел за столик и взял телефонную трубку. Я последовал его примеру.

- Привет, Монах! Благодарю, что навестил.

- Привет, Том! Ты осунулся что-то. В гроб краше кладут. Гоняешь перед свободой, по ходу?

- Есть децал. Бессонница... Сам понимаешь - пятнашку добиваю за колючкой...

- Гонять завязывай, а то шифер съедет и гуси улетят. Все будет в елочку. Встречать тебя приедем как полагается. На природе пикничок знатный сварганим!

- К алкоголю я равнодушен. - Землистого оттенка лицо Тома немного просветлело, тонкие губы тронула улыбка. - А слабый пол будет?

- Само собой! Тебе пышненькую или мальчишеского типа? Брюнетку, блондинку?

- Рыжую. И формы чтоб ништяк были. А мальчишеский типаж мне здесь обрыдл...

- Ладушки! Будет тебе девка хоть и беременная, но целка, как любил говаривать Киса. Да не угаснет память о нем в наших сердцах!

Немного побазарив об общих знакомых, мы простились.

Решил заехать во «Вспомни былое» полюбоваться на Медведя. При удачном раскладе тот может хотя бы косвенно выдать себя и тем снять с моей души тень сомнения - не дую ли я на водицу, намереваясь нарисовать последнюю точку в судьбе Медведя.

Наша пивнушка сегодня радовала жаждущую публику свежим «Жигулевским» и вареными раками. И, конечно, вызывающе-выпирающими округлостями барменши Ксюши. Кстати, она рыженькая. Пожалуй, ее и подбанчу изголодавшемуся Тому.

Мы прошли в кабинет управляющего. После Фунта Медведь обстановку не поменял. Длинный стол, диван, три кресла, видеодвойка и бар-холодильник стояли на прежних привычных местах.

Медведь прохлаждался на диване. На столе перед ним, скрашивая одиночество, радовала глаз полуопорожненная бутылка водки. Монотонно гудел вентилятор, безуспешно стараясь освежить разгоряченное лицо управляющего со слипшимися на лбу волосами. При нашем появлении Медведь неохотно поднялся, упершись кулаками в стол.

- Привет, босс! Объезжаешь с ревизией свои владения?

- Ну что ты! По пути просто заскочили. - Я сделал вид, что не заметил агрессивной фамильярности бригадира боевиков. - Угощай пивом. Здесь становится жарковато...

Медведь, не обратив внимания на некоторую двусмысленность моих последних слов, раскрыл бар-холодильник, и на столе появились запотевшие бутылки чешского «Пльзеня» и высокие бокалы.

Цыпа устроился впритирку с управляющим на диване, а я в излюбленном кожаном кресле напротив.

Дверь резко распахнулась, и в кабинет, не спрашивая разрешения, вошли трое «бритоголовых» Медведя. Сейчас они уже мало походили на бакланов, коими являлись в недалеком прошлом. Их черепушки украшал модный ежик, и одеты они были в одинаковые черные кожанки. Я с неудовольствием заметил, что их левые локти неплотно прижаты к телу, что свидетельствовало о наличии у каждого карманной гаубицы.

- Вконец оборзели, мальчики! - не сдержал я вспышку праведного гнева. - В открытую волыны таскаете! Говорено же было - брать оружие только на дело!

- Не кипятись, Монах! - ухмыльнулся Медведь. - За своих ребятишек я отвечаю. С дела они вернулись. Так что все в ажуре.

- С какого дела? Почему я не знаю?! - Стараясь говорить спокойно, я обернулся к управляющему.

- Да так... Мелочевка. - Медведь нахально осклабился, но взгляд отвел в сторону. - Крутимся помаленьку. Той «капусты», что нам отстегиваешь, лишь на сигареты и пиво хватает... Верно, братва?

Боевики угрюмо кивнули, не сводя настороженно-выжидающих глаз со своего бригадира. Понятно - ждали команды «фас» и готовы были ее выполнить.

Цыпа, будто ненароком, распахнул куртку, засвечивая тяжелую рукоять скорострельного «стечкина». Для внесения ясности, надо полагать.

Я как-то враз успокоился:

- Ладушки! С финансовым вопросом разберемся позже, гарантирую. В обиде не останетесь. Я на минуту лишь заскочил, посоветоваться. Через неделю Том освобождается. Ты его должен помнить - передачки несколько раз ему возил. Надо встречу организовать поторжественней, пятнашку ведь оттянул братишка, заслужил. Какие-нибудь соображения имеются?

Медведь некоторое время молчал, явно недовольный быстрой сменой темы разговора.

- Ну, не знаю... Кортеж машин неплохо бы. Могу обеспечить. В лучшем виде.

- Этого мало. Народу, конечно, надо поболе для солидности. Ты своих всех собери. Пусть Том сразу, убедится - у нас организация серьезная, а не какая-то шарашкина контора. Встретим шампанским прямо у ворот, как положено. А затем мыслю пикничок сообразить. Том наверняка по матушке-природе соскучился. Где-нибудь на опушке леса у водоема чудненькая картинка получится. Как думаешь?

- Неплохо. - Медведь плеснул себе в стакан остатки водки. - А тут Ксюха несколько часиков и одна управится, без прикрытия.

- Не стоит лишать девочку развлечения. Возьмем с собой. Будет закусь разносить. Лады! Нам пора. Цыпа, уходим!

Топтавшиеся у двери боевики хмуро переглянулись, но расступились, давая нам дорогу.

Оказавшись в уютном салоне машины, я невольно перевел дух, расслабленно откинувшись на сиденье.

- Я тоже думал, что так просто нам уйти уже не дадут. - Цыпа улыбнулся, заводя мотор, но из-за нервно подергивающейся щеки вышла не улыбка, а оскал. - Лох все-таки Медведь! Ловко ты его на собственные похороны заманил. Голова! А я ведь сначала в натуре посчитал, что ты это для Тома так стараешься!

- И для него. - Я щелкнул крышкой портсигара. - Но, решая чужие проблемы, не следует забывать о собственных.

Снайпер

Наше малое предприятие «Приют для друга», как обычно, радовало душу и глаз затейливыми чугунными оградками и гипсовыми статуями представителей всех пород лучших друзей человека.

Кладбищем для животных заправлял старший брат Цыпы Василий. И довольно успешно, умудряясь в своем вечно плохо выбритом лице совмещать сразу четыре должности - управляющего, сторожа, землекопа и ваятеля могильных памятников. Не считая пятой, основной, профессии - хранителя арсенала моей группы, надежно скрытого в тайнике-могиле сенбернара.

Расшвыривая шипованными колесами прошлогодние еловые шишки, «мерс», покрутившись среди любовно ухоженных холмиков, остановился у бревенчатого одноэтажного «офиса» Василия.

Хозяин хибары был на месте. Обитая фанерой дверь распахнулась, явив на свет улыбающуюся физиономию с впалыми щеками, щеголявшими двухдневной щетиной. Улыбался он совсем по-собачьи - широко открытая пасть со стальными зубами и чуть ли не высовывая язык. Казалось, вот-вот слюна закапает от избытка чувств.

- Гости долгожданные! Вот уважили, слов нет! А то уж две недели ни одна живая душа не заглядывала!

- Зато в мертвых душах у тебя недостатка нет. - Я окинул взглядом обширные владения «Приюта». - Приглашай в дом, хозяин. Цыпа, не забудь провизию в багажнике.

После второй рюмки тридцатилетнее лицо Василия, исполосованное ранними морщинами, заметно разгладилось, карие глаза преданно следили за моей рукой, по новой разливающей коньяк в емкости.

- Что-то ты больно неравнодушен к огненной водице. - Я укоризненно покачал головой. - При твоей специальности противопоказано. Ну да ладно! Сегодня можешь отвязываться наглухо, но завтра завязывай. Через несколько дней понадобится верный глаз и не дрожащие руки. Просекаешь?

- Ясное дело. - Василий кивнул на стену, где под иконой висел карабин с оптикой. - По ходу, опять кто-то пулю у тебя выклянчил?

- В яблочко, братишка! Будет сразу несколько клиентов. Расценки прежние. Подписываешься?

- Без базара, Монах! Соскучился по риску. Будь спок - уважу твоих клиентов. - Василий выпил и опять счастливо заулыбался, словно дворняга, случайно отыскавшая в кустах давно утерянный любимый мячик из каучука.

- А зачем орудие производства в открытую держишь? Форсишь?

- Ни Боже мой! - даже несколько обиделся на мое предположение снайпер. - Я легальный охотник. Карабин в билете записан. Все законно!

- И напрасно! Это же зацепка для ментов. Ладно. Переходим к деталям твоего задания.

Пока мы разговаривали, Цыпа весь превратился в слух, ловя каждое слово. Даже прекратил черпать из банки паюсную икру. Понимая его живой интерес, я излагал дело подробно-обстоятельно. Таким образом изрядно сэкономил время и силы, зараз проинструктировав обоих.

- Место на берегу Балтыма сам выбери. Оборудуй удобную огневую точку. Пару дней даю на это. Послезавтра тебя Фрол навестит. Покажешь полянку, он там столы сколотит. Мы ведь не босяки, чтоб пикник прямо на земле справлять. - Я разлил остатки янтарного «Матра» и поднял свою рюмку. - Ну, бродяги, хапнем на посошок и за удачу!

Уже в дверях, прощаясь, не утерпел и задал занимавший меня вопрос:

- А почему у тебя такое странное соседство - карабин и православная икона?

- Очень просто, - Василий гордо украсил физиономию своей коронной ухмылкой деревенского придурка. - Это же Георгий Победоносец. А он завсегда воинам покровительствует.

- Выходит, ты таким способом оружие освящаешь? - Я даже удивился. - Ну-ну. Будем надеяться, что в нужный момент карабин от осечки застрахован!

- Будь спок, Монах! Иконе двести лет. Это не сегодняшнее фуфло!

По заведенной традиции на обратном пути в Екатеринбург свернули на поляну, где покоились Могильщик с женой.

Так как цветы еще не выросли, просто положил под известную березку в качестве сувенира на тот свет искренне любимые боевиком при жизни штукенции - пачку сигарет «Прима» и чекушку «Русской».

Цыпа, как обычно, из машины даже не вышел, сосредоточенно-мрачно крутя на кассетнике наследство Кисы - песни группы «Лесоповал».

- Одно хорошо, - возвратившись к «мерсу», подвел я итог своим мыслям, - что отсутствие масла в чайнике часто компенсируется какими-то другими способностями. Природа обожает уравновешивать. Василий, как ни верти, все же классный стрелок по движущейся мишени... А мозгами шевелить - наша прерогатива.

Предварительные мероприятия

На следующий день скатали к Фролу в Балтымку. У бывшего рецидивиста, а ныне процветающего свинофермера, дела шли полным ходом. Свиноматки не бойкотировали расцвет капитализма в отдельно взятом селе и поросились обильно и вовремя. Курировавшийся Фролом подпольный водочный цех бесперебойно выдавал на-гора все новые декалитры суррогата, еженедельно отправлявшиеся на реализацию в мои питейные «стекляшки».

Были и кой-какие мелкие нововведения - пол в сарае фермер недавно плотно зацементировал, вбухав туда целую машину раствора...

Я подробно проинструктировал Фрола, осветив создавшееся угрожающее положение в банде и заручившись его полным одобрением планируемой акции. А значит - и действенной помощью по претворению ее в жизнь.

- Не журись, командир! - стискивая мне руку на прощание, пробурчал Фрол. - Обтяпаем! Дельце выгорит в лучшем виде! Не было такого, чтоб наглые бакланы законным ворам солнышко заслоняли. И не будет!

- Когда ты прекратишь, наконец, меня командиром величать? Западло!

- Извиняй, Монах! Дурацкая каторжанская примочка.

Вечером того же дня мы с Цыпой катались по проспекту недалеко от парка-дендрария, высматривая участкового Пилипчука. Капитан в это время обычно совершал променад, собирая нехитрую мелкую дань с «комков». А если без прикрас - подаяние. После смерти Анжелы участковый окончательно спился, и бутылка-две на ночь ему были уже совершенно необходимы.

Можно, конечно, просто звякнуть к нему на фатеру и забить стрелку, но я вовремя просек, что хитрый хохол вполне успеет цынкануть о встрече Медведю, а это в мои планы никак не вписывалось.

Наконец его сутуловатая фигура, облаченная в штатское, нарисовалась из-за угла. Шаркающая тяжелая походка, неприкаянно-блуждающий пустой взгляд почему-то вызвали у меня нечто похожее на жалость. С годами, по ходу, становлюсь сентиментален.

Цыпа припарковал «мерс» на стоянке, и, когда Пилипчук поравнялся с нами, мы вышли из машины на тротуар.

Но тот продолжал идти, даже не заметив двух поджидающих его людей. И вечерний полусумрак здесь был явно не при делах. Видать, участковый уже успел изрядно принять за галстук.

Мы бережно подхватили алкаша под локотки и увлекли в высокие кованые ворота парка.

- Посидим на скамеечке, капитан, - пояснил я немного ошалевшему от неожиданности участковому. - Разговор есть.

- Вконец оборзели, хлопцы! - возмутился Пилипчук. - Евген, я же еще не затарился. Идти мне надо.

- Успеешь! Цыпа, сваргань-ка мухой пузырек водки. Как говорится, тут без поллитры не разобраться.

Капитан, уловив магически-завораживающее слово «водка», вмиг утих и уже без всякого хипиша поплелся за мной к пруду, где мы и устроились на скамейке.

