Глава I. Через дымку таинственности к научному подходу
Решение проблем может умирать, но сами проблемы всегда пребывают живыми. Если бы это было не так, у них не было бы столь долгой истории.
Х.Хеффдинг
С древних времен необъяснимые явления: голод, болезни, смерть - вызывали у человека страх, нередко перерастающий в ужас. Беспомощность человека, столкнувшегося с неизбежностью этих явлений, породила смиренное преклонение перед всемогуществом неведомых сил, власть их казалась человеку беспредельной. Так постепенно сложились религиозные взгляды, отражающие слепую веру в существование могучих сверхъестественных сил, неподвластных человеку.
В те времена использование гипноза в лечебных целях отступало на задний план, так как интерес к нему проявляли, в первую очередь, служители религиозных культов: жрецы, всякого рода пророки, предсказатели, маги, волшебники и иные представители веры и мистики, в интересы которых не входило материалистическое истолкование гипноза и наблюдаемых в нем явлений. Они утверждали представление о гипнозе как о состоянии непостижимом, сверхъестественном, потустороннем, доступном лишь избранным людям, получившим исключительный дар от божественных сил.
В одном древнем папирусе есть следующая запись: «Принеси опрятную и начищенную лампу, наполни ее лучшим ароматным маслом и повесь ее на клин из лаврового дерева на стене, расположенной с утренней стороны. Затем поставь перед ней мальчика. Погрузи его в сон своей рукой и зажги лампу. Произнеси над ним слова заклинаний до семи раз. Снова разбуди и спроси так: «Что видел ты?» Он ответит: «Да! Я видел богов вокруг лампы». Тогда будут говорить ему боги все, о чем их будут спрашивать». Слова «погрузи его в сон своей рукой», а также возложение рук священнослужителями при благословении следует считать исходным пунктом для применения пассов, и то, что в этом искусственно вызванном сне мальчик обрел возможность «видеть богов» и «разговаривать» с ними, есть, по-видимому, не что иное, как гипноз.
Издавна служители религиозных культов пользовались внушением и гипнозом для разжигания фанатичной веры в богов, укрепления авторитета религии, а с возникновением государства - и для укрепления государственной власти.
В таком незавидном положении пособника религии и мистики гипноз пребывал в течение долгих веков. Однако одновременно с этим возник интерес к нему и у так называемой храмовой медицины, то есть той формы врачевания, которая в античные времена была тесно связана с религиозными представлениями. Они лечили больных с помощью молитв и заклинаний не столько для их выздоравливания, сколько для того, чтобы усилить мнение о могуществе того божества, которому они призывали поклоняться верующих.
Так зародилась широко распространенная в те времена и нашедшая свое отражение в религиозной литературе всех времен и народов практика так называемых «чудесных исцелений». Их сущность сводилась к тому, что в обстановке религиозного экстаза с помощью внушения и самовнушения у предрасположенных к истерическим реакциям субъектов, погруженных к тому же в глубокое гипнотическое, но иногда и более поверхностное гипнотическое состояние, устранялись такие функциональные нарушения, как глухота, слепота, потеря речи, различного рода параличи, потеря способности стоять, ходить и другие болезненные симптомы.
Сохранилось немало документальных источников, сообщающих о подобной практике. Так, например, римский историк Страбон сообщает, что исцеления у египтян проходили в храме Сераписа, где люди для этой цели «спали там для себя и других». О том же сообщает и греческий историк Диодор Сикулос, согласно утверждениям которого египтяне верили, что богиня Изида открывает молящимся ей лечебные средства только во сне.
В одном из древнейших источников о способах врачевания в Египте - папирусе Эбереста (названного так по имени египтолога, нашедшего и описавшего его), относящемся к XVI в. до н.э. - настойчиво повторяется мысль о том, что принятие каждого лечебного средства следует сопровождать заклинаниями - обращениями к духам и богам. Характерно уже его начало: «Слова, которые следует произносить четко и повторять часто, как только возможно, прикладывая лекарство к больным членам для того, чтобы уничтожить поразившее их страдание; Изис, освободившая Озириса, избавившая Гора от злонамеренных деяний его брата Сета, убившего своего отца Озириса, о Изис, великая богиня заклинаний, освободи и меня от всего злого, от боли и злоумышленных действий, освободи меня от бога и богинь страданий, от смерти, от того, что проникало в меня...» В нем можно прочесть и такие слова: «Заклинания благотворны в сопровождении лекарств, и лекарства благотворны в сопровождении заклинаний...»
Древние греки обращались с мольбой о ниспослании здоровья и сил к богу-врачевателю Асклепию. Самый известный из посвященных ему храмов находился в восьми километрах от города Эпидавра. В храме имелось специальное помещение для сна паломников, стекавшихся со всех концов страны. Оно называлось «абатон». Войти сюда можно было, лишь пройдя предварительные сложные обряды «очищения» души и тела. Жрецы храма подолгу говорили с каждым, спрашивая, что привело его сюда, укрепляя надежду на выздоровление, веру в могущество и доброту бога, дарователя здоровья. Этому немало способствовали и местоположение, и вся обстановка храма. Он был расположен в густой зеленой роще, в которой журчали десятки кристально чистых ручьев. Ветер доносил сюда свежий запах моря. Сказочная прелесть природы была в нерушимой гармонии с величественной и строгой красотой белоснежного здания самого храма. В центре его виднелось огромное мраморное изваяние Асклепия. Используя веру больных в ждущее их здесь исцеление, жрецы искусно внушали им надежду если не на полное избавление, то, по крайней мере, на облегчение их страданий. В тех случаях, когда их причиной были нервно-психические заболевания, удавалось добиться и полного устранения некоторых мучительных симптомов. Конечно, большое значение имеет при этом вера больного в возможность исцеления.
Эта вера играет важную роль и в христианской религии, которая с первых же шагов своего возникновения окружила всесильного врачевателя Иисуса Христа. Среди многих чудес, о которых повествуется в евангелии, исцеления занимают первое место. В одной только восьмой главе «От Матвея» говорится об исцелении слуги сотника благодаря сказанному Иисусом Христом: «Да будет тебе по вере твоей», об исцелении прокаженного прикосновением руки Иисуса, об исцелении тещи апостола Петра от горячки, а также о том, как «к нему привезли многих бесноватых... и он изгнал духов словом и исцелил всех больных». Вечером того же дня Христос исцелил еще двух «весьма свирепых» бесноватых, переселив из них бесов в стадо свиней. «И вот все стадо свиней бросилось с крутизны в море и погибло в воде».
Вера в возможности сверхъестественного исцеления усиленно разжигается всеми современными религиями. Известно много «святых» мест, храмов, которые издавна пользуются популярностью верующих. Так, на Руси славой целебных мест у людей религиозных пользовались Киево-Печерская, Троице-Сергиевская лавры, Соловецкий монастырь и многие другие места, где покоятся «святые» мощи и хранятся «чудотворные» иконы. Следует заметить, что с ростом культурного и экономического уровня потоки к «святым» местам сократились. Однако на примере возрождающегося женского Дивеевского монастыря, где покоятся мощи преподобного Серафима Саровского, наблюдается увеличение числа паломников к этим «святым» местам и в некоторых случаях полное исцеление больных, страдающих психосоматическими заболеваниями.
При знакомстве с историей гипноза от древних времен до последнего столетия сплошь и рядом приходится сталкиваться с применением этого действенного метода внушения служителям религиозных культов. И в самом деле, они используют все: торжественную обстановку, специальные одеяния, церковные песнопения, дурманящие курения, горячие молитвы, идолов и иконы, «святые» мощи и «святую» воду, «святые» амулеты и, наконец, всякого рода чудеса, начиная с редких, чрезвычайно эффективных чудес действительного гипнотического излечения и кончая множеством сфабрикованных исцелений. Вера в сверхъестественное составляет стержень, основу, ядро любой религии. Социальная придавленность населения, неуверенность в завтрашнем дне, обнищание одних и обогащение других порождает веру в сверхъестественные силы, будто бы господствующие над людьми.
Тысячелетия гипноз пребывал в тесных объятиях мистики. И даже некоторые представители медицины, применяя гипноз для лечения больных, не могли на первых порах дать хотя бы близкое к истине объяснение этому удивительному явлению. Одна из попыток объяснить это явление связана со свойствами магнита, обладающего способностью притягивать металлические предметы. Явление магнетизма привлекло внимание естествоиспытателей, и, поскольку в ту пору диковинные свойства магнита еще не обрели своего научного толкования, они были механически перенесены на гипноз. Следует отметить, что люди любое неизвестное явление пытаются объяснить действием тех законов, которые известны. Однако процесс познания бесконечен и воззрение на данное явление тоже может меняться.
