В начало

Статьи разного содержания

Предисловие к сказанию о построении обыденного храма в Вологде

Год тому назад, когда Москва готовилась к празднованию пятисотлетия со дня кончины преп. Сергия игумена Радонежского, в «Московских Ведомостях» (№ 254, сентября 13 дня) появилась под заглавием «Храм св. Троицы при Румянцевском Музее» статья, автор которой (Сергей ***) предлагал воссоздать, в единение с музейским храмом во имя двух великих чтителей Триединого Бога свят. Николая чудотворца и преп. Сергия, малый деревянный храм св. Троицы, точное по возможности подобие первого Сергиева храма Троицы; автор высказывал при этом пожелание, чтобы в постройке храма приняли участие все своим личным трудом: священнослужитель — молитвой, ученый зодчий — археологич. трудом и строением, живописец — кистью, владелец леса — материалом, рабочий — своим трудом, а самый храм был бы обыденным, был бы построен в один день, по примеру древней Руси. Мысль эта была весьма сочувственно встречена (см. «Московские Ведомости» от 17 сентября, № 258, ст. «Письмо к издателю» Владимира *** и «Русское Обозрение» за 1892 г., август, стр. 758), и на постройку храма стали стекаться пожертвования; но вскоре же она встретила и неожиданное препятствие. «Ввиду того, что вышеозначенная благая мысль еще не получила официального утверждения, сочтено было долгом заявить, что всякие пожертвования пока преждевременны и не могут быть принимаемы ни редакцией газеты, ни управлением Румянцевского Музея». (См. те же Ведомости от 23 сентября № 264.) «Официального утверждения» и доселе еще не последовало, и мысль о постройке обыденного храма, по образцу Сергиева храма св. Троицы, остается доселе, т. е. ко второй по 500-летии годовщине его памяти, не выполненной... Желание напомнить как об этом неисполненном предложении, так и вообще о том, как исполнялось в древней Руси построение обыденных церквей, и побудило издать одно из доселе известных сказаний о постройке обыденных храмов, именно сказание о постройке храма во имя Всемилостивого Спаса, в 1654 году в Вологде «во избавление от смертоносныя язвы» («моровой чумы»¹) Самому сказанию предпосылается небольшое сообщение о том, откуда и от кого пошел этот обычай и какое место занимало построение обыденных храмов по отношению к другим благочестивым обычаям древней Руси, как то частным и общественным молениям или крестным ходам.

Данные прежнего времени приводят нас к убеждению, что юбилейное празднование в виде крестного хода для своей полноты и для своего же увековечения должно быть завершаемо построением обыденного храма, если, конечно, мы хотим быть верны преданию, неизменно верны тем, кого поминаем, ибо поминовение от всей души, всею мыслию и сердцем, в чем заключается верность, может проявиться только в созидании храма, в коем соединяется пока все, для чего требуется ум и искусство человеческое. Память всероссийского чудотворца должна бы быть отпразднована всею Россиею трудом построения храмов Живоначальной Троицы во всех городах и селах, и в последних в особенности. Эти храмы Пр. Троицы, хотя бы не обыденные, но при всеобщем участии созидаемые, будучи таким образом плодом труда, труда умственного и физического, плодом знания и искусства всей России, могут и должны служить школами, а вместе хранилищем и старинных икон, утвари, вышедшей из употребления, и вообще музеем, не пренебрегающим, по примеру древней Руси, и памятниками светского происхождения. При таком праздновании храмы-школы, которые в настоящее время сооружаются кой-где², были бы построены везде, во всей России, благодаря преп. Сергию, что было бы новым посмертным его чудом.

Чудо не совершилось по нашему неверию, или, точнее, по нашей неверности, измене своим предкам, притом в деле почитания их памяти. Если бы мы при составлении программы празднования юбилея обратились к истории, т. е. спросили сводах предков: как нужно праздновать память великих подвижников Русской земли, — тогда наше празднование имело бы надлежащую полноту. Оно было бы не трудом только хождения, а и трудом построения, в котором чувства, вынесенные из хода, получили бы внешнее выражение, а не исчезли бы бесследно; оно было бы делом созидания образовательного, народообразовательного храма и поучительного памятника (музея).

Но что не было исполнено в пятисотлетнюю память смерти преп. Сергия, то может быть исполнено в 500-летнюю годовщину прославления памяти чудотворца, открытия его мощей, в 1922 году, если почин этому будет положен теперь же. День же прославления важнее, священнее дня смерти: последний относится к первому, как Суббота к Воскресению: к этому Воскресению и должен быть исполнен обет построения школ и музеев под кровом храмов живоначальной и нераздельной Троицы, соединяющей всех сынов у памятника всех умерших отцов.