Уткам, должно, еще не прискучили теплые края, и гладь воды была необжито-тихой.

Вскоре появился Цыпа, за его широким офицерским ремнем рукояткой гранаты торчало горлышко бутылки.

Пилипчук засопел, вожделенно уставившись на талию моего телохранителя. Цыпа по натуре не садист и посему, махом свернув винтовую шляпку, сунул «смирновскую» в суетливо подрагивающие руки. Капитан, даже не поблагодарив, жадно присосался к горлышку, как теленок к сиське мамаши, блаженно прикрыв глаза и весело побулькивая.

Я не стал прерывать священнодействия спиртомана, отлично понимая, что, пока он не пресытится алкоголем, разговора у нас не получится.

Поклонение зеленому змию прекратилось лишь после того, как Пилипчук, чуть не задохнувшись, откинулся на спинку скамьи и натужно закашлялся. В бутылке едва ли осталась половина содержимого.

- Не бережешь здоровьишко, капитан! - Я похлопал его по спине.

- Просто не в то горло попало.

- А я не о том. Ты, слыхал, на Медведя стал пахать?..

- Не вижу криминала. Он же твой человечек!

- Не скажи, дорогой! Что положено Юпитеру - не положено его быку... И сколько он тебе отстегивает?

- Как и ты. Тоже прижимист, волчара!

- Выходит, пол-«лимона» с меня и пол-«лимона» с него? Неплохо устроился. И какие услуги успел ему оказать?

- Да никаких. Ей-бо! - Язык участкового заметно заплетался.

В быстро сгущающихся сумерках видеть его глаз я не мог, но был уверен, что расплывшиеся зрачки уже захватили всю радужную оболочку.

- Не крути луну, капитан. Ясно, что выложил ему все обо мне. Иначе он не стал бы платить. Логика простая. Лады! Я не в обиде. Каждый крутится как умеет. Жизнь-то все дорожает, одновременно падая в цене... Держи, хапни еще на дорожку. Пора тебе.

Участковый механически принял бутылку и снова забулькал. В натуре - пьет как мерин! Если б я влил в себя этакую дозу, то тут же бы и сгорел. Если не от спирта, то от стыда уж точно.

- Хорошо, что сейчас весна, а не лето. Как считаешь?

- Ясное дело. Не так шибко жарко, - еле ворочая языком, пробормотал капитан и выронил бутылку.

Потянулся поднять и, не удержав равновесие, шлепнулся на землю и затих.

- Не поэтому. Весной темнеет гораздо быстрее. Цыпа, глянь, может, мент сам копыта отбросил на радость всем киоскерам?

Опровергая столь нахально оптимистичное предположение, участковый начал мирно похрапывать.

- Да, - согласился я сам с собой. - Это было бы слишком хорошо для правды. Действуй, Цыпа!

- Евген, у него шпалер под мышкой болтается. Кажись, табельный «макар». Цепляем?

- Не стоит ментам лишние хлопоты доставлять. Пускай «пушка» при нем остается. Авось дельце за несчастный случай проканает.

Цыпа без труда подхватил обмякшее тело и отнес его к пруду. Послышался слабый всплеск, и черная гладь воды сомкнулась, принимая в илистую глубину нового постояльца.

- Посидим, покурим. - Я щелкнул крышкой портсигара. - Вдруг от холода очухается да и всплывет.

- Обижаешь, Монах! - Цыпа взял папиросу. - Когда нес, я клиенту сонную артерию слегка промассажировал.

- Каюсь, опять недооценил. Ну, тогда рвем когти!

Уходя, поднял осиротевшую бутылку и швырнул в воду, как по старой доброй традиции кидают прощальный ком земли в свежевырытую могилу.

Накануне

Как последний идиот, слонялся по квартире, не зная, чем заняться. Вроде обо всем позаботился, учел любой возможный расклад. По таинственной науке нумерологии на завтра, день освобождения Тома, выпадала пятерка - непредсказуемый риск. Ну, чего-чего, а этого добра завтра ожидается даже с излишком.

Закурив, вышел на балкон. В вышине беспечно кучковались облака, выстраиваясь в какие-то странные фигуры и знаки, а внизу по центральной улице тек темно-грязный поток людей, одетых в рабочие спецовки. Очередная забастовка. Опять, наверно, какому-то предприятию за несколько месяцев задерживают выплату зарплаты. Зато в результате подобных «объективных» трудностей обычно вылупляются вскоре несколько новых миллиардеров, «новых русских», так сказать. Наверняка из числа руководителей этого самого предприятия. Задержанные деньги, успев прокрутиться в коммерческих, либо банковских структурах, обеспечат нуворишам благополучное капиталистическое будущее. Таким оригинальным способом у нас в бардачной России нарождается гордый класс собственников. Умора!

Хотя допускаю, что в отдельных редких случаях причина задержек выплат в трещащем по всем швам государственном бюджете. А чего ему трещать, спрашивается? Нужно всего лишь дать зеленый свет частной собственности на землю, ее купле-продаже через биржи. Это откроет шлюзы такому мощному потоку миллиардов долларов, который в два счета смоет все проблемы не только финансового, но и социального характера.

Жаль все-таки, что я не Президент. Анкета явно подкачала, а то ударился бы в политику. На фоне этих придурковатых умников и наглых хапуг, что вижу в телевизоре, я безусловно смотрелся бы выигрышно.

Ладно! Хватит пустяками голову забивать. Я выбросил папиросную гильзу порхать буревестником над демонстрантами и вернулся в гостиную.

Завещание писать - лишняя трата времени. Коли завтрашний день унесет мою жизнь на обратную сторону Луны, все имущество и так отойдет маме как самому ближайшему родственнику. На всякий случай карманную наличность и булыжники надо все же забросить мамуле. А то, если выпаду в осадок, ребятишки Медведя или опера все ценности в свою пользу зашмонают.

Вооружившись кожаным хозяйственным баулом, стал бродить по комнатам, сгребая в него достойные того вещи.

Через час такого бродяжничества в сумке оказались шестнадцать «лимонов» российских денег, две тысячи баксов, сберкнижка на предъявителя и заветный замшевый мешочек с давней моей маленькой слабостью - неограненными изумрудами. Недолго думая, сунул туда же и папку с рукописями.

Предварительно позвонив, так как условились, что дверь я никому без телефонной страховки открывать не буду, появился Цыпа.

За эти дни лицо его несколько осунулось, потеряв обычное самодовольное выражение. А фигура, наоборот, странно пополнела.

- Ты что это? Бронежилет стал таскать?

- Заметно? - явно расстроился Цыпа. - А еще «невидимкой» называется! Фирмачам штуку баксов за парочку отстегнул. Твой в машине.

- Благодарю. Но вряд ли приму презент. Не верю я в эти штучки. Профи шмаляют в голову. А валить нас с тобой других не пошлют. К тому же «Калашников семь шестьдесят два» продырявит этот броник как шелковую рубашку.

Цыпа доложил о проделанной работе. Место для пикника выбрано и соответствующим образом подготовлено. Наших соберется всего восемь человек - мы, Фрол и пять надежных ребят, которых Цыпа уже и раньше нанимал для подобных акций. Стрелка в гостинице «Кент» в полдевятого утра. Бригада Медведя на трех машинах подкатит в девять прямо к главным воротам зоны. Цыпа ожидает, что их должно быть никак не более пятнадцати рыл.

- Не подавимся? - усомнился я. - Восемь и полторы дюжины...

- Ништяк! Не забывай про брата Васю, нашу потайную козырную карту. И потом - видя, что у него людишек вдвое больше, Медведь расслабится и потеряет бдительность.

- Пожалуй, в твоих словах есть доля смысла. Ладно! Пусть будет то, что будет!

Цыпа нарисовал план расположения столов на поляне и показал, где мы должны сидеть, чтобы случайно не оказаться на линии огня собственного снайпера.

Ближе к вечеру скатали в Верхнюю Пышму, где проживает мамуля. По давно заведенной традиции часик почитал ей вслух Диккенса. На этот раз оказался увлекательнейший роман «Мартин Чезлвит». Поиграл с маминой любимицей комнатной декоративной собачонкой по кличке Милашка и, оставив сумку, вернулся к верному соратнику, ожидавшему в машине в обществе песенок «Лесоповала» и терпкого аромата марихуаны.

Памятуя, что завтрашний день чреват панихидой не только для Медведя, оторвались на полную катушку, закатившись в наш ночной стриптиз-клуб «У Мари».

Пикник с натюрмортом

Очнулся благодаря активным стараниям будильника в семь утра. Так как диван в этой однокомнатной конспиративной фатере был всего один, Цыпа спал в двух сдвинутых креслах, смешно свернувшись калачиком.

- Вставайте, виконт, вас ждут великие дела! - гаркнул я, рывком поднимаясь с постели.

- Где-то я уже это слыхал. - Цыпа стал выкарабкиваться из своей цитадели. - Только там говорилось о графе.

- Верно, - я не скрывал насмешки. - Но до графа ты пока не дорос. Граф - это я! Усек?

- Так точно, ваше благородие! - Даже у Цыпы иногда случается приступ юмора. - Чего-с изволите? Как обычно - яишню с ветчиной?

- Действуй, голубчик!

Пока Цыпа грохотал посудой на кухне, я проверял десятизарядного «братишку». Откинув валик дивана, убедился, что «марголин» удобно покоится на подушечке в обществе своего неразлучного дружка - глушителя. Погладив рифленую рукоять, шепнул:

- Прости, «братишка»! Но сегодня мне нужен не ласковый, а грубый калибр. Спи дальше.

Закрыв тайник, прошел к стенному шкафу, где среди курток висела наплечная кобура с крупнокалиберным пистолетом-пулеметом Стечкина.

- Вот это правильно! - одобрил выглянувший из кухни Цыпа, увидев, как я навинчиваю на эту тяжеленную дуру глушак. - А то с твоим любимым «маргошей» только на ворон охотиться.

- Чего бы ты смыслил в волынах! Просто нынче понадобится банальная скорострельность, а не ювелирная точечная работа.

Завтрак Цыпе вполне удался. Мясо было прожарено ровно, без безобразных угольных окалин. Очень кстати оказалось и пиво «Невское». Умеют же вот наши качественную продукцию сбацать, пусть и на пару с австрияками.

Наблюдая, как Цыпа старательно затягивается ремешками бронежилета, я неожиданно для себя решил последовать его примеру. Хорошо хоть, что броник был невесомо-легким - всего три килограмма.

Полдевятого мы приехали в «Кент», не дав заскучать ребятам, уже собравшимся в малом банкетном зале.

За длинным дубовым столом прохлаждались пять гавриков явно уголовной наружности и Фрол, ради торжественного случая сменивший кирзачи и телогрейку на лаковые туфли и коричневую замшевую куртку.

- Привет, братва! - махнул я рукой, разрешая снова садиться. - Времени у нас в обрез. Волыны у всех в наличии?

У ребят оказалось самое распространенное оружие наемника - отечественные «ТТ» с глушителями. А у Фрола немецкий «парабеллум» без глушителя.

- Шмалять будешь только накрайняк, - сказал я последнему. - А то своей гаубицей еще незваных гостей на пикничок зазовешь. Как у нас с транспортом?

Выяснилось, что трое из пяти головорезов на личных колесах - двух «Жигулях» и «Волге».

- Столько не нужно. Сядете всей кодлой в «волжанку», а ты, Фрол, в мой «мерс». Повторяю: за столом устраивайтесь в один ряд, чтобы бритоголовые оказались с другой стороны. Это упростит работу и снимет опасность получить орех от своих же. Работать только после сигнального выстрела. Вопросы?

- «Капусту» надо бы вперед получить, - подал голос один из киллеров. - Хоть половину.

- Как и раньше, расчет сразу после дела! - вмешался Цыпа. - Я вас разве когда-нибудь накалывал?

- А коли один из наших деревянный бушлат наденет - его доля делится между оставшимися? - уточнил другой.

- Без базара, - успокоил я. - И вот что: на выпивку сильно не налегать! После работы - сколько душе угодно. Поехали!

На Репина у ворот ИТК-2 было много машин, и мы не враз обнаружили три «девятки» с «медвежатами». Медведь с Ксюшей был в средней. Вышел навстречу, изобразив на лице благодушную улыбку.

- Все путем, Монах! Пересменка ментовская уже началась. Скоро выпускать будут.

- Провизию не забыл?

- Все в лучшем виде. Багажники битком набиты и хавкой и пойлом.

- Ладушки! Цыпа, вернемся пока в машину. Прохладно.

- Всего их двенадцать человек, не считая Ксюхи, - заметил Цыпа, когда мы укрылись в салоне «мерса». - По-моему, вооружены.

- Констатируем: они далеко не идиоты. Если первыми пальбу откроют - мы там все костьми ляжем.

- Пусть рискнут! - зло ощерился соратник. - Медведя я по-любому успею сделать!

- Не хвались! Дурная примета. Фрол, ты плот смастерил?

- Само собой. В кустах своего часа дожидается.

Около десяти утра поодиночке стали выходить освободившиеся. Том оказался третьим по счету. В своей черной телогрейке, считавшейся в зоне чуть ли не признаком аристократизма, здесь, на воле, он смотрелся убого-нищенски.

- Кретин! - расстроился я. - Как мог про шмотки забыть?!

- Не переживай, Евген! - развеселился вдруг Цыпа. - Я учел это дело.

Захлопали дверцы автомашин. Том оторопело наблюдал, как к нему устремилось десятка два людей. Кто нес бокалы, кто шампанское, а Цыпа, кидая на меня победные взгляды, волок пластиковый пакет с одеждой.