В XVI в. знаменитый врач Парацельс (1493-1541), уроженец Швейцарии, впервые применил термин «магнетизм» (от финикийского magnes: mag - сильный, крепкий человек, naz - то, что течет и передается другому). По его мировоззрению, первоматерия есть результат творения бога. Окружающий мир, природа во всех своих проявлениях представлялась ему макрокосмосом, а человек в ней рассматривался как микрокосмос. Понимая полную зависимость человека от природы, он рассматривал его в единстве с нею, считая, что между ними существует тесное единство, полное соответствие, и в своей совокупности они представляют единое целое. Он утверждал, что вселенная наполнена магнитной силой, переходящей от звезд к человеку и способной переходить от человека к человеку.
Основное внимание он уделял опыту. Расчет Парацельса был прост: раз магнит обладает притягивающим свойством, можно попробовать применить его для лечения - магнит должен вытягивать из человека болезнь. Конечно, с современной точки зрения это нелепо, но при уровне медицинских знаний в XV-XVI вв. подобные исследования ученые вели без каких-либо предпосылок, буквально наугад. Примерно таким же способом, как алхимики, которые, смешивая в колбах самые разные вещества, пытались получить золото.
Парацельс был первым ученым средневековья, который пусть и примитивно, но все же попытался объяснить гипнотические явления. Леча больных лекарствами, собственноручно им приготовленными, Парацельс прикладывал к их телу магнит. В большинстве случаев улучшения в состоянии больных не отмечалось. Однако некоторые больные, страдающие головными болями, судорогами, параличами, все же выздоравливали. Большое значение Парацельс придавал вере. Он писал: «Пусть предмет вашей веры будет действительный или ложный, последствия для вас будут одни и те же. Таким образом, если вера моя в статую святого Петра будет такая же, как в самого святого Петра, я достигну тех же эффектов, каких достиг бы верой в самого святого Петра. Здесь дело идет о творящей вере, все равно, истинная эта вера или ложная, она чудеса будет творить всегда».
Он был активным борцом против схоластики, за что навлек на себя недовольство инквизиции. Только преждевременная смерть Парацельса спасла его от костра святой церкви, оборвав его славу.
Пьетро Помпонаци (1462-1525), профессор медицины и философии в итальянских университетах, также указывал, какое большое значение может иметь вера. Он писал: «Легко понять чудесное действие, какое могут оказать вера и воображение, в особенности когда эти последние бывают как у больных, так и у того, который на них действует. Исцеления, приписываемые некоторым лицам, представляют собой не что иное, как следствие того воображения, этой веры. Шарлатанам и философам известно то обстоятельство, что если вместо останков святого поставить останки всякого другого скелета, больные тем не менее будут выздоравливать, если думают, что приближаются к действительным «мощам».
Говоря об этом, можно сказать, что и в наше время есть люди, которые обращаются к знахарям, и некоторые из них благодаря вере в силу трав или воды, даваемой знахарями, получают исцеление. Такое же действие оказывает и поклонение святым мощам, купание в священных источниках и т.п.
Все эти «чудесные исцеления» относятся главным образом к больным, страдающим истерическими моносимптомами.
История знает очень много примеров использования магнитов. Так, например, венский астролог Гелл применил магниты определенных форм для лечения от разных заболеваний и добился значительных успехов. В настоящее время в физиотерапевтической практике широко применяются магниты, их магнитное поле используется в лечебных целях.
На любое важное изменение в окружающей обстановке организм отвечает какой-либо реакцией. Связь между организмом и внешним миром осуществляется через органы чувств, каждый из которых реагирует на специфическое изменение среды. Так, различные раздражения из среды (будь то воздействие на организм тепла или холода, света или звука, запаха или вкуса пищи, перемены положения тела в пространстве или электромагнитное поле) вызывают возбуждение определенных нервных окончаний, находящихся соответственно на коже, в глазах, в ушах, на слизистых оболочках, на языке и т.д. Возникшее здесь возбуждение по чувственным центростремительным нервам направляется в спинной или головной мозг, где расположены нервные центры, отвечающие за переработку и анализ информации. От этих нервных центров, как неких командных пунктов, уже по двигательным центробежным нервам летят своеобразные «приказы» - импульсы к различным исполнительным органам, вызывая сужение и расширение кровеносных сосудов, выделение пота, сокращение мышц, отделение слюны и желудочного сока и многое другое. Таким образом, происходит своеобразное отражение организмом воздействия среды.
«Отражение» по-латыни - рефлекс. Впервые понятие о рефлексе как об основной реакции организма на внешнюю среду было высказано еще в XVII в. выдающимся французским ученым-мыслителем, философом Рене Декартом (1596-1650). По его мнению, отражение организмом воздействий среды происходит подобно тому, как луч света отражается в зеркале. Сам механизм рефлекторного движения представлялся ему следующим образом. Мозг связан со всеми частями тела благодаря наличию огромного числа нервов - тонких полых трубок, имеющих свои чувствительные окончания на поверхности тела. При любом внешнем воздействии заполняющие эти нервные трубки мельчайшие частицы («животные духи») приходят в движение, которое передается дальше - в мозг, а оттуда, уже отраженное, возвращается назад - к мышцам, с помощью которых и осуществляется то или иное действие. Такова, по Декарту, механическая схема работы рефлекторной дуги.
Явление, позднее получившее название гипноза и внушения, впервые попало в поле зрения науки лишь в середине XVIII в. Продолжая учение о «магнетизме», необходимо вспомнить одного из образованнейших людей своего времени, имевшего законченное медицинское, теологическое и философское образование - Франса Антона Месмера (1734-1815). Венский врач, следуя модному увлечению, возрождает опыты Парацельса с магнитами. Однако Месмер наблюдаемое им явление, «магнетизм», объясняет иначе, чем его предшественник. Однажды он заметил, что в тех случаях, когда помогает магнит, результат бывает тот же и при простом прикосновении одних его рук. Пациент вдруг погружается в сон и, пробуждаясь, выздоравливает. Месмер подумал, что в его собственном организме концентрируется и может истекать из рук особая невидимая жидкость - благотворный «магнетический флюид» (от лат. fluidus - разлитой). Свою докторскую диссертацию он написал на весьма своеобразную тему «О влиянии планет на человеческие организмы», которую защитил в 1766 г. В этой работе он указывал на влияние, которое оказывает взаимное притяжение звезд на живые тела при помощи проникающего в них невидимого могучего «магнетического» духа (невесомого флюида), распространенного по всей вселенной. Он управляет движением планет, незаметно для людей влияет на их здоровье, судьбу и т.д.
Историки рассказывают, что однажды его помощники, желая устроить каверзу Месмеру, подсунули ему вместо магнита такой же формы обыкновенное железо. Каково же было их удивление, когда результаты лечения оказались такими же благоприятными, как и при прикладывании магнита. Они рассказали о своей проделке Месмеру и попросили объяснить причину такого явления. Месмер указал им на то, что в человеческом организме вполне достаточно магнетизма, поэтому нет никакой необходимости прибегать к магнитам. Убедившись в том, что можно оказывать на людей такое же магнетическое воздействие и без магнита, Месмер выдвигает новую теорию, в которой говорит уже о «животном магнетизме». Эта теория, искусно сфабрикованная Месмером, утверждает существование в мире «магнетического духа», который в разной степени накапливается и в людях. А он, Месмер, «наиболее одарен» этим «магнетическим духом» и может передавать его другим, благотворно влияя на их здоровье.
Подобная теория граничила с шарлатанством, однако в клинической практике самого Месмера были действительно ценные результаты лечения. Многие больные, лечившиеся у него, чувствовали себя значительно лучше, а некоторые даже выздоравливали.
Месмер с удвоенной энергией продолжал заниматься лечебной практикой. Однако его бурный успех у пациентов вызвал неприязненное отношение коллег. Многие из них отвернулись от Месмера: одни из чувства зависти ко все возрастающей славе и богатству «магнетизера», другие - потому что считали его просто шарлатаном. Но никто не счел нужным убедиться в практической ценности метода Месмера. Тяготясь недоброжелательным отношением коллег, Месмер покидает Вену и в 1778 г. переезжает в Париж. Здесь он продолжает лечить больных своим методом и быстро завоевывает огромную популярность. Сотни больных жаждут лечиться у Месмера, и некоторые члены медицинского совета готовы стать его последователями. Однако официальная наука не признала за его учением прав на существование. Когда первый последователь Месмера, профессор Дэлон, предложил медицинскому факультету исследовать явление «магнетизма», он был обвинен в измене чести и правилам сословия. Попытка Дэлона продолжить защиту основных положений учения Месмера о «животном магнетизме» окончилась тем, что он был отрешен от должности и лишен звания профессора.
Месмер продолжает лечить страждущих. Случаи моментального выздоровления сильно действовали на воображение людей и граничили с мистикой.