Повсеместное же построение их может быть лишь плодом примирения духовного и светского, церковного и земского в общем деле просвещения» во исполнение обета, данного при первом просвещении Руси крещением. Русский народ крещен был, как известно, без предварительного оглашения или просвещения, т. е. крещение народа совершилось на том же основании, на каком крестят детей. Князь, дружина и старцы градские (земство) были восприемниками народа от общей купели. В восприемничестве же заключается долг всеобщего обязательного образования или, что то же, построения повсеместно храмов просвещения, долг, не исполненный ни к 900-летию памяти равноап. Владимира, ни к 500-летию памяти преп. Сергия, не исполненный, несмотря ни на голод, ни на язвы, как естественные следствия нашей вины в недеятельности и розни в деле просвещения.

Обычай строить по обету обыденные (единодневные, в один день) церкви для избавления города или страны от того или другого общественного бедствия — очень древний. «Первый пример обетной церкви, а может быть и обыденной»³, относится ко времени вел. князя Владимира, к 996 году⁴. Спасаясь от печенегов, преследовавших его, великий князь принужден был скрыться под мостом и дал обет построить церковь в случае избавления от угрожавшей ему опасности. «По удалении печенегов он немедля исполнил свой обет: «постави церковь и створи праздник великий»». Главными причинами построения обыденных церквей служили мор и моровые поветрия. По новгородским летописям можно насчитать до 8 случаев построения обыденных церквей за период времени с 1390-1553 гг. в Новгороде и 5 случаев за время с 1407 по 1552 гг. в Пскове — по случаям мора⁵. Но обыденные церкви строились не в двух только этих городах, но повсеместно. Обыденная церковь была и в Московском Кремле. Вел. княгиня Софья Фоминишна (жена вел. князя Ивана III) «льстивою хитростью» убедила хана Ахмата уступить ей под церковь Ордынское подворье, находившееся в Кремле (против нынешнего Николаевского дворца). Вместо подворья и была обыденкой построена (около 1480 г.) обетная деревянная церковь во имя свят. Николая (впоследствии Николо-Гостунский собор⁶).

Первая мысль о построении обетной церкви от угрожающей опасности возникала или у всех жителей города, или у какого-либо одного лица — духовного или светского, которое сообщало свою мысль другим. Существовали обыденные (и посему — деревянные) церкви различное время: год, 23, 25 и 40 лет, иные же и более 150 лет, как напр., церковь Происхождения честных древ или Спаса Всемилостивого, построенная в Новгороде ок. 1424 г. и простоявшая до 1592 г., когда она была заменена новой — церковью преп. Марии Египетской. В построении их участвовало все народонаселение города: одни таскали бревна, другие рубили, иные исполняли прочие работы. Ночью освещали работы, чтобы не остановить их; а самое освящение церкви должно было быть совершено в те же сутки. Посвящались церкви Спасителю или Божией Матери, или святому тому или другому, причем не было правилом избирать того святого, чья память праздновалась в самый день построения церкви. Иногда по случаю того или другого общественного бедствия строили сразу несколько обыденных церквей — две, три в одном и том же городе⁷.

В 1654 году моровая язва, опустошавшая московское государство, достигла и гор. Вологды: ходил ли кто или стоял или сидел «и тако забывся вмале вскоре умираху»; ложившиеся вечером спать «заутра мертвии являхуся». Умиравших было так много, что священники едва успевали погребать их. «На сердце гражданом взыде еже создати алтарь имени Господню», создать его днем и ночью неотступно, «во еже бы Господь Бог утолил праведный свой гнев и помиловал люди своя от смертоносныя язвы». По назначении заранее дня и по получении благословения от архиеп. вологодского Маркелла, 18 октября вечером в первом часу ночи совершена была закладка храма. В постройке его приняло участие «множество народа: овии древие употребляху и назидаху, иннии на основание полагаху, а иннии из разных мест древие везяху: не бяше бо тогда на сооружение храма в готовности ничтоже, но все из разных мест приношахуся; а иннии мнози ради нощнаго мрака береста зажигаху и в руках своих на древесех ношаху». «На утрешний день» храм был готов, «точию стен не отесаху; последи же вскоре исправиша и ко уготовлению освящения с великим тщанием изготовиша», причем образа были взяты из других церквей. Тотчас же было совершено освящение храма, и к вечеру отслужена первая литургия. «И умилостивися благоутробный Господь, измени смерть на живот: преста бо от того дни в людех смертоносная язва»... Местный летописец так занес о сем в свои записи: «лета 7163 октября 18 дня, належащу мору, на память св. апостола и евангелиста Луки, поставили единодневный храм во имя Всемилостивого Спаса Смоленского на Вологде, на старой площади, начали рубить против 18 числа в 6 часу ночи, а клали светочи и зажигали скалы на батогах, светили светло, а срубили за два часа до дни; а святить начали в 5 часу дни. И виде Господь веру и моление рабов своих и покаяние слезное о своих согрешениях, той великий гнев Свой на милость преложи и моровую язву утоли: и от того дне мор на Вологде преста». (См. Описание Вологодского Спасокаменского Духова монастыря, сост. П. Савваитовым. Спб. 1860 г., стр. 47.)