По старой традиции Том переоделся тут же, стараясь не замечать любопытных взглядов прохожих.

Через минуту его было уже не узнать - туфли «саламандра», джинсы, рубашка и короткая кожанка превратили Тома в крутого мэна. Все шмотки были черного цвета, прозрачно намекая на его принадлежность к воровской масти. Ну, Цыпленок, молодец! Есть масло в чайнике!

Своеобразным веселым салютом из дюжины бутылок вылетели пробки, выплескивая на волю пенную энергию выдержанного виноградного сока. Зазвенели бокалы.

Том стоял с побелевшим застывшим лицом и старался не моргать. Понимая его состояние, я рявкнул:

- По машинам! Пировать на Балтыме будем! - и увлек Виктора к «мерсу», по пути сунув в руку носовой платок. - Вытрись, братишка! Все нормально.

Наша машина шла головной. Меньше чем через час в просветах между деревьями замелькало, искрясь на солнце, озеро Балтым.

Всю дорогу я решал - посвящать Тома в истинную цель пикника или нет. В конце концов выбрал нечто среднее:

- Слушай сюда, Том, и не задавай вопросов. Если начнется заварушка, падай на землю и не дергайся Лады?

- Как скажешь, Евген. - Он почему-то нисколько не удивился. - Хочу надеяться, что первый день на свободе не станет для меня последним.

- Все правильно. - Я сделал неуклюжую попытку сгладить впечатление: - Надежда умирает последней. Вот и прибыли!

Место для пикника было выбрано удачно. Солнечная поляна, по размерам смахивающая на футбольное поле, располагалась на самом берегу озера. Высокий сосново-еловый лес по ее периметру создавал впечатление защищенности и некоторого уюта. В десятке шагов от берега стоял грубо сколоченный длинный широкий стол со скамьями без спинок.

Сколько я ни вертел головой, вычислить, где засел Василий, так и не смог.

Автомобили оставили в нескольких метрах от стола, который благодаря всеобщим стараниям мгновенно превратился в пиршественный.

Особенный шарм в окружающую обстановку привносила Ксюша своей пивной униформой - милицейской фуражкой и коротким кителем, хорошо контрастировавшим с белыми плавками «лепестки».

Я сел во главе стола. Цыпа, Том и пятеро киллеров по правую руку, а Фрол и «бритоголовые» по левую. Медведь, как и предсказывал умница Цыпа, нагло устроился напротив меня с другого конца стола.

- Братва! Нынче у нас большой праздник - откинулся наш коллега и мой близкий друг Виктор Томилов! - Я поднял бокал с шампанским. - Пятнадцать лет от звонка до звонка! Но за все эти годы лагерная администрация не смогла его сломать, пытаясь сделать общественником, и не сумела купить, пытаясь зачислить в шерстяные. С первого до последнего дня в зоне Виктор был «отрицаловкой», строго придерживаясь воровского закона. Выпьем за силу духа черной масти!

Бритоголовые пили мало и почти не ели. Явно выполняя полученные инструкции, чутко сторожили каждое движение моих людей. Пятеро киллеров от такого пристального внимания совершенно стушевались и, чтобы как-то скрыть свою неуверенность, если не боязнь, вели себя излишне суетливо-весело. Идиоты!

Цыпа делал вид, что не замечает нависшего над столом напряжения, и беспечно поедал красную икру, к которой и на самом деле был весьма неравнодушен.

Медведь, мрачно уставившись на белую скатерть, должно быть, прокручивал в голове заранее заготовленную речь. Наконец поднял тяжелый взгляд.

- Монах! Пользуясь случаем, раз мы вместе все собрались, давай решим финансовые вопросы. Ребята справедливо недовольны. Мы - твоя главная боевая сила, а имеем какие-то крохи с барского стола!

Разговоры и звон рюмок за столом стихли. Мои люди повернулись в сторону оратора, а его головорезы смотрели на меня, гадая, какая последует реакция. Как заметил, куртки у бритоголовых были предусмотрительно расстегнуты, а правые руки лежали на краях стола, готовые в любой момент нырнуть за огневыми аргументами.

- Кто ты без нас?! - уже жестче продолжал Медведь, приняв мое молчание за признак капитуляции. - Заурядный уголовник с непомерными амбициями! Гребешь только под себя! Но нас такая постанова больше не устраивает. Предлагаю тут же, не сходя с места, пересмотреть нашу долю. Верно, братва?

Его команда одобрительно загудела.

- И сколько же ты хочешь?

- Шестьдесят процентов! Тебе с Цыпой и сорок за глаза будет. Но я добрый. И учти - обмануть не удастся! Мы в курсах всех доходов, даже имеем список Цыпиных проституток. Так что накрайняк сумеем и сами вести дело. Без тебя!

- Ну что ж! - Я вынул из портсигара папиросу. - Я и сам собирался вашу долю увеличить. Но ты меня опередил. Ловкач! На ходу подметки рвешь! Уважаю! Расслабьтесь, ребята, я реалист - получите свои шестьдесят процентов. Цыпа, дай-ка прикурить!

Телохранитель с готовностью щелкнул зажигалкой. Это был условный знак для Василия.

Откуда-то сбоку раздался хлопок, и на лбу Медведя будто раздавили жирного клопа, запятнав кровяными брызгами все лицо. Умер он счастливым, в гордой уверенности, что сумел загнать Монаха в стойло.

Я выпростал из-под куртки руку с волыной и в три секунды опорожнил двадцатизарядный магазин, дав веерную очередь по бритоголовым. Менять обоймы не было нужды - уже вовсю кашляли пистолеты наемников и прицельными короткими очередями бил с колена Цыпа.

Какой-то «медвежонок» все-таки успел огрызнуться - один из киллеров скрючился под столом, зажимая хлеставшую пробоину на животе. Это был тот, кто любознательно интересовался увеличением гонорара за счет возможных потерь.

Я осмотрел поле скоротечного боя. Фрол старательно вытирал окровавленную рукоятку «парабеллума», которой он размозжил голову соседу. Наемники деловито шмонали трупы, выкладывая на стол оружие и бумажники. Том сидел перед бутылкой водки и как-то странно ухмылялся, поглядывая на меня.

- В чем дело? Чего скалишься, крыша дымится?

- Со мной ништяк. - Том плеснул себе полный бокал. - С тобой вот что-то... Зачем слово нарушил, пообещав бедолагам проценты?

- Пустяки. - Я успокоился насчет нервишек друга и усмехнулся. - Помнишь, как в зоне говорят? Я хозяин своему слову - хочу даю, хочу беру обратно!

- Узнаю тебя, Монах! - Виктор выпил и потянулся вилкой к банке с икрой. - Кстати, что со свидетельницей делать будем? Аппетитная деваха...

- Ксюху имеешь в виду? С завтрашнего дня она твоя подчиненная. Будешь у нас управляющим баром числиться. Можешь развлекаться с ней на всю катушку лагерной фантазии. Она своя в доску. Сдала нам Медведя со всеми потрохами.

Я нашел глазами Ксюшу. Она сидела прямо на земле, держа на коленях голову распростертого Медведя, и шевелила губами. Прислушавшись, разобрал слова:

- ...Глупенький! Ведь предупреждала - Евгений Михалыч ни за что не уступит...

- Может, и ее?.. - Цыпа повел стволом в сторону девушки.

- Сдурел?! - Я так врезал ему по руке, что он чуть не взвыл от боли. - Надо ее просто домой отправить. Денек отдохнет и завтра будет как новенькая. Не знаешь ее, что ли? Фрол, возьми медведевскую машину и доставь девчушку в город. Колеса потом брось на стоянке.

- Сварганю! - Фрол рывком поднял Ксюшу на ноги. - Ой, девка! Ты же себе коленки извазюкала! Колготки придется выбросить.

Ксюша послушно пошла к машине, даже ни разу не оглянувшись.

Тут только я заметил подошедшего Василия. Одет он был как заправский рейнджер в пятнистую форму защитного цвета. И вооружен соответственно - на одном плече болтался карабин, на другом автомат Калашникова. Обе волыны с глушителями.

- Прошвырнулся вокруг. Никого не видать. Все спокойненько, - доложил он со своей вечной придурковатой ухмылкой.

- Отлично! Куда вы с Фролом плот загнали? Пора убирать жмуриков. Ландшафт портят.

Плот оказался спрятанным в кустах береговой осоки. Под руководством братьев работа по ликвидации следов происшедшего заспорилась. Наемники набивали карманы трупов галькой и складировали их на плот к Василию. Тот, орудуя длинным шестом, отплывал от берега на десяток метров и сбрасывал «груз» в воду. Так как плотик был хлипкий и больше четырех человек зараз не выдерживал, то рейсов понадобилось несколько.

Когда грузили последнего бритоголового, вспомнили и о киллере-подранке. Тот все так же валялся под столом, слабо постанывая и закатывая глаза. Под ним натекла уже приличная лужа бурой дымящейся крови.

Наемники без всякого почтения схватили своего товарища за ноги и отволокли к озеру, не обращая внимания на усилившиеся стоны раненого.

- Дешевки! - заорал я, не сдержавшись. - Пулю для подельника пожалели?!

Мои слова возымели действие - хлопнул одиночный выстрел, и подранок наконец перестал страдать, беспомощно наблюдая, как его же дружки набивают ему карманы галькой.

- Подбери «фигуру» по душе, - кивнул я Тому на груду пистолетов на столе. - А лучше цепляй пару для страховки.

Приятель сделал неплохой выбор, вооружившись «ТТ» и маленькой красотулькой «береттой», не выделяющейся даже в брючном кармане.

Совсем рядом раздалось характерное чавканье автоматных очередей, задушенных глушителем. Я нырнул под стол, с острым раскаянием вдруг вспомнив, что забыл перезарядить пистолет.

- Отбой, Евген! - Виктор говорил, явно стараясь скрыть усмешку. - Ложная тревога!

Защелкнув в «стечкин» свежую обойму, я выбрался из своего малонадежного убежища и тут разобрался, что к чему.

На берегу вповалку лежали четверо киллеров, буквально растерзанных «Калашниковым» Василия. Цыпа уже деловито загружал их карманы галькой.

Через минуту он подошел и брякнул на стол четыре бесхозные волыны.

- Прости, что сначала не посоветовался. - Цыпа плеснул в свой бокал водки и с удовольствием выпил. - Они ведь не только исполнители, но и свидетели... Так что все в елочку. По твоей же методе. Да и стольник сэкономленных «лимонов» в жилу. Не сердись, Монах! Как ты часто говоришь - все к лучшему!

- Ладно! - Я уже успел охолонуть, да и понимал принципиальную правоту телохранителя. - Но впредь отсебятины не потерплю! Мы с Виктором уезжаем. Как приберетесь здесь, загоните тачки бритоголовых поглубже в лес. Волыны в «Приюте» оставь. Кстати, по-моему, сегодня не все «медвежата» присутствовали?

- Понял тебя. - Цыпа кивнул. - Я сверялся по списку - двоих гавриков не было. Разберусь. К утру проблема перестанет существовать. Гарантия.

- Ладненько! Удачи!

Через полчаса я вывел «мерс» к собачьему кладбищу.

- Что это? - удивился Том, разглядывая могильные статуи и приземистую избушку «Приюта».

- Наше дочернее предприятие. Здесь Василий заправляет. Брат Цыпы. Завтра ты его навестишь, чтобы оплатить снайперские услуги. Десять тысяч «зеленых» ему причитается... Неплохие бабки, а? Как раз бы тебе на обзаведение. Улавливаешь?

- Ты о чем?

- Можешь бабки себе забрать, закопав Васю. Лопата, кстати, в сарае. А Цыпа пусть думает, что брательник гуляет на югах, разменивая «зеленые» на земные утехи.

- Как же так?! Он ведь, можно сказать, жизнь тебе спас!

- Верно! Поэтому и не хочется самому его кончать. Неприлично как-то. Жаль, в натуре, такого классного снайпера лишаться... Но необходимость! Его карабин на учете, а за ним уже несколько акций. Рано или поздно зацепят менты ствол на баллистику. И провал. Нет - пора рубить концы! Поможешь?

Виктор долго бродил задумчивым взглядом холодных серых глаз по мрачноватым окрестностям кладбища.

- Странно все складывается. Поначалу твердо собирался в церковь наведаться - поблагодарить судьбу, что выжил в лагере, а вместо этого сразу попал в старую колею...

- И нормально. Случай правит миром. А в церковь ты сходишь! - Я улыбнулся, поняв, что он подписался на дело. - И не пустой. В избушке старинная икона есть. Подгонишь ее попу - заработаешь индульгенцию на всю оставшуюся жизнь. Ладненько! Детали дома обсудим.

Я сосредоточенно гнал «мерс» по трассе в Екатеринбург. Настроение катастрофически падало в минус.

- О чем молчишь? - поинтересовался Том.

- Грустноватая проблемка...

- Очень тебя понимаю. Пикник получился с натюрмортом... натуральный филиал морга!

- Пустяки. Я совсем не о том. Необходимо оперативно и грамотно провести акцию прикрытия.

- Что имеешь в виду? - не понял Том. - По-моему, все сделано чисто и профессионально.

- Ты так думаешь? А странное исчезновение Медведя со товарищи, считаешь, не вызовет бурные круги в нашей тихой заводи? Родственники без вести пропавших настрочат вагон заявлений и жалоб - менты вынуждены будут носом землю пахать. Может выйти крупный хипиш...