Месмер не мог оказать помощь всем жаждущим лечиться у него. И тут он пускается на уловки: для богатых и знатных больных сооружает большие баки с выходящими из них стержнями, держась за которые больные должны получать целебный флюид. Обстановка, в которой Месмер проводил свои сеансы, была тщательно продумана: стены расписаны загадочными узорами, окна занавешены темными шторами, шум шагов заглушен мягкими коврами. Сам Месмер принимал больных в расшитом серебром и золотом камзоле, с многочисленными перстнями на руках. Пристально, вглядываясь в глаза больных, длинным жезлом он касался их тел, произнося при этом несколько внушительно звучащих слов. Иногда с первого же раза больные объявляли себя здоровыми или чувствовали себя лучше.
Другие нуждались в повторных сеансах. А о тех, которые не чувствовали улучшения своего состояния и не выздоравливали, просто умалчивалось, хотя и было их гораздо больше, чем исцеленных. Не следует забывать и того, что слава Месмера вызывала прилив любопытства у многих аристократических особ, изнывающих от безделья. Они развлекались тем, что придумывали себе различные «болезни», от которых быстро «выздоравливали» на первом же сеансе у Месмера. Для аристократов Парижа, томимых страхом перед надвигавшейся революцией, это был одни из способов утешиться и забыться. Месмер утверждал, что бак заполнен его магнетической силой, которая с помощью «волшебного жезла» передается в тела его пациентов.
Месмер «магнетизирует» для бедных дерево напротив своего дома. Считалось, что стоит только ступить под сень этого дерева, как могучий магнетический флюид, оставленный в нем Месмером, проникает в тело и душу страждущего.
Все это привело к тому, что теорию Месмера отвергло большинство медиков, а сам он прослыл в их кругу авантюристом. Однако несмотря на справедливость этих обвинений, не следовало забывать и о поразительных случаях исцеления им тяжелых, а иногда и безнадежных больных.
В связи с настойчивыми требованиями Месмера, добивающегося признания своего метода лечения официальной наукой, а также под давлением некоторых влиятельных особ французское правительство было вынуждено вмешаться в этот спор. Созданная по указу Людовика XVI комиссия, в состав которой вошли крупнейшие ученые того времени - Лавуазье, Франклин, Байли, Жюсье, - рассмотрев доклады о «животном магнетизме», представленные Королевским медицинским обществом и Парижской академией наук, и проведя тщательное расследование, установила, что сверхъестественного магнетического духа (флюида) не существует. 11 августа 1784 г. комиссия приняла постановление:
«После того, как члены комиссии признали, что флюид животного магнетизма не познается ни одним из наших органов чувств и не производит никакого действия на них самих, ни на больных, которых они при помощи его испытали, после того, как они установили, что касания и поглаживания лишь в редких случаях вызывали благотворное изменение в организме и имели своим постоянным следствием опасные потрясения в области воображения, после того, как они, с другой стороны, доказали, что воображение без магнетизма может вызвать судороги, а магнетизм без воображения ничего не в состоянии вызвать, они единогласно постановили, что ничто не доказывает существование животного магнетизма и что, таким образом, этот не поддающийся познанию флюид бесполезен...»
Кроме того, вместе с постановлением на имя короля было направлено секретное донесение, в котором говорилось, что увлечение магнетизмом опасно для общественной нравственности. Однако один из членов этой комиссии, Лоран де Жюсье, не подписал составленный ею доклад, а в своей записке, которая имела громкий успех, допускал, что в месмеризме есть какое-то рациональное зерно.
Отнюдь не оправдывая мошеннических проделок и не признавая мистическую теорию Месмера, Жюсье считал, что не следует забывать о некоторых несомненно истинных проявлениях благотворного воздействия магнетизма на психику больных, приводивших порой к их выздоровлению. Заключение Жюсье было, пожалуй, наиболее объективным и верным. И тем не менее путь в науку для теории «животного магнетизма» был закрыт. Но Месмер продолжал заниматься врачеванием больных.
Комиссия, проводившая расследование, не придала никакого значения ни особой обстановке, в которой давал свои сеансы Месмер, ни манере его поведения и стилю речи, ни применению так называемых «пассов». Наблюдаемые при этом явления были объяснены другим, не более понятным термином «воображение», истинная же сущность так и осталась нераскрытой, подчеркивая лженаучность теории Месмера, трактующей «животный магнетизм» как умение использовать целительные свойства могущественных потусторонних сил. Следовало бы отметить, что Месмер пользовался целым рядом проверенных опытом приемов, применение которых, как правило, за небольшим исключением, вызывало у пациентов состояние гипнотического сна или транса. Некоторые из этих приемов используются врачами-гипнологами и в настоящее время.
После смерти Месмера, умершего в эмиграции почти в полной безвестности, его последователи продолжали развивать его взгляды. В это время Европу заливает мутная волна мистики, на гребне которой снова всплывает «животный магнетизм». Появилась масса чародеев, волшебников, колдунов - одним словом, людей, которые, будто бы обладая способностью привлекать на помощь добрые и злые силы, спекулируя на невежестве народных масс, в публичных выступлениях демонстрировали свою удивительную способность творить чудеса. Чаще всего это были типичные выступления искусных фокусников и иллюзионистов, вводивших в заблуждение публику. Но нельзя отрицать и того, что среди этих людей были и такие, которые действительно обладали искусством гипнотизировать.
История гипноза в какой-то мере напоминает судьбу алхимии. Еще ничего не зная о строении вещества, алхимики самонадеянно спешили найти «философский камень», будто бы способный превращать простые металлы в золото, а заодно даровать и вечное здоровье. В конечном итоге труды отдельных энтузиастов алхимии помогли рождению могущественной науки, подлинной волшебницы - химии. Но пока алхимики ощупью бродили во мгле ложных представлений, к ним присоединились и искатели легкой наживы, жадные и невежественные авантюристы, шарлатаны, которые обильно сдобрили эту науку трескучей ложью и блеском мишуры.
«Магия, алхимия и астрология, тесно связанные между собой, представляют ступени в развитии мысли человечества, через которые оно, по-видимому, должно было непременно пройти прежде, чем достичь научной гипнологии, химии, астрономии и других физических наук», - написано в «Энциклопедическом словаре» Ф.А.Брокгауза и И.А.Эфрона в 1890 г.
А.Ф.Месмер не был шарлатаном, он был врачом, глубоко убежденным в правоте своей идеи и искренне желавшим помочь больным. Его трагедия состояла в том, что истинные механизмы, приводившие к излечению больных, остались для него совершенно недоступными.
Предшественником научной гипнологии следует считать португальского аббата Фариа, деяния которого незаслуженно забыты, хотя именно он впервые ввел методику словесного погружения в гипноз. Читатель, по всей вероятности, даже не подозревает, что ему с детства хорошо известна жизнь и судьба аббата Фариа, хотя его работы в области гипноза знает далеко не каждый психотерапевт. Итак, вспомним аббата Фариа, романтического узника замка Иф, о трагической судьбе которого повествует Дюма в знаменитом романе «Граф Монте-Кристо». Фариа - реальное историческое лицо. Дюма лишь назвал его итальянским прелатом. Родина Фариа - Индия, точнее, Гоа. Побывав в столице Гоа Панаджи возле старинного дворца, можно увидеть необычный памятник - бронзовую фигуру священника в сутане с распростертыми над больной женщиной руками. Это - памятник аббату Фариа.
Аббат Фариа (1756-1819), изучивший гипноз, утверждал, что тот не связан ни с какими сверхъестественными силами и его природа кроется в психике человека. Однако многовековая связь гипноза с религией и мистикой не могла быть преодолена в сознании людей в короткий срок.
Последователь Месмера Шастэнэ де Пьюсегюр в 1784 г., занимаясь магнетическими пассами, открывает наиболее глубокую стадию гипноза - искусственный сомнамбулизм. Будучи дилетантом, а не врачом, Пьюсегюр, однако, с успехом применяет открытое им необычное состояние в лечебных целях и добивается при этом хороших результатов. Интерес к «животному магнетизму» все более возрастал, а в 1825 г. для его исследования снова была назначена комиссия от Парижской медицинской академии. В течение шести лет она изучала этот вопрос и наконец представила рапорт, подтверждающий на этот раз пользу «магнетизма». Докладчик от комиссии профессор Гюссон в 1832 г. заявил: «Рассматриваемый как агент физиологических явлений или как терапевтическое средство, магнетизм должен был занять место в ряду медицинских знаний, и, следовательно, одни только врачи должны были пользоваться его применением».
Комиссия пришла к выводу, что Парижская медицинская академия должна поощрять врачей к изучению этого явления. Однако академия так и не решилась опубликовать этот доклад.