В увековечение памяти об этом чудесном событии вологжане постановили ежегодно праздновать этот день. За неделю до 18 октября доселе между гражданами соблюдается пост, а накануне после всенощного бдения вся ночь проводится ими без сна в обыденной церкви, в которой и читается печатаемое вслед за сим сказание. (См. «Москвитянин» за 1842 г., № 4, стр. 547-554, сообщение П. Савваитова.)

Списков его нам известно два: один, хранящийся в библиотеке означенной вологодской обыденной церкви, по которому оно и напечатано здесь, и другой — недавно поступивший в библиотеку Московского Главного Архива Министерства иностранных дел.

Первый список — отрывок какого-то сборника, в 4-ку, XIX века (на бумаге 1810 год), именно листы 41-59. Лист 41-й содержит конец чина малого освящения воды, именно следующие слова молитвы: «... всякого врага и супостата, умири нашу жизнь. Господи, помилуй нас и мир твой и спаси души наша, яко благ и человеколюбец». Внизу этих слов пером нарисована водосвятная чаша, а по бокам ее крест и евангелие. Вверху страниц: «сказание о моровой язве». На обороте 59-го листа ничего не написано. Рукопись переплета не имеет и в очень недавнее время была оклеена белым листом писчей бумаги, на котором надпись о содержании рукописи, подобная находящейся в самой рукописи.

Другой список — архивский, в 4-ку, на 43 листах, конца XVIII в. (на бумаге 1790 год). Рукопись содержит; 1) службу на 18 октября (лл. 1-8); 2) канон Всемилостивому Спасу с акафистом Иисусу сладчайшему (лл. 8-25); 3) сказание (лл. 26-42; недостает конца) и 4) молитва ко Господу нашему Иисусу Христу (лл. 42-43). В молитве воссылаются прошения об императрице Екатерине Алексеевне, цесаревиче Павле Петровиче и пр. ... Находящиеся в этой рукописи по местам разночтения при издании все отмечены.

Сентябрь 1893 г.

1 Содержание этого сказания изложено в «Описании Спасообыденной всеградской, что в Вологде, церкви», сост. Н. Суворовым. См. «Вологодские епарх. ведомости» за 1879 г., № 16 и 17. Мне известно еще сказание о построении обыденного храма в Ярославле, напечатанное в«Описании Ярославского Спасо-Пробоинского обыденного храма», составленном свящ. Иоанном Соловьевым (Ярославль, 1869 г., стр. 85—86 и 167—183).

2 В Староселье (в Ольжичах) в память 900-летия Черниговской епархии был построен храм-школа; следовательно, празднование юбилеев построением храмов-школ не есть новшество, а лишь обобщение того, что родилось само собою и не могло даже не родиться, будучи реакцией против ложного отделения духовного от светского, которое (т. е.отделение) есть действительно новшество, т. е. произведение новой истории, а не нашей, не древней Руси. В мысли, требующей соединения школы и храма, мысли, очевидно рожденной свыше, заключается целая система воспитания и обучения, которая должна изменить нынешнюю, очевидно, несостоятельную, ничего, кроме произвола, в себе не заключающую.

3 Так как обыденные церкви «строились по обету, данному целым городом, то они назывались также обетными и заветными, но не все обетные церкви были обыденными».

4 См. Древности Московского Археологич. Общества, т. I, вып. 2-й., М., 1867 г. Археологич. словарь, стр. 43—47. Статья графа А. С. Уварова.

5 См. ibid., также Новгородские летописи, изд. Археографии. Комиссией, и архим. Макария: Археологич. описание церковных древностей в Новгороде и его окрестностях, ч. I, стр. 16—18.

6 См. пресвитера Г. И. Истомина: Ивановская колокольня и церкви при ней. М., 1893 г., стр. 11.

7 См. отмеченную выше статью гр. А.С. Уварова об обыденных церквах в Древностях.