- Что же делать? - всерьез забеспокоился Том. - Этот момент я как-то даже и не учел.

- Ничего страшного. Пока в монастыре есть Монах - стены не обрушатся. Вчерне план прикрытия у меня уже готов...

Наилучшая оборона - нападение

Опять мне приснился тот старый надоедливо-повторяющийся сон. Ночной лес затаился. Ни шороха, ни ветерка. Хотя в небе явно свирепствовали смерчевые вихри, так как причудливые клочковатые облака проносились в вышине безобразными черными птицами, стремясь заслонить от земли далекие звезды и луну, лившую на неподвижные верхушки сосен мертвенно-бледный свет. Да и сами деревья выглядели неживыми. Голые корявые стволы с крючковато-бугристыми, изогнутыми ветвями, отчаянно задранными к угрюмому небу. Чуть ли не под каждым деревом различалась сидящая человечья фигура. Их были сотни. «Кто это?» - спросил я у сопровождавшей меня безликой тени. «Все они убиты тобой», - получил тихий ответ. На этом сон, как всегда, оборвался.

Но на сей раз, проснувшись, я уже не удивлялся, откуда их так неправдоподобно много...

Чтобы растворить неприятный осадок от глупого сновидения, влил в свой органон стакан коньяку. Помогло - с глаз словно пелена спала, предметы стали выпуклы и ярко-красочны. Особенно радовали взгляд, сверкая в солнечном свете глубоким фиолетовым и изумрудным огнем, аквариумные кардиналы. Их деятельная суетливость была оправданна - наступил полдень, время кормежки. Уважая условные рефлексы маленьких созданий, насыпал в пробковую кормушку их любимое лакомство - растертых в порошок засушенных дождевых червей. Однажды, после веселого вечера с изрядными возлияниями, я вдруг вспомнил, что рожден под созвездием Рыб, и решил немного приобщиться к родственным созданиям, проглотив целую ложку сухого корма. По вкусу это смахивает на ржаные сухари, смешанные с дорожной пылью. Накрайняк есть можно, но все-таки очень верно догадались древние мудрецы: «каждому - свое». Мне, как выяснилось, значительно больше по кайфу цыплята табака с белым вином.

Только успел принять душ, как нарисовался старший оперуполномоченный Инин. Впрочем, его приход не был неожиданным. Уже трое суток прошло со дня пикника, и от майора я вправе был ожидать известий.

- Добрый день, Монах. - Опер с удовольствием плюхнулся на свое обычное место у камин-бара и многозначительно поглядел на распечатанную коньячную бутылку.

Я его понял правильно и сразу налил до краев пузатую рюмку на короткой ножке. Заметив явное, ну прямо родственное, сходство майора с рюмкой, я еле сдержал смех.

- Давай штрафную, майор! Между прочим, я тебя еще вчера поджидал.

- Дела заели! Сам ведь в курсе - преступность буквально захлестнула город. - Опер, хохотнув, мелкими глоточками выцедил золотую жидкость и твердой рукой наполнил емкость снова.

- Имею право расслабиться, - пояснил он. - Просьбу твою выполнил в лучшем виде. События развиваются в нужном ракурсе.

- Поподробнее, пожалуйста!

- Заявлению твоей верной Ксюхи дан законный ход. Против компании Медведя возбуждено уголовное дело по факту группового изнасилования работницы бара «Вспомни былое». Как ты и предсказывал - все подозреваемые от органов следствия скрылись...

- Наверно, протрезвев, вкурили, что им срока светят, и взяли ноги в руки, - равнодушно обронил я, закуривая.

- Может быть, может быть, - с сомнением покивал майор. - Странно только, почему никто из них деньги и паспорта из дома не захватил?

- Перепугались сверх меры? - предположил я.

- Мне почему-то кажется, что этого никто уже не узнает. - Опер задумчиво смотрел на меня своими глазами-омутами. - Твои методы мне хорошо известны... А насчет родственников скрывшихся насильников можешь быть спокоен...

Я изобразил на лице удивление.

- Они все теперь уверены, что их милые чада просто прячутся от правосудия. - Майор усмехнулся и поднял рюмку. - Ладненько! Темни дальше! Хотя со мною мог бы быть и неоткровенней. Предлагаю своевременный тост: пусть земля им будет пухом!..

Чуть помедлив, я тоже поднял рюмку:

- Пусть!

Выпив и с наслаждением пососав дольку лимона, опер сменил тему:

- Надоело, Монах, все до чертиков. Махну на недельку в деревню. Порыбачу, поныряю, расслаблюсь на всю катушку! Ты ведь тоже в отпуске давненько не был. Хочешь составить компанию? Гульнем на славу!

- В принципе - можно. А где это?

- На Балтыме. Вода там прелесть. Галечные пляжи. Поедем?

- Нет. Я в Верхнюю Сысерть подумываю махнуть. Балтым не в кайф, - сказал я и, как мне казалось, весьма туманно добавил: - Я суеверен, как монах!

Но выяснилось, что я сильно недооценивал умственные способности старшего оперуполномоченного. Инин понимающе улыбнулся и по-новой плеснул в наши рюмки:

- Выходит, промашка вышла. Нужно срочно исправить. Предлагаю новый, подкорректированный тост: да будет бедолагам земля пухом! На дне Балтыма... Не сердись, Монах, но конспиратор из тебя никудышный!..

- Умножая знания - умножаете вашу скорбь... - вслух подумал я, прикуривая «родопину» от настольной зажигалки-пистолета.

Я с удовлетворением наблюдал, как лицо Инина вытянулось, с губ моментально стерлась нагловатая полупьяная улыбка.

- Монах, ты совершенно не так понял! Я ничего не знаю и знать, поверь, не хочу! А про Балтым я же пошутил. Конечно, глупо получилось... Прости.

- Не бери в голову, майор! - Я широко улыбнулся ему, оскалив зубы. - Просто мне случайно вспомнились вдруг мудрые слова автора «Экклезиаста».

Эпизод третий

1

Полуподвальное кафе призывно подмигивало мне разноцветной неоновой вывеской с изображением главного персонажа антикварной блатной песенки «Цыпленок жареный».

Ночной город уже который час атаковали снег с дождем в сопровождении порывов неласкового северного ветра, и выходить из уютного салона автомобиля на промозглую сырость совсем не хотелось.

Но голод не тетушка, и, припарковав «мерс» на стоянке, я нырнул в теплое нутро забегаловки, насыщенное аппетитными ароматами жареного мяса и картофеля.

Выбрав столик на двоих, бросил на свободное кресло перчатки, чтоб никто не покусился нарушить мое одиночество, и поднял палец, подзывая официанта.

В ожидании сделанного заказа закурил «родопину» и осмотрелся. Кафе представляло собой нечто среднее между питейной забегаловкой и столовой для шоферов.

Хотя натюрморты на стенах и музыкальный автомат в углу явно претендовали на большее. Но замахнуться - еще не значит ударить.

Впрочем, разрекламированное на вывеске фирменное блюдо заведения - цыплята табака - оказалось на весьма приличном уровне. А под красное вино цыплята и вовсе были бесподобны.

- Разрешите вас побеспокоить? - прошелестел у меня над ухом вкрадчивый голос, и напротив бесцеремонно уселся худощавый лысый мужичонка потрепанного вида и неопределенного возраста.

- Вы сели на мои перчатки! - заметил я, с насмешливым любопытством разглядывая незнакомца.

Побитый молью черный костюм-тройка, мятая нейлоновая рубашка без галстука вкупе с морщинистым одутловато-алкогольным лицом выдавали в нем проходимца.

- Пустяки! Они мне нисколько не мешают, - заявил этот представитель пены людской, чем несказанно меня удивил, если не огорошил.

- Интересно, а сломанная челюсть вам тоже не будет мешать? Жевать, например? - спросил я, демонстративно сжимая кулак.

Но странный человечек не испарялся, как я наивно ожидал, а, наоборот, доверительно придвинулся ко мне и, понизив голос чуть не до шепота, сообщил:

- Нам предстоит серьезный разговор, уважаемый Евгений Михайлович. Я за вами весь день следил, пока, наконец, смог подойти. Между прочим, на такси целое состояние сжег. Очень надеюсь на достойную вашего размаха компенсацию моих финансовых затрат. После разговора, разумеется.

- Ладно. - Я сразу стал серьезен. - Говори!

- Думаю, нам лучше уединиться, - собеседник с явной опаской огляделся. - В вашей машине, например.

Я бросил на стол купюру и решительно поднялся.

- Ступай за мной!

Когда оказались в салоне «мерса», первым делом ошмонал этого подозрительного субъекта на предмет спрятанного оружия. Хоть он совсем и не походил на подосланного киллера, но береженого Бог бережет.

Обыскиваемый вел себя безропотно, послушно поворачивался и не делал резких движений.

- Зря вы так, Евгений Михайлович! Я к вам со всей душой!

- Не спорю, дорогой. Но привычка - вторая натура. Откуда меня знаешь? Кто ты?

- Олег Сапешко я. Не помните? Летом восемьдесят пятого в Свердловском следственном изоляторе я себя в нарды проиграл...

И я вспомнил.

...Лето выдалось необычайно для Урала жаркое. В камеру с двадцатью тремя шконками набили шестьдесят «тяжеловесов» - подследственных по тяжким статьям.

Два высоких окна, забранных, кроме решеток, еще с внешней стороны «шторами», почти не пропускали воздух. Наоборот, стальные листы «штор», раскалившись на солнце, дышали мартеновским жаром, вызывая ассоциацию с преисподней.

Я под следствием загорал уже второй год и как старожил, к тому же раскручиваемый по всеми уважаемой сто второй статье - умышленное убийство, считался в камере старшим, а если по-блатному - смотрящим.

После обеда пригнали новый этап из трех человек. Мой подручный Жора Интеллигент по давно отрепетированному сценарию завел с ними душевный разговор, целью которого являлась «пробивка», попытка узнать, есть ли у кого-то из новоприбывших золотые коронки. Свою речь он ловко перемежал шутками и анекдотами, стремясь вызвать у собеседников улыбки и смех, что сильно облегчило бы задачу.

Уже через несколько минут Жора подошел, явно довольный, к моему шконарю у окна.

- Все путем, Монах! У одного мужика есть рыжий мост справа на верхней челюсти. По базару чистый фраер. Вон тот худой, как моя жизнь. На игру раскрутить или по беспределу проехать?

- Жора, ты же Интеллигент! Зацепи его в нарды на «просто так». По виду он, в натуре, лох. Дерзай.

Дальнейшие события развивались по накатанной дорожке. Жора предложил клиенту развлечься в нардишки. Обронив, что игра не на деньги, а на «просто так». Не подозревавший подвоха новенький согласился. Интеллигент был нардист моего уровня, и выигрыш являлся предрешенным. Так и вышло. Новенький проиграл с коксом, не успев даже перевести фишки за бортик в «дом».

- Расчет хочу получить сразу! - заявил Жора. - Как предпочитаешь? При всех или за ширмочку для приличия пойдем?

- Да в чем дело? - Лицо обритого наголо мужика студенисто подрагивало. - Мы ведь без интереса играли!

- Не финти, лунокрут! - завизжал Жора. - Мужики, подтвердите, что ставка была на «просто так»!

Обступившая стол братва, в предвкушении бесплатного развлечения, согласно загудела.

Тут пришел мой черед вмешаться в происходящее.

- Ты чего хай поднял, Интеллигент? - спросил я, поднявшись со шконки и подходя к столу.

- Да вот этот волк тряпочный прошпилил свое очко, а рассчитываться не желает. Рассуди по закону, Монах!

- Закон един для всех! - жестко сказал я. - Раз проиграл - плати! Как кличут?

- Олег Сапешко.

- Тут уж ничего не попишешь. Не стоило задницу на кон ставить. Будешь теперь не Олегом, а Олей. Место тебе у параши определим.

- Да вы что, мужики? Это же беспредел! - взвился проигравший. - Я не в курсе был! Разве бы стал на себя играть?!

- Все так базарят, проигравшись, - отмахнулся я. - А при другом раскладе ты бы Интеллигента раком ставил!

- Никогда! Я не педераст!

- Ты на что намекаешь, козел? - заверещал Жоpa. - По-твоему, я педераст?! Да тебе надо почки и печень отстегнуть перед тем, как закукарекаешь! Петух мохнорылый!

- Ша, Жора! Может, Олег в натуре не знал, что означает «просто так»? - сделал я вид, что засомневался.

- Незнание законов не освобождает от ответственности! - хищно осклабился Интеллигент, демонстрируя некоторую начитанность.

- Это так. Но, может, с Олега плату по-другому возьмешь? Пожалей мужика. Ведь петухом ему срок в десять раз длинней покажется!

- А меня кто пожалеет? - продолжал выкобениваться Жора. - Я уже три месяца без бабы! Да и чем ему расплачиваться, кроме натуры?

- Есть! Есть чем! - Бледное лицо Олега децал порозовело. - Мост золотой пойдет? Три зуба и две коронки.

- А он верняк рыжий? - уточнил Жора. - Если луну крутишь, вся камера тебя трахать будет. Без выходных и перерыва на обед!

- Гадом буду, мужики. Медицинское золото! Пятнадцать грамм с мелочью. Только как снять?

- Это не проблема, - я поощрительно похлопал лоха по плечу. - Интеллигент, волоки инструмент!

- Он у меня как раз с собой, - усмехнулся Жора, выкладывая на стол ложку и стальную спицу, загнутую крючком. - Слушай сюда, Олежек! Накали ложку спичками и приложи к коронкам. Цемент в них потрескается и сдергивать будет не слишком больно. Действуй!