В связи с продолжавшимся увлечением «магнетизмом» и беспорядочным его применением всякого рода шарлатанами, а также учитывая нарастающую врачебную дискуссию по вопросу о целесообразности применения в лечебных целях этого загадочного метода, профессор Берна в 1837 г. вновь возбудил этот вопрос. Снова была назначена комиссия, большинство членов которой были ярыми противниками «магнетизма». По докладу этой комиссии в 1840 г. «животный магнетизм» был навсегда исключен из программы занятий академии. На этот раз официально опубликовано решение, чем нанесен удар по дальнейшему исследованию явления «животного магнетизма». Насмешливое и отрицательное отношение к нему считалось необходимым условием соблюдения ученого достоинства.
Широкое увлечение «магнетизмом» привлекло к нему внимание научно мыслящих людей. Борцом за признание права применять «магнетизм» для лечения больных становится английский хирург из Манчестера Джеймс Бред (Braid, 1795-1860). К занятиям «магнетизмом» Бред пришел не сразу; как и большинство врачей, вначале к явлениям «магнетизма» он относился с недоверием. Трижды побывав на сеансах известного в то время гипнотизера Лафонтена, он убедился, что видения - отнюдь не шарлатанские фокусы с подставными лицами. От пытливого взгляда Бреда не ускользнуло, что глаза «замагнетизированного» закрыты и он просто не в силах открыть их, хотя и пытается сделать это, что видно по выражению его лица и сокращению некоторых групп мышц мимической мускулатуры. Хирург с интересом и пристальным вниманием наблюдал, как почтенного жителя города кололи иглами, а он, по-видимому, не ощущал боли; заставляли нюхать крепкий нашатырный спирт, а он, судя по выражению лица, испытывал удовольствие.
Бред приступает к опытной проверке своих догадок. Первый сеанс «магнетизма» он произвел на семейном вечере. Уже тогда он начал догадываться, что «магнетизм» является следствием постепенного воздействия на нервную систему, утомляя органы чувств. Почти уверенный в своей правоте, Бред впервые в жизни усыпляет своего друга, фиксируя его взгляд на одном предмете. Таким образом, в течение последующих месяцев Бред, фиксируя взгляд человека на обыкновенных предметах, например, горлышке бутылки, усыпляет сначала родных, друзей, знакомых, слуг - всех, кто только соглашается, а потом и пациентов. Бред накапливает опытные данные, внимательно исследует любопытное явление - магнетизм. Забросив хирургию, он всецело отдается изучению и практическому применению этого нового явления.
Бред доказал, что нет никакой разницы между тем «состоянием особого сна», который вызывал он, и таинственным «магнетизмом», ибо это суть одного и того же явления. Бред впервые вводит для этого явления название «гипноз», подчеркивая этим его близость к обычному нормальному сну. В поисках объяснения гипнотических явлений Бред отбрасывает всякую мистику, в том числе и предложение о существовании каких-либо особых магических сил, которые подвластны будто бы одним лишь «магнетизерам». Кроме того, он считает, что пассы, применяемые ими, не совсем удачный прием, так как он рассеивает внимание «магнетизируемого». Этим и объясняется то, что «магнетизеры» далеко не всегда добиваются успеха на своих сеансах. По мнению Бреда, метод фиксации взгляда на неподвижном предмете более целесообразен и позволяет добиться гораздо большего эффекта.
Бред все более увлекается гипнозом. Он убеждается в огромной ценности гипноза как метода лечения целого ряда заболеваний, связанных с расстройством нервной системы, особенно функциональных параличей истерического происхождения. Бред также замечает, что восприимчивость людей к гипнотизации неодинакова, что глубина гипноза может меняться, сопровождаясь изменениями физиологических функций организма. Кроме того, он обнаружил, что загипнотизированного можно лечить словом, внушая ему мысль о выздоровлении.
Бред экспериментирует не ради славы и наживы, его цель - познание сущности гипноза, строго научное объяснение этого любопытнейшего явления. Бред доказывает ложность представлений Месмера и его последователей о «магнетизирующей» сверхъестественной силе. Не случайно на него с ожесточением набросилась церковь. Духовные пастыри быстро разгадали опасность публичных выступлений хирурга-гипнотизера, обнаружившего земную, материальную сущность гипноза. Церковники издают текст проповеди, в которой Бред обвиняется во всех смертных грехах, а его опыты объявляются святотатственными. Не заслужил Бред признания и у своих коллег: сомневаясь в достоверности его научных исканий, не понимая его исследовательской страсти, стремления дать научное объяснение явлениям гипноза, многие представители врачебных кругов причислили его к им же разоблаченным месмеристам, обвинили в шарлатанстве. Но ничто не могло остановить смелого естествоиспытателя-хирурга. Он писал статьи, доклады, спорил, проводил показательные демонстрации сеансов гипноза. В ответ на выпад церкви Бред написал хлесткий памфлет, в котором вдребезги разбил ложные концепции поповщины и убедительно доказал свою правоту. Своих противников он вызывал на честный научный спор. Но сторонниками его начинаний были лишь единицы. И среди них английский хирург и психолог Герберт Майо, который на конференции врачей в Лондоне в 1842 г. заявил, что метод Бреда является самым лучшим, быстрым и верным для погружения нервной системы в такое состояние, которое можно с успехом использовать для лечения больных. И все же труды подвижника Бреда остались незамеченными не только в Европе, но и на его родине, в Англии; главный же труд его жизни, «Нейрогипнология», вышел в свет только после смерти автора.
Бред определил гипноз как «нервный сон или то своеобразное состояние нервной системы, которое может быть вызвано продолжительным сосредоточением и напряжением чувствительного взора, в особенности на предмете раздражающего свойства». По его мнению, на субъекта в состоянии гипноза можно действовать трояко: посредством мускульного чувства, посредством давления на кожу (френогипнология) и посредством слов; все эти воздействия Бред назвал внушениями.
Действие внушения посредством слова Бред объяснил «моноидеизмом», по поводу которого пишет: «Моноидеизм есть учение о влиянии господствующих идей на духовную и физическую деятельность; моноидеизм есть состояние, в котором душа подчинена одной господствующей идее; ...моноидеодинамические изменения суть физические и духовные изменения, как возбуждение, так и угнетение, появляющиеся вследствие моноидеизма».
Одной из главных причин перемены состояния мозга при гипнотизме Бред считал изменения в составе крови в результате нарушения равновесия между биением сердца и дыханием.
В трактате даны не только талантливое предвосхищение физиологического понимания гипнотического состояния, но и разносторонние клинические приемы возможного использования гипноза в лечебных целях и что в первую очередь, было важно для хирургии того времени, для обезболивания во время операции. Не останавливаясь на некоторых существенных ошибках Бреда, важно сказать, что исследование этого состояния для лечебных целей знаменовало собой окончание многовекового периода фантазий и вымыслов о гипнозе и начало эры научной гипнологии.
Во Франции, где со времен Месмера большинство французских врачей сохранило твердое убеждение в бесполезности, а может быть, и вреде «месмеризма», нашлись все же врачи, которые продолжали заниматься гипнозом. Так, в 1829 г. Клокэ применил гипноз для анестезии при оперативном удалении рака грудной железы. В 1842 г. Вард использовал это явление при ампутации бедра. В 1845 и 1846 гг. Лавуазель произвел под гипнозом ампутацию голени и вылущивание опухоли шейных желез. В 50-х годах профессор Фай в Стокгольме с успехом воспользовался гипнозом для обезболивания операции на матке. В 1859 г. внимание Франции привлекло сообщение профессора хирургии Азама (Azam), сделанное им на заседании Хирургического общества, о возможности достижения нечувствительности в результате применения гипноза. В этом же году врачи Брока, Фоллэн и Герино с успехом произвели под гипнозом несколько ампутаций, вскрытий больших нарывов, прижиганий каленым железом, и удалений зубов. Особенно блестящие результаты гипнотическое обезболивание дало в Индии. Госпитальный хирург в Калькутте доктор Эсдейль сообщил, что в течение шести лет он произвел более шестисот больших хирургических операций, пользуясь для обезболивания гипнозом. Сообщенные данные были подтверждены комиссией, специально назначенной правительством.
Несмотря на блестящие результаты попыток хирургов применять гипноз для обезболивания, он не нашел широкого применения прежде всего потому, что вызвать потерю чувствительности, а тем более полную, можно лишь у незначительного количества больных. Кроме того, не следует забывать о сильных болях и естественном волнении, которые испытываются многими больными перед операцией. Такое состояние играет немаловажную роль в ослаблении восприимчивости к внушению. Забегая вперед, можно добавить, что в настоящее время, когда масочный эфирный наркоз вытесняется интрахеальным, при котором в организм попадает минимальное количество наркотических веществ, опасность отравления организма намного уменьшается. Кроме того, некоторые современные операции длятся по 5-7 часов, и с помощью гипнотического внушения при такой их продолжительности вряд ли можно достичь желаемого успеха. Тем не менее, использование гипноза для обезболивания при оперативном вмешательстве имеет определенное значение. Так, в нашей стране известны случаи проведения оперативного вмешательства без наркоза, обезболивание было произведено врачом-психотерапевтом А.Кашпировским с помощью внушения в гипнозе. Впервые в мире был произведен эксперимент по дистанционному гипнотическому воздействию во время телевизионного сеанса. Врач и больной находились друг от друга на большом расстоянии.