После вечерней проверки я загнал золотой «трофей» прапору-контролеру за три косяка чуйской «травки» и полкило чая.

...Включив освещение в салоне «мерса», я внимательно посмотрел в глаза давнему сокамернику.

- Насколько понимаю, уважаемый, у вас имеются претензии насчет того зубного протеза? Логично. Пятнадцать грамм по сегодняшнему курсу - это...

- Перестаньте, Евгений Михайлович! Как можно?! - Мой собеседник, казалось, был искренне возмущен. - Это я вам еще должен остался за то, что спасли меня от такого животного, как Жора Интеллигент?

- О покойниках плохо говорить грех, - строго заметил я, закуривая «родопину».

- Он умер? Совсем ведь молодой был, - как-то радостно опечалился Сапешко. - Несчастный случай?

- Да. Пал жертвой своего увлечения криминалистикой, - туманно пояснил я. - Вернемся к земным делам. Что тебе от меня надо?

- Ничего. Просто решил вмешаться в ситуацию, как вы тогда вмешались. Только сейчас опасность грозит уже не мне...

- Ладушки. Рассказывай!

- Мне заказали составить точный график ваших передвижений по городу. Для чего обычно используются такие сведения, сами отлично понимаете.

- И кто так любознателен?

- Максим Максимович. Мы в баре «Полярная звезда» познакомились. Дал мне вашу визитку, фото и сто тысяч на расходы. Правда, по выполнении задания обещал пол-«лимона». То, что я вас знаю, я ему не сказал.

В задумчивости я повертел в руках свою фотографию, сделанную «Полароидом» в тот момент, когда я выходил из «Вспомни былое». От визитки тоже толку было мало - тираж составлял пятьсот штук, и раздавались карточки мной налево и направо.

- Опиши этого Максима Максимыча. Когда у вас стрелка?

- Встречу он не назначил. Сказал, сам найдет через несколько дней. Это нетрудно. Я же в том баре с утра и до закрытия ошиваюсь. А внешность у него самая обыкновенная. Лет тридцати, рост и телосложение средние. Гладкое лицо без особых примет. Шатен.

- Не знаю такого, - констатировал я сей прискорбный факт. - Ладно. Давай свои координаты и держи вот двести штук на мелкие расходы. Когда разберусь, получишь «лимон». Цынкани, если заказчик вдруг нарисуется. Телефоны в визитке.

- А что с графиком сегодняшних ваших поездок? Отдать?

- Обязательно. И благодарю за заботу. Бывай!

Когда Сапешко вышел из машины и растворился в ночном городе, я еще долго не включал зажигание, с пристрастием обозревая окрестности. Когда, наконец, отъехал от стоянки, за мной никто не увязался. Это обнадеживало. Слежку организовал явно не профессионал. Дублеров у Сапешко не было.

2

Двухэтажное здание гостиницы «Кент» когда-то под скромной вывеской «Дом колхозника» давало приют неприхотливым сельским гостям.

Но ускорение и новое мышление сделали свое дело. Перестройка коснулась Дома колхозников буквально. После капремонта и переоборудования шестиместных номеров в одно-двухместные здание превратилось в трехзвездочный отель уже на правах частной собственности.

Обычно все текущие дела мы решаем в малом банкетном зале на первом этаже. Место строго официальное и уютное одновременно. Массивный дубовый стол от одного конца комнаты до другого окружен двумя десятками удобных кожаных кресел с высокими спинками. Стены задрапированы веселеньким желтым шелком, а на двух окнах, почти всегда задернутых, висят красные бархатные портьеры с кистями. Конечно, все это весьма смахивает на чисто купеческий понт, но завсегдатаям данный антураж нравится.

Гостиницей «Кент» можно считать лишь условно. Все номера «забронированы» за девочками Цыпы, исправно кующими благосостояние нашей конторы на своих рабочих местах - двуспальных кроватях.

Учитывая тот факт, что постоянная клиентура почти сплошь состоит из бывших зеков, в восьмом номере, на случай возникновения прихотливых лагерных желаний, проживает представитель секс-меньшинств с забавным именем Арнольд. Несмотря на свои двадцать восемь лет, девять из которых прошли в зоне, он сохранил по-мальчишески стройную фигуру и свежий цвет лица. Здесь, видимо, сказались его любовь к кисломолочным продуктам и искреннее неприятие спиртного.

Сегодня наша рабочая «планерка» проходила в полном составе. Кроме Тома, управляющего баром «Вспомни былое», присутствовал Цыпа, досрочно вызванный мною из отпуска.

- Больше в одиночку нигде не светись, - озабоченно резюмировал мое сообщение о слежке Цыпа. - Для обеспечения твоей безопасности одного меня будет уже недостаточно. Если разрешишь, прицеплю к нам парочку вышибал отсюда. Пусть катаются за «мерсом» и страхуют тыл.

- За Сапешко нужно наблюдение установить, чтоб не зевнуть этого Максима Максимыча, - вставил Том. - Сам за это возьмусь.

- Ладушки. Кстати, дадим-ка Сапешко псевдоним, чтоб случайно не спалить. Фигаро, думаю, будет в цвет. - Я был доволен своим поистине творческим подходом к делу. - И не стройте такие траурные рожи. Наверняка на воду дуем! Так непрофессионально готовить покушение могут только кретины.

- Масса умных голов разбита как раз пулями дураков! - сделал ценное замечание Цыпа, претендуя на глубокомыслие. - Так что охрану я все-таки увеличу. Даже если ты против!

- В любом случае, пока не выловим Максима Максимыча, делать выводы рано. - Том явно стремился сгладить резкие слова Цыпы.

- Ладно, - подвел я итог затянувшейся дискуссии. - Пусть будет по-вашему. Надеюсь, Том, ты сегодня-завтра нам этого Макса предоставишь! Живого или мертвого.

- Скорее всего - полумертвого! - Тонкие губы Тома скривила улыбка, предвещавшая весьма занимательные минуты пока еще неизвестному врагу.

День проскочил, нагруженный привычными буднично-коммерческими заботами, незаметно. Вечером, когда уже собирались с Цыпой забуриться в клуб «У Мари», раздался неожиданный телефонный звонок от Черняка с мягко-настойчивым приглашением навестить. Мы с ним знались давно. Григорий Константинович был «законник», коронованный по всем правилам ворами на крытом режиме «Белого лебедя». Я же всю блатную жизнь считался «махновцем», который вспоминает о воровских законах и традициях только в тех случаях, когда выгодно. В какой-то степени это верно, но я все же не скатываюсь в трясину чистого беспредела и к законникам отношусь с искренним уважением. Хотя в глубине души и считаю воров в законе людьми прошлого, этакими динозаврами, которые не могут и не хотят уяснить, что их эпоха безвозвратно ушла.

В настоящее время Черняк занимал стойкое положение в коммерческой инфраструктуре города, владея казино «Екатеринбург», разместившимся в «Орбите» - самом крупном и фешенебельном городском кинотеатре.

В маленьком ресторанчике при казино и была назначена стрелка.

Сопровождаемый Цыпой и двумя «кожаными затылками» из «Кента», я прошел мимо сразу насторожившихся охранников казино в зал ресторации.

Григорий, как обычно, восседал за столиком у эстрады в обществе двух подручных костоломов. Одного из них я знал - с Пашей Беспределом мы пересекались в зоне. Странно, что вор в законе приблизил к себе человека, чья кликуха указывала на совершенно иное мировоззрение. Впрочем, для истинных законников закон не писан.

- Добрый вечер, Евгений! - Черняк приветливо оскалил золотозубый рот. - Присаживайся с господином Цепелевым к нам.

Освобождая кресло, неизвестный мне телохранитель пересел за свободный соседний столик. Мои мальчики, не долго думая, устроились там же, надежно его заблокировав.

- Здравствуй, Григорий! Рад составить тебе компанию. - Я поднял палец, призывая официанта.

- Не трудись, ужин уже заказан. Против «Кьянти» и жареной форели нет принципиальных возражений?

Удивительный, но давно мною замеченный факт - матерые рецидивисты, основную часть жизни проведшие в каменных джунглях тюрем и лагерей, почти все разговаривают интеллигентно и доброжелательно. Наверное, даже, спуская курок, ободряюще улыбаются, словно говоря: «Не волнуйтесь, уважаемый! Я убью вас не больно».

Через минуту на столе красовались темные вытянутые бутылки «Кьянти» и аппетитные с подрумяненными боками сочные королевские рыбы.

Проглот Цыпа тут же накинулся на них с вилкой, забыв, по ходу, свои прямые обязанности - страховать меня от Паши Беспредела.

- Ничего не попишешь, молодость... Инстинкты довлеют над разумом, - понимающе усмехнулся, заметив мое недовольство, Григорий. - Мы с тобой, Евген, не такие ярые чревоугодники и можем параллельно решить возникшую проблему.

- Внимательно слушаю тебя, Григорий.

- Нехорошие вести до меня доходят, - скорбно поджал губы Черняк, следя цепким взглядом желто-карих глаз за моей реакцией. - Будто бы ты недоволен, что Цыпиных девок сюда снимать клиентов не пускают...

- Полная лажа, Григорий! Гадом буду! - Я так удивился, что почти забыл про остывавшую форель. - Казино и кабак твоя территория. Соваться сюда даже в мыслях не держал. Кто тот козел, что нас поссорить хочет?!

- Аноним телефонный. Доброжелатель якобы. - Григорий пригубил вино и снова остро взглянул мне в лицо. - Сегодня ты личную охрану удвоил. Если не со мною, то с кем разборку наметил?

- Чистая профилактика, так как засек за собой «наружку».

- Очень надеюсь, что так оно и есть, Евген! Твои люди профи и, конечно, многого стоят, но я возьму вас количеством при необходимости. Людишек хватает. Ты, помнится, любитель афоризмов. Не забывай, жадность фраера погубит!

- Я не фраер! - Оскорбляться я не стал, понимая обоснованность беспокойства Григория. - Хоть махновец, но права твои уважаю. Гадости от меня не жди.

- На том и порешим. Я тебе верю, Монах! Да и мыслю, устал ты, брат, от крови, никак не меньше других. Покончили с недоразумением! Давай отведаем рыбки и послушаем мой ансамбль. Солист новую песенку выучил - «Братва, не стреляйте друг друга...».

- Не слыхал. Но сразу могу сказать, песня дельная! - Я наполнил свой фужер красным вином. - Выпьем за то, чтобы все непонятки так разрешались. Без лишнего хипиша.

Цыпа и Паша Беспредел, до сего момента угрюмо-подозрительно косившиеся друг на друга, также подняли фужеры, и над столиками радостно поплыл чистый хрустальный звон.

3

В полдень следующего дня я все еще нежился в постели, лениво размышляя, какой крепости допинг извлечь из холодильника, когда позвонил встревоженный Цыпа и сообщил, что нынче утром в подъезде собственного дома неизвестным киллером зарезан вор в законе Григорий Черняк.

Прибывшая «скорая» констатировала смерть, наступившую от множественных колото-резаных ранений в шею и грудь. Очевидцев происшедшего, как всегда, не оказалось.

Собравшись в гостинице «Кент» в том же составе, что и накануне, чтобы как-то разрядить обстановку, я заказал бутылку с именем французского императора.

- Не след сейчас пить, Монах! - Цыпа был настроен явно нервозно. - Надо срочно обмозговать упреждающие шаги. Ведь псы Черняка уверены, что это мы их хозяина грохнули! Они не Максим Максимыч - размениваться на разведку не станут. Зашлют сюда боевиков и устроят нам ночь вифлеемскую!

- Варфоломеевскую, - поправил я, даже не улыбнувшись. - Ты дело говоришь, но паниковать не стоит. Начерно план у меня готов. Ситуация, согласен, серьезная, но не тупиковая. Вляпались в непонятку и отмазаться, что не при делах, шансов практически ноль. Поэтому сделаем следующее. Цыпа, слепи список группы Черняка, повесь наружное наблюдение за основными. Особенно за Пашей Беспределом. Том, подбери из нашего контингента бригаду надежных ликвидаторов. Сидите во «Вспомни былое» и ждите своего часа.

- А как с Фигаро? - уточнил Том.

- Побоку! Обойдется денек-другой без присмотра. У тебя дело поважнее.

- Ты здесь остаешься? - Цыпа встал из-за стола. Было ясно, что моя речь вдохнула в него энергию и уверенность в том, что и на этот раз мы выплывем.

- Нет. Буду у себя. Действуйте!

Ребята ушли, а я остался сидеть наедине с откупоренной бутылкой «Наполеона». Секунду помедлив, все же намахнул стопку. Глупо лишать себя удовольствия на краю могилы. Себе-то врать смысла нет. Пасьянс сложился так, что сегодняшний день вполне может оказаться для меня последним.

Но все-таки надо бултыхаться до конца. Хотя бы для самоуважения. Мне всегда нравилась та мышка, что взбила из сметаны масло, упрямо не желая тонуть. Выпив за ее здоровье следующую стопку, направился на второй этаж. В первую голову необходимо обеспечить себя колесами, неизвестными кодле Черняка.

Восьмой номер не был заперт. Обстановка его смахивала на женский будуар. Обилие зеркал, даже на потолке, указывало на обычные сексуальные пристрастия клиентов Арнольда. Сам хозяин в розовой пижаме с черной шелковой оторочкой возлежал на белой софе и читал, а может, просто разглядывал яркий глянцевый журнал.

При моем появлении он выронил журнал и противно заулыбался накрашенным ртом.