Продолжателем дела изучения гипноза, начатого Джеймсом Бредом, стал врач из французского города Нанси Амвросий Льебо (Liebeault, 1823-1904). Еще не используя в своей практике гипнотический метод лечения, он обратил внимание на то огромное влияние, которое оказывает на психику больного умное, вовремя сказанное слово врача. Больные, которых лечил Льебо, страдали в основном нервными и психическими заболеваниями. Целенаправленная беседа, которую Льебо умело вел, обследуя таких больных, нередко оказывалась куда эффективней разный лекарств.
В 1860 г. Льебо ознакомился с методом гипнотизирования, предложенным Бредом. С этого началось его углубленное изучение гипноза. За 25 лет своей практики врача-гипнотизера Льебо излечил гипнозом более семи тысяч больных, некоторых он с успехом гипнотизировал по нескольку десятков раз.
Изучая методы гипнотизирования, он пришел к выводу, что лучше всего усыплять пациентов монотонной, неторопливой, тихой речью, внушающей представление о засыпании. Он разделяет точку зрения Бреда о материальной природе гипноза, но, в отличие от него, считает, что, по сути, гипноз - это тот же обычный сон, но только наступающий в результате внушения. В работе «Сон и подобные ему состояния, рассматриваемые прежде всего с точки зрения влияния разума на тело» (1866 г.) Льебо обобщает результаты своих пятилетних наблюдений. И хотя в книге теоретические положения подтверждались многочисленными приемами успешного использования внушения в гипнозе для лечения самых разнообразных заболеваний, медицинский мир встретил ее недоверием. Лишь через 20 лет Льебо заслужил признание, а позднее и прославился как один из основоположников нансийской школы гипноза. Случилось это так. Врач Дюмон, неоднократно посещавший консультации Льебо, решил лично убедиться в целесообразности применения этого метода. В 1881 г. доктору Дюмону удалось с помощью гипноза излечить длительную судорогу ноги, которой около трех лет страдала одна из пациенток. Более того, с помощью того же гипноза ему удалось избавить больную от продолжительных истерических припадков, повторявшихся по нескольку раз в день. О своих наблюдениях Дюмон сообщает профессору клиники внутренних болезней медицинского факультета в Нанси Ипполиту Бернгейму (Bernheim, 1840-1919). Заинтересовавшись этим сообщением, Бернгейм просит Дюмона продемонстрировать гипноз на очередном заседании медицинского общества. Дюмон не замедлил воспользоваться представившейся возможностью и успешно продемонстрировал гипноз на четырех больных. Убедительно проведенная демонстрация живо заинтересовала членов медицинского общества, и с этого времени многие врачи французского города Нанси начинают все чаще и чаще обращаться к методу гипнотического лечения, а профессор Бернгейм, относившейся прежде к гипнозу весьма скептически, все больше и больше увлекается им и становится популяризатором этого метода лечения.
В его клинике гипноз применяется наравне с другими методами лечения. Почти не бывало дня, чтобы кто-то из больных не был избавлен от страданий в результате применения гипнотического внушения.
По Бернгейму, гипнотический сон, в сущности, «ничем, абсолютно ничем» не отличается от обыкновенного; единственное различие между первым и вторым состоит в том, что гипнотик засыпает с мыслью о том, кто его усыпил. «Различные способы гипнотизации действуют отчасти путем внушения». Например, фиксация блестящего предмета, устремление глаз в одну точку вызывает утомление, отяжеление век, внушает идею сна, «сам сон сопровождается сознательным или бессознательным внушением».
Однако нансийская школа гипноза прославилась не только успешным массовым применением этого нового лечебного метода. Ее представители стремятся дать этому явлению научное обоснование. Науке мало одних лишь описаний того или иного явления. Она требует фактов, объективных данных, которые могли бы служить неопровержимым доказательством истины. Профессор физиологии Нансийского медицинского факультета Бони занялся исследованием гипнотического состояния, используя для этого всю аппаратуру и приборы своей лаборатории. Полученные данные объективны, точны, иллюстративны и лишены налета субъективизма, которым иногда бывают отмечены выводы чрезмерно увлеченных своими идеями исследователей. По графическим кривым, составленным на основании беспристрастных показаний приборов, Бони устанавливает, что методом гипнотического внушения можно влиять на большую часть процессов, происходящих в организме человека. Внушением можно, например, вызвать слезотечение, выделение молока, потоотделение, перистальтику кишечника, можно замедлить или ускорить сердцебиение. Все данные профессора Бони строго фиксировались. Результаты и методику своих исследований Бони осветил в книге «Гипнотизм - исследования физиологические и психологические», которая была издана во Франции в 1885 г. и переиздана в России в 1888 г. «Нансийцы», как, впрочем, и другие ученые, настолько способствовали популяризации гипноза, что в 1886 г. был создан даже специальный журнал «Обозрение гипнотизма». В нем и была опубликована статья доктора Льебо «Исповедь врача-гипнотизера», в которой он сообщал о своем богатом опыте применения гипноза. После двадцатилетней борьбы Льебо наконец заслужил признание коллег.
Льебо считают решительным антифлюидистом. Но эта точка зрения требует пересмотра. Публикацией своего небольшого труда «Исследование зоомагнетизма» он признал, что гипнотическое действие может быть обусловлено либо психологическим влиянием, либо «непосредственным нервным воздействием одного человека на другого» (1883 г.). Впоследствии Льебо пришел к использованию в своих опытах «магнетизированной» воды. Однако вскоре под влиянием Бернгейма он стал применять псевдомагнетизированную воду (см. эффект плацебо) и получил идентичные результаты, что заставило его вновь признать значение внушения и отречься от флюидизма. Та же концепция изложена им в работе «Суггестивная терапия», однако и эта позиция не была окончательной. Хотя у Льебо не было работ, посвященных этому вопросу, он в возрасте 77 лет стал почетным председателем Общества по изучению психики, члены которого были заведомо флюидистами. На конференции в 1906 г. Бернгейм признал, что Льебо, «несмотря на свои психологические концепции... не отрицал действия флюидов».
Однако не следует думать, что гипноз изучался только в городе Нанси. Почти одновременно с нансийской школой гипноза во Франции возникает другая крупная школа, возглавляемая знаменитым невропатологом Жаном Мартином Шарко (Charcot, 1825-1893), который руководил крупнейшей психиатрической больницей Сальпетриер в Париже. Материала для наблюдений и раздумий у Шарко было более, чем достаточно. Посещая сеансы «магнетизера» Донато, он внимательно наблюдал за происходящим и заинтересовался необычайным явлением, однако он был далек от мысли, что Донато обладает каким-то сверхъестественным свойством, и решил сам заняться этой проблемой.
В это время Шарко по долгу службы пришлось вплотную столкнуться с «месмеризмом», ему было поручено проверить возможности лечения больных с помощью различных металлов. Увлеченный разгадкой истерии, чрезвычайного по своим проявлениям психического заболевания, он решил попробовать лечить металлами именно эту болезнь. К великому своему изумлению, в ряде случаев Шарко получил поразительные результаты: прикосновение медной палочки, к телу больного привело к его излечению. Однако Шарко не делает поспешных выводов, вместе со своими помощниками и друзьями он исследует это любопытное явление не только путем клинических наблюдений, но и экспериментирует на больных, используя лабораторные методы. Серьезные исследования привели Шарко к мысли, что следует выделить три стадии гипноза: каталепсию, летаргию и сомнамбулизм. «Между правильным функционированием организма и спонтанными нарушениями, вызванными болезнью, гипнотизм занимает промежуточное положение и открывает путь к эксперименту. Гипнотическое состояние - это не что иное, как искусственное или экспериментально вызванное нервное состояние.., многочисленные проявления которого возникают или исчезают в зависимости от потребности исследования по воле наблюдателя. Рассматриваемый таким образом гипноз становится драгоценным, неисчерпаемым источником исследований как для физиолога и психолога, так и для врача» (1881 г.).
Шарко и его школа развернули широкую дискуссию с представителями нансийской школы о сущности гипноза. В противоположность нансийской, школа Шарко считала, что гипноз представляет собой явление ненормальное. По мнению Шарко и его сотрудников, гипноз весьма сходен с проявлениями истерии (мышечные судороги, восковидная гибкость тела). Поэтому настоящий гипноз - все три стадии - по мнению Шарко, может быть вызван у людей со склонностью к истерии, а вернее всего - у больных истерией. Шарко считал, что гипноз является одной из разновидностей истерии и, подобно истерии, возникает как следствие развития болезненного состояния, вызванного нервными потрясениями, «нервным шоком». Спор между учеными вылился в пылкую дискуссию, в которую включились широкие круги исследователей.