- Какая радость! Вижу, Евгений Михайлович, вам, наконец, наскучили девки, и вы соблаговолили почтить вниманием меня. Какая поза вам по душе?

- У меня другие заботы! - отвел я глаза от его мерзкой самодовольной рожи. - Ключи от твоей «волжанки» нужны. Напрокат. На днях верну и с приличным гонораром. Лады?

- Нет проблем, милый Евгеша, - замурлыкал Арнольд, открывая ночной столик. - Вот, пожалуйста. Моя розовая мечта вам услужить и... услаждать!

- Скорее - голубая, - буркнул я, забирая ключи с золотым брелоком в виде возбужденного фаллоса.

Когда выходил из гостиницы, на миг задержался у дверей на улицу, сообразив, что на чердаке противоположного дома вполне может уже сидеть снайпер. Но вышел спокойно, вовремя вспомнив любимую пословицу: «Кому суждено быть повешенным, тот не утонет».

Белая «Волга» гей-мальчика стояла на привычном месте под окнами банкетного зала. Вставляя ключ зажигания, подумал, что покойный Черняк меня бы осудил. По воровскому закону пользоваться вещами гомиков западло. Но не такси же мне, в натуре, заказывать! Надо быть выше глупых предрассудков. В конце концов, мы ведь свободные люди!

И все же, приехав домой, я сразу полез под душ. Комбинируя горячие и холодные струи, наконец отделался от навязчивого впечатления, что весь пропитался помадой и духами.

Накинув длиннополый махровый халат, прошлепал в гостиную к телефону и набрал служебный номер майора Инина.

- Хотелось бы увидеться, - сказал я, услышав в трубке знакомое бурчание. - Узнал старого приятеля? Перезвони.

После недавнего, широко известного узкому кругу лиц скандала с заместителем начальника Управления внутренних дел, где в качестве доказательства коррупции фигурировали магнитозаписи его телефонных разговоров, осторожный опер о делах предпочитает говорить только по телефону-автомату.

Ждать пришлось недолго - майор, видать, не слишком мудрствуя, перезвонил мне из автомата, что висит на первом этаже их конторы.

- Монах? Это я. В чем проблемы?

- Мне нужна полная ориентировка по группе Черняка. С адресами и характеристиками боевиков.

- Зачем? Его же замочили по утряне. Отпрыгался голубчик.

- В курсе. И все же просьбочку выполни. Когда подгребешь?

- Через час устроит?

- Ладушки! Тогда не прощаюсь.

Пока майор пачкал свой милицейский мундир должностным преступлением, похищая для меня оперативную разработку по Черняку, я занимался добрыми невинными делами - полил из лейки цветочные горшки на балконе с нежно-розовыми петуньями и флоксами, а также насыпал корм аквариумным рыбкам, носящим миленькое название «кардиналы».

Опер, как всегда, нарисовался в штатском. Неизменная замшевая куртка и черные джинсы делали его моложавым и чуточку спортивным, несмотря на грузную низкорослую фигуру. Правда, светлые молодежные кроссовки были уже явным перебором, свидетельствуя об отсутствии чувства меры.

Опер по давно заведенной привычке сразу прошел к камин-бару и погрузил тело в мягкие объятия кресла. Я, также придерживаясь традиции, устроился напротив и открыл засветившийся бар.

- Как обычно, «Наполеончик»?

- Разумеется. Вот, ознакомься. - Майор с важным видом извлек из кармана тонкую пачку ксерокопированных листков. - Все, что имеется у нашей конторы по интересующему тебя вопросу. У ФСБ, понятно, информации побольше, но у меня туда доступа нет. Чем богаты, не обессудь.

Я углубился в чтение. Ничего нового для себя в записках не обнаружил. Заслуживала внимания лишь последняя страница с перечнем уголовников, активно контактирующих с Черняком. Под фамилией Паши Беспредела значилось: «Начальник службы безопасности казино. По неподтвержденным данным, принимал прямое участие в убийстве г-на Топоркова, банда которого пыталась внедриться в игорный бизнес Екатеринбурга».

Я хотел присвоить этот листок себе, но Инин меня остановил извиняющимся тоном:

- Нет, Монах. Выписки нужные сделай, а бумагу я заберу с собой. Береженого Бог бережет. Лучше перестраховаться.

Когда закончил писанину, занеся в записную книжку соратников почившего законника, присоединился к майору, уже успевшему нанести существенный урон содержимому бутылки.

- Насколько понимаю, готовится очередная крупная разборка? - делая равнодушное лицо, обронил опер. - Учти, список этот наверняка не полный. Лишь верхушка айсберга. Я бы не советовал тебе связываться с игорной братией. Может боком выйти. Там сплошные мокрушники.

- Я тоже не учитель танцев! - Выпив золотую пахучую жидкость, я пожевал дольку лимона и поморщился. - Да и не все от меня зависит. К сожалению, карты уже розданы. Надо играть!

- Тебе виднее, - с явным сомнением сказал оперуполномоченный, странно поглядывая на меня своими рыбьими глазами. - Знаешь что? Выдай мне валюту за этот месяц на недельку раньше. Я, пожалуй, в отпуск слиняю от греха. Пусть коллеги о твои мокрые «глухари» карьеры ломают. А я пережду вашу бойню на югах.

- Хозяин-барин, - согласился я, доставая из серванта пачку «зеленых». - Но мне почему-то кажется, что причина в другом. Сомневаешься, что я смогу благополучно дожить до дня твоей получки. Верно?

- Человек предполагает, а Бог располагает, - туманно высказался Инин, проворно пряча баксы в свой пухлый бумажник.

Мы без всякого удовольствия прикончили бутылку и стали прощаться.

- Искренне желаю удачи, - пожимая мне руку, сказал опер. - С игровыми мальчонками она тебе непременно понадобится!

4

По идее, нужно быть паинькой и не высовывать носа из приватизированного четырехкомнатного блиндажа, но, послонявшись по квартире, вызывавшей сегодня у меня мрачную ассоциацию с волчьей ямой, я не выдержал и набрал номер Цыпы.

- Хочу проветриться. Заезжай.

- Монах, это слишком рискованно! Давай выждем.

- Без обсуждений! Я сейчас на стенку полезу. Рви когти, если не хочешь застать шефа свихнувшимся!

- Буду через десять минут.

Повинуясь странному желанию, я оделся во все черное - рубашку, джинсы, кожаную куртку. Оживил ансамбль кроваво-красным галстуком. Пристроил под мышку верного «братишку» и сунул в задний карман брюк две запасные обоймы.

Конечно, я отлично понимал, что все эти приготовления яйца выеденного не стоят, так как противниками на этот раз выступают истинные профессионалы.

Чтоб сбить кладбищенский привкус подобной мысли, намахнул целый фужер «Матра» и запалил папиросу из серебряного портсигара.

Тут и Цыпа нарисовался в сопровождении двух горилл из «Кента».

- Надеюсь, Монах, ты осознаешь, что творишь, - сказал он, поджав губы.

- Заглохни, мальчик! Жить нужно в кайф! Давай к Мари!

Ночные улицы, обычно приводившие меня своими неоновыми выкрутасами в умиление, на этот раз фамильярно-раздражающе подмигивали вывесками и рекламой, вызывая с трудом подавляемое желание шмальнуть по ним для острастки автоматной очередью. Разрывными трассерами было бы в самый кайф.

Но уже в первом зале ночного клуба «У Мари» агрессивность мою как рукой сняло. Играющие в бильярд ребятишки чуть ли не во фрунт выстроились, отлично понимая, кто их истинный хозяин.

- Сегодня вход исключительно по членским билетам! - заявил Цыпа, вперив в вышибал замороженный взгляд синих глаз. - При проколе не премии, а жизни лишитесь!

Мы прошли за наш постоянный столик у эстрады. Намертво привинченная к нему медная табличка в память о Кисе нынче смотрелась удручающе и даже, более того, символически-мрачно.

Так как чревоугодие этим вечером меня интересовало меньше, чем когда-либо, ужин на свой вкус заказывал Цыпа.

Равнодушно пожевав шашлык и запив его белым вином, я оживился только при выходе на эстраду Мари. Ее номер стриптиза под аккомпанемент «Армии любовников», как и прежде, возбуждающе волновал. Видимо, потрафляя желаниям публики, на этот раз стриптиз исполнялся при ярком свете софитов, а не в полутьме, как обычно. Поэтому все потаенно-интимные ложбинки и манящие округлости Мари стали особенно привлекательными.

- Ослепительно, милая девочка! - похвалил я, когда она, набросив на тело шелковый черный халат, присела за наш столик. - Вот только попочка у тебя децал потяжелела. Впрочем, смотрится потрясно. Но все же на пирожные поменьше налегай.

- Что ты, Женик! - возмутилась Мари. - Я на строжайшей диете. Тебе просто показалось, признайся!

- Ладно, вполне возможно, - милостиво согласился я. - Сегодня я с ночевой. Диван в твоем будуаре-костюмерной не развалился еще?

- Что за недостойные тебя намеки, Женечка? Кроме как с тобой, я его ни с кем не делю.

- И очень правильно делаешь. Я, правда, не ревнив, но это ложе разрешаю пятнать только со мной. Ладушки?

- Ну как не стыдно так выражаться при господине Цепелеве? - вполне натурально покраснела Мари. - Ты грубеешь день ото дня. Это все из-за вашей нервной работы. Через полчаса у меня последний выход, и я буду в полном твоем распоряжении. Ты сможешь, наконец, успокоиться и расслабиться. Понянчу тебя, как только я умею!

Обольстительно улыбнувшись и не менее обольстительно покачивая своими, все же заметно потолстевшими бедрами, стриптизерка упорхнула за кулисы.

- Расставь вооруженную охрану на главном и запасном выходах, - отдал я распоряжение Цыпе. - Лестницу на второй этаж совсем заблокируй. Лишку не пей. Лучше курни. - Я выложил на стол заветный Кисин портсигар с двуглавым орлом на серебряной крышке. - Ну, до утра! Оно, говорят, мудренее!

Поднявшись на второй этаж в комнату Мари, первым делом защелкнул дверные замки и опустил на окна тяжелые бархатные портьеры.

- Ну, моя малышка, займемся-ка земными утехами, пока на небо не призвали!

Проснулся утром от нежно-осторожного путешествия женских пальчиков по моей шевелюре.

- В чем дело? - не открывая глаз, поинтересовался. - Времени натикало много?

- Да нет, девять всего, - проворковала Мари, продолжая гладить мне волосы, как маленькому. - Я вот всегда удивляюсь тому, как странно, Женечка, ты седеешь. Вся голова черная, а затылок совершенно белый почти...

- Так и задумано. Кем-то. - Я окончательно проснулся и сел на постели. - Нарисуй-ка мне чашечку кофе, да я отчалю. Столько дел намечается, что, боюсь, затылок станет белым без «почти».

- Не поняла, - захлопала своими пушистыми ресницами зеленоглазая стриптизерка.

- Это сказка не для маленьких девочек, - туманно пояснил я, разыскивая куда-то запропастившиеся плавки. - Ненаглядная, кажется, я кофе заказывал.

Пока Мари колдовала над кофеваркой, я успел полностью одеться и прицепить кобуру с милым «братишкой». Подойдя к двери, прислушался. Коридорная тишина нарушалась чьим-то нахальным похрапыванием.

Стараясь не щелкнуть замками, приоткрыл дверь и увидел сидящего на стуле у стены Цыпу. Верный телохранитель беззаботно спал, свесив голову набок, и даже улыбался во сне. Вот-вот слюни потекут.

- Маришка, иди сюда, - прошептал я в комнату. - Хочешь увидеть истинно профессионального боевика? Таким способом во всем мире реакцию тренируют.

Когда Мария встала у меня за спиной, я гаркнул:

- Шухер! Менты!

Рука Цыпы рефлекторно нырнула под куртку, он вскочил, направляя на голос свой крупнокалиберный пистолет-пулемет, и только тут открыл еще бессмысленные глаза.

- Расслабься, - усмехнулся я. - Проверка бдительности. Айда кофе пить.

Когда с традиционным утренним кофепитием было покончено, я как бы между прочим поинтересовался:

- Надеюсь, Цыпленок, ты ночью не подслушивал у двери?

- Обижаешь, Евген! - искренне оскорбился телохранитель. - Я не извращенец какой-нибудь. И потом - в любом завалящем порнофильме эти стоны и охи куда натуральнее звучат!

- Ладно, неизвращенец, - я не сдержал понимающей улыбки. - Поехали, навестим Фигаро. Может, о таинственном ММ новости появились. Кстати, ты не задумывался, что этот Макс и ребятишки Черняка - ягоды с одной лужайки?

- Скорее всего, - подумав, согласился Цыпа. - Тогда все становится в елочку. Но одно непонятно, кто же вора в законе на Луну отправил?..

Наша белоснежная «волжанка» в сопровождении «девятки» мальчиков из «Кента» затормозила на маленьком пятачке у полуподвального бара с претенциозным названием «Полярная звезда»,

Заведение было явно из разряда низкопробных, где суррогатное качество спиртных напитков возмещалось их дешевизной. И клиентура под стать - безработные с пустыми отрешенными лицами и алконавты с сизыми носами.

Чтобы не выглядеть чужеродно в этой специфической среде, мы с Цыпой взгромоздились на высокие табуретки у липкой стойки и заказали пару пива, похоже, единственного напитка, который можно здесь потреблять, не слишком рискуя здоровьем.