Исторически победителями в споре двух прославленных школ, по признанию большинства специалистов, оказались нансийцы, хотя упрек в односторонности заслужили в равной мере и те, и другие.
Говоря о роли различных школ в выработке воззрения на гипноз, а также о периодически возрастающем и периодически уменьшающемся интересе общества к этой проблеме, нельзя не сказать о роли отдельных ученых, посвятивших себя гипнологии.
Период упадка гипноза начинается после смерти Шарко. Чтобы охарактеризовать этот период, можно сказать, что журнал «Экспериментальный и терапевтический гипнотизм», выходивший под этим названием в 1886 по 1889 г., с 1890 г. стал называться «Журналом гипнотизма и физиологической психологии», с 1909 по 1914 г. - «Журналом психиатрии и прикладной психологии», а с 1922 по 1934 г. он выходил под названием «Журнал прикладной психологии».
Научная мысль продолжает добиваться познания сущности гипноза. Эта проблема занимает умы ученых не только Франции, но и многих других стран мира. Возникают теории Льюиса и ряда других авторов, работающих в разных направлениях.
Обобщив опыт Бернгейма, Шарко, Рише, Льюис открыто заявил о полной неспособности современной отсталой физиологии дать какой бы то ни было удовлетворительный ответ на вопрос о природе гипноза.
Действительно, даже крупнейшие ученые Европы в ту пору не могли дать правильного, исчерпывающего объяснения сущности гипноза.
Размышляя на эту тему, можно сказать, что объяснение природы гипноза зависит от НТР, то есть чем глубже мы проникнем в тайну клетки, поймем ее взаимодействие со всем организмом, тем больше будем знать об этом явлении. Эти перспективы вполне реальны прежде всего на основе так называемой неинвазивной техники.
Ядерно-магнитно-резонансная и позиционно-эмиссионная томография позволят получить сведения о биохимических перестройках в мозгу во время гипноза, при изменении его глубины, при реализации различных видов деятельности, в том числе творческой, и процессов памяти.
Внедрение в клиническую практику изучения мозга функциональной томографии открывает возможность огромных дальнейших изучений живого мозга человека и животных. Результаты этого этапа развития науки трудно переоценить.
Однако следует подчеркнуть, что наиболее полноценные знания о механизмах мозга могут быть получены при интеграции результатов, полученных при использовании неинвазивных и инвазивных приемов, прежде всего вживления электродов.
Много лет знаменитый немецкий физиолог Рудольф Гейденгайн (1834-1897) посвятил физиологическому изучению гипноза и ближе всех подошел к истине. В результате экспериментальной практики он пришел к догадке, что гипноз связан с состоянием, в котором подавляется сознание, засыпает человеческий разум. Этот сон возникает в состоянии утомления корковых клеток моторными раздражителями слухового, зрительного, тактильного анализаторов.
Такую точку зрения, скорее, надо назвать проницательной догадкой, так как в ее основу не было положено экспериментальное обследование, как это будет впоследствии иметь место в работах школы И.П.Павлова, но, тем не менее, умалять заслуги Р.Гейденгайна нельзя хотя бы потому, что он, безусловно, оказал влияние в этом вопросе на самого И.П.Павлова, в то время молодого врача, проходившего стажировку в его лаборатории. 23 октября 1897 г. И.П.Павлов, в речи, посвященной памяти Р.Гейденгайна, перечисляя его заслуги, особо выделил его вклад в изучение гипноза и произнес слова, характеризующие его собственное отношение к этой проблеме: «Гейденгайн одним из первых наряду с Шарко указал, что область гипноза есть область глубокого реального смысла и высокого научного значения».
Однако после открытий, исследований и предложений сохранялись резко отрицательное отношение к гипнозу некоторых крупных специалистов в области медицины.
Так, Э.Дюбуа-Реймон считал внушенное гипнотическое состояние близким к помешательству, а Г.Гельмгольц рассматривал его как «фокус», не имеющий никакого отношения к медицине.
Для характеристики так называемого физиологического направления ограничимся изложением теории Рише. Она опирается на учение Броун-Секара (Brawn-Sequard) об ингибиции. Под ингибицией подразумевали то свойство нервной системы, вследствие которого раздражение одной его части ведет к прекращению деятельности других. Например, раздражение блуждающего нерва вызывает остановку сердца, раздражение верхнего гортанного нерва - прекращение дыхания; раздражение языкоглоточного нерва парализует сосудодвигательные нервы языка и пр. Рише сформулировал пять положений физиологической теории гипнотизма:
- Слабые раздражения различной природы могут прекращать прямым путем или рефлекторно деятельность нервных центров.
- Слабые раздражения различной природы (зрительные, слуховые, осязательные) могут останавливать деятельность психических центров и вызывать состояние автоматизма всех степеней - состояние сомнамбулизма.
- Легкость, с которой производят тормозящие действия, возрастает с каждым опытом.
- Состояние отсрочки или остановки действия, вызванное в нервных центрах задерживающим рефлексивным действием, может быть, в свою очередь, отсрочено слабым раздражением.
- Состояние сомнамбулизма, вызванное задерживающим слабым действием, может быть прекращено другими слабыми задерживающими действиями обычного порядка.
Конечно, это объяснение нельзя считать удовлетворительным. Слово ингибиция употребляется для выражения сложных явлений, лишь прикрывая неведение. Вообще, приведенные положения не столько объясняют, сколько называют явления.
Ученик Шарко Пьер Жане (Janet, 1859-1947), в 1919 г. в связи с этим в труде «Психологические размышления» («Meditations psychologiques») писал, что «психологические феномены очень сложны и требуют тонкого исследования».
Большого внимания также заслуживают работы психиатра Краффт-Эбинга (Krafft-Ebing, 1840-1902) «Экспериментальное исследование в области гипнотизма», швейцарского психиатра и невропатолога Августа Фореля (August Henri Forel, 1848-1931) «Гипнотизм или внушение и психотерапия», шведского психотерапевта Отто Веттерстранда «Гипнотизм и практическое применение в практической медицине».
Опыты чешского физиолога И.Чермака, немецкого физиолога В.Пейера, а также оригинальные работы и эксперименты русского физиолога В.Я.Данилевского приблизили разгадку сущности гипноза. Эти ученые доказали, что явления гипноза могут быть вызваны и у животных. Подобные факты были известны уже давно, но объяснение им давалось абсолютно неправильное. Еще в 1646 г. в труде «Чудодейственный эксперимент с воображением курицы» («Experimentum mirabile deimagionatione gallinae»). Антанасиус Киршер (Kirscher) опубликовал сообщение о своем «чудесном» эксперименте, суть которого заключалась в следующем: курица укладывалась на бок и удерживалась в таком положении до тех пор, пока не успокаивалась, затем мелом проводилась черта возле самой головы курицы, отпущенная курица сохраняла приданное ей положение и долго лежала не шевелясь, словно погруженная в глубокий сон.
Этот опыт с «заколдованной» курицей Киршер объяснял тем, что курица считает меловую черту веревкой, удерживающей ее на боку, и, понимая бесполезность сопротивления, не встает.
Более, чем через два столетия, Иоган Чермак (Johan Nepomak Czermak, 1828-1879) вызвал подобное состояние у кур и гусей, раков, мелких певчих птиц и уток не только таким же способом, но и иными приемами.
Опыты по гипнозу животных проводил и немецкий физиолог В.Пейер, который молниеносно придавал кроликам, морским свинкам и птицам неудобное положение и удерживал их в нем. При этом ученый отметил у животных не только восковидную гибкость мышц, которая позволяет придавать им нелепые позы, но и полную потерю чувствительности.
Коренной переворот в понимании проблемы взаимосвязи организма и окружающей среды, в создании прочного фундамента науки о рефлекторных принципах работы мозга связан с именем выдающегося русского ученого И.М.Сеченова (1829-1905), который стал первым, кто осознанно вторгся в таинственный мир человеческой психики.
Учение Сеченова о рефлексах головного мозга было поистине «гениальным взмахом русской мысли», открывающим широкую дорогу для дальнейшего объективного физиологического изучения психологических процессов. Согласно И.М.Сеченову, «все акты сознательной и бессознательной жизни по способу происхождения суть рефлексы». Своими путями шло изучение вопросов теории и практического применения гипноза в России.
Русские ученые весьма трезво подошли к изучению «животного магнетизма», всколыхнувшего всю Европу.
Они проявили достаточную сдержанность и не позволяли себе увлечься фантастическими теоретическими домыслами Месмера и его последователей; без всякой иронии восприняли факты практической, лечебной деятельности месмеристов и занялись накоплением собственного материала, который в дальнейшем способствовал формированию отечественных взглядов на гипнотические явления.
За несколько лет до формирования взглядов нансийской школы профессор Харьковского университета В.Я.Данилевский (1852-1939) дал экспериментальное обоснование того, что природа гипноза человека и животных едина. Он был одним из видных представителей передового направления в русском естествознании и медицине, основоположником которого является И.М.Сеченов и которое затем нашло свое теоретическое развитие в учении С.П.Боткина и И.П.Павлова о невризме.
Бурное развитие научных достижений в области гипнологии в конце XIX века повлияло на организацию международного конгресса. Первый международный конгресс, посвященный вопросам экспериментального и лечебного гипноза, состоялся в Париже 8-12 августа 1889 года в Отель-Дье; его почетными председателями были Шарко (Charcot), Броун-Секар (Brown-Sequart), Брадель (Brouardel), Рише (Richet), Азам (Azam), Ламброзо (Lambroso), Месне (Mesnet).
Среди участников этого конгресса наряду с Льебо (Liebault) и Бернгеймом (Bernheim) находились Дежерин (Dejerine), Жане (Jane), Бабинский (Babinsky), Форель (Forel), Магнам (Magnam), Фрейд (Freud), Шренк-Нотцинг (Schrenck-Notzing), У.Джеймс (James), В.М.Бехтерев. Действительным президентом конгресса был Дюмонтпаллье (Dumontpallier), генеральный секретарь Биологического общества.
В 1891 году на IV съезде Общества русских врачей в Москве с докладом: «Единство гипнотизма у человека и животных» выступил выдающийся физиолог В.Я.Данилевский. Он подвел итоги многолетних, начавшихся с 1874 г. исследований, проведенных им на самых разных представителях животного царства - лягушках, ящерицах, змеях, тритонах, черепахах и крокодилах, на вьюнах, камбалах и электрических скатах, на речных раках и морских крабах, лангустах, омарах и каракатицах. Все эти многочисленные эксперименты свидетельствуют об одном: гипноз - вполне естественное явление, оно может быть вызвано не только у человека, но и у самых различных животных, а явления, наблюдающиеся у них, глубоко сходны с симптомами гипноза человека. У них наблюдаются окоченение тела, застывание конечностей в любых приданных им положениях и т.п.
Выводы, сделанные этими физиологами, опровергли теорию Бернгейма, который утверждал, что «гипноза нет, есть только внушение». Таким образом, гипноз как определенное состояние того или иного организма существует и неравнозначен внушению.
Кроме того, В.Я.Данилевский доказан несомненное участие в гипнозе коры головного мозга.
«Гипноз и внушение должны занять принадлежащее им по праву достойное место среди других лечебных методов медицины», - заявил в своем докладе «Терапевтическое применение гипнотизма» на том же IV съезде врачей Ардальон Ардальонович Токарский (1859-1901), друг и соратник выдающегося психиатра С.С.Корсакова. Он говорил: «...Смешно было бы думать, что гипнотизм вырос где-то сбоку, за дверями храма науки, что это подкидыш, воспитанный невеждами. Можно только сказать, что невежды его достаточно понянчили и захватали руками». А.А.Токарский был первым, кто организовал и начал чтение курса гипнотерапии и физиологической психологии в Московском университете.
Отцом русской научно-клинической гипнологии по праву считается выдающийся русский невропатолог и психиатр, Владимир Михайлович Бехтерев (1857-1927), прошедший научную школу Шарко и его приверженцев, и далеко опередивший их в материалистической последовательности оценок и выводов.
Клинические наблюдения академика В.М.Бехтерева послужили основой для метода коллективного лечения гипнозом, применяемого при лечении алкоголиков и наркоманов.
Говоря о сегодняшней популярности использования суеверий, заговоров, различных методов народной медицины при лечении психосоматических заболеваний, следует вспомнить выступление В.М.Бехтерева в Военно-медицинской академии в декабре 1897 г. на тему «Внушение и его роль в общественной жизни».
В своем докладе он раскрыл механизмы возникновения психических эпидемий и роль внушения, самовнушения и гипноза в их зарождении и распространении во время кризисных ситуаций в обществе.
Использование новой терминологии, обоснование теории гипнотерапии, ее психофизиологических механизмов, которыми объясняются как само гипнотическое состояние, так и связанные е ним явления повышенной внушаемости, постгипнотических действий, внушенных галлюцинаций и других феноменов, тесно связаны с именем И.П.Павлова (1849-1936), совершившего переворот в понимании гипноза, а следовательно, и в отношении к нему. Согласно взглядам И.П.Павлова, гипноз есть частичный сон или состояние, переходное между бодрствованием и сном, при котором на фоне заторможенных в разной степени интенсивности участков мозга присутствует бодрствующий, сторожевой пункт в коре больших полушарий, обеспечивающий возможность раппорта между гипнотизирующим и гипнотиком.
Поставленная Сеченовым проблема исследования рефлексов головного мозга и их роли в поведении человека и животных получила свою дальнейшую творческую разработку не только в школе И.П.Павлова, но и в школе А.А.Ухтомского (1875-1942), которые достойно приняли эстафету «отца русской физиологии».
В поисках прочных физиологических основ поведения И.П.Павлов и А.А.Ухтомский поставили целью своих исследований ответить на вопрос: как, с помощью каких механизмов создается и обеспечивается устойчивый образ поведения при всем многообразии внешней среды, через которую приходится организму как целому держать путь?
Примечательно, что в 1923 г. вышла известная во всем мире книга И.П.Павлова «Двадцатилетний опыт объективного изучения высшей нервной деятельности (поведения) животных».
В том же году А.А.Ухтомский опубликовал свою статью о доминанте - «Доминанта как рабочий принцип нервных центров».
Под доминантой Ухтомский понимал временно господствующий набор рефлексов, который направляет в данный момент времени все поведение организма на решение одной, наиболее важной для него задачи. В то же время, однажды начавшись и требуя времени для своего выполнения, этот господствующий рефлекс, или доминанта, изменяет и тормозит другие рефлексы, которые могли бы помешать его осуществлению.
Представление о взглядах на гипноз будет неполным, если мы не рассмотрим точку зрения психоаналитического направления, и в первую очередь основоположника этой школы - австрийского психоневролога Зигмунда Фрейда (Freud, 1856-1939). Технику гипноза он изучал у Шарко в Париже и у Бернгейма в Нанси, однако в процессе формирования своей концепции психоаналитической терапии Фрейд отошел от гипноза. В 1923 г. он писал, «что невозможно переоценить значение гипнотизма для развития психоанализа».
С теоретической и терапевтической точек зрения психоанализ пользуется наследием гипнотизма. Вот подлинные слова Фрейда, которые характеризуют его понимание гипнотического состояния: «Вспомните о том, что гипноз заключает в себе нечто жуткое. Характер же жуткого указывает на какие-то вытесненные элементы дряхлой старины. Вспомните о том, как производится гипноз. Гипнотизер утверждает, что он обладает таинственной силой, лишающей субъекта его собственной воли или, что то же самое, субъект верит в то, что гипнотизер обладает такой силой. Эта таинственная сила, в публике ее еще часто называют животным магнетизмом, должна быть той силой, которая являлась для первобытных народов источником табу, то есть силой, которая исходит от королей и от начальников, и благодаря которой к ним опасно приближаться. Гипнотизер хочет овладеть этой силой; как же он выявляет ее? Он требует от человека, чтобы тот смотрел ему в глаза, так как в типичном случае он гипнотизирует своим взглядом. Но именно этот взгляд опасен и непереносим для первобытных, как впоследствии взгляд божества для смертных. (Вместе с тем в животном мире во время брачного периода или полового контакта некоторые виды животных также могут воздействовать друг на друга. Так, например, у некоторых видов пауков самка пытается сожрать самца в то время, когда он за ней ухаживает. Чтобы этого не произошло, чтобы передать наследственную информацию, самец гипнотизирует самку, втыкая свои крючки ей в брюшко.) Итак, гипнотизер будит своими действиями у гипнотизируемого часть архаического наследства, которое проявлялось в отношении к родителям и к которым можно иметь только пассивно-мазохическую установку, в присутствии которых можно потерять волю; оставаться с ней наедине, попасть им на глаза является большим риском».
Сторонники психоаналитической теории Ференсци (Ferenczi), Шильдер (Schilder), Кайзерс (Kaisers) и др. считают, что гипноз и внушаемость имеют эротическую основу. Так Ференсци (1924 г.) видит в гипнозе восстановление инфантильно-эротической, мазохистической установки. Гипнотизированный является или образом отца (отцовский гипноз), или прототипом матери.
Центральное место в гипнозе занимают побуждения из области «эдипова комплекса». Для обоснования своих положений психоаналитики приводят примеры. Они говорят, что, гипнотизируя женщин, гипнотизер может наблюдать перед засыпанием и перед пробуждением блуждающий взгляд, дрожание, которые будто бы характерны для сексуального возбуждения. Истероидное застывание в начале гипноза идентифицируется с двигательными явлениями при половом сношении. Если гипнотизер попытается получить от загипнотизированного сведения о его состоянии, то очень часто услышит о «блаженном приятном чувстве», «блаженной усталости» и т.п., а нередко об эротическом возбуждении. Даже такие слова, встречающиеся в обыденной жизни, как «ты меня загипнотизировала», являются, по мнению психоаналитиков, выражением влечения, эротики. У некоторых женщин в состоянии гипноза иногда можно отметить страх, как перед изнасилованием.
Этот страх, по мнению психоаналитиков; выражает соответствующее желание, пробуждаемое гипнозом, а мягкие уговоры, окрик, грубое воздействие являются и психическими средствами гипноза, и средствами эротического обольщения.
Они также считают, что применяемые технические средства - «фиксирование» (взглядом), поглаживание - являются общими для гипноза и эротики.
Далее, психоаналитики утверждают, что даже в характере и форме гипноза выражается сексуальная конституция индивидуума, и люди, особенно расположенные к влюбленности, имеющие тенденцию к сильной установке на объекты любви, обыкновенно легко впадают в глубокий гипноз. Мышечные феномены гипноза - полную расслабленность и каталепсию - психоаналитики рассматривают как выражение безволия, разрешение делать с собой все, что угодно. Наблюдая за жизнью животных, можно заметить следующий факт: удав, как хищник, гипнотизирует свою жертву - кролика, который старается сохранить жизнь с помощью неподвижности, чтобы не выдавать себя, не вызвать своими движениями агрессии нападающей силы.
В 40-х годах Т.Сарбином (Sarbin) была разработана теория гипноза, интерпретирующая это состояние принятием роли.
Гипнотик, как актер, удачно играет роль, которой от него ждет гипнотизер, причем актерские способности могут коррелировать с гипнабельностью. Однако, как отмечает Хилгард (Hilgard) - основатель международного общества гипноза, термин «принятие роли» подразумевает симулирование гипнотического действия, в то время как надо иметь в виду бессознательное ролевое поведение, а не умышленное «одурачивание гипнотизера». Поэтому Хилгард склоняется к тому мнению, что будет меньше поводов для неверной интерпретации, отрицающей возможность терминологии, если переименовать ролевую теорию гипноза в теорию «ролевой податливости».
Однако во многих экспериментальных исследованиях были получены данные, оспаривающие ролевую теорию гипноза Т.Сарбина.
Продолжателем изучения гипноза, начатого И.П.Павловым и В.М.Бехтеревым, в нашей стране становится К.И.Платонов (1878-1969).
В монографии «Слово как физиологический и лечебный фактор» он дает широкую картину многогранного использования гипноза в лечебных целях.
В свете концепции о второй сигнальной системе слово получило значение универсального условного раздражителя - сигнала сигналов.
«Слово, - писал И.П.Павлов, - благодаря своей предшествующей жизни взрослого человека, связано со всеми внешними и внутренними раздражителями, приходящими в большие полушария, все сигнализирует, все их заменяет и потому может вызвать все те действия, реакции организма, которые обусловливают те раздражения. Таким образом, внушение есть упрощенный типичнейший условный рефлекс человека».
После второй мировой войны интерес к гипнозу снова возобновился.
В серии отчетов научных обществ, расставляющих вехи в истории гипноза, есть отчет Британской медицинской ассоциации (1955 г.), которая официально реабилитирует гипноз в Великобритании. В 1958 г. Американская медицинская ассоциация включает гипноз в медицинскую терапию, уточнив условия его применения. В отчете Американской психиатрической ассоциации (1961 г.) сказано: «Гипноз - это специализированный психиатрический метод, и в этом виде он создает аспект отношения доктор - больной. В психиатрической практике гипноз является вспомогательным средством для исследования диагностики и лечения. Он может быть также полезен и на других участках медицинской практики и медицинских исследованиях».
Американская психиатрическая ассоциация в 1960 г. официально признала экспертную коллегию, известную под названием Американский Совет экспертов по психологическому гипнозу.
Говоря о гипнозе, конечно, нельзя не вспомнить о Милтоне Эриксоне (Erikson, 1902-1980), которого на его родине, в столице штата Аризона Фениксе, часто называют национальным героем Америки. У него очень интересная судьба. В 17 лет он заболел полиомиелитом и пролежал некоторое время полностью парализованным, сохранив только способность двигать глазами. Наблюдения за жизнью захолустной фермы - вот все его впечатления тех долгих месяцев. Своим обостренным вниманием юноша стал замечать, что язык тела его сестры, работников, родителей не совпадал с их словами, и эта бессловесная реакция иной раз точнее отражала истинные чувства людей. Когда Эриксон вернулся к обычной жизни, он стал развивать в себе способность читать истинные переживания окружающих. Рожденный с недостатками слуха и зрения, а теперь еще и полупарализованный, Милтон обратил свои физические недостатки в преимущества, добившись удивительных успехов в наблюдении за людьми.
Вот как бывает: тяжелая болезнь, стресс и многие другие редкие в жизни ситуации, иногда близкие к шоку, или даже клиническая смерть может перевернуть жизнь человека, обострить его чувства, наблюдательность, дать почувствовать какие-то резервы организма и психики, направить все знания на изучение самого себя и окружающего бытия, а в дальнейшем показать чудеса, удивляя других людей. Может быть, этот момент в жизни американского юноши Милтона Эриксона заставит читателя задуматься над вопросом: «Кто может стать гипнотизером? Каждый ли способен гипнотизировать?»
Отвечая на поставленный вопрос, можно сказать, что каждый способен гипнотизировать.
Но, проводя аналогию, необходимо уточнить, что все могут научиться играть на фортепиано (конечно, если имеются руки и элементарные знания), но так виртуозно, как С.Рихтер, - не каждый. Это зависит от определенных задатков, одаренности, способностей, желания, от того, в какой среде воспитывался человек, от его личностных особенностей и от того, кто и как проводил обучение. Но почему все же человек должен пройти и испытать определенные трудности?
Когда же Милтон Эриксон заканчивал медицинский факультет, он попал на сеанс гипноза и сразу же осознал, что гипноз - это тот инструмент, которого ему не хватало, чтобы обратить свою наблюдательность в искусство убеждать, внушать и гипнотизировать.
Конечно, словами невозможно передать все мастерство Эриксона, который, по мнению одного видного психолога, «занимал трудноуловимое положение где-то на границе, разделяющей целителя и поэта, ученого и сказителя». Текст не передает «паузы, улыбки, быстрые проницательные взгляды, мастерское владение голосом, богатство интонаций, мимики и жестов - то есть, как не навязчиво и исподволь Эриксон добивался своего - изменения сознания и подсознания у человека».
Прочитав несколько «учебных» рассказов, записанных одним из учеников психотерапевта Сиднеем Розеном, вы сможете убедиться, как много значит для гипнолога наблюдение за больным, сидящим напротив, что значит понимание человека, конкретно его страданий и желание помочь именно этому пациенту.
В заключение истории вопроса следует сказать, что для объединения людей, интересующихся и занимающихся изучением проблем, связанных с гипнозом и внушением, в настоящее время выходят следующие журналы (на английском языке): «Международный журнал по клиническому и экспериментальному гипнозу» и «Американский журнал клинического гипноза». В 1991 г. вышел первый выпуск журнала «Вестник гипнологии и психотерапии», который издается Санкт-Петербургским обществом психотерапевтов.
Регулярно проходят международные конгрессы по гипнозу (начиная с 1965 г. - раз в три года), демонстрирующие широкий круг вопросов теоретического и прикладного характера.
Развитие любой науки требует осмысления того, что достигнуто ею, бережного отношения к своей истории. Вопросы исторического прошлого науки интересны не только сами по себе. Они имеют отношение к сегодняшнему дню.
Уроки истории заставляют нас по-новому всматриваться в современность; изучение предыдущего развития науки помогает увидеть ее будущее. Гипнология развивается по определенным законам, многие факторы общественно-экономического развития обусловливают те или иные научные направления, их судьбу. Развитие науки проявляется в концепциях виднейших представителей, чьи усилия двигают ее вперед.
озонотерапия
Пользователь, раз уж ты добрался до этой строки, ты нашёл тут что-то интересное или полезное для себя. Надеюсь, ты просматривал сайт в браузере Firefox, который один правильно отражает формулы, встречающиеся на страницах. Если тебе понравился контент, помоги сайту материально. Отключи, пожалуйста, блокираторы рекламы и нажми на пару баннеров вверху страницы. Это тебе ничего не будет стоить, увидишь ты только то, что уже искал или ищешь, а сайту ты поможешь оставаться на плаву.