- Что-то не видать нашего дружка Олежки Сапешко, - благожелательно кивнул я упитанному бармену, презрительно-снисходительно взиравшему с высоты своего положения на утоляющую жажду публику. - А я его как раз угостить обещал.

- Дак уже были из вашей конторы, - скривил толстые губы в наглой усмешке бармен. - Я им все как есть рассказал. Мне таить нечего.

- Из какой такой конторы? - Я чуть не поперхнулся безбожно разбавленным пойлом.

- Из вашей, из уголовного розыска, откуда же еще? - продолжал ухмыляться толстяк. - Ушел вчера гражданин Сапешко отсюда в одиннадцать вечера. Один. Больше его не видал. А что его рядом тут зарезали, сам только по утряне узнал от клиентов. Они его, бедолагу, в «скорую» грузили.

- Понятно. По ходу, мы просто разминулись с коллегами. - Я бросил на стойку купюру и спрыгнул с табурета.

- Как можно?! - воскликнул хозяин забегаловки, отшатнувшись от купюры, как от мины замедленного действия. - Сейчас же заберите обратно. Ребята из наших доблестных органов завсегда угощаются за счет заведения, разве не знали?

- Захлопни пасть, падаль! - Я звезданул по стойке так, что кружки припадочно запрыгали. - Иначе пойдешь париться ко мне в изолятор за свое разбавленное пойло!

Когда мы уселись в машину, Цыпа тоже солидно высказался, верно поняв мое негодование:

- Нет, какой козел! Принять нас за ментов! Сучье вымя!!!

- Ладно, - я уже успел охолонуть. - Давай заскочим в травматологию. Раз Фигаро «скорая» увезла, может, жив еще.

В городской травматологической клинике на Большакова мне бывать уже приходилось. Сразу пройдя в приемный покой, я в две секунды выяснил у дежурной сестры, что господин Сапешко поступил ночью в тяжелом состоянии с проникающим колотым ранением в грудную клетку. Операция прошла успешно, и за его жизнь уже можно не опасаться.

Мне бы хотелось самому убедиться, что дело пошло на поправку.

- В какой он палате?

- Это против инструкции! - категорически отрезала сестра. - Посещать больного можно будет не раньше чем через неделю.

- Убедительно прошу разрешить краткое свидание. Он мой троюродный брат. - Я просунул в окошко стодолларовую купюру и отвел взгляд - неприятно было наблюдать отразившуюся на увядающем лице медработника жестокую внутреннюю борьбу.

Финал ее являлся предрешенным. Грязно-зеленая банкнота составляла месячную зарплату главврача.

- Только в виде исключения. Как близкому родственнику, - промямлила, густо покраснев, медсестра. - Девятая палата. Халат на вешалке возьмите.

Дав знак Цыпе, чтобы ждал в машине, я отправился на поиски.

Отыскал нужную палату на втором этаже в начале коридора, безвкусно выкрашенного в противненький грязно-желтый цвет. Своей перенаселенностью больничная палата сильно смахивала на камеру следственного изолятора. На двадцати квадратных метрах впритирку размещались восемь железных кроватей. Все больные были явно из категории потерпевших - заплывшие синяками глаза всех оттенков радуги, перевязанные бинтами головы и загипсованные конечности вызывали у меня воспоминание о безобразном побоище из советской кинокомедии «Веселые ребята».

Олег Сапешко лежал у мутного окна и грустно наблюдал слезящимися глазами за клочковатыми дождевыми облаками, оперативно кучковавшимися в черные грозовые тучи.

Заметив меня, как-то виновато улыбнулся и попытался подняться на своем ложе.

- Не трепыхайся, дорогой. Тебе это вредно. - Я чуть нажал на его плечо, возвращая тело на исходную позицию. - Кто это тебя так неаккуратно?

- Тот же самый... Максим Максимович. На улице возле «Полярной звезды» поджидал. Только я успел ему передать маляву с графиком, как получил укол в грудь. В сердце, гад, метил. Наверно, из жадности на «мокрое» пошел. Пожалел обещанные пол-«лимона»!

- Может быть. Хотя вряд ли. Скорее всего решил подчистить свой хвост, избавиться от единственного свидетеля, знавшего его в лицо... Одно непонятно, почему он тебя не добил? Глупо.

- Струхнул он, дешевка. Дело было прямо на тротуаре, а тут как раз выскочила из-за угла машина с мигалкой. Гад, перо выдернул и ноги в руки. Но это не менты оказались, а случайная «скорая». Она меня и подобрала с обочины.

- Кстати, о ментах. Ты им дал наколку на Макса?

- Чтоб я мусорам помогал?! Да ни в жизнь! За кого меня держишь? Показал, что подвергся нападению неизвестного грабителя.

- Ладушки! Не хипишуй. А то твои братья по несчастью начали на нас лишнее внимание обращать. Прислушиваться к базару. Лучше вспомни-ка что-то конкретное по Максиму Максимовичу. Детали какие-нибудь, манеру держаться, особые приметы. Сам просекать должен, надо его поскорее разыскать. Слишком много у меня вопросов к нему накопилось.

- Какие детали, Боже мой? - Осунувшееся лицо Сапешко приняло плаксивое страдальческое выражение. - У меня кумпол вот-вот расколется. Опохмелиться вы случайно не захватили?

- Нет, но не переживай. Я «капусту» принес, что обещал. - Вынув из бумажника «лимон», который всегда был при мне на случай непредвиденных расходов, я сунул денежную пачку под подушку этому недобитому алкашу. - Оскал капитализма и рыночных отношений действует даже на больничной территории. Купи медицинского спирта или няню в ларек зашли, когда я уйду. А сейчас напряги извилины. Уж постарайся. Вот, к примеру, в первый вечер, когда с Максимом Максимовичем познакомились в баре, он по пьянке ничего лишнего не сболтнул? Вспоминай!

- И нечего даже вспоминать! - Сапешко чуть не хныкал. Было ясно, что все его помыслы крутятся вокруг близко замаячившего долгожданного опохмела. - Да и не пил он вовсе. Коктейль «Кровавая Мэри» заказал, да так и не притронулся. Хотя сразу видать, что законченная пьянь.

- Из чего ты это заключил?

- Одеколон пьет. Я с лета учуял. Опустившийся человечишко, хоть и прилично одет - в кожаное пальто.

- Не обязательно. - Я разочарованно вздохнул. - Может, язва желудка у него. Одеколон, говорят, помогает.

Сколько я ни бился, ничего путного Фигаро так и не выудил из своей болящей головушки. Пообещав скоро снова навестить, я наконец покинул сразу повеселевшего потерпевшего.

В салоне «волжанки» плотно плавали терпкие клубы анаши.

- Как успехи? - распахивая дверцу, встретил меня вопросом Цыпа.

- Никаких. А ты что, дорвался до халявы? Верни-ка портсигар. Всю машину провонял.

- Ты не так понял, Евген! - Цыпа отдал портсигар и запустил мотор. - Просто пытался перебить запах одеколона.

- Невежа! Это цветочные духи, а не одеколон! - Я осекся, буквально потрясенный вдруг возникшим у меня подозрением. - Рвем когти в «Кент»! Нужно срочно кое-что прояснить!

«Волга» взяла с места рывком. Заметив, что Цыпа что-то очень часто стал поглядывать в зеркало заднего вида, я не выдержал и спросил:

- В чем дело? «Хвост»?

- Не знаю, возможно, ошибаюсь, но мне показалось, что за нами пытался увязаться «Опель-Адмирал». У ребят из казино, между прочим, три такие машины. Но на перекрестке отстал, может, их спугнул наш эскорт - «девятка» с мальчиками?

- У тебя просто нервишки гуляют, - отмахнулся я. - Вряд ли черняковская братва так скоро смогла проведать о смене машины.

Через десяток минут мы уже находились в «Кенте» и поднимались по ковровой дорожке лестницы на второй этаж.

Дверь в восьмой номер, как обычно, была не заперта. По ходу, таким незамысловатым образом хозяин демонстрировал свое гостеприимство.

Арнольд на этот раз зажигал не в розовом неглиже, а в темно-синих джутовых брюках и такой же рубашке навыпуск. На ногах красовались фасонистые туфли под крокодила. Гей-мальчик развлекался с игровой приставкой «Денди», подключенной к телевизору.

- Какой приятный сюрприз! - радостно всплеснул он руками. - Сразу два клиента. И каких! Хозяин со своим главным помощником. Желаете одновременно? Вертолетиком?

- Ты не ошибся. Мы наведались, чтобы доставить тебе целую гамму острых ощущений. Но совсем другим способом. - Я прошел к окну, отрезав последнюю, хоть и весьма призрачную, возможность для Арнольда уйти от предстоящего разговора по душам. - Тебе не повезло. Сапешко жив. Сиди смирно, Максим Максимович! Умей проигрывать достойно!

С густо накрашенных губ Арнольда медленно сползла угодливая улыбка, и ее место тут же занял злобный оскал.

- Все-таки ты везунок, Монах! Даже перед смертью тебе фарт катит!

Сообразительный Цыпа, вмиг вкурив, что почем, защелкнул дверь и подошел вплотную к Арнольду.

- Не дергайся, дорогуша! - проворковал он, принимаясь за его тщательный шмон. - Если, конечно, хочешь и на мраморном столе смотреться привлекательно, без уродливых кровоподтеков. Авось тебе еще и повезет - соблазнишь сторожей морга. Они же все маньяки-извращенцы! Хе-хе!

Очень довольный проявленным сомнительным остроумием, Цыпа быстро закончил обыск, выудив у своего клиента из заднего кармана брюк пружинный нож. Нажав на кнопку, выщелкнул длинное узкое лезвие, похожее на жало стилета.

- Евген, наверняка вот этим самым кнопарем Фигаро подколот, - Цыпа явно претендовал на мою похвалу за сообразительность.

- Не только Фигаро. - Я не сдержал усмешки, наблюдая удивление на лице телохранителя. - На нем также кровь владельца казино Черняка. Верно, Арнольд?

Тот продолжал молча сидеть в кресле, пустым безжизненным взглядом уставившись на экран телевизора, где появилась английская надпись, означавшая конец игры.

- Сами решайте свои ребусы. Говорить я не буду. Смысла нет. Но и вы ненадолго меня переживете. - Арнольд весь напрягся, увидев занесенный для удара Цыпин кулак.

- Будешь! Еще как будешь. Запоешь как миленький. - Цыпа глянул на меня, ожидая разрешения приступить к привычной работе с заартачившимся клиентом.

Я отрицательно покачал головой.

- Погоди, Цыпленок! Мы же интеллигентные люди, а не мясники. Попробуем договориться. Слушай сюда, Арнольдик. Я сейчас расскажу, как вижу эту историю. Если в чем-нибудь ошибусь, поправишь. Всего-то и делов. Зато, обещаю, умрешь быстро, без всяких мучений. Ладушки?.. Даю десять секунд. Время пошло.

Я отвернулся к окну. На улице опять моросил нудный дождь. Не люблю эту осеннюю слякоть. Нет чтобы после лета сразу пришла зима! Печально, но, по ходу, даже в природе нет совершенства...

Так как время истекло, а Арнольд упрямо продолжал изображать героя, я уже хотел было дать знак Цыпе, но тут мое внимание привлекли два механика в комбинезонах, деятельно копавшихся в моторе белой «волжанки». Обвел взглядом всю автостоянку. Сомнений больше не осталось. Среди скопища машин другой «Волги» белого цвета не было.

Механики, уже закончив работу, аккуратно захлопнули капот и вышли на проезжую часть. Рядом тут же притормозил, забирая их, «Опель-Адмирал». Я закурил и повернулся к Арнольду.

- Отдаю должное твоему мужеству. Поэтому предлагаю новые условия. Если будешь до конца откровенен, я тебя отпущу на все четыре. Живым.

Арнольд вскинул на меня изумленные глаза. Но слабая надежда тут же погасла и сменилась недоверчивостью.

- А-а, просек. - Губы его судорожно скривила диковатая усмешка. - Ты меня отпустишь, а Цыпа сделает все остальное. И ты якобы не при делах.

- По себе меряешь, Арнольд. Если что обещаю, то обещаю от имени всех моих людей. Повторяю для скудоумных: мы гарантируем, что уйдешь отсюда невредимым и никто из мальчиков за тобой не пойдет.

- Ладно! - В голосе Арнольда звучала решимость отчаяния. - Будем считать, что я поверил. Спрашивай.

- За что, любопытно, ты меня так ненавидишь? Гомиком делал тебя не я. Насильно работу в «Кенте» не навязывал, гонорары почти не обстригал, даже услугами твоими голубыми не пользовался. Давай, поясни.

- Я тебя не ненавижу, а презираю! - высокопарно заявил Арнольд, совсем сбив меня с толку. - За что, хочешь знать? Да за то, что ты наглый везунок! Сели мы по одинаковой сто второй статье пункт «г», но ты чистым лагерь прошел, а меня в первый же год опустили по беспределу, ни за что. Весь срок ты сыром в масле катался, хавку из столовой «шестерки» тебе в каптерку носили, а мне даже за общий стол с мужиками сесть запрещено было. Тебе анаша за положняк шла, а для меня простая пачка «Примы» праздником считалась!

- Неплохо информирован, хоть и в разных зонах чалились, - усмехнулся я. - Ну-ну, гони дальше. Интересно даже...

- Не нукай, не запрягал! - почему-то окрысился Арнольд. - И здесь, на воле, опять тот же расклад. Все у тебя в елочку катит, а мне, как в лагере, собой торговать приходится.

- Каждому - свое! - философски заметил я. - А разница между нами существенная. В интеллекте и силе характера. Я, к примеру, и дня бы голубым не прожил. Лучше уж вздернуться. Ты же за бабки каждому подмахивать рад стараться. А про интеллект уж и говорить не приходится...

- Ошибаешься, Монах! - Гомик радостно оскалился, вот-вот захохочет.

Нет, в натуре, я совсем перестал его понимать. Либо утратил знание человеческой психологии, либо психология у голубых совсем не человеческая.

- Как раз про умственные способности и побазарим, - продолжал изливаться Арнольд. - У меня масла в чайнике не меньше, чем у тебя. Может, и поболе. По крайней мере, я такую мутку соорудил, что вечному фарту твоему наконец-то каюк пришел. От костоломов Черняка тебе не уйти. Ни сховаться, ни отказаться от них не сможешь. Дураку, согласись, столкнуть вас лбами было бы не под силу...

- Начинаю понимать. - Закуривая очередную «родопину», я с интересом взглянул на Арнольда, открывавшегося с совершенно неизвестной стороны. - Выходит, ты не чуждаешься восточных забав? Китайская мудрость гласит: лучшее развлечение - сидеть на высокой горе и любоваться, как в долине дерутся два тигра... Так, что ли? Однако не вкурю: Сапешко-то зачем мне на «хвост» вешал?

- На этом строился весь расчет, - с наглым видом превосходства, снисходительно пояснил Арнольд. - Я искал какого-нибудь ржавого алкаша, который сразу прибежит к тебе с предупреждением о слежке, чтобы урвать двойную плату. Для этого наведывался в «Полярную звезду». Мне повезло, услыхал, как один пьяный ханыга хвастался знакомством с тобою. Его и вербанул. Дальше все вышло, как рассчитывал. Ты сразу усилил личную охрану, тем дав основания для беспокойства Черняку, который уже получил цинк о якобы исходившей от тебя угрозой. Узнав, что вы встречались, я понял, время пришло, и утречком отправил хозяина казино туда, куда тебя вскорости спровадят его подручные. Лихо все задумано, согласись? - Арнольдик явно ликовал, видно, совершенно забыв, что и сам-то находится далеко не в лучшем положении.

- Лихо, лихо. - Давя окурок о край хрустальной пепельницы, я, как всегда, не смог удержаться от удачно подвернувшегося каламбура. - Боюсь только, что лихо это для тебя настоящим лихом обернется!

Арнольд подавился улыбкой и отвел забегавшие глаза.

- Я с самого начала знал, что на слово Монаха полагаться глупо, - глухо проговорил он. - Тогда хоть кончай скорее.

- На кой ты мне нужен? - Я смерил его презрительным взглядом. - Сам ведь в курсе, у голубых что-либо отбирать западло по закону. Даже жизнь! Так что убирайся! Не желаю тебя больше видеть в городе. Рви когти, пока я добрый.

- Монах, он же, пидор, нас подставил! - попытался опротестовать мое решение Цыпа.

- Захлопни пасть, Цыпленок! - безжалостно пресек я вредную игру в демократию. - Пусть сматывается. Кстати, отдай мутнорылому ключи от его «волжанки».

Арнольд с посеревшим лицом поднял брошенные ему под ноги ключи с экстравагантным брелоком и неуверенно попятился к вешалке, где висел его кожаный плащ. Явно не верил, козел, в мою порядочность, так как ни на секунду не засветил нам свой затылок. Так и вышел из номера, по-рачьи пятясь и даже не поблагодарив. Все-таки неблагодарность людская - самый распространенный порок. Впрочем, какое понятие о вежливости может иметь гомик!

- Монах, неужто ты его так и отпустишь?! - Цыпа порывался броситься вслед за любителем китайских забав. - Я тебя не узнаю.

- Сядь и не рыпайся! Все путем. На вот, расслабься. - Я дал ему серебряный портсигар. - И потом, как давний член нашего монашеского ордена, ты бы должен больше доверять Провидению.

На улице грохнуло так, что на мгновение мне почудилось, будто я оглох.

- Вот я и говорю, - снисходительно повторил я распластавшемуся на ковре телохранителю, вообразившему, по ходу, что мы подверглись обстрелу из гранатомета. - Надо больше доверять Провидению!..

- Что это было? - Цыпа принял вертикальное положение, пряча от меня смущенные глаза.

- Судьба! Или, как сказал бы покойный Арнольд, опять мой вечный фарт!.. Кстати, не забудь стекольщика вызвать. Боюсь, на первом этаже гостиницы все стекла менять придется.

5

Ночные улицы Екатеринбурга смахивают на рождественскую елку. Разноцветное сияние витрин и реклам расцвечивало праздничными бликами три наших автомобиля, кативших на малой катафалковой скорости, чтобы не нервировать гаишников, к ночному клубу «Фаворит». Данное заведение являлось дочерней фирмой казино, этаким междусобойчиком, где собирались только свои.

Размещался «Фаворит» в дореволюционном двухэтажном особнячке на улице Котовского. Внешне ничем не выделялся. Такая же, как у соседей, отвалившаяся штукатурка стен, давно не крашенные деревянные наличники окон. Так как на доме отсутствовала даже банальная вывеска, непосвященный человек ни за что не мог предположить за ветхим на вид покорябанным фасадом наличие обшитых дубом комнат, застеленных толстыми коврами полов и по-купечески дорогой престижной мебели.

За пару кварталов до «объекта» наша автокавалькада свернула на пустырь и остановилась. Место было выбрано удачно. Со всех сторон оно защищалось от любопытных глаз кучами земли. Должно быть, здесь рыли котлован под очередную новостройку.

- Жаль, Василий еще на югах гуляет, - вздохнул Цыпа, гася фары. - Его снайперские способности могли бы нынче пригодиться.

- Без сомнения, - согласился я. - Брательник твой - редкостный талант. Пишет хоть?

- Телеграммы посылает. Да и то редко. Пьет, наверно, да с бабами кувыркается. Вот и на письма времени нет.

- Ладно, не будь к нему слишком строг. - Я повернулся к молчавшему на заднем сиденье Виктору. - Ну, действуй, Том. Удачи!

Возглавляемый Томом ударный отряд из десяти наемников бесшумно растворился в ночи.

- Сейчас в «Фаворите» станет весело, - предвкушая, ухмыльнулся Цыпа, ставя «стечкин» на боевой взвод. - Почему, Евген, мне не разрешил поучаствовать?

- Тебе работенки хватит, - успокоил я. - А Виктору пора привыкать к самостоятельности. Быстрей заматереет.

Сколько ни напрягал слух, никаких подозрительных звуков со стороны особняка не улавливал. Это обнадеживало. Значит, если волыны сейчас и работают, то скорей всего наши, снабженные глушителями.

Глянув на «Ролекс», отметил, что с начала акции прошло уже десять минут.

- Пора, Цыпа. Айда с ревизией! Около самого заведения тоже было тихо. От стены у дверей отделилась тень человека.

- Все срослось, Монах. Путь свободен.

Мы с Цыпой вошли. В просторной прихожей «Фаворита» пахло недавно сгоревшим порохом. В углу раздевалки, наспех прикрытые каким-то тряпьем, аккуратно лежали два тела.

- Кожаные затылки, - пренебрежительно бросил появившийся Том. - Пытались, чайки, оказать сопротивление. Отправил на луну.

- Где Паша Беспредел? Живой?

- Естественно. Как ты заказывал. Ждет в комнате наверху.

В сопровождении Тома и Цыпы я поднялся на второй этаж.

- Всего в доме оказалось девять человек. Двоих в раздевалке не считаю, - информировал по дороге Том. - Всех собрал в баре на первом этаже. Ведут себя пока смирно, но ребята все одно их надежно пасут.

- В баре, это правильно, - одобрил я. - Пусть повеселится братва, пока не решим, что с ними дальше делать.

- А чего тут решать? - подал капризный голос Цыпа. - Лучше перестраховаться... А домишко спалить. Пусть потом менты из пережаренных бифштексов пули выковыривают.

- Цыпа, ты пижонистый мизантроп, - заметил я, берясь за дверную ручку указанной Томом комнаты.

Она была небольшая и явно служила тем же интимным целям, что и номера в моем «Кенте».

Паша Беспредел понуро сидел на незастеленной софе, охраняемый одним из наших ребят.

Мы устроились в низких креслах за журнальным столиком, а охранник, повинуясь моему знаку, вышел из комнаты, плотно прикрыв за собою дверь.

- Привет, Пашок! Чего не весел? Поминки по Монаху справляешь? - полюбопытствовал я, даря ему ослепительно-доброжелательную улыбку.

- Еще изгаляешься? - весьма невежливо ответил вопросом на вопрос Беспредел.

- Дурашка! - мягко, но все же осудил я его невоспитанность. - Я ведь с миром пришел. Побеседовать просто.

- После твоих, Монах, простых бесед очень непросто живым остаться. Возьмем Черняка, к примеру, - презрительно кривя губы, буркнул Паша, демонстрируя некоторую склонность к мрачным каламбурам.

Это мне понравилось.

- Неверное представление, Пашок. Как видно, ты совершенно меня не знаешь. Могу признаться, как брату, я сентиментальный добряк, каких свет не знал.

- Ну, ясно. Исключительно по доброте душевной ты и кокнул наших ребят в вестибюле.

- А в чем дело? Они твои кенты?

- Да нет... Обычные наемники.

- Или Черняк, земля ему пухом, брат твой родной? Сколько, кстати, он тебе отстегивал?

Паша долго молчал, обдумывая ответ. Видно, вкурил наконец, что пока убивать его никто не собирается.

- Черняк был моим шефом. Всего лишь. В доле я не состоял, сидел на окладе в тысячу пятьсот гринов. За спецпоручения, понятно, отдельно...

- Не густо, - посочувствовал я головорезу. - Ты, безусловно, заслуживаешь значительно большего. Что скажешь о трех штуках?

Беспредел лишь смущенно-недоверчиво усмехнулся, как старая проститутка, которой неожиданно предложили за услуги вдвое больше ее обычной таксы.

- Я готов подписаться, но как, Монах, ты собираешься все обтяпать? Казино принадлежит вдове Черняка. Совет директоров постановил выкупить его у нее. Она согласилась уже...

- Пустяки. Я отстегну ей больше. Составь-ка, Пашок, для начала сотрудничества, списочек ваших директоров, то бишь бригадиров. И пометь крестиком тех, с кем полюбовно договориться нам не удастся...

Беспредел колебался всего лишь пару секунд, тем полностью оправдав свою кличку.

Взяв заполненный им блокнотный лист, я сравнил данные со своей записной книжкой. Информации Паши и оперуполномоченного Инина совпадали.

- Кто-нибудь из непримиримой оппозиции в заведении присутствует?

- Из тех, кто крестиком помечен? - уточнил начальник безопасности казино. - Да. Шарташский здесь.

- Знаю его. С ним не договориться, точно. И почему это у всех воров в законе начисто отсутствует гибкость дипломата? Ладно. С него начнем. Везет тебе, Пашуля. Сразу халтурка подканала. Цыпа, дай ему Арнольдово перышко.

Цыпа, ухмыляясь, вынул кнопарь и бросил на колени побледневшему Беспределу.

- Волыну мы тебе позже вернем, - сказал я, вставая с кресла. - Не переживай. Во всем находи что-то приятное. Вот поработаешь пером - молодость вспомнишь... А братве вашей пояснишь, что Шарташский, как выяснилось, и пришил Черняка, желая стать первым человеком в игорном бизнесе города. Ребят своих тебе оставлю - будут числиться в штате охраны казино. Ну, бывай! Да, чуть не забыл, внизу надо прибраться, мы в раздевалке наследили децал. Том! Останься и проследи, чтобы все срослось как надо. Чуть что не так, всех отправляй на луну. Удачи!

Спускаясь по лестнице, я сунул Цыпе блокнотный лист:

- Сам домой доберусь. Тебе, как обещал, работенка еще предстоит. Возьми парочку ребятишек и навести «крестообразных». Чтоб к утру все они уже деревянный крест поимели.

Мы вышли на улицу. Заметно похолодало. Деревья у тротуара, скрючив голые ветви, застыли, видно заранее готовясь к глубокому зимнему сну.

Фонари уже не горели. Муниципалитет, как всегда, экономил электроэнергию. Но окрестности ярко высвечивала полная луна, низко повиснув над землей.

- Замечал, Евген, что луна на человечье лицо похожа? - с чего-то потянуло Цыпу на лирику. - Она словно пасет за нами.

- Луна самая крупная поклонница китайских забав, - я покосился на космическую шпионку. - Но с ней затевать разборку, пожалуй, не станем...

микротоковая терапия

---

Пользователь, раз уж ты добрался до этой строки, ты нашёл тут что-то интересное или полезное для себя. Надеюсь, ты просматривал сайт в браузере Firefox, который один правильно отражает формулы, встречающиеся на страницах. Если тебе понравился контент, помоги сайту материально. Отключи, пожалуйста, блокираторы рекламы и нажми на пару баннеров вверху страницы. Это тебе ничего не будет стоить, увидишь ты только то, что уже искал или ищешь, а сайту ты поможешь оставаться на плаву.

---

---

Пользуйся браузерами Yandex, Firefox, Opera, Edge - они правильно отражают формулы, встречающиеся на страницах, как в десктопном, так и в мобильном вариантах.

Отключи на минуту блокираторы рекламы и нажми на пару баннеров на странице. Тебе ничего не будет стоить, а сайту поможешь материально.